Штиль

АСТАХОВОЙ  ЖАННЕ  СЕРГЕЕВНЕ

Сегодня понедельник. Но это не странно. Действительно, что может быть странного в том, что сегодня понедельник. Понедельником никого не удивишь. В моей удивительной жизни было столько понедельников, что если бы я их подсчитывал, то, наверное, сбился бы со счёта и свихнулся бы. Отчего я, считаю свою жизнь удивительной, подробно написано в одной наглухо засекреченной книге. Об этом позже. Сегодня, хочу подчеркнуть, именно сегодня, а не вчера, или позавчера, с первого взгляда, эта маленькая деталь, будто бы, ничего не значит, однако это не так. Итак. Проснувшись сегодня утром с нездоровой головой и ощутив некоторое беспокойство в области левого предплечья, я, недолго думая…  Не люблю думать. Зачем думать, когда всё обдумано? Прекрасно понимаю, - эти вводные психологические детали, мало кому интересны, но я привожу их вовсе не для того. На море штиль, но это меня мало колышет. В моей комнате немного накурено и страшный беспорядок, но это необходимо для работы. Я чувствую в себе титаническую силу и, посмотрев на меня со стороны, иной вдумчивый прохожий, только попадись мне где – нибудь, в закутке, у плюгавых газонов, или там, где гуще сплетаются ветки. Так вот. Плюгавый прохожий, наверное, член какого – нибудь общества дрозофилов, может плохо и в корне неверно подумать обо мне. Я не могу влезть ему в голову, чтобы сканировать, Господи, слово-то какое, его мысли, но знаю, что рассуждать он будет примерно так. Этот парень чокнутый, и сейчас, наверное, развернётся и что-нибудь выкинет или отмочит. Он ошибается. Три года ты мне снилась, а встретилась вчера. И, вот, объят недужной думой, вполголоса напевая, как только что процитированную песенку, так и ряд других песенок, которым не столь повезло, в том смысле, что песни эти вполне пригодны для пения, но недостойны цитирования. Мне ужасно неудобно, что я не очень внятно выражаюсь, но сделать ничего нельзя, потому как, именно таков неумолимый закон предательского развития развёрсток и разных других ещё не вполне сформировавшихся пространственных загогулин. Правильно понять, мои завихрённые рассуждения, вряд ли кто сможет. Как меня понять, если я сам себя не понимаю? Ладно. Где наша не пропадала. Нужно, ох, как нужно оправдать высокое доверие моего несуществующего брата проживающего в Австралии. Название города не знаю. Бедный брат мой жил на улице Апельсинной, на 104 этаже многоярусного крупноблочного дома, полностью разрушенного, во время варварских бомбёжек и маневров НАТО. Таких, щас - не делают. Я не я, если я не сочиню чего-нибудь такого, что бы могло способствовать полному или хотя бы частичному разрушению базальных ганглий любезного читателя. Знаю, что трудно. А что не трудно?  Вспомнил случай. Иду как - то по Ашхабаду. Навстречу - одноклассница. Раньше Клавой звали, а щас не знаю как. Сто лет не видал. Изменилась - жуть. Аж смотреть страшно. Платье на ней - голимое. Да и сама, какая - то не такая, как все. Чую,  не в норме - девка. Заныло ретивое. А тут ещё ветр ашхабадский свистит, поёт, рулады выводит. Тошниловка, - не то слово. Да и  погодка не та, не благоприятствует, так сказать. А ей, ну однокласснице, то голимой, всё по барабану. И как я мог сидеть с ней за одной партой? Карандаши ей точил, дурак. Один раз даже булочкой с кремом угостил. При деньгах был. И вдруг, понимаю, в это трудно въехать, как так, мол, 100 лет спустя, а только подходит ко мне, тётя Мотя, бывшая учительница математики.  Высока, неприступна. Слон – слоном. Она и раньше габаритами отличалась. Здравствуй, говорю, Мотя. Здравствуй, здравствуй … мордастый. И рассказала мне последовательница Пифагора леденящую историю. Про Клавку непутёвую. Поначалу, говорит, всё, как у людей было. Танцы - шманцы. Туда – сюда. И, вдруг, как шлея ей под хвост попала. Какое - то колёсико в черепухе  сбой дало. Бегает по Ашхабаду, … тся направо – налево. Никаких сил нет. Сладу - тоже. Ну, что с ней делать? Чем помочь? Ума не приложу. Пропадёт ведь. А штиль, между прочим, так и стоит. И нет ему ни конца, ни краю. Ни дна ему - нет, ни покрышки. Мёртвый штиль. Настоящий. А Клавку – одноклассницу – жалко. Бедные мы люди.

Андрей  Товмасян  Акрибист

24  Сентября   2012 года


Рецензии