Off minor

Нет, и ещё раз, нет. Подобно мартовскому коту, хотя март не настал, до марта, как до звезды Бетельгейзе, нежась в лучах сияющего Феба, не мыслимого на блеклом небосклоне чахлого и перепуганного насмерть века, начинаю рассказ. Главное, это не спешить. Да, это будет нечто невероятное, думает одно полушарие мозга. Как сказать, усмехается другое. Все остальные полушария, их у меня, как пузырьков разума в неуклюжих растворах жизни, - немотствуют. Неплохо было бы узнать, что представляют  из себя,  пузырьки разума, и как выглядят неуклюжие растворы жизни под неумолимым скальпелем анализа, сим мечом неопознанной дамокловой Немезиды. Грустно, Василий Иванович. Все живущие, в смысле, настоящие, искренне непрозябающие люди, несклонные к разного рода омерзительным хулиганствам, свойственного бессовестным и полубессовестным  натурам, имеющим относительно твёрдый заработок и обладающим  непревзойдённой устойчивостью к колебаниям превратностей, а таких баловней судьбы, и радужных почитателей Голгофы, довольно много, увы, встречаются проблемы. И это очень обидно. А время, меж тем, падает и падает. Хватит бездействовать. Давайте представим какую-нибудь диковинную ситуацию, не из числа тех, что называют высосанными из пальца. Вижу ситуацию, связанную с рыбным хозяйством Туркмении,  но ситуация эта грозит выйти из - под контроля соответствующих  инстанций. Но при помощи великолепных стоп Саратыка и Сардапропана, мучеников Леса, с неуловимым оттенком чудной  нагловатости, туркменская ситуация, всячески попирает печальные устои нашего безобразного  мира. Василий Иванович заряжает меня своей страшной энергией. Кто такой, этот Василий Иванович? Это одновременно и известно и неизвестно. Двоякость. Сведения о нём неясны и как бы размыты. Знаю одно. Этот человек - герой.  К тому же - дитя народа. Дальше научный туман и путаница. Тоже - научная. Говорят,  что наука, чем – то, не помню, точно, чем, - питает юношей. На самом деле, это  не так. Делает она это – абсолютно напрасно. Сколько юношей, ни питай, всё - кошке   под хвост. Юность ненасытима в своём роковом стремлении к золотым теремам рабства. Происходящее обвито чёрным флёром пустоты и тонет в недосказанностях. Стоп! Чтобы всё встало с головы на ноги, и немного подёрнулось ласковой пеленой мрачного мракобесия, желательно ввести в повествование, ну, скажем, летучих собак. Но не только собак. Почему бы не  ввести в плавный ход повествования, инородцев? Например, инородцев Удмуртии? Или атеистов Китая. Они сообщили бы прозе, часть некоего пленительного коленкора. Так называемого коленкора отчаяния. Да и другие коленкоры были б весьма кстати. Но лучше всего и это, наверное, будет самым правильным решением, нужно как можно быстрее заселить прозу египетской тьмой неодушевлённых предметов. Позвольте, вежливо возразило левое полушарие? Я, что – то, не врубаюсь. Золото ты моё, самоварное, я и сам не очень врубаюсь. Понятно, что от таких тульских пряников, проза получит как бы дополнительный увесистый нож в спину. Ну и что тут плохого? Без кровопролития, всё равно, не обойтись. Ну, что, начинаем, что ли? Да погоди ты. Нужно сначала расставить мощные номенклатурные акценты, подготовить поля сражений, наточить до блеска наганы и шашки и только потом… Господи, твоя воля, когда потом? Когда рак на горе свистнет? Не хочу слышать, ни про потом, ни про суп с котом, ни про рождественские песни лихоимцев. Или победа или война. Или и то и другое, - вместе. Два в одном. Рано отходную голосить. Сейчас воевать будем. Зимней ночью неторопливо выйдет на погост Василий Иванович, сабля на боку, расправит плеченьки могутные, свистнет ухарски, перекрестится, и на чистейшем англицком, задумчиво скажет: OFF MINOR. Довоевались, значит, прости меня, грешного.

Андрей  Товмасян Акрибист

25 Сентября 2012 года