Я его не держу

В квартиру позвонили, пес басовито залаял. Прильнув к глазку, Вера узнала молодую практикантку своего мужа. Что ей надо, интересно... Она открыла дверь и встала на пороге.
– Андрей Владимирович уехал на работу, – произнесла Вера совершенно равнодушно.
– Мне нужны вы. Я хотела поговорить не с ним, а с вами, – сообщила девушка.
– Проходите, – без особого энтузиазма Лученко пригласила ее войти, но не пошла дальше прихожей. – Ну?
На практикантке сидела короткая юбка-карандаш, подчеркнуто молодежная, и обтягивающая кофточка неопределенного цвета. Из открытого ворота тянулась тонкая беззащитная шейка. «Неброско, немарко, невкусно», – подумала хозяйка дома.
– Я пришла к вам, поговорить об Андрее... – Илона запнулась. – Об Андрее Владимировиче.
Вера молчала, держа паузу, как это делают опытные актрисы. Собеседница начала нервничать.
– Мы с Андреем любим друг друга. А вы, вы должны понять и отпустить его. Он вас уже не любит. Просто привык, и ему неловко уйти. Он, наверное, очень, очень порядочный человек, поэтому не может сказать вам правду!
– Почему вы решили, что я его держу? Он совершенно свободен и может делать все, что пожелает. Что еще?
Илона опешила.
– Да, но... Он... Он слишком правильный, и поэтому не хочет бросать пожилую женщину. У него слишком много принципов.
Лученко решила не сердиться на «пожилую женщину». Девушка пытается укусить побольней, но у Веры, действительно, дочь старше нее.
– Много принципов – это плохо?
– Это, как минимум, несовременно, – с вызовом заявила гостья.
– Ага! Поняла. Значит, современный человек – это существо без принципов. Так вы – это оно?
Илона заморгала в растерянности. Она была уверена, что Лученко начнет цепляться за своего мужчину, станет держать его мертвой хваткой. А эта странная тетка даже не спорит! Только обзывается.
– Вы, Вера Алексеевна, напрасно стараетесь меня оскорбить! Нужно уметь проигрывать. Ваше время ушло. Андрей еще молодой мужчина, и понятно, что его тянет к молодым. А в вашем возрасте уже нужно думать о...
– Значит, Андрей вас любит? – Вера едва сдерживала смех. – Он – вас?!
И тут женщина уже не смогла больше сдерживаться, она расхохоталась так звонко, заразительно, что нахмурившаяся было Илона невольно улыбнулась. Мышцы ее лица отчего-то невольно повторяли гримасу смеха.
– Я не поняла, что тут смешного! – с вызовом сказала практикантка. Эта ситуация стала ее тяготить. Она почему-то чувствовала дискомфорт. Жарко как, и лицо горит...
– Все, все... Больше не могу! – замахала ладонями Лученко. Глядя на Илону, она никак не могла остановиться, просто заходилась в приступе хохота, вытирая выступившие слезы.
– Можно мне в ванную? На секундочку... – попросила покрасневшая Илона.
– Конечно, прошу. – Вера любезно открыла ей дверь и включила свет.
В зеркале девушка увидела лишь румянец на щеках, плеснула холодной воды на лицо. Фу, как неловко вышло. Пришла она сюда заранее уверенной в победе, а теперь вынуждена умолять соперницу, чтоб она ее в удобства пустила. Позор!
В зеркале виднелись висящие у нее за спиной, на вешалке, махровые халаты. Один большой, мужской, белый, другой женский, маленький и розовый. Рукав мужского халата вдруг потянулся и обнял за талию женский халатик... Илона помотала головой. Видение исчезло, и халаты повисли ровно, как им и положено. Совсем испуганная и раздраженная, она вышла из ванной, схватила свою серую сумку, перекинула ее через плечо и, не прощаясь, выскочила из квартиры.
Когда за практиканткой закрылась дверь, Вера перестала смеяться. «А ведь я в сердцах могла превратить ее в жабу... Хорошо, что сдержалась, только пошутила с халатами», – подумала она. И вспомнила женские единоборства в грязи, свой монолог с чертенком и ангелом.
Все уже давно решено. Ее втягивают в борьбу? А она не втянется, не хочет она бороться за мужчину.
Пусть сам за нее борется, если хочет.