И она пришла гл. 12

               Наталья Борисовна когда-то  мечтала о дочке. Муж хотел сына, а она – только дочку. Не получилось.  Второй ребенок вообще не  случился. Было обидно, но муж успокаивал:
               –  Ты когда-нибудь станешь  свекровью,  если  Денис  женится, и получишь  дочку – без всяких мучений. Или внучку.
               Когда она  искала  сыну невесту, то  скорее подбирала для себя:  девочка должна быть ласковая, мягкая, уступчивая, светленькая, синеглазая.
               Так было в самом  начале поисков. Потом она уже соглашалась и на кареглазую брюнетку, но все равно  –  пусть невестка  будет спокойная и послушная.
               После слов Дениса, которые она расценила как воинствующий ультиматум, Наталья Борисовна решила в союзницы взять соседку, Лиду. Раз та интересуется, как дела у «нашего»  мальчика, значит…
               Ничего это не значило. Просто Наталья Борисовна искала соломинку, за которую могла бы уцепиться. Что этой Лидке нравится ее сыночек, можно было не сомневаться. Какая женщина пропустит любовные сигналы между двумя, когда они под твоим носом? Всей правды она не  знала, но что  соседка будет на ее стороне в случае семейной войны,  догадывалась.
               Как жаль, думала Наталья Борисовна, что нету рядом мужа,  Эдика! Он, правда, не всегда принимал ее сторону, что обижало ее и доводило иногда до бурных слез.
               – Ты меня дурой считаешь, да? – рыдала она,  потому что муж никогда не обсуждал с нею своих проблем и про любимую политику не разговаривал – только с сыном.  Словно подросток понимает больше, чем взрослая женщина!
               – Мать, не суши себе мозги, не женское это дело! – отшучивался супруг, упорно продолжая  отстранять ее от серьезных тем. – Вон у тебя сколько забот по дому!
               В их доме всегда  было полно людей. Сотрудники мужа, Эдуарда Леонидовича, его аспиранты, а потом еще однокурсники Дениса, на всю катушку пользовались гостеприимностью хозяев. Так что Наталье Борисовне было чем заниматься.  Правда, и  угощала она всех с удовольствием, и не сильно переживала по поводу того, что стала домохозяйкой, а могла бы вкалывать  в каком-нибудь НИИ инженером.
              С рождением Дениса она оставила  работу,  и получилось, что навсегда. Теперь она получала приличную пенсию мужа, так и не узнав, что такое нужда. Даже в период перестройки, когда все теряли работу и меняли свою профессию,  врачи  зарплату получали. А Эдуард Леонидович  заведовал кафедрой, и был в таком почете, что увольнение и сокращение ему не грозило.
              Денис вырос в атмосфере постоянных дискуссий, но в многолюдье единомышленников. Так что споры никогда не переходили в войну менталитетов.               
              Демократичный по духу, но  с нелегким характером, отец  Дениса  принимал  близко к сердцу  все происходящее в стране и, конечно же, на кафедре.  Он умер от обширного инсульта – прямо на работе. И хорошо, что Денис к этому времени уже стоял на своих ногах. Он смог поддержать мать в ее горе и во многом даже заменить отца. Тот, например, не занимался починкой домашней техники, а Денису это нравилось.
              А вот что ему не нравилось – так это отношения между родителями. Он бы хотел других – в будущей своей семье. Чтобы можно было с женой говорить обо всем, не заталкивая ее на кухню. Что отец любит его маму как женщину, Денис понимал. Не скупился папа на объятья и комплименты. И на фотографиях из их общей молодости родители просто светились от счастья, когда были рядом.
              Однажды Денис не выдержал маминых слез, и когда та ушла в спальню, сказал отцу:
              –  Папа,  мне неприятно видеть, как ты делаешь маме больно. Она права. Хоть ты и не говоришь, что она дура, но ведешь себя, словно она  недоразвитая. Но она же была инженером-конструктором, институт кончала! Неужели ты бы женился на дурочке? Вы же не только целовались? Я понимаю: ты умнее, больше знаешь, больше читаешь, но если бы ты хотел… если бы ты хотел, чтобы рядом была… ровня по интеллекту, ты бы сделал для этого что-то!
              Отец выслушал этот монолог, не перебивая, а потом сказал неожиданное:
              – Теперь мне не страшно умирать, сынок. Я за маму спокоен. Ты ее любишь и уважаешь.
              – Но тебе далеко до смерти, папа!  Надо сейчас что-то делать! Ну… хотя бы не обижать! Пусть слушает ваши разговоры, задает вопросы,  даже наивные, пусть…
              – Пусть. Но мне уже некогда открывать ликбез по всем предметам. Вот и просвещай свою маму. Она – настоящая женщина, и я ее уважаю за это, но…
              – Ясно, – вздохнул Денис. – Ты не умеешь признавать своих ошибок.
              И снова получил странный ответ:
              – Я тобой горжусь, сынок.
              Не мог сказать Эдуард Леонидович, что с первого дня знакомства  с будущей женой  разгадал  в ней тот женский тип, который Чехов метко назвал «душечкой». Симпатичная, веселая, энергичная, сексапильная, как сказали бы в наше время, Наташа с готовностью повторяла за Эдиком все его умные мысли, со всем соглашаясь. Она гордилась мужем, но  своего мнения никогда не высказывала и не отстаивала. Нечего было отстаивать – не было никакого мнения.
                А ему и нужна была такая – без амбиций. Умников вокруг Эдуарду Леонидовичу хватало, он с другими и не водился. А дома от своей женщины хотел  уюта и покоя.
              Ошибалась Наталья Борисовна: выбор Дениса муж бы одобрил. Потому что подсознательно и он бы хотел встретить это сочетанье ума и красоты в одной женщине. Просто не встретил.
              Замысел  позвать на помощь Лиду неожиданно сорвался. Вдруг позвонил Денис –уже после работы, а она его ждала.
              – Мам, прости, у нас тут… неприятность. Я заночую у Лешки. Не обижайся. Утром  забегу, перед работой.
              – Если ты мне не скажешь, что случилось, я обижусь… смертельно! – крикнула она, рассердившись.
              – Хорошо, скажу, только это тебе не понравится. Злата заболела.
              Наталья Борисовна сдерживалась изо всех сил, когда произносила:
              – Но у нее же есть брат. И он тоже врач.
              – И я врач. А здесь… серьезно. Может, и  «скорую» придется вызвать. Все, мама.
              Она не спросила даже, чем заболела эта Злата, из-за которой сыну приходится ночевать в чужом доме. Сообразив, что это уже совсем не по-человечески, перезвонила по мобилке, все-таки спросила.
              – Похоже – грипп, – сказал Денис, но таким трагическим тоном, словно Злата умирала.
              – Но ты можешь заразиться! – запаниковала Наталья Борисовна. – «Скорую» вызывайте, пусть ее в больницу отвезут!
              – Мама, мы знаем, что делать, и уже кое-что сделали. А «скорую» вызовем, чтобы легкие послушали. Исключить пневмонию. Уж очень высокая температура.            
              А у Лешки даже стетоскопа нет.
              – У нее что – насморк? Это ведь заразно!
              –  Нет насморка,  не волнуйся! Кашель, горло у девочки болит, покраснело. В общем,   ложись спать.
              – Как я могу спать после этого?!  Ты в опасности, а  я – спать?!
              – Мама, ты что-то перепутала, это не я в опасности. Да и потом никто умирать не собирается. Сейчас вызовем  «скорую», и я тебе перезвоню. Может, помощь понадобится. Ведь мы завтра с Лешкой – на работе, хоть и последний предпраздничный день…
               Пока Наталья Борисовна в одиночестве переваривала эту новую для себя неприятность, ее сын дозвонился до бывшего коллеги, который сейчас работал из  «Скорой помощи». У парня были проблемы со зрением, отчего он во время операций  был тормозом для всех, как  сам признавался. Денис и помог ему устроиться на новое место.
               –  Привет, Мишуня, не узнал? Спасибо, что пока узнаешь. Просьба личная. Позвони там своим. Пусть пришлют приличного врача с  бригадой. Ты ж у них командир теперь? Нет, реанимации не надо, просто хорошего доктора, кому ты сам бы доверился. Спасибо. Диктую адрес.
               Денис звонил из соседней комнаты,  и Злата слышала только обрывки разговора. Странное ощущение двух  разных состояний испытывала она, не способная сейчас ясно мыслить. С одной стороны – ей было по-настоящему плохо от высокой температуры и боли в горле, с другой – хорошо:  вокруг нее суетились два любимых человека, от которых шли  тепло и нежность. То в дверях появлялась серьезная физиономия брата:
               – Держись, мать!  Сейчас укольчик сделаем, сердечко поддержим. Я тут малинку разморозил, чаек соорудим.
               И скрывался сооружать чаек, хотя рядом с кроватью стоял на тумбочке стакан свежего чая  с лимоном.
               Потом возникал Денис, молча опускался рядом, брал ее вялую руку, целовал, менял компресс на лбу, шептал:
               – Сейчас все узнаем, скоро тебе станет лучше. Потерпи минут пятнадцать.
               Она не терпела, а просто отдавалась болезни, которая настигла ее еще до отъезда, а потом коварно притаилась, чтобы приковать к чужому дому, оставить в чужом городе. Но зато сколько любви обрушилось на нее! Только при жизни бабушки она болела так спокойно, самозабвенно, чувствуя, что спасает  ее только эта любовь родных людей, а не врачи.
               До возвращения Дениса с работы (он обещал сначала заскочить домой, но не получилось) Злата успела сходить в супермаркет и приготовить  жаркое из куриных бедрышек. Она торопилась: болезнь росла в ней, поднимаясь словно тесто на дрожжах, – от легкой слабости и головокружения до сильного озноба и острой боли в горле. Она таким голосом ответила на звонок Дениса, что тому  стало ясно: бежать надо не к маме, а к Злате.
               И Лешка прискакал после своего дежурства, правда, уже отметив  на работе чей-то день рождения. Вдвоем они соорудили для Златы удобную постель на кровати тети Сони, разыскали в ее шкафу пижаму со смешными слониками. Злата просто утонула в этой пижаме. Она то дремала, то в ожидании «скорой» просыпалась, чтобы сказать Денису главное: у нее всегда высокая температура во время болезни, пусть не переживает. И еще: она имеет ужасную привычку разговаривать во сне. Пусть не думает, что это она без сознания, и еще…
              Не получилось обо всем этом рассказать Денису и даже врачу из «скорой». Мысли испарились, словно их и не было…
              Пожилая тетенька с лицом ангела ( так чудилось  Злате) крутила ее и переворачивала, прослушивая легкие,  давила  чайной ложечкой  на язык, рассматривая  глотку, и это так напоминало детские времена, что Злата уплывала сознанием  в это детство. И доктор уже казалась ей бабушкой, а не  слишком активныи ангелом.
              Потом бабушка-доктор вышла из спальни, а  молодая медсестра со строгим лицом приказала:
             – Повернитесь на живот. Откройте ягодицу.
             И больно ткнула иглой, на  секунду приведи Злату в полное сознание: «Ничего себе… А Денис колол – не услышала… А еще на «скорой» работает…»
             – Что я вам скажу, – говорила в  соседней комнате врач с лицом, далеко не ангельским, как показалось Злате. – Легкие чистые, а вот такой классической фолликулярной ангины я не видела сто лет. Запоминайте, коллеги, что делать дальше.
             Пока врач инструктировала коллег голосом, каким разговаривают  со студентами- на их первой практике, Наталья Борисовна готовилась совершить подвиг, чтобы доказать сыночку свою любовь. Раз мальчики завтра идут на работу, ей придется посидеть с этой…этой больной Златой. Угораздило же ее заболеть до отъезда! Наталья Борисовна  выгребла  все съестное из холодильника в судочки, загрузила их в большую хозяйственную сумку, а также втиснула туда все для  нормального существования в чужой квартире. Потом позвонила Светлане, расспросила, как добраться до Лешкиной квартиры,  и вызвала по телефону такси.

;Окончание  http://www.proza.ru/2012/10/10/1235