Элегия чувств

               
        Шопена, Брамса! Что нибудь! Ни звука.
        Нет музыки, и тишина- больна...
                Илья Рейдерман               
      

         Репетиция перед сборным концертом фестиваля  была скомкана до безобразия из-за недостатка отпущенного времени. В спину дышали остальные участники, подгоняющие друг друга  нетерпеливыми взглядами, спешащие прощупать акустику и себя на сцене.
 На первый взгляд ничего особенного он в ней не заметил; белёсая, натруженные бесконечной игрой  руки, виолончелистки, уставшие глаза; невыразительная  мимика на лице лет 35-40,без шика и лоска американок, без уверенной простоты европеек – Лина из России. Суховата и сдержанна в общении, всё это он отметил опытным взглядом зрелого, видавшего виды маститого музыканта,(бывалого мачо из богемы)  мастера игры на рояле, пока Арнольд обсуждал с ней  темпы и прочие тонкости совместного исполнительства.
 
     Концерт должен был состояться через четыре часа, времени в запасе было полно, так  что он успел пообедать рядом в маленькой современной харчевне, пройтись по милому, в волнистой зелени парку. Войдя в номер, он повалялся на диване, листая прессу, лениво подумав о том, что давненько не пылал пожаром страсти, как «бенгальский огонь», но развивать фантазию стало лень, и он засобирался на концерт, чтобы придти пораньше и разогреть пальцы перед выступлением.
Лины, его партнерши по концертному номеру нигде не было.
       Железная  выдержка у барышни "моль серая",-злился Арнольд. Это после столь неудачной репетиции- да, хладнокровия в ней, хоть отбавляй,- подумал он,  с неким удовольствием оглядывая свою стать в смокинге.
    Номер объявили  и они пошли на сцену, на встречу друг  другу  с разных сторон кулис.
На ней было длинное концертное, хорошо  облегающее  стройную  фигуру  терракотовое платье, оно было всё скользяще-летящим. Он на секунду встретился с ней взглядом, и его удивила очень изящного изгиба длинная шея, с небрежно выбившимся из строгой прически светлым  пушистым пёрышком, завитком. И глаза её– боже, что за глаза! -широко распахнутые, несущие встревожено- восхищенный, ничего не видящий, возбужденный,взгляд "горячий шоколад"- как  у  женщины, ласкающей себя в поисках оргазма,- подумал он,пытаясь приостановить сердцебиение,переходящее в дрож в руках,что его весьма удивило.
  Она  вся была где то там-"в тайне" и казалось, что «Элегия» Gabriela Faure  -это всё, чего ей сейчас не хватает для  пиковой кульминации чувств, поглотившей её целиком.
 
      Во время игры он увидел её чайкой на волнах, в которых  "фоном", что он исполнял- она игриво плескалась, то легко в них ныряя, то от них убегая, то с высокого полёта-  стрелой проникая в глубины(он мечтал,что в его) морского тела  водной стихии.
 Артур, затаив  дыхание- держал темп и атмосферу открытого безграничного пространства, на котором Лина могла свободно творить кружева любовной музыки, где горизонт  видений её, был низким и иссине- прозрачным.  Было ощутимо  даже, что  по залу разливался от её игры-  возбуждающий аромат манкой свежести, зависающий гипнотическим куполом с потолка вниз по гиганской  хрустальной люстре,разливая на слушателя энергию эротического напряжения.
 Рука её уверенно и быстро вибрировала  скользящими движениями по грифу виолончели то вверх, то вниз.
      Боковым зрением он видел  стройную напряженность спины, раскачивающуюся  ритмичными движениями в стороны, как в чувственном танце, и это  ещё  больше  заводило его, бегая волной по телу - от макушки, до пят,покрывая всего мурашками
В разработке,  т. е. средней части произведения, была атака  рояля, с разнообразием тембров нюансировки в разных вариациях, с очень сильной темповой нагрузкой …
Кульминационный  момент «Элегии»- требовал огромных технических усилий и нагрузки от обоих исполнителей. Рояль  наращивал кульминацию звука, виолончель вторила  красивой обволакивающе- тающей дымкой затуманенного возбуждением сознания. Интонацией  виолончель   как то по- женски, уступающе- подстанывала,  включая слушателя в «таинство сотворения ЧУВСТВ» наивысшей ступени - в экстаз…Пик накала - поглотил страстью зал. Пространство подчинилось ей -Лине, и она опрокинула зрителя в другое измерение. Арнольд изумлённо влетев в водоворот её энергии - подчинённо следовал  за ней в игре.      
Упругий, учащающийся ритм, яркий  аккорд вводящий в тональность  мажора -  взвил нервы до предела.
        Кода-  т. е. финал произведения, не может быть «скомканным»,  хотя он невероятно  сложен технически, но виолончель с роялем как будто бы слились вибрационно в «высокий градус» так! Ах, что это была за «фиерия»,- я без ума от неё, что она творит со звуком, с замершей публикой, со мной, чёрт возьми - «шаманство»  какое- то,- думал Арнольд, красиво разбрасывая оттенки красок по роялю, великолепной растяжкой  точёных пальцев.
       Развязка и финал "Элегии" -  была слаженной и яркой, как внезапная вспышка зарницы в ночи, как шампанское выбившееся фонтаном из бутылки…
 Лина, кланялась публике теми же невидящими глазами, разгоряченная, слегка взмокшая, и улыбка дрожала на её губах, как "малиновое желе"  в стакане.
Они вышли  за кулисы под гром аплодисментов и, не сговариваясь, не глядя друг другу в глаза, без единого слова, взявшись за руки –взбежали к нему в номер.
-Я не шучу,- сказал он, первое что взбрело в голову, невпопад,  подталкивая её к началу и почти разрывая змейку на её платье, что соскользнуло как футляр с виолончели. Он освободил её ногу из туфля,  встав перед ней на колени,  запрокинул её щиколотку себе на плечо,  ворвавшись лицом в запах её сладко пахнущего, возбуждением лона-застонал:
- Лина… хочу умереть с тобой в постели.
- Как у тебя это получилось? …Я  влюбился, я потерян как мальчик.
- Тебе равной нет, боже,  аж страшно. Он подхватил её на руки, и говорил, говорил, говорил…
 Когда они оказались полностью друг в друге - они ощутили, что всё завертелось в «кванто- квинтовом круге», и в их номере, во всех тональностях «царствует мажор»…

       «Лебедь» Сен Санса, на следующий день, они так же исполняли на сцене вместе, и когда Лина вступила виолончельным, густым звуком   в тему «умирающего лебедя» - его словно током прожгла мысль, что она  прощается с ним, и он понял, что навсегда…
Впервые в жизни он обрадовался, что пот со лба заливал, размывая в глазах слезы …
Ему было чуть  за 60- матёрый ловелас, и  странно было наблюдать, как  подкрадывается некое новое чувство. Что это- любовь или старческая сентиментальность?  Хотя чувствовал он себя - чуть «стареющим пацаном» и не больше…
Он хотел ей что-то сказать в постели,  по поводу того, что можно изменить предыдущие планы их обоих. Захотелось долго и настойчиво, страстно уверять в искренности чувств.
      Но она! Только она так смогла- прижала пальцы к его губам, нежным, но решительным жестом:
-Молчи…я всё знаю…и я тебя… Так – впервые …
-Давай не будем омрачать этот вечер…
-Подари мне щедрость рук твоих царских …
-Нежности хочу и сладких поцелуев  …
-Я  любить тебя буду долго …
-А как дальше?- Да бог его знает …
-И больше я ни чего не прошу  …
 

      На утро она улетела в Японию, а он  в Нью – Йорк. Он всюду чувствовал её запах волос и  ловил сходство женщин в терракотовом платье…
Такой нежности он не испытывал больше ни когда.
26.04.05.г.