Народная мудрость

НАРОДНАЯ МУДРОСТЬ
               
Наталья обожала создавать конфликтные ситуации. Без них она была как рыба без воды.
- Ты кого больше любишь - маму или папу? - спрашивала она ребенка, приходя к знакомым, и не отвязывалась, пока не получала ответ.
- Маму, - признавался наконец мальчик, сопя и пряча глаза.
Тогда она шла к отцу:
- Семен, ты плохо обращаешься с сыном.
- Плохо? - удивлялся отец. - С чего ты это взяла?
- Ну а как ты думаешь? Если ребенок говорит, что маму любит, а папу нет, - то нетрудно догадаться почему.
Отец озадаченно тер затылок. Настроение было испорчено у всех.
Когда ее звали в гости, она сразу же спрашивала стальным голосом:
- А кто будет? - И предупреждала: - Если будет Ника со своим "красавцем", я не приду.
На другом конце провода растерянно умолкали, потому что Ника была близкой подругой хозяйки, а Макс, Никин муж, помогал делать ремонт, в честь чего, собственно, и устраивался праздник. Да и вообще, с какой стати? Нет уж, пусть лучше сама не приходит.
Но Наталья приходила.
- И кто это сообразил сделать спальню зеленой? - интересовалась она. - Всем известно, что зеленый цвет угнетает. Валюша, ты заметила, что с недавних пор тебе стали сниться ужасы? - участливо спрашивала она хозяйку дома.
- Да вроде нет… - с сомнением пожимала плечами та. - Что раньше снилось, то и теперь.
- А почему же ты так плохо выглядишь? Совсем зеленая. Зеленее, чем эти стены.
- Разве? - пугалась хозяйка.
- Тебе надо обследоваться, - безапелляционно провозглашала гостья и, чувствуя, что праздник загублен, бросала на окружающих взгляд  победительницы.
Гости жались по углам, смотрели в пол, чтобы не встретиться с Натальей взглядом, а она выхватывала наугад кого-нибудь из гостей и спрашивала:
- Юлик, а почему ты без Сусанны? Неужели правда то, что про вас говорят?
- А… ч…что говорят?.. - помертвев, лепетал Юлик.
- Сам знаешь! - подмигивала ему Наталья и обращалась к окружающим: - Как всегда, худшие слухи подтверждаются. Ой, к сожалению, я должна идти! - она показывала взглядом на часы и торопливо скрывалась за дверью.
Гости с облегчением отлеплялись от стен и усаживались, наконец, за стол. Юлик устремлялся в прихожую, где стоял телефон, и минут через десять возвращался в комнату весь в красных пятнах. Молча садился за стол.
- Почему ты ничего не ешь? - обращалась к нему хозяйка, думая о том, что завтра же запишется к онкологу, прямо с утра.
- Спасибо, я ем, очень вкусно! - с жалкой улыбкой говорил Юлик, думая о том, что голос у Сусанны был для больной подозрительно бодрый и что мужья обо всем узнают последними.
Постепенно Наталью вообще перестали приглашать в гости, и на работе в обеденный перерыв она подробно рассказывала сослуживцам о том, какими подлыми оказались ее подруги. Сослуживцы осторожно кивали, предчувствуя, что по завершению монолога о дружбе Наталья перейдет к обсуждению их собственных моральных качеств. Самый слабонервный вскакивал и с криком: "Меня же ждут в плановом отделе!" - выбегал из комнаты. В глазах у Натальи загорался зловещий огонек.
- Жалко, что  Веня ушел, - сокрушенно качала она головой. - Надо бы его предупредить… Мне Людмила сказала, по секрету конечно, что в августе очередное сокращение, и наш Веничка  первый претендент.
Людмила была секретаршей начальника лаборатории, а значит, в достоверности сказанного можно было не сомневаться.
- Опять сокращение?! - изумлялся наивный Колобков и неосторожно спрашивал: - А почему именно Веня?
- А ты бы хотел, чтоб сократили тебя? - ласково интересовалась Наталья. - Так пойди и предложи. А то Веничка сам предложит твою кандидатуру, он на тебя давно бочку катит, мне Людмила говорила. Про каждый твой шаг начальству докладывает, говорит, слишком много в обед пива пьешь.
Глаза Колобкова расширялись от ужаса и изумления. Пивом он действительно увлекался, но чтобы Веня… Чтобы стучал!.. И он устремлялся из комнаты, очевидно, разыскивать Вениамина, которого до сегодняшнего дня числил в своих друзьях, а Наталья на всякий случай выскальзывала из лаборатории и шла в соседний отдел, для которого у нее тоже была припасена парочка волнующих сообщений. Потом, конечно, оказывалось, что Вениамина никто увольнять не собирается. Более того, никакого нового сокращения не предвиделось, но разговор между нервным Веней и наивным Колобковым уже состоялся, и то, что все оказалось выдумкой, ничего не могло изменить.
- Значит, Людмила соврала, - спокойно пожимала плечами Наталья и углублялась в расчеты вязкости кремния.
Однако были и неудобства. И заключались они в том, что Натальины откровения нередко шли во вред ей самой. Так, пять лет назад, назначенная на новый год ее с Виталиком свадьба развалилась тридцатого декабря из-за того, что она не смогла удержаться и сказала ему, уже купившему обручальные кольца, все, что думает о его сестре, а заодно и обо всех остальных членах их немногочисленного семейства. И главное, потерпеть-то оставалось всего каких-нибудь два дня - но вот, не удержалась и ляпнула, что Вероника, его сестрица, из-за копейки готова повеситься, а ваза, которую она, видишь ли, подарила им на новый год, стоит грош в базарный день, потому что врет она все - никакой это не хрусталь, а обыкновенное прессованное стекло. Увидев, как изумленно брови у Виталика поехали к вискам, Наталья сообразила, что необходимо срочно замолчать, но вместо этого неожиданно для самой себя добавила:
- И ты точно такой же! - и после паузы, чтобы окончательно добить его, а заодно и грядущую семейную жизнь, выпалила на последнем дыхании:
- Да разве у такой матери как ваша могут быть другие дети?
Больше родственников у ее жениха не было, и по этой естественной причине разговор прекратился. Оскорбленный Виталик метнулся в ванную, смахнул с полки зубную щетку и электробритву и, покидав свитера и футболки в спортивную сумку, как ошпаренный, выскочил из квартиры, хорошенько долбанув на прощанье дверью. Несмотря на то, что Наталья, еще пять минут назад приходившаяся ему невестой, бежала за ним аж до пятого этажа, обещая, что прямо сейчас отравится и выкинется с девятого этажа, - несмотря на это Виталик даже ухом не повел, и это до того взбесило Наталью, что она успела в несколько прыжков вернуться в квартиру еще до того, как Виталик вышел из подъезда, и когда он оказался на улице, на голову ему посыпались носки, тапочки и четыре книжки, которые впопыхах он все-таки забыл у бывшей невесты.
Наталья страдала целую неделю, причем самую замечательную неделю года - новогоднюю, но не из-за того, что лишилась жениха, а потому что забыла сказать ему, что его Вероника вдобавок еще и нечиста на руку: их общая знакомая рассказывала, как после ухода Вероники у нее пропало колечко с бирюзой. Потом, правда, колечко нашлось: оказалось, что оно провалилось в щель между раковиной и стенкой, но когда это выяснилось?.. Только через месяц! А как было жить этот месяц женщине, у которой украли фамильную драгоценность ; об этом Вероника подумала?
Невозможно подсчитать, сколько раз Наталья поджигала фитиль бомбы, дремавший под хрупкой оболочкой семейного счастья друзей. С удовлетворением наблюдала она, как фейерверком взлетает в воздух и разлетается на мелкие осколки очередная счастливая семья или тепленькая компания, однако развлечение это частенько, как мы видели, оказывалось не безопасным и для самой поджигательницы. Здравый смысл подсказывал ей, что надо бы остановиться и поискать другие забавы. Хотя бы на время, пока, к примеру, не устроится ее собственная личная жизнь. Например, сейчас, когда нежданно-негаданно на Натальином горизонте возник и так красиво перемещался двухметровый красавец Мика. Конечно, стоило себя попридержать. Перековать, так сказать, мечи на орала и договориться с собой, хотя бы на короткий срок, что мир просто прекрасен, а обитатели его - изумительны, особенно Мика и его родственники. И вот, просыпаясь по утрам и еще лежа в постели, Наталья произносила ровным голосом пять раз подряд: "Мика солнышко - Мика умница", а потом десять раз: "Сонечка прелесть, Сонечка прелесть". Конечно, сразу же откуда-то выползала мыслишка, что Микину сестру, эту двухметровую дылду, пусть даже с косичками, естественнее было бы называть не Сонечка, а Сонища или, в крайнем случае, Софья, но Наталья поспешно гнала прочь такие опасные мысли и повторяла как заводная: "Сонечка прелесть, Сонечка прелесть". Услышав в телефонной трубке бархатный голос своего возлюбленного, она взволнованно интересовалась: "Ну, как Сонечкин экзамен?" И узнав, что все в порядке, уже без малейшего усилия восклицала: "Сонечка прелесть!" Все остальное, что Наталья имела по этому поводу сказать, оставалось за скобками, до лучших времен, но лучшие времена что-то все никак не наступали, и о совместном будущем Мика не заикался. Наталья между тем надежду не теряла и варила Мике его любимые пельмени, а для Сонечки доставала у спекулянтки французскую косметику. Дело, правда, осложнялось тем, что у Мики на носу была защита диссертации (это вдобавок к такой-то красоте!), он стал нервным и обидчивым, как арабский конь, и любое неосторожное замечание могло оказаться роковым.
Войдя в роль нежного заботливого создания, Наталья, чтобы не расслабляться, и на работе продолжала гнуть свою новую линию. "Милочка, у тебя прелестная блузка! - говорила она лаборантке. - Васильковый - это твой цвет!" Милочка недоверчиво улыбалась, ожидая неприятностей, однако ничего плохого не происходило. Наоборот, к майским праздникам Наталья даже подарила Милочке брошку с синем камнем, который на редкость подходил к васильковой блузке. Сослуживцы не поверили глазам, ахнули, однако объяснения такой метаморфозе так и не нашли. Но дни летели, и потихоньку все привыкли к новому Натальиному обличию, а наивный Колобков так даже попытался за ней приударить.
- Колобков, ты прелесть, - говорила она озабоченно. - Если бы я не собиралась замуж, я обязательно пошла бы с тобой в кино.
Ах, так вот, оказывается, в чем была разгадка: Наталья собиралась замуж!
- А что, - понимающе рассуждала уборщица баба Шура, - если до тридцать двух лет в девках засидишься, так поневоле собакой станешь. Вот вспомните меня, свадьбу сыграют, так она вообще ласковой телкой станет.
И все стали ждать.
В конце июля Наталья ушла в отпуск, причем присовокупила к нему еще и две недели за свой счет. Начальство не возражало, потому что, как и весь коллектив, было в курсе, что в жизни старшего инженера Натальи Ильиничны Макаровой намечаются громадные перемены, и препятствовать ей в создании семьи не считало возможным.
Было известно, что в начале августа Мика защищает, наконец, свою многострадальную диссертацию, после чего в ресторане "Молодежный" состоится банкет, совмещенный со свадьбой, где Наталья будет выступать сразу в двух ролях: из счастливой невесты она должна будет превратиться на глазах собравшихся в счастливую жену новоиспеченного кандидата наук. Ну а потом - свадебное путешествие в Пицунду, медовый месяц, синее море - белый пароход. Вот такое нагромождение счастливых событий!
Полтора месяца пролетели как полтора часа, и вот в один из понедельников сентября посвежевшие и загоревшие сотрудники лаборатории редких металлов  явились на работу пораньше, причем с видом заговорщиков. В этот день Наталья возвращалась из отпуска, и было решено устроить ей сюрприз. Лабораторию украсили шариками, поставили на Натальин стол банку с букетом цветов, по стенам развесили заготовленные заранее плакаты:

"Пусть Макарова Наталья
 Не встречается с печалью!"

И  - "Желаем света без мрака,
      А брака без брака!"

Наивный Колобков сделал из полотенца чалму, напялил ее на голову, и это означало, что он факир и будет показывать фокусы. Главный же фокус состоял в том, что из огромного ящика из-под осциллографа доставался ящик поменьше - из-под микроскопа, из него  - большая картонная коробка, в которой, в свою очередь, находилась еще одна коробка, а уже в ней - подарок молодоженам от сотрудников лаборатории: электрический тостер. Сначала, правда, собирались подарить пылесос, но оказалось, что после отпуска ни у кого нет денег, и решили, что тостер тоже очень хорошо: щелк - и поджаренный хлеб сам выскакивает готовенький. Плохо ли?
Услышав в коридоре Натальины шаги, все быстренько сели за свои столы и погрузились в работу, и только нервный Вениамин заметался по комнате, ударяясь о стены, и вдруг испуганно проблеял: "Ма-м-ма!
Наталья резко вошла в комнату, огляделась и, все мгновенно поняв,  коротко сказала:
- Привет.
Все неохотно оторвались от работы и удивились:
- А, это ты? Вернулась?
 Наталья щелкнула ногтем по шарику, подошла к плакату, и укоризненно покачала головой:
- Эх вы! "Р" в двух местах пропустили!
- Какое "р"? - спросил наивный Колобков.
- Какое "р"? - спросили все.
- Да вот: "…желаем света без мака, а брака без бака".
И тут все увидели, что на плакате, действительно, пропущены две буквы. Увидели и сконфузились.
- Что же, не могли без ошибок написать? - с упреком проговорила Наталья. - А это что? - она подошла к ящику.
- Подожди! - с отчаянием закричал Колобков, тщетно пытаясь завязать развалившуюся чалму. - Дай я!
- Я сама, - Наталья оттеснила Колобкова от ящика и мгновенно раскидала коробки по всей комнате. - То-о-стер, - разочарованно протянула она. - У меня же есть тостер, причем точно такой же! Неужели не могли придумать ничего получше? Хотя бы спросили!  Вот люди!..
Сотрудники лаборатории редких металлов неподвижно, словно загипнотизированные, сидели за своими столами и не отрывали взгляда от загорелой, похудевшей и помолодевшей Натальи. В глазах ее горел забытый всеми стальной огонек.
- Что, не вышла замуж? - бесхитростно предположил Колобков, вспомнив предсказание бабы Шуры.
- Почему это не вышла? - удивилась Наталья. - Наоборот, вышла!
- Как это - наоборот? - не понял Вениамин.
- А  вот так, вышла - и все! И не ваше дело! Допрос устроили!
Она возмущенно тряхнула головой и направилась к своему столу.
Баба Шура, тоже принаряженная, без своего неизменного фартука, заглянула в дверь лаборатории, но была отброшена током высокого напряжения, пронизывающим воздух в комнате. Она испуганно закрыла дверь,  перекрестилась и торопливо засеменила по коридору.
Да, ошибалась баба Шура, когда обещала "ласковую телку", ох, как ошибалась! Получается, что даже народная мудрость дает иногда сбои.