Рассказ 10 и окончание

     Рассказ десятый.
    «Дед»

    С самого его появления в их укрепрайоне поползли слухи, что Дед пришёл к ним из Москвы. Но все знали, что в Москве не выжил никто. И как-то так вышло, что никто его толком, до сегодняшнего дня, и не расспрашивал – откуда он пришёл, и действительно ли  он – последний выживший москвич.

    Андрею Казимировичу Туровскому, а именно так звали Деда, сейчас было уже семьдесят, что само по себе было почти невероятно, учитывая условия жизни. А точнее – условия войны. И слухи о том, что он – москвич, придавали этому человеку чуть ли не мистический образ. Несмотря на свой возраст, он всё ещё принимал участие в боевых операциях. И сейчас, он и ещё несколько бойцов отдыхали после очередного боя. Слово за слово, разговор зашёл о родных местах.

  - Слушай, Дед, ну, с нами всё понятно – мы все из разных мест, а вот насчет тебя… Ну неужели ты действительно из Москвы?- боец, лет сорока, которого звали Игорь, замолчал и выжидающе посмотрел на Деда.

    Дед понял, что настал момент, когда ему нужно рассказать свою историю…
   - Правда, братцы, правда… Я был одним из очень немногих, кто выжил… - обреченно покачав головой ответил Дед. На него сразу посыпался град вопросов.
   - А, правда, что в Москве  уровень радиации после бомбёжки был как в ядерном реакторе?
   - Как же вы там выжили? Где жили? Чем питались?..
   Переждав, пока град вопросов утихнет, Дед продолжил:
   - Насчет радиации… я не знаю, какой был уровень,   если бы я это выяснил, то сейчас бы здесь не сидел… Я несколько месяцев не вылазил на поверхность.
   - Так как же вы там жили?
   - Ну-у, братцы, в подмосковном, в прямом смысле этого слова, подземелье есть столько всего. Нужно было только всё это найти. Но нам повезло – мы повернули в правильном направлении и попали в нужный тоннель, который привел нас на какой-то склад или резервное хранилище. Там было всё.
   - Представляю, как вы обрадовались, когда нашли еду…
   - Да-а, найти еду – это было хорошо, но, вы не поверите, мы гораздо больше обрадовались, когда нашли всякие разные горючие смеси и вещества.
   - …?
   - Не верьте тем, кто говорит, что крысы не боятся радиации. Буквально в первые же часы крысиное население в подземелье увеличилось в несколько раз. А поскольку запасов продовольствия на поверхности не осталось в принципе, то искать еду крысы стали под землёй. А еда – это мы.
   - Да, это попадалово! – воскликнул кто-то из молодых бойцов.
   - Наверху – верная смерть, а внизу – борьба за жизнь. Борьба за то, чтобы не быть съеденным. Крысы – существа очень организованные. Как оказалось, они умеют организовывать засады на людей. Единственное эффективное средство борьбы против них – огонь. Чем мы и пользовались, чтобы не стать едой.
   - Вы всё время говорите «мы». А сколько вас было?
   - Сначала сформировалась группа из девяти человек. Из них четверых съели крысы. Хотя мы старались не ходить по одному. Но от случайностей никто не застрахован.
   - А как же вы там ходили.., ну… по нужде…
   - А так и ходили – по двое. Один стоит с факелом, а другой делает в это время свои дела.   Потом меняются местами. Только так. Не уподобляться же животным. Не могли же мы гадить там, где жили, ели, спали.
   - Кстати, а где вы жили? Что это было за помещение? Там что, крыс не было?
   - Нам повезло, что хранилище представляло из себя изолированный железобетонный бункер с замкнутой системой вентиляции. - Дед нарисовал перед собой в воздухе круг. 
   - Да, насчет вентиляции – это вам повезло. Крупно повезло, - один из слушателей одобрительно покачал головой.
   - Ну! В советские времена объекты министерства обороны строили с десятикратным запасом прочности, - Дед сам был инженер-строитель по специальности, и знал, что говорил, - думаю, если бы мы набрели на этот бункер лет, эдак, через пятьдесят, то система жизнеобеспечения была бы там по-прежнему в работоспособном состоянии.
   - Да там, наверное, и оружие имелось. – Сказал Игорь скорее утвердительно, чем вопросительно.
   - А как же!- Дед вытащил свой «стечкарь».
   - Так это оттуда!?
   - Да-а..., - Дед любя погладил по затвору свой пистолет, - удобная и крайне полезная вещица.
   - А «эсвэдэху» где надыбал?- Не унимался Игорь, которого хлебом не корми, дай только поговорить об оружии.
   - Это отдельная история…- Дед заметно погрустнел при этих словах, - если бы не эта винтовка, то после выхода из подземелья я бы умер на второй день.
   - А что за люди были в вашей группе?
   - Да разные люди… Трое мужчин, вместе со мной, и двое женщин. Это из тех пятерых, которые дожили до того момента, когда мы покинули наш бункер. А среди тех четверых, которых съели крысы, был даже один банкир.
   - Как же это он в метро-то попал!?- вопрос прозвучал почти хором – бойцы искренне удивились данному факту.
   - Решил избежать пробок на дорогах – спешил куда-то. С чемоданчиком всё своим нянчился…
   - А в чемоданчике-то, наверное, «бабки» были?
   - Мы тоже так думали… А потом, когда его крысы сожрали… Ну, в общем открыли мы его кейс…
   - Ну, и …
   - Учредительные документы там были. Банка его. Полный кейс бумажек. Куда он их вез? Зачем он их хранил? Ведь не мог же он не понимать, что это всё… Уму не постижимо… Хотя мужик-то он, в принципе, был неплохой… - Дед замолчал на некоторое время, но слушателям очень хотелось дослушать его историю до конца. Кто знает, может следующего раза не предоставится…
   - Погоди-ка,   ты сказал «когда мы ушли из бункера»…
   - А, ну да, да… Два месяца мы прожили в нашем убежище. Пока в один прекрасный день крысы не нашли или не прогрызли лазейку в наш бункер… В общем, отбились мы насилу. Но с этой сытной квартирки пришлось съехать.
   - Слушай, Дед, а вы там не пытались найти других людей?
   - Пытались, конечно, но всё тщетно. До определенного момента… Иногда нам казалось, что мы вообще остались одни в этом мире – мы и крысы. Хотя умом мы понимали, что где-то в этом подземном мире есть ещё люди. И через некоторое время мы в этом убедились.
   - Это когда вы ушли из бункера… -уточнил всё тот же молодой боец.
   - Настал день, когда мы ушли из бункера. Люди ведь не хомячки, мы не можем долго сидеть под замком в клетке. Как бы вы себя чувствовали, живя несколько месяцев в одном помещении под землёй, зная, что на вас охотятся мелкие, но очень многочисленные хищные твари. Крысиное соседство сильно давило на психику. Их постоянный несмолкаемый писк и скрежет их коготков действовали на нервы круглосуточно. Иногда казалось, что мозги сейчас лопнут. Особенно тяжело приходилось женщинам, которые просто с ума сходили от этих крысиных концертов. Нам приходилось буквально удерживать их от того, чтобы они в порыве ярости смешанной с приступом временного безумия не вырвались наружу, став обедом или ужином для многотысячеголового хора крыс. Так продолжалось в течение первых двух недель. Потом человеческая психика более менее адаптировалась. У нее просто не было другого выхода. Сработали защитные механизмы человеческого сознания при поддержке животных инстинктов. Как люди, живущие в непосредственной близости от аэродрома или железной дороги, привыкают к постоянному шуму и грохоту, также и мы привыкли к крысиному присутствию. Не до такой степени, конечно, чтобы не обращать на них внимания…
   - А ведь мы сейчас все в таком положении. Только клетка у нас побольше, и охотники не с зубами, а с автоматами. – Горькая правда, сказанная вслух бойцом,  заставила   и Деда и всех слушателей замолчать. Наступила более чем красноречивая тишина. Никому особенно не хотелось говорить о том, что всё оставшееся население в России находилось сейчас в положении загнанной дичи. Но любопытство взяло верх над грустными мыслями всех собравшихся и вопросы продолжились.
   - Ну а что было дальше, как вы вышли на чистый воздух из Москвы? Вам нужно было километров 300 преодолеть, чтобы выйти из зоны заражения.
   - Если вы думаете, что я сейчас скажу, что-то вроде: «…Мы нашли подземный ход, который ведёт из Москвы куда-нибудь в Архангельск… Который вырыли ещё во времена монголо-татарского нашествия». И так далее… Конечно, нет. Может быть и есть такие ходы где-нибудь, но мы ничего такого не нашли. Все получилось гораздо прозаичнее.
   - Это как же?- не унимались слушатели.
   - Когда мы вынужденно ретировались из нашего убежища, то направились в том направлении, которое мы меньше всего изучили. Ведь, несмотря на своё осажденное положение, мы каждый день проводили разведку местности, проходя все дальше и дальше, отмечая свой путь. Так вот, захватив с собой столько горючки, сколько можно унести, мы стали пробивать себе дорогу сквозь крысиные полчища. Это был путь в никуда, как нам тогда казалось. Четыре дня мы шли, пока не наткнулись на кирпичную стенку. Стенка как стенка, но только вот кладка была совсем свежая. Недолго думая, мы решили пробить эту стенку- терять-то нам было уже нечего. Отыскав какие-то железяки, мы несколько часов поочереди долбили эту стену, которая оказалась довольно толстой. Долбили до тех пор, пока не пробили в ней лаз, который вел в  железобетонный коридор. Хотя, в принципе,  в подземелье почти всё состоит из железобетона, но этот коридор отличался тем, что в нем горел свет. Мы поняли, что нашли людей. Коридор вывел к железной двери. К капитальной такой дверище бункерного типа.
   - Военные… - сделал вывод один из слушателей.
   - Совершенно верно, едва мы начали долбить в эту дверь, как раздались звуки механизмов, открывающих её.
   - И как вас встретили?
   - Нельзя сказать, что вояки были сильно удивлены. Они слышали, как мы пробивали кирпичную стену.

   Нужно сказать, что военные, на которых они набрели, числились на службе в генеральном штабе министерства обороны. Именно этой организации и принадлежал этот бункер. А точнее – бомбоубежище высшей степени защиты и жизнеобеспечения. Всего военных было сорок два человека.

   Деду показалось странным одно обстоятельство – военных было всего сорок два человека, но ведь в генштабе наверняка служили в десятки раз больше людей. куда же делись остальные?  На этот вопрос военный в чине полковника, оказавшийся здесь главным, грустно улыбнувшись, ответил:
   - Куда делись, спрашиваете? Вы знаете, а ведь среди этих сорока двух человек почти нет семейных. Семейных только трое. И семьи их находятся не в Москве.  Понимаете?
   - Да, кажется, я начинаю понимать. Все остальные ломанулись к своим семьям, когда поняли, что на Москву летят ракеты, которые уже не остановить...
   - Точно так. Ведь к нам стекалась вся оперативная информация в режиме реального времени со всех расчетов ПВО. Когда мы поняли, что всё, конец, оставалось буквально пару минут подлетного времени. К этому моменту в нашем учреждении только и остались те, кому некого было спасать в Москве. К этому времени уже не было связи с ПВО и пришли данные о взрывах в Питере…
   - А те, кто бросился спасать свои семьи…
   - Да, пепел…
   - А как же это они так вот все бросили и побежали, - спросила Елена – одна из двух женщин из тех пятерых человек, что пришли к военным, - ведь вы же военные, да ещё в генштабе…
   - Эх…, милая девушка, поверьте мне, если бы эти ракеты можно было поймать руками, то я бы первым побежал на улицу их ловить. – Седой полковник тяжело вздохнул и продолжил. – Войну в воздухе или как её еще называют «баллистическую войну» мы проиграли ещё до того, как начали взрываться ядерные боеголовки. Не учит ни хрена нас наша история, извините, - с досадой стукнув кулаком по столу сказал полковник.
   - Так это что, получается, что они разбомбили всю страну!? Вся страна превратилась в радиоактивный пепел!? – в голосе Елены звучал откровенный ужас.
   - Скорее всего они нанесли удары по крупным городам, военным объектам, промышленной инфраструктуре. Им ведь нужны наши территории и ресурсы, а не радиоактивная пустыня площадью семнадцать миллионов квадратных километров.
   - Но это же и означает, что им совершенно не нужно наше плохо контролируемое население… - сделал вывод Виталий – тот самый, кто обратил внимания на участок свежей кладки в стене.
   - Да, и это тоже верно…
   - Подождите, ну нам ведь объявили войну или что-то вроде этого…
   - Никакого официального объявления войны не было. Нас просто решили стереть с лица планеты Земля.

    В ответ на эту фразу полковника наступило довольно долгое молчание. Нужно было переварить этот факт.
   Спустя некоторое время вновь заговорил Дед:
   - Как по-вашему, сколько народа осталось в живых… в нашей стране?
   - Если они раздолбали все крупные города, а при бомбежке военных и промышленных объектов зацепили еще и сельскую местность, то  - миллионов 20-30, но это по состоянию на первые дни. Сейчас населения стало еще меньше. Ведь, если я хоть что-то понимаю в военной тактике и стратегии, после ядерного удара наступит фаза наземных операций…
   - Во время которых подчищают то, что не доделали бомбы. – Закончил за полковника Виталий.

   Они ещё долго говорили о том, что произошло с ними и со всей страной. Ведь и Дед и те четверо, пришедшие к военным вместе с ним, были людьми гражданскими, и им подсознательно хотелось в лице полковника и остальных военных в бункере увидеть тех, кто поможет им выжить, кто защитит их. Но что можно ожидать от горстки военных, оказавшихся в таком же жалком положении, что и те, кого они призваны защищать… Все вместе они могли прожить в этом бункере несколько лет при выполнении определенных условий. Но что это будет за жизнь? Добровольное, но, в то же время вынужденное заточение. У сидящих в тюрьме преступников по крайней мере есть уверенность, что они с большой долей вероятности выйдут на свободу в конце своего срока заключения. А какая надежда была у этих людей?
Дед со своими товарищами по «крысиному подземелью» пребывали у военных уже почти два месяца. Странное это было времяпрепровождение. Никому особенно не хотелось выходить за пределы бункера, но все как один хотели убраться отсюда, вырваться на свободу, ощутить прикосновение солнечных лучей. Да, в конце концов, лучше умереть с оружием в руках, чем постепенно чахнуть в подземелье. Да вот беда – воевать было пока не с кем. Фаза армейской операции, видимо, до Москвы ещё не докатилась и живой силы противника на поверхности пока не наблюдалось. В этом у военных была возможность убедиться – они каждый день совершали вылазки на поверхность в костюмах РХЗ. Вместе с ними иногда выходили и гражданские. Период радиоактивной зимы уже прошел и солнце уже было видно. Хоть какая-то радость в этом сошедшем с ума мире.

   В один из дней Дед тоже напросился выйти наружу.
   - Так вот как выглядит апокалипсис. – Негромко сказал Дед, когда выбрался из какого-то люка, распрямился и огляделся вокруг.
   - Русский апокалипсис, - добавил кто-то из военных, вылезших на поверхность следом за ним.- Ну как, Андрей Казимирович,  узнаете Москву?
Дед покосился на свой штатный радиометр; тот показывал уровень три рентгена в час – тысяч в сто раз больше допустимого уровня радиационного фона.
   - Не волнуйтесь, - военный увидел, как Дед косится на радиометр, - этот костюм выдерживает уровень до тридцати рентген. Запомните этот люк, собираемся здесь через час. Нам нужно проверить кое-что, а Вы можете побродить тут… Кстати, как Вы думаете, на какой улице мы сейчас находимся?- военный махнул рукой своим людям и они вслед за ним направились по своим делам.
   «А действительно, где это мы вылезли?»- подумал Дед. Он осмотрелся повнимательнее. Вокруг были только кучи железобетона разной высоты. Ветер носил по улицам облака то ли пыли, то ли золы с пеплом, которые оседали на костюме Деда.  До него, вдруг, дошло, что эта пыль когда-то была людьми. Руки сами стали стряхивать её с костюма. Дед испытывал в этот момент странное чувство – чувство стыда, смешанное с отвращением. «Как это всё-таки странно – мне стыдно за то, что я остался жив. Хотя я не шел, в прямом смысле, по головам, пытаясь выбраться из давки. Мне просто повезло выжить…». Внезапно, порывы ветра стихли… И Дед впервые в своей жизни услышал мёртвую тишину. Звукоулавливатели его костюма не передавали ни единого звука. Нулевой уровень шума, почти как в открытом космосе. Только здесь этот нулевой уровень был рукотворным.  Он пошел налево, туда, где виднелась какая-то продолговатая яма или ров. Подойдя поближе, он понял, что это не яма и не ров, а бывшая Москва-река. Только воды теперь здесь не было.
   - Господи, не могла же вся вода испариться?- ужаснулся вслух Дед. Он совсем забыл про включенную внутреннюю связь и вздрогнул, когда  услышал голос лейтенанта-военного:
   -Скорее всего, именно так и произошло. Кстати, Вы сейчас стоите на Кутузовской набережной.
   - Значит, вот эти оплавленные груды камней – это Кремль…  Выходит, Москва просуществовала 870 лет...
   
    На этот раз ответа не последовало, видно военные уже занялись своими делами. Деду, вдруг, расхотелось бродить по этим руинам некогда «лучшего города Земли». Ему захотелось обратно под землю, лишь бы не видеть всего этого. Он понимал, что это чувство долго не продлится. Что когда он спустится, ему вновь захочется наружу. И ещё он вдруг понял, что не сможет и не хочет сидеть под землей и чего-то ждать. В этот момент он принял решение: «Нужно будет поговорить с полковником – не откажет же он  старику в последнем желании» - подумал Дед и направился к люку. Ему пришлось подождать некоторое время, пока подойдут военные.
   - Алексей Иванович, - обратился Дед к полковнику сразу, как только снял костюм, - у меня к Вам разговор.
 
   Полковник сидел за столом и разбирался с какими-то бумагами и схемами. По нему никак нельзя было сказать, что он находится в состоянии постоянного стресса, как и все остальные здесь. «Железный человек!- подумал Дед, - такого ничем не пробьешь».
   - Я Вас слушаю, Андрей Казимирович, -полковник оторвался от бумаг.
   - Я хочу уйти… Уйти совсем. – Дед сразу решил начать с главного, без всяких прелюдий.
Полковник посмотрел на Деда. По его лицу можно было прочитать целый ряд эмоций, испытанных за несколько мгновений - от удивления и непонимания до обреченного согласия.
   - Вы безусловно умный человек и своё решение конечно же обдумали. Я не вправе Вам приказывать... Но я не могу не спросить - куда Вы пойдете?
   - Интуиция подсказывает мне, что надо идти на север. Да, да, я понимаю, что это равносильно самоубийству. Но ведь, так или иначе, все мы здесь приговорены… Вы рано или поздно примете свой последний бой… каким бы он ни был.  Но сейчас и передо мной и перед вами  - неизвестность.

    Они могли бы долго говорить на эту тему. Идти - не идти? Да зачем? Да почему? Но если люди понимают друг друга, то лишние слова не нужны. Полковник с Дедом поняли друг друга.
   - Вы пойдете один или  с кем-нибудь из ваших?- полковник кивнул в сторону четверых людей, стоящих неподалёку и наблюдавших за их разговором.
   - Я уже говорил с ними на эту тему… Я пойду один.- Сказал Дед, как отрезал.
   - Ну, что ж, во время последней вылазки мы нашли транспорт. Мы вывезем вас как можно дальше за пределы Москвы. Тем самым Ваш путь по зараженной территории сократится. Хотя это всё в теории, - полковник развел руками, - Вы же понимаете…
Весь остаток дня Деда готовили к своей одиссее. Военные выделили ему двухнедельный паёк концентратов, оружие, запасные элементы жизнеобеспечения к костюму РХЗ, медикаменты. Его научили как всем этим пользоваться. Военные готовы были дать ему всё, что угодно. В том числе, ему дали и радиомаячок, который, работая на спецчастотах, функционировал до тех пор, пока бьется сердце носителя. К тому же, Дед должен был переключить частотный диапазон маячка в том случае, если он выберется из зоны заражения. Это дало бы понять оставшимся в бункере людям, что, во-первых, не вся Россия превращена в радиоактивное кладбище, а, во-вторых, что у Деда появился шанс выжить, и он, возможно, найдёт других людей.

   Утром следующего дня Дед был готов к выходу в неизвестность. Последний раз простившись со своими «коллегами» по подземелью, он вместе с четырьмя военными выбрался наружу в том же месте, что и в первый раз. Часа полтора они шли к тому месту, где в подземном гараже военные нашли транспорт.
   Как такового транспорта в различных подземных помещениях сохранилось довольно много, но вот работоспособного – почти не было. Электромагнитные импульсы, сопровождавшие ядерные взрывы, раз и навсегда выели из строя всю электронику на многие сотни километров вокруг. А взрывная волна заставила сдетонировать пары бензина в баках многих машин. Но военным удалось отыскать обыкновенный УАЗик-«буханку», который был во вполне работоспособном состоянии.
   Часа три они пробивались по руинам Москвы в северном направлении. Иногда приходилось выходить из машины и расчищать дорогу от расплавленных остовов машин и обломков строений. Полбака бензина хватило километров на сто пятьдесят. Москва уже закончилась. Вид за окном изменился, но с той лишь разницей, что руины сменились на сгоревшие деревья и кучи оплавленного кирпича стали поменьше.
   - Ну вот, Андрей Казимирович, дальше начинается Ваш путь.- Все вышли из машины. Лейтенант передал Деду вещмешок со снаряжением. Остальные трое последний раз осмотрели его костюм и проверили, хорошо ли закреплено снаряжение. – И вот ещё, это Вам полковник приказал передать, - лейтенант открыл заднюю дверцу УАЗика и вытащил оттуда СВД. – Это его винтовка. Именная. Как ей пользоваться Вы знаете. Берите, берите… Пригодится.
   - Спасибо, братцы… -Дед почувствовал, что у него к горлу подступает ком.
   - И не забывайте про концентраты – Вы должны принимать их по три в день разного цвета. И радиопротектор…
   - Спасибо тебе, сынок, я всё помню… - Дед мягко прервал лейтенанта. – Прощайте, братцы. Кто знает, как оно обернется… может ещё…- он запнулся и часто заморгал повлажневшими глазами. Он вовсе не считал себя героем-одиночкой, он был обыкновенным пожилым человеком, попавшим в такие обстоятельства, которые требовали быть сильнее и решимее.
    Дед пожал руки четверым военными и, не оборачиваясь, стал удаляться от них в сторону своей неизвестности…

    Уходя все дальше и дальше от бойцов, он чувствовал, что они смотрят ему вслед. Через некоторое время он услышал, как заурчал двигатель УАЗика. Шум двигателя становился все тише и тише и, наконец, пропал совсем. Теперь Дед был совсем один в этом мертвом и смертельно опасном мире.

   Дед замолчал, то ли задумавшись, то ли вспоминая свой путь из мертвой Москвы к людям.
   - И сколько же ты шел, Дед? – не унимались слушатели.
   - Что-то устал я.., пойду подышу свежим воздухом. – Дед как-будто и не слышал вопроса. Он поднялся, опираясь на свою винтовку, и вышел наружу из убежища.
   - Да-а, досталось нашему Деду. Кто из нас смог бы вот так вот в одиночку… Через зону заражения, не зная, куда идёшь, что там тебя ждет, кто там тебя поджидает…
   - А все-таки, интересно, как он до нас добрался. Ведь отсюда до Москвы больше двух тысяч километров…
   - Потом расспросишь. Дай человеку отдохнуть.

   Все понимали, что Дед рассказал далеко не всё. Этот несгибаемый старик имел в отряде    непререкаемый авторитет и уважение, хотя и не был ни командиром, ни заместителем.
   Он стоял недалеко от входа в убежище и смотрел в ту сторону, откуда полгода назад  ноги принесли его сюда. Прошло уже целых полгода, а он всё никак не мог поверить, что дошёл и выжил. «Странно, - думал Дед, - на этой войне так легко умереть, а меня, старика, судьба почему-то сберегла. Видно нужен я ещё в этом мире…». Он часто думал о тех, кто остался в том бункере, под генштабом: «Что с ними стало? Как долго они продержались? Да и держались ли они вообще… Может, просто вышли все разом наружу... Или все как один в одном бою…».

    Он выжил, и, несмотря на свои семьдесят, всё ещё держал в руках оружие. Он держал его за всех тех, кому не повезло выжить в ядерном пламени. Он держал его на праве живой легенды -- последнего выжившего жителя города-символа…
       
        --------
   Первая часть книги закончилась. Артемий с Платоном сидели молча. Не потому, что им нечего было сказать. Наоборот. Их сознание было переполнено. Мнемочип кроме собственно текста создавал еще и видеоряд, образованный на основе ассоциаций, возникающих в сознании читателя. И это усиливало впечатления. Платон впервые в своей жизни сидел с угрюмым выражением лица. И, что характерно, они, не сговариваясь, заблокировали обмен мыслями. Такое нужно «переваривать» индивидуально, наедине со своими мыслями. «Какие чудовищные противоречия: дикое, безрассудное варварство и способность к милосердию по отношению к своему врагу, животная жестокость и в высшей степени человеческое самопожертвование… И опять так много новых, непонятных и забытых слов и понятий: Москва, Питер, УАЗик-«буханка», бензин, фашизм…  Нет, что-то в  этих людях такое было…» - ход мыслей Артемия прервал заговоривший Платон. 

   - А я не верю ни единому слову в этой книге, - Платон говорил быстро и отрывисто, - этого просто не могло быть. Всё это просто вымысел автора. Кстати, неизвестного автора. Ну, подумай сам, Артемка, даже учитывая всю дикость и варварство тех времен, ведь у тех людей, очевидно был разум, ведь мы знаем, что уже в более ранние периоды у них было довольно развито искусство и культура. К тому же, если они были такими безумцами, то они должны были уничтожить друг друга сразу, как только они научились делать  устройства, расщепляющие, либо наоборот синтезирующие атомные ядра. А ведь они научились это делать  где-то лет за сто до времени описываемых событий.  Ненависть, агрессия, войны –да, всё это у них было, но это никогда не приводило к тотальному уничтожению какого-либо народа или национальности… Хотя, мы так мало знаем про те времена… Подумать только – эти люди – теоретически являются нашими предками. Нет, нет, я не могу поверить в реальность описываемых событий… Извини, я пойду к себе. Мне нужно ещё подумать…

   Платон ушёл к себе и Артемий остался наедине со своими мыслями. Через прозрачный сегмент стены он видел, как Платон настраивает параметры своего жилища – у него явно что-то не получалось – дом принимал то один, то другой вид. Платон был зол и вымещал свою злость на своём же жилище. Наконец, остыв, он остановился на одном из вариантов и вошел внутрь. 

    Артемий пытался поставить себя на место тех людей. Как бы он вел себя на их месте  в тех условиях. «Нет, современные люди слишком сильно отличаются от тех. За прошедшие 4000 лет произошли тотальные бесповоротные изменения в психологии, морали, поведении людей. Наше мышление теперь в принципе не способно воспринять и адаптироваться к тем условиям. А может… Ведь никто не пробовал… Безумная мысль мелькнула и погасла как вспышка  в сознании Артемия. Ведь и сейчас есть люди, которые видят то, что было тысячелетия назад. Точнее, их разум выдает такие картины, но это ещё не значит, что это всё было на самом деле». Вспыхнувшая и погасшая было мысль, теперь горела слабеньким огоньком, причиняя беспокойство такому ровному и отлаженному сознанию человека 61 века. «Понять… просто попытаться понять…». Артемий не заметил как уснул. Гравитаб, уловив разрушительные для сознания эмоции своего хозяина, постарался мягко их нивелировать, посылая успокоительные импульсы в нейроны головного мозга Артемия. Однако, то, что ему, Артемию, снилось совсем не было похоже на релаксационные образы. Как умная машина – гравитаб - ни старалась, но ей не удалось обхитрить сознание человека. Артемию снилось всё то, что ему рисовало его сознание наяву.
    Он видел горящих в ядерном пламени людей, он видел мальчишку, истекающего кровью  на берегу моря, пока его соплеменники ведут бой, он видел, как две железные машины со страшной силой врубаются друг в друга, взрываясь и превращаясь в бесформенную груду металла… Казалось, протяни руку, и ты  сможешь помочь этим страдающим и умирающим людям… Вот только как помочь? И кому помочь? Ведь на войне не бывает правых или неправых. Ведь если два разумных человека довели ситуацию до конфликта, то виноваты они оба. Ну это же так естественно… «Да, естественно, для нашего мира…» - Артемий уже проснулся. И опять же по прихоти гравитаба, уловившего «неправильный» сон Артемия. У Артемия даже возникла мысль отключить успокоительную функцию у гравитаба, но, подумав, он решил пока не делать этого – его сознание пока ещё плохо воспринимало нереальные ужасы рукописи. Если бы эту рукопись прочел просто обычный человек, а не ученый-археолог с серьёзной исторической подготовкой, то он бы, в лучшем случае, просто не понял бы смысл описываемых событий, а в худшем ему бы потребовалась принудительная коррекция полученной информации – явление очень редкое и крайне печальное для этого сверхразумного общества. 

   Идея, возникшая у Артемия, не давала ему покоя уже не первый день. Технически это было вполне осуществимо, но существовал запрет. Использовать это разрешалось только в абсолютно исключительных случаях,  и не на такое большое временное расстояние.  Это был один из тех очень редких случаев, когда требовалось разрешение для того, чтобы что-то сделать или предпринять. И это было вполне обоснованно, ведь речь шла о вмешательстве в иные временные слои. И это был тот случай, когда требовалось лично явиться в Совет Сообщества. Советники должны прочесть это. Но прежде, Артемий решил посвятил в свои планы Платона. Он уже собрался было выйти на улицу, но тут стенка распахнулась, и появился Платон:
   - Слушай, Артемка, вот, что я подумал… - сходу начал Платон, но уловив мыслеобраз, посланный Артемием, остановился не закончив фразу и посмотрел на того так, как смотрят на человека решившего воспользоваться правом преждевременного ухода из жизни…
   - Но ты же понимаешь, что это смертельно опасно!- Платон сделал останавливающий жест вездесущему гравитабу.
   - Но ведь ты же сам говорил, что не веришь всему этому кошмару,- Артемий улыбаясь смотрел на своего друга, - мы открыли миру эту реликвию, и нам, то есть, мне, нужно выяснить всё до конца. Да, я понимаю, что ты не сможешь отправиться со мной, да этого и не потребуется – ты нужен будешь здесь. И тебе тоже предстоит проделать немало работы. Ты займешься обеспечением моего пребывания там. Ведь мне нужно будет войти в то общество, а для этого потребуется много всяких нужных вещей в тех условиях. Не мотаться же мне постоянно туда-сюда К тому же, необходимо будет просчитывать варианты развития событий. Погибать-то я там не собираюсь.   
   - Ну, спасибо хоть на этом! Кстати, а Аливия знает?- зачем-то понизив голос, спросил Платон.

    В ответ на это Артемий лишь тяжело вздохнул. Он уже дважды получал сегодня её мыслеобразы, но так и не решился ответить, а это значит, что скоро она будет здесь. «Уж что-что, а отношения между мужчиной и женщиной вряд ли сильно изменились  за прошедшие четыре тысячи лет…» - усмехнувшись подумал Артемий. Хотя, на самом деле, упоминание   об Аливии заставило его немного взгрустнуть – ведь ему придется  какое-то время жить без неё, совсем без неё… И расстраивать её конечно же ему совсем не хотелось. В последнее время он всё чаще и чаще подумывал о том, чтобы связать свою жизнь с этой чудесной женщиной. Но он был ещё и ученый и его святой обязанностью было познание нового, неизученного. А значит, он должен сделать то, что задумал.
   - Эй, дружище, ты где сейчас? – Платон вытащил Артемия из раздумий.
   - Слушай, Платик, побудь здесь. Скоро прилетит Аливия… Может ты с ней поговоришь, подготовишь, пока я не вернусь…
   - Ладно, давай, лети в свой Совет… - Платон опустился в гравитаб.

    Артемий отправился в Совет, взяв с собой гравитатор и мнемочип. Он не сомневался, что его желание отправиться в потерянную эпоху, чтобы открыть миру  тайны древних стран, найдет понимание у Советников. Ведь эти люди – кладезь мудрости. Но он конечно же волновался – вдруг все написанное в книге – это и в самом деле вымысел автора, и он попадет в совершенно другие реалии, невозможные для физического существования в принципе. Во время этих своих раздумий-гаданий он уже двигался по длинному матово-белому коридору, ведущему к двери, за которой его уже ждали Советники. Незаметно для себя он подошел к самой двери. Причем, это была самая настоящая дверь, крепящаяся к дверной коробке с помощью металлических петель. Наверное, это была последняя подобная конструкция на планете Земля. Он вошел и сразу передал свои личностные данные Советникам, как того требовали элементарные правила приличия. Дальше следовало вести прямой разговор.

   - Итак, Артемий, вы просите предоставить Вам пространственно-временной шлюз, который должен отправить Вас более чем на четыре тысячи лет назад, где Вы собираетесь проверить достоверность описанных событий в рукописи, которую Вы не так давно обнаружили в результате археологических исследований. 
   - Да, всё именно так и обстоит. Вот, прошу ознакомиться с рукописью, - он передал мнемочип одному из Советников. Те, в отличие от Артемия с Платоном, не стали тратить время на визуальное прочтение, а сразу усвоили всю информацию за каких-то пару секунд. Артемию очень захотелось «пощупать», о чем сейчас думают Советники, но в этом здании и по отношению к этим людям это было бы в высшей степени аморально. Артемий почувствовал, что у него покраснели уши. Советники молчали минуты две, Артемию они показались вечностью. Наконец, один из Советников, встав со своего места, подошел к Артемию, и, глядя прямо ему в глаза, сказал:
   - Вы взвалили на себя непосильную ношу, молодой человек, но Вы конечно же не откажетесь от этой затеи. Эта рукопись захватила ваше сознание, и Вы поставили себе сверхзадачу, для выполнения которой потребуется предельное напряжение разума. И Ваша жажда познания достойна высшей похвалы. – Советник на пару секунд замолчал, как будто прислушиваясь к чему-то. – То, что Вы там узнаете и увидите будет ужасно, Вы это уже поняли. Но мы не имеем право не узнать истины, какой бы ужасной она ни была. Это исследование принесет огромную пользу для исторической науки.- Советник вернулся на свое место и вместо него заговорил другой Советник:
   - Оборудование для настройки временного шлюза уже в Вашем жилище, кстати там Вас ждет Аливия, - Советник улыбнулся,- Не беспокойтесь, Вашего отсутствия она не заметит. Мы сможем сжать время Вашего отсутствия здесь до нескольких минут. За это время Аливия не успеет соскучиться. Если, конечно, не произойдет что-нибудь незапланированного… Но, будем надеяться, ничего такого не случиться. Всё будет зависеть от Вас. Если Вы ограничитесь наблюдением за происходящим из параллельного пространственно-временного потока, то Вы узнаете много информации и гарантированно останетесь целы и невредимы. Если же Вы решитесь на прямое участие… - Советник развел руками,- то Ваша жизнь будет в Ваших руках. Кстати, тот молодой человек, Платон, это ведь Ваш друг и коллега? И он будет обеспечивать стабильность временного поля? Это очень хорошо. Он должен понимать, что для него время будет течь так же как и для Вас. Чуть позже к Вам прибудет техник, который ознакомит Вас с некоторыми деталями. Пожалуй, нам больше нечего Вам сказать… Как говорили наши далекие предки – удачи Вам и в добрый путь!
    Аливия прекрасно понимала, что она не сможет отговорить Артемия от этой безумной затеи. Ей оставалось только смириться с его решением, и она уже совсем не злилась на него за то, что он не отвечал на её мыслеобразы. Он просто не хотел её расстраивать раньше времени, она это понимала.
   -Меня не будет всего несколько минут,- Артемий обнял её за талию.
   -А сколько времени меня не будет для тебя? – грустно вздохнув спросила Аливия.
    В ответ на это он только молча пожал плечами. Он действительно не знал сколько времени он пробудет там.
 
    Всё было готово. Оставалось лишь дать команду на запуск квантового реактора, дающего квадриллионы единиц энергии, требующейся для преобразования времени в материю и наоборот. Артемий, Платон и техник долго выбирали, что ему надеть и взять с собой, но, в конце концов, сошлись     на мнении, что неважно – во что он будет одет – все равно это будет слишком отличаться от местных одежд и местного снаряжения. Все необходимое ему переправят сразу, как только он передаст мыслеобразы с подробным описанием образцов. Он взял с собой то, что он обычно берет с собой, отправляясь в очередную экспедицию. Жаль, конечно, что в те времена не было преобразователей энергии и материи, а то можно было бы прихватить с собой и какое-нибудь жилище.
   Платон начал отсчет – три, два, один…   
   Время, нехотя, и потрескивая разрядами от невероятного количества энергии, расступилось перед очередным человеком-безумцем, шагнувшем в неизвестность…

               КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
      
2008 – 2011 г.г.