Понтюшечка и Наталочка
– Яка яишня! Какая вкуснятина! – восторгалась Наталья Петровна.
– Какое сало, такая и яичница! – ответил Пантелеймон Исидорович.
– Спасибо за прекрасный завтрак! – поблагодарила Наталья Петровна, как только закончилось чаепитие.
– Плохо вы ко мне относитесь, Наталья Петровна! – решил таким образом Пантелеймон Исидорович приступить к более тесному знакомству.
– Я?! Та шо вы такое говорите, Пантелеймон Исидорович! Вы для меня найлучший человек после Васи. Как я его любила, как любила! А он меня променял на какую-то вертихвостку. Вы б её видели! Ни рожи, ни сиси, прошу прощения! И шо только он в ней найшов, до сих пор не пойму. Прошло уже два года, а никак не пойму, почему променял. Я шо только для него не робила. И так, и сяк поверталась. И шо ему ещё надо было, до сих пор не могу понять. А к вам я даже лучше уже отношусь, Пантелеймон Исидорович. Только вот имя ваше долго выговаривать.
–А вы попроще меня зовите, Наталка! Пантелей – и всё!
– Пантелей?! Ну, это как-то неудобно. А может, как-нибудь поласковей?
– Поласковей? Это можно, Наталочка. Очень даже нужно!
– Понтюша! Нравится?!
– Ну, если вам нравится, я согласен. Только так зовите меня, когда мы одни, чтоб это было нашей тайной.
– Вы шо, Шерлок Холмсон?
– Холмс, Наталья, а не Холмсон! Нет, я не Холмс, но лучше, чтобы Понтюшкой я был только для вас! Понимаете?
– Понимаю, понимаю, Исидорович! А вы как будете меня величать, когда мы одни останемся?
– Как скажете, Наталочка, так и буду.
– Вот так и зовите меня, Понтюшечка!
– Понтюшечка и Наталочка! Почти как Ромео и Джульетта!
– Чего-чего? Это шо ж, между нами уже такая любовь, как у них?
– Будет и такая! Главное, чтоб понимали друг друга!
Такой разговор состоялся между Пантелеймоном Исидоровичем, уже пенсионером со стажем, и симпатичной украинкой Натальей Петровной на третий день их знакомства, которое случилось в очереди на маршрутку. Они вместе направлялись в новый микрорайон города. Он – к себе домой, в новую, недавно полученную квартиру, она – в гости к школьной подруге, обосновавшейся в столице сразу после распада Союза.
Оказалось, что подружка новой знакомой жила в соседнем доме.
Случилось и другое – короткая беседа в очереди стала началом более тесного знакомства Пантелеймона Исидоровича и Натальи Петровны.
В квартире Пантелеймона Исидоровича была большая кухня, в ней даже размещалась односпальная кушетка для гостей. Но Наталье Петровне, уже на второй день решившей отдохнуть от подруги, Пантелеймон Исидорович предложил свою широкую кровать, первый раз переночевав на кушетке.
А утром между Понтюшечкой и Наталочкой состоялся разговор, с которого начался наш рассказик.
– Поймём, Понтюшечка. Обязательно поймём! – заверила Наталья Петровна своего нового знакомого, продолжая начатый разговор.
Наталья Петровна была лет на двадцать моложе Пантелеймона Исидоровича. Но, несмотря на появившийся интерес к энергичной Наталочке, она его несколько настораживала. В том, что бывшим подругам хватило дня, чтобы вспомнить былое, ничего удивительного Пантелеймон Исидорович не видел. Наталья Петровна осталась провинциалочкой, говорившей сразу на двух языках, а её подруга за пятнадцать лет превратилась в столичную жительницу.
Своей необычной речью Наталочка почему-то сразу привлекла интеллигентного образованного старого москвича. А вот то, что Наталочка решила задержаться, ему не совсем было понятно.
–А вы всегда так говорили, Наталочка?
–Как, Понтюшечка? Мы, кстати, так и будем всё время «выкать»?
– Всё время не будем. Вы можете не выкать, Наталочка. А я ещё повременю. Привык так обращаться ко всем. Так почему же такая смесь?
–Я всегда переплетала русские слова с украинскими. Но в школьных сочинениях таких ошибок не делала, учителя всегда удивлялись даже.
– А я другому удивляюсь!
– Как это понимать, Понтюшечка?
– Вашей почти детской непосредственности, Наталочка.
– Ну знайшлы ребёночка, Понтюшечка! Я вже достаточно выросла. Сама решаю, шо надо, а шо плохо.
Наталочке нравилась подтянутость Пантелеймона Исидоровича. Она уже не сомневалась, что его здоровому духу соответствует здоровое тело. А Понтюшечку уже привлекали не только украинские словечки Наталочки. Она это уже давно заметила.
– На кушетке, наверное, было не очень удобно? – спросила утром Наталочка.
– Я никогда на ней не спал, – согласился Понтюшечка.
– Мы вполне могли бы поместиться на кровати. Я никогда не спала на такой широченной! Или ты должен и тут привыкнуть, Понтюшечка? – улыбаясь, спросила Наталочка.
Пантелеймон Исидорович уже буквально млел от своей новой знакомой. А Наталочка продолжала:
– Тебя пугает моя чрезмерная активность? Не бийся! Я не строю нияких планов. Мне ничего от тебя не надо. Вернее, не надо того, что тебя настораживает. Столичная прописка меня не интересует. Так случилось. Мы понравились друг другу. Я могу побыть у тебя несколько дней. Я хочу спокийно побути с тобою.
– Спокойно? – задумавшись, спросил Понтюшечка.
– Нет, я неправильно выразилась. Неспокойно! Но ты не бийся! Я знаю, шо меж нами цилих двадцять рокив. И шо тоби вже не двадцать лет. Но усе будет очень даже гарно. Я так чувствую. Верь мне!
– Я верю, Наталочка. И не буду бояться. Ничто меня не настораживает. И прописка тоже. Если тебе нужна будет, я сделаю.
Сколько дней пробыла Наталочка у Понтюшечки, мы не знаем. Скорее всего, они гарно, как надеялась Наталочка, провели время.
Свидетельство о публикации №212100901282