26 серия. Внизу

26 серия. Внизу

Ключ я обратно вокруг шеи повязал и опять он вместе с мешочком кожаным болтается, слова где заветные сложены. Во второй раз за день я по мертвой беззубой Моне наверх залез. Кожа у неё пористая и резиновая, почти не скользит. В доме на первом этаже меня уже Микола ждал, в крови весь кабаньей. Пузырек с Хаминым зельем он снова в рюкзачок вернул, а рюкзак за спину закинул. И крюк тот в кабаньей голове тоже не оставил. Вытащил и обратно к поясу подцепил.

Вошли мы снова в помещение с зеленым освещением и тушами червей. Топорики наши там же на полу валяются, нетронутые. Мы их в руки конечно и к люку подобрались.  Стоим над водой, а она немного колеблется в красном свечении.   

- Гака? – зовет Микола, но к люку в этот раз не припадает.

Молчит наша девчушка. Мы её минут десять окликали, а потом ясно стало, что придется по-другому поступить. Страшно в воду туда лезть, да только Микола уверен, что без Гаки нам ни за что в цель не уйти.

Ладно, делать нечего. Сбил Микола топориком замок на цепи, что люк над водой запирал. Откинули мы решетку и холодком от воды повеяло, будто призрака на волю выпустили.
 
- Мы только спросим её, как дальше, – говорит Микола, на меня глядя. – И всё.

 А чуть погодя добавляет:

- Вряд ли она сделает нам что-то плохое.
 
- Про какой глаз она говорила? Что это может значить?

- Не знаю, – вздыхает Микола.  – Может в доме где спрятан?

- Ладно – говорю. - Хватит мусолить. Полезли. 

И спускаемся мы в воду одновременно. Микола с одной стороны, я с другой. Вода тут чуть потеплее, но не намного. Глубина под самим люком оказалось не большая. Ноги быстро уперлись в плетенный пол ивовой подводной клетки. Вода здесь доходила до груди. К деревянному потолку подпола крепились странные круглые лампы с красным переливчатым веществом. От их свечения вода и казалось красной.

Это было нечто наподобие крытого подпольного бассейна. Плетеные стенки под водой растягивались по всему периметр старушечьего дома. Отличное место, чтобы держать у себя незаконно выловленных касаток или дельфинов. Ламп здесь было немного. Всего три или четыре и те все около люка. Поэтому вокруг нас таинственно темнели воды. Особенно сейчас, когда лес снова погружался в сумерки.

В воде мы продолжали звать Гаку, но она молчала. Слышался лишь плеск воды и это нервировало

- Надо проверить там, – говорю я Миколе, кивая в темные воды в сторону пруда.

Договорились с ним, что пойдем вдоль стен. Он, держась левой стороны, а я правой. Вот так и пошли. В одной руке топор над водой занесенный, а другая рука за ивовую стену цепляется, словно это может спасти тебя в момент опасности. Дошли мы так каждый до подпольного терминатора – той линии, что отмечала здесь край освещения – и дальше шаг сделали. Как и можно было ожидать, пол под нами кончился. Эта половина бассейна-клетки не имела дна. Очевидно, что это был подводный путь из дома в пруд. И обратно.
 
- Так, что теперь? – не спрашиваю, а просто вслух говорю.

И тут Микола по воде стал ладонью шлепать.
 
- Гака! – зовет – Гака, выходи! 

И снова тишина. Только слышно, как воды об ивовую клеть плещутся. Неужто, думаю, нырять нам придется в темную глубину, чтобы девчонку к расспросам на поверхность поднять. Но не пришлось. В дальнем конце бассейна, в сумраке влажного воздуха, из воды всплыла огромная синеватая голова какого-то страшного зверя. Я как это увидел, так и замер, словно заморозили.

Голова смутно походила на конскую, такая же вытянутая вперед, но более широкая и приплюснутая. Глаза у этой твари утопали в глубоких узких глазницах. Оттуда, будто из глубины тоннеля, светились красные точки зрачков. Затылок таинственного водоплавающего сильно выдавался назад, а широкая пасть слегка приоткрывалась, обнажая ряд острых и беспорядочных акульих зубов.

Пальцы и коленки у меня задрожали. Глянул на Миколу, а шаг назад делает. Молчим мы, друг на друга глядя. Голос свой подать боимся. Топоры только повыше занесли, да  пальцами посильнее в стену ивовую схватились. 

Страх превращает время в вечность. Не знаю, сколько прошло, как синяя голова над водой к нам медленно двинула. Плывет невозмутимо, словно аллигатор, а по сторонам страшной твари показываются розовые чешуйчатые лапы.

Три пары длинных конечностей с перепончатыми пальцами вдоль вытянутого драконьего туловища. Зверь забирал ими, как расслабленный пловец. Далеко позади по воде извивался длинный черно-розовый хвост.

- Гака? – спрашивает Микола на всякий случай.

Да только сомневался я, что зверь понимал человеческую речь.

Мы пятились назад обратно к люку, но чудовище приближалось намного быстрее. На линии выхода из тени дракон рванулся вперед, словно китайская джонка, подгоняемая сотней гребцов. Передняя лапа, поднимая брызги, кинулась к Миколе и молниеносно схватила его за туловище огромными перепончатыми пальцами. Поразительно, но конечность почти не отличалась от руки человека. Только была намного больше. Чудовище открыло пасть и направило Миколу прямо себе в глотку.

Я закричал и  бросился на помощь. Надо сказать, что руки у Миколы были свободны, поэтому он отчаянно бил по лапе топором. И его удары наносили водоплавающему дракону серьезные раны. Кровь брызгала повсюду.

Я подумал, что смогу всадить топор зверю в голову, но на полпути за ногу меня цепко схватила другая рука монстра. Я мигом ушел под воду. Меня протащили вдоль плетенного дна несколько метров, а потом резко вытащили из воды. Я  верх ногами взвился в воздух. 

И вижу, как потрепанный и окровавленный с ног до головы Микола ползет по ивовым прутьям к потолку, а на черно-красной воде под ним качается отрубленная по запястье здоровенная пятипалая рука. Из культи чудовища пульсирующими порциями выливается кровь. Вода вокруг багрянцам зарделась. Монстр ревет и кидается на ползущего Миколу, но тот успевает отпрыгнуть. Зверь падает вниз, взрывая все брызгами. И нет отсюда выхода и нет спасения.

- Гака! – орёт Микола, отплывая к дальней стене. – Ты чего, это же мы!

С кем это, думаю, он говорит. А дракон, раздосадованный потерей руки, меня отшвырнул в сторону и всё внимание Миколе посвятил. Я в воду плюхнулся и тут же поднялся.

Смотрю, Микола топор за лямки рюкзака убрал, а сам крюк с пояса отцепил и ждет, когда тварь ближе подплывет. Задумал он что-то, сразу видно. Дракон совсем близко подобрался , пасть раскрыл и прыгнул на паренька, а тот забросил огромный стальной крюк прямо в зубастую глотку.

Чужеродный  предмет, внезапно оказавшийся во рту, у любого живого существа вызывает реакцию на сжатие челюстей. Зубастая пасть зверя мгновенно сомкнулась – и это была большая ошибка.

Крюк толщиной с палец и размером с человеческую руку, согнутую в локте, проскользнул по влажному языку прямо в узкую гортань. Острие, способное проткнуть деревянную доску, вошло глубоко в розовую плоть. Гортанные мышцы рефлекторно сжались. Водный дракон стал корчиться и задыхаться. Кровь хлынула в легкие, затопляя их, не оставляя шансов для нового вздоха жизни.

Когда я подошел ближе и встал рядом с Миколой, зверя пронзала агония смерти. Но вдруг его мощное красивое тело рванулось из воды, словно дракон искал на потолке скрытые люки жизни. Зверь завалился на бок и тут мы увидели на его белом длинном брюхе лицо девочки.

Дракон перевернулся на спину, обдавая нас брызгами, и больше не двигался. Мы обступили светлое брюхо, ошеломленные увиденным. Тело девочки проглядывало узнаваемым профилем под шкурой рептилии. Наружу выглядывало только лицо, почти полностью сливающееся с белой чушуей. Ее бледное лицо было залеплено защитной слизью.

Глаза Гаки открылись и смотрели на нас, из уголка её рта вытекала струйка крови. Легкие дракона и девочки были общими. Они умирали оба.

- Гака, – Микола отер с её глаз слизь, чтобы она могла лучше видеть – Мы можем тебе как-то помочь?

- Глаз, – отрешенным голосом отвечает девочка. - Забери глаз.

- Какой глаз?

Но Гака больше не ответила нам. Её веки сомкнулись навсегда.

- Господи, она что, умерла? –  мне было жаль девочку.

- Да, – говорит Микола, кусая себе губу до крови. - И убил ее я.

- Ты не знал.

- Знал.