Рак под дулом нагана

АСТАХОВОЙ  ЖАННЕ  СЕРГЕЕВНЕ

Если Вы думаете, о будущем вашей тёщи или заботитесь о здоровье своих прыщавых отпрысков, любой мало-мальски грамотный экстрасенс, войдя в ваше более, чем ужасное положение, разъяснит Вам,  что Вы напрасно заканчивали РАБФАК и не в добрый час занялись этим делом, сильно смахивающим на никому не нужную ерундистику и ничего-то светлого Вас не ожидает, пока Вы уныло катитесь по роковым ухабам жизненного бездорожья. Примечание № 1. Никогда не связывайтесь с экстрасенсами, особенно - бабами. Бабьё работает, широко используя зарубежный опыт инфернальных наитий, и без тени злого умысла, буквально за 5 минут или 5 иллюзорных мгновений, это одно и тоже, до непредставимого страшного отказа, наполнит ваши безнравственные жилища неразрушимыми сериями  смертельных миазмов. Никогда не нанимайте экстрасенсов – детей. Советы детей, в миллионы раз хуже горькой редьки и других беспринципных ядов современности. Никогда не нанимайте таксистов для провоза вашего утлого багажа. Особенно на трёх вокзалах. Никогда не слушайте никакой  музыки, но если уж, как говорится, Вас чёрт попутал или, скажем, Вам только что выбили зубы, и Вы перестали понимать, где Вы находитесь и что с Вами происходит, не впадайте в безысходную грусть. Помните, безысходная грусть, особенно её русло, не в миллионы, а в миллиарды раз хуже детей и других опаснейших прецедентов науки. Примечание 2. Насчёт музыки. Не слушайте, ровным счётом, никакой музыки. Музыка -  шум. Музыка убила Пушкина. И не только его одного. Но если Вам всё же невтерпёж, или Вас подвигает на это безжалостная тёща по предварительному сговору с вашей женой, тогда - другое дело. И зачем Вы только женились? Непростительная ошибка. Далее. Чтобы сбить с себя хмурь, частично вызванную неказистостью вашей супруги, частично - других сопутствующих обстоятельств, возьмите, и послушайте какие -  нибудь, хорошие песни, ну, скажем, песни Димы Билана. Закачаетесь. Клянусь инфернальными детьми, Вы впадёте в блаженное состояние, напоминающее транс и будете качаться вместе с женой, и тещей, окруженные прохвостами и их злобными прихвостнями, всю вашу безнравственную жизнь. Когда Вы идёте с вашей безжалостной семьёй в кино, или в пивную, старайтесь держаться левой стороны проспекта, если это проспект, а если это переулок, или узкая лесная тропина, неудобная для ходьбы, изрытая ямами, или аллея, засаженная густолиствеными клёнами, расположенная вблизи дремучих и крайне опасных, скользких оврагов, к тому же сильно размытых бурными ручьями, скажу одно - плохо ваше дело. Далее. Распространено ошибочное мнение, что, мол, не очень легко и даже довольно трудно издать первый звук. Неважно из чего. Это – неправда. Издать цензурный звук из флейты, балалайки, военного тромбона  или из обыкновенного деревенского корыта, хорошо укутанного прочным шерстяным одеялом любви, не представляет труда. Знаю – любовь, тут не причём. Ну, так что ж, теперь, повеситься, что ли? Довольно рисовать радужные картины  и расписывать прелести беспошлинного оружия, или трафик скользящих жён, изрытых бесчеловечным роем страшных пунктирных веснушек, не располагающих к веселью. Зададимся вопросом. Что такое, рак под дулом нагана? Не вызывает сомнения, подобные картины достойны пера, разве, что Веласкеса. Это ясно, как божий одуванчик. Заметим, Веласкес, сей удачливый демон прошлых годин, сей неповторимый муж, писал кистью, а не пером. Но не будем повторять глупейшие исторические ошибки или подвергать сомнению испанские бытовые мелочи. Боже упаси! Чтобы в дивной прелести изобразить рак под дулом нагана, потребны иные мастера. Величие Веласкеса  подвергнется невообразимым амплитудам,   и вскоре в извилистом ужасе рассыплется на ряды необъяснимых частиц, после чего незамедлительно превратится в скучную кучу голимого праха.  И будет происходить эта катавасия под песни Димы Билана. А как же иначе? Иначе и быть не может. Господа, не будьте так наивны! Хорошо. Давайте сменим пластинку. Возьмём, хорошо упитанную свинью. Отмоем до блеска её дивный остов, и медленно погрузим объект в гущу зловонной грязи. И это ещё не всё. Обольём народную кормилицу помоями и предадим неизбывному позору. Говорят, свинья грязь найдёт. Верно, но не совсем. Но, увы, не об этом я рассказываю. Нет. Не об этом. Далее. Шёл паровоз. Шёл и шёл. И вдруг, взял, и навсегда остановился. Прервал движение и стал похож на разрушенный  Нью – Йорк. Улыбается Вам такая зарисовка с натуры? Мне – нет. А что я могу сделать? Ничего  не сделаешь. Облетели цветы, догорели огни. Каков же в жизни чудный рак? И как он будет вести себя под дулом нагана? Вопрос на засыпку. Разумеется, воссоздать рака с его причудливой траекторией, да ещё под безраздельным дулом нагана, не под силу никакому Веласкесу. А вот Гойя, тот бы не тянул вола за хвост, и запросто разрешился б небольшим фотогеничным  снимочком. Ему и натура–то, не нужна. Рисует, как папа Карло. Франсиско, и не такое малевал. Даром, что ли, мёрз на заснеженных испанских равнинах? И Мнемозины здесь не причём.  Мнемозины отдыхают. Поникли чудною главой. Я говорил о разрушенном   Нью – Йорке. Говорил не из злобы. По приказанию чуткой совести. Если хотите, по щучьему приказанию. Страшна разрушенная столица. Всё что ни делается, к лучшему. Тихо, как в сгоревшем танке. Не цветут американские хризантемы, не беснуется клика подлых поджигателей войны, не линчуются согласно бессердечному циркуляру дядюшки Сэма, негры, как бывало. Затуманилась знаменитая улица Уолл – стрит, и круглый омерзительный доллар утратил свой человеческий облик. Надолго ли?      

Андрей  Товмасян  Акрибист

26 Сентября 2012 года