Сомнения ненастоящего писателя-поэта

Так случилось, что моя «таинственная страсть» (см.:  кн. В. Аксёнов. «Таинственная страсть»)проявилась поздно, когда отпущенное для жизни время несомненно перевалило за половину. Да и заботы о карьере исчезли, а профессиональные интересы из-за отсутствия среды для их воплощения стали невостребованными.

Количество исписанных страниц медленно, но неуклонно росло и возникло естественное желание поделиться своими произведениями. Однако одно дело почитать близким друзьям свои опусы и стихи, другое  –  предложить их незнакомому читателю.

Первое ощущение  –  это стыд, будто в непотребном виде оказываешься на публике, второе – тоже стыд за свой не профессионализм. Неприятно и неловко прослыть графоманом, хотя точного понимания значения такого ярлыка не было. Как тут быть, чтобы вырваться из объятий комплекса неуверенности в самооценке?  Это представлялось важным: иначе надо забыть о читающей твои произведения публике.

Инженерная закваска побуждала найти точные определения: кто такой настоящий и ненастоящий писатель, и кого и как можно определить в графоманы. Навык разработки математических моделей технологических процессов подсказывал, что надо начать с самых простых гипотез. И, конечно, такой анализ предназначался только для личного потребления и оправдания своих поступков с ясным пониманием сложности глубокого анализа и обобщений.

Настоящего писателя попытался в упрощённом виде определить как автора, которого публикуют и которому оплачивают его труд,  и издатель получает определённый выигрыш (не обязательно материальный).  Тогда все, кто не попадают в это определение – ненастоящие писатели: за собственные деньги можно издать любую книгу. Наверное, это наибольшая группа авторов. Если произведения ненастоящего писателя успешны, читаемы, покупаемы, то он может перейти в категорию настоящих писателей.

Осталось теперь определиться с ярлыком «графоман» и убрать графомана из категории ненастоящих писателей. Определим графоманов как авторов, которые могут публиковать свои произведения за свой счёт или бесплатно, но их произведения интересны узкому кругу читателей и не имеют шанса получить признание. Такая формулировка очень субъективна, но для моего исследования оказалась пригодной. Пригодной в амбициозном смысле, чтобы оправдать причисление себя к ненастоящим писателям.

Сделав такой анализ,  я решился показать издателям результаты своих литературных опытов. Повезло: их приняли для публикации и иногда платили.
Если читатель думает, что сомнения исчезли, то это ошибка. По-прежнему мучаюсь и сомневаюсь, надо ли публиковать написанное мною.

Если кому-либо поможет мой анализ и опыт сомнений, то буду рад.

Ниже несколько стихотворений о творчестве и сомнениях в хронологическом порядке по мере их написания.

***
Нет лучше дней, когда есть вдохновение
и нет нужды усилье прилагать,
чтобы схватить и удержать волнение
и рифмой помыслы и думы строчкой сжать.

***
В стихах и бодрых всё же есть грустинка.
Она и подтолкнула взять перо,
Когда пахнуло ветром эмигрантским,
И всех друзей по свету развело.

И родилась любимая работа:
Поутру встав, закутан в тишину,
Присесть к компьютеру и слушать чутко- чутко,
Что пальцы напечатают в нём сердцу твоему.

А дальше надо с другом поделиться,
Услышать от него слова, что тайно ждёшь.
От похвалы на каплю не смутиться,
Кокетство для поэта, в самом деле, - ложь.

Оправдан. Начинаются мученья.
Друзьям прочесть? А если не поймут?
Ведь не важны слова, а ценно лишь стремленье
Из братства не уйти, куда б ни поведут.

А музыка строфы! А четкость, ясность мысли!
Их рифма незатейливо плетёт.
Они для критиков, эстетов,...или плебса.
Неважно, что присудят: казнь или почёт.

***
Привычка старая - читать,
когда пора со днём проститься,
пришла давно - лет пятьдесят,
и с той поры ей не смириться.

Вчера взял N-ского стихи.
Читаю. Рифма складно вьётся.
Слова, слова - уж мысль ясна, -
Но «стоп» поэту не даётся.

От славы потускневший стих
иль мысль закрученная круто,
что смысл её ищи - свищи,
наводят сон. Им имя - скука.

Мой слух воспитан на стихах,
которые в уста ложатся.
Их повторять не устаю,
и с ними “в жисть” мне не расстаться.

Эстет с презреньем усмехнётся,
Разумный критик промолчит.
Поэт печально улыбнётся -
Коль правда славы не сулит.

***
Коль разорвана связь -
интернет не помощник,
и целебная мазь
не залечит недуг,
я тоскую и жду..,
к телефону бросаюсь,
но письмa не пишу..,
потому что боюсь
строчкой точку в союзе
поникшем поставить
и обидой от правды
моей отдалить
тех,
к кому я стихом,
как слепой, обращаюсь,
и кого рядом нет,
чтобы душу излить.

***
Откуда я рождаю вдохновение,
что неотвязно хочется писать?
От нежности, восторга, изумления
иль раздражения - не могу понять.

Бывают дни проходят, и ни строчки
не возникает, чтоб пролиться в стих.
Пегас заснул - скакать мешали кочки.
Он в суете людской не ржёт. И я притих.

Но миг настал: пружиной вдохновенья
на лист извёргся слов моих поток,
я на вершине чувств, на грани исступленья
как будто у любви прошу ещё глоток.

Читаю новый стих. Стыжусь и удивляюсь.
Как мог я обнажить, что сокровенно мне?
Но вот перечитал. И, рифмой заслоняясь,
уже согласен с ним. Я снова на коне.
***
Я пошутил, сказав,
что вы мне льстите.
Слов сладостен напев,
рождённый похвалой.

Но может быть, не я,
а вы со мной шутили,
а я, поверив вам,
страдаю слепотой.

***
На столе порядок.
Свет от лампы ярок.
Лист чистый выложен.
Наточен карандаш.
Вот первая строка.
Вторая… состоялась.
На третьей пауза...
И взор уже назад
на первую строку бежит.
Глаза то на бумагу,
то в стенку…
Знаешь, что писать,
но склада нет.
Ещё перечитал…
Ещё..
И наизнанку смысл изменил..
И понеслось…
Но кто диктует мне?

***
Не писал я давно,
но наткнулся случайно
на пропавший листок,
где был начатый стих.
И проснулся Пегас,
чуть заржал и, внимая
бою мысли моей,
ухмыльнулся и стих.

Уязвлённый ухмылкой
склонился к Пегасу,
взял за холку его
и напялил узду.
Шпоры в бок. Поскочу,
чтоб догнать ту удачу,
что зовут вдохновеньем.

Вот догнал и пишу.
***
Негромкий птичий разговор
гудел назойливо, как муха,
мешал мне спать.

Вставало утро, и свет, ползущий, без теней,
приподнимал вуаль вползающего дня
и теребил как боль.

Воображение – на грани сна и яви –
нашёптывало рифмы и слова,
навязывая мысли, как отголоски прошлого и снов.

Так летний день настойчиво входил
в ленивое и сонное сознание и звал к столу,
чтоб не забыть, успеть оставить след от ночи на бумаге.

Рождался стих. И творческий успех,
он как наркотик, всплеск адреналина,
определил настрой родившегося дня.

И так до ночи, чтоб опять, назавтра,
надеяться, что Некто поможет запустить
божественный процесс, который называем – вдохновеньем.

Не это ли есть счастье?
***
Молчание и звук, как пауза и слово,
не существуют врозь - значением сильны,
безмолвие и гром звучат подчас сурово,
а шум и тишина – веселием полны.

Мы с замираньем ждём аккордов продолжения,
когда по воле Мастера оркестр на миг затих…
Тут таинства искусств, как в мыслях озарения,
томительны и сладостны, как постлюбовный вскрик.

Но есть другой ансамбль воинственый и жуткий,
он производит боль: в ушах не звук, а скрип,
как вой сирен безжалостный и гулкий.
Я жажду тишины – так к ней душой прилип.

Когда мы управлять научимся молчанием,
тогда не будет строк с негодным содержанием.

***
Любил, люблю я стих толковый,
с мелодией от рифмы новой,
писать и тут же повторять,
чтоб строфы в памяти держать.

Чем чётче мысль – короче строчка,
неряшливость не для стихов,
и если форма-оболочка
без выкрутасов - стих готов.

Теперь нужна проверка ритма,
оценка хора: « та-та-та »,
и музыкальная начинка –
подмога слову у стиха.

Но вкус изменчив и, конечно,
творение из слов не вечно.

***
Пускай слыву неблагодарным:
покой - мне в старости обуза.
И потому стал «виртуальным»
в стихах и прозе без конфуза.

Я с музою танцую в паре
на паутине интернета.
Всё позволительно, и, вроде,
тут узы брака не помеха.

Опасно вылезти наружу:
там правила совсем другие.
Хотел тепла - нагонят стужу,
и волосы вернут седые.

***
Вчера страдал, когда в изнеможении,
пытаясь рифму к слову подобрать,
решил отбросить разные сомнения
и больше в столбик мысли не писать.

Последняя попытка на прощание...
Слова стремительно заполнили строку.
Друзья одобрили и, поощрив старание,
мне письма шлют. Поверить не могу...

Я остаюсь! Надеюсь, что не скоро
мне в мир без рифм захочется попасть.
Неверие ушло. Друзья - моя опора.
Со мной опять "таинственная страсть".

***
Читать стихи люблю я с детства,
но не решался брать стило...
А как понадобилось средство
сказать «люблю» - так понесло...

Прошла младая увлечённость,
заботами заполнен быт,
и прежняя к стишанию склонность
ушла – усох стихов родник.

Однако чудеса возможны,
перешагнув десятки лет,
опять пишу стихи, и сложно
понять «зачем?». Таков сюжет.

Волнует ли стремление к славе?
Конечно, нет - не те года,
а поиски созвучий в фразе,
как в ласках нежных череда.

***
К словам я отношусь предельно осторожно -
к написанным пером и к тем, что говорю.
Известно: что сказал, исправить невозможно,
а коль письмо с ошибками, то от стыда горю.

Я часто размышлял о силе власти слова,
оно и приласкает, и убедит в любви,
но может сделать больно и наказать сурово,
убить и возвеличить и порчу отвести.

Физическая боль с душевною сравнима,
одна нанесена секирой палача,
другая - грубостью. И слово тут повинно,
оно ранит сильней острейшего меча.

Как говорят, следы от ран вояку украшают,
рубцы от слов, увы, не заживают.

***
Найти сюжет, слова - работа и удача,
связать их в некий текст – искусство и талант,
а если не умён, Пегас хромает - кляча,
надежды никакой, и имя - графоман.

***
Не давайте советов поэту,
он не строит дома и станки,
его стих не изменит планету,
не нарушит вращенье земли.

Но расскажет, как в нём отозвались
боль и радость, бег времени, долг,
как эпохи и люди менялись,
как рос гнев иль рождался восторг.

Не согласные с ритмом и словом,
не идите к поэту в друзья,
он лишь с теми, кто вместе с ним дышит,
кто не скажет поэту: «Нельзя!»

2001-2011
Балтимор - Филадельфия