Врачебные байки. Зять

Зять тоже был гинекологом, и тоже делал левые аборты. Он очень упорно шёл к этой цели: стать гинекологом-хирургом и иметь левый заработок. В те времена такой заработок могли иметь работники прокуратуры, разных правоохранительных органов врачи-хирурги. Но аппендицит всего один, а беременностей может быть сколько угодно… Коррупционная ёмкость по сравнению с нынешними законами была намного меньше, например, понятие «крыша» было и тогда, брали в ОБХСС, но так как не было такой легитимной и бурной предпринимательской деятельности, как сейчас, всё протекало намного мягче. Поэтому и был такой огромный конкурс в Мединституте и на юрфаке.   

Зять вложил много труда и денег в получение своей профессии. Поехал в район, где врачей было мало, день и ночь дежурил в роддоме, несколько раз повышал квалификацию, даже писал диссертацию. «Лечение бесплодия у мужчин», такая была у него тема, ездил к руководителю в Грузию. Иногда цитировал шефа:
– Мой профессор, известный «бесплодщик» завидует тем, кто имеет дело с бесплодием женщин. Говорит: Зачем лечить, гацо, если про мужа ничего не знаешь? Сначала узнай, потом мужа ко мне посылай лечиться, а жену в ресторан своди, кхе, потом сразу ребёнок будет!

Зятю часто приходилось решать самые разные задачи. Роженица поступила, плод ногами идёт, роженица с давлением, роженица хочет рожать дома, чтоб никто не знал… Он почти не имел права отсутствовать. Однажды отпросился у главврача домой на два дня, вырезать сыну гланды. Упросил детского хирурга сделать операцию в субботу. Тогда сотовых телефонов не было, из роддома звонили каждые полчаса. Наконец, дозвонились.
– Аман, доктор джан, чепея! (мол, ЧП), роженица умерла, скорей приезжай!

История была ужасней, чем смерть. Хотя ужасней смерти молодой мамы что может быть?
Так вот, женщину уложили на стол, а схватки были ещё вялые. Медсестра с санитаркой поминутно смотрели на часы, поторапливали и подгоняли:
– Ну, давай, давай!
Зачем так спешили? А спешили объявить родственникам о новорожденном.
А через несколько минут пришлось прятаться от этих же родственников – односельчан, так как женщина взяла да умерла.  Был пересменок, 9 часов утра, санитарки бегали сдавать постельное бельё, врачи столпились в ординаторской, никто толком не смог сказать, почему она во время схваток так неожиданно умерла.
Родные подняли страшный шум, прокуратура тут же завела дело, зять оплатил похороны, семь дней, сорок дней…

Следователь приходил каждый день, долго допрашивал, выпытывал, короче, деньги, накопленные на машину за месяц перекочевали куда надо, но дело не спешили закрывать. Потом поменяли следователя, этого тоже  пришлось пасти, по словам следователя, тут что-то было не так, мол он это чувствует, но не может объяснить, в чём дело. Но намёки сделал.
Зять тоже что-то пронюхал. Кто-то на пятиминутке проговорился, что окситоцин очень быстро заканчивается, слишком  часто прибегают к стимулированию. Тут он заметил, что санитарка переглянулась с кем-то. Обернувшись, увидел ту самую медсестру. Обе опустили глаза, но хитрый зять увёл разговор, мол, рожать стали много, лекарств не хватает.
И сам занялся расследованием. Жалкие остатки на сберкнижке он потратил на миниатюрный японский диктофон, выпрошенный у друга, съездившего туда на международную конференцию.
Всю неделю обхаживал тех двух, санитарку и медсестру, позвал к себе в кабинет и расспрашивая, незаметно записал на магнитофон весь рассказ.

Разоблачению помогло то обстоятельство, что обе женщины были потрясены случившимся, чувство вины не покидало их, наконец, они, решив, что дело заглохло и доктор откупился, позабыв об осторожности, выплеснули всё, что накопилось и терзало их.
Во все века никаких УЗИ не было, пол ребёнка определялся непосредственно при выходе его на свет божий. И издавна во всех роддомах пышным цветом расцвело форменное вымогательство под названием «муштулуг». Это когда санитарка выбегала к двери, у которой томились отец, муж, родственники. И в ответ на  слово «Ну, кто?» раздавалось: Сын! Или Девочка! Заветное слово не произносилось, пока в руку не вложат солидный магарыч, этот самый муштулуг.

В 9 утра они должны были сдать свою смену другим и «муштулуг» достался бы сменщицам. Медсестра ввела в вену окситоцин, это такой стимулятор родов, включила капельницу и стала ждать родовой активности. Но пересменок в больнице – это очень шумный и нервный процесс. Кто вызвал её из родильной, почему рядом никого не было, не смогли выяснить. Раствор по каплям закончился, в вену пошёл воздух. И женщина тут же скончалась от эмболии, закупорки кровотока воздухом.

Медсестра с санитаркой, ни на секунду не растерялись, мгновенно убрали капельницу, и вообще получалось, что врача ещё не было, а дежурный врач ушёл раньше, или вообще её не было даже ночью.
Зять всё удивлялся, почему дежурного врача не было с вечера, ведь она на всех допросах говорила, что стояла рядом, что с шести утра не спала…

Родные всё-таки добились возбуждения уголовного дела и передачи дела в суд. На суде выяснилось, что, хотя у зятя имелось  письменное разрешение отсутствовать два дня в связи с операцией сыну, «он не имел права оставлять больницу без себя». А дежурный врач осталась одна и не смогла организовать спасение роженицы.
Зять потом рассказывал, что больше всего он боялся, что не сможет вытащить из магнитофона величиной с его ладонь крохотную кассету, хотя дома тренировался.

На самом деле он не мог придумать, как обойти дежурного врача. Все знали, что она очень близкая родственница секретаря райкома, самого главного человека в районе, даже главнее прокурора, ибо сам прокурор носил дань секретарю.
Ничего не придумав, после работы он поехал на свой страх и риск к секретарскому дому, допоздна сидел на лавке у ворот и дождался секретаря. Кассету они слушали вместе, молча и скорбно качали головой и цокали…


А те четыре месяца невозможно было забыть ещё много лет… похороны, следствие, суд… дома ходили на цыпочках и ни о чём другом не могли говорить и думать… На самом деле врачи очень тяжело переносят смерть пациента, а тут ещё и криминал.
А вы говорите!