Свои

     «СВОИ»

     2021 год. Март.
   Над головой пролетел и чуть вдалеке взорвался танковый снаряд, осыпав его градом осколков и довольно ощутимо похлеставших  по защитному костюму. Артемий подумал и прибавил у своего костюма уровень защиты.
   В городе шел бой, и казалось, что он идёт везде, - тут и там кто-то в кого-то стрелял, что-то взрывалось, скрежетали гусеницами танки, которые, крутя башнями, медленно ползли вдоль улиц. В небе шумели штурмовики, плюющиеся ракетами и кидающие бомбы на головы тех, кто обосновался в руинах и подвалах руин.
Артемий видел как мимо него по улице прополз танк с группой солдат-натовцев за ним. На некотором удалении от этого танка двигались другие, за которыми тоже двигались солдаты, которые то и дело выскакивали из-за прикрытия железных машин и ныряли в руины зданий, и тогда то тут, то там вспыхивали перестрелки.
Иногда техника и люди останавливались, пролетающий над ними самолет сбрасывал бомбу, которая упав на землю, не взрывалась сразу, а делала громкий «у-ух-х» и потом уже все пространство вокруг бомбы превращалось в огненный ад-взрыв. Если же бомба попадала в подземные коммуникации, то после взрыва из люков высоко взмывали языки пламени, а сами люки улетали вверх, соревнуясь с пламенем в высоте и скорости полёта. Падая обратно на землю, они могли запросто пришибить кого-нибудь из солдат, поэтому те старались при взрывах этих бомб рассредотачиваться вдоль стен домов.
   Целые сутки Артемий бродил по этому разрушенному, воюющему городу, он спускался в подземные коммуникации, рискуя попасть под вакуумные бомбы, название которых он услышал от солдата-натовца, корректирующего авиационные удары и тоже ходил за солдатами. Под землёй обосновались бойцы Сил Сопротивления и, по их словам, выходило, что натовцы «крепко застряли со всей своей сраной техникой» в городе и несли потери. Хотя потери конечно же несли обе стороны. Однако было очевидно, что натовцы чувствовали себя не так уверенно среди руин как  бойцы Сопротивления.
   Артемий полез в нагрудный карман за очередной порцией питательных капсул. Карман застегивался на самую что ни на есть обыкновенную пуговицу. Принимать стимуляторы было ещё рано, но он чувствовал утомление, даже в глазах как будто потемнело. Он принялся расстегивать пальцами карман, пуговица почему-то никак не хотела поддаваться — пальцы не слушались. Артемий вдруг почувствовал, что ему трудно сохранять равновесие. Не слушались не только пальцы, но и всё тело! Он отшатнулся к стене и спиной сполз по ней, застыв в таком сидячем положении. «Платон! Платон! Что происходит!?» - он пытался «докричаться» до своего друга на том конце временного шлюза. Ответа не было.
   Это было худшее из всего, что могло с ним здесь произойти — разрыв континуума... Он попытался поднять руку: один раз, второй, третий... Ничего не выходило. Его мозг исправно посылал сигналы мышцам, но они... не доходили?.. Или блокировались?.. Кем? Как? Это невозможно. В этом времени это было невозможно технически, а в том мире был априоре невозможен чей-то злой умысел. И даже если представить, что это оказалось возможным, то Платон с техником легко могли бы блокировать внешние воздействия. Нет! Причина не в этом. Это какой-то технический сбой в работе оборудования.
   Начался очередной обстрел сектора, в котором находился Артемий. «Комбинезон конечно защитит, но меня ведь сейчас просто завалит здесь, если я не уберусь отсюда!» - думал Артемий, наблюдая как рушатся стены зданий поблизости от разрывов снарядов и ракет. Его уже несколько раз довольно ощутимо ударило осколками. Если бы не его амуниция, то он бы сейчас получил повреждения не совместимые с жизнью для уровня медицины этого времени. А Платон все молчал. Просто в порыве отчаяния Артемий отключил постоянный контроль, разорвал связь со своим временем, с Платоном, с контрольным оборудованием шлюза. То есть, он сделал то, о чем говорил с Платоном недавно, перешел на полный автономный режим. В этом режиме он может устанавливать связь только по своему желанию. Система поддержки шлюза начала перенастройку; он посмотрел на индикатор экстренного возврата — тот горел зеленым, то есть был работоспособным. Артемий опять вызвал Платона и одновременно инстинктивно заслонился рукой от летящих в его сторону осколков... Загородился рукой! Тело снова его слушалось!
  - Артюха! Артюха! - закричал в голове голос Платона, - у нас сбой! Сбой частот! Твой мозг несколько минут посылал команды твоему телу, но они уходили в ничто — в пространственно-временную бездну... Сейчас ты отключился от постоянного контроля и машина перенастроилась. Но теперь ты в автономе. И я вижу, что ты жив. И это главное. - Платон, наконец прервал свою тираду.
   Теперь Артемий понял, что произошло. Он поднялся на ноги, чтобы перейти в какое-нибудь более безопасное место. Куда!?. В люк! Очередная ракета наконец-то попала в стену, под которой стоял Артемий. Грохот взрыва обрушился на него вместе с о стеной, не дав ему сделать и пары шагов по направлению к спасительному люку.   
   Человеку из ХХI века трудно было бы поверить в то, что огромный кусок стены, рухнувший прямо на Артемия, не превратил его  в бесформенную массу из разорванных мышц и раздробленных костей, хотя большинство его внутренних органов действительно получили повреждения, из-за которых обычный человек без хирургической помощи неизбежно умер бы. Но организм Артемия был родом из века 61-го, он хранил в своих тканях резервные запасы всех тех необходимых конструктивных элементов, так необходимых для того, чтобы восстановить разрушенные ткани. Вместе с питательными капсулами Артемий проглатывал и уйму молекулярных биороботов, которые несли постоянную вахту в его организме, отслеживая и купируя начинающиеся патогенные процессы, уничтожая вредоносные вирусы или микроорганизмы. Теперь им работы прибавилось.
   Его мозг начал кропотливую работу по восстановлению подчиненного ему организма. Как рачительный хозяин, после стихийного бедствия, разрушившего его хозяйство, принялся он шаг за шагом всё восстанавливать, выискивая резервы и скрытые возможности, восстанавливая поврежденные клетки и перерабатывая в материал для новых убитые.
   За Артемия можно было бы особо не беспокоиться, если бы всё это происходило в его времени в комфортных условиях, но это было здесь и сейчас. Правда, стена, обрушившаяся на него, практически скрыла его от посторонних глаз, и это давало некоторую гарантию на относительно безопасное восстановление.
  - Артюха, ты восстановишься часов через тридцать... Может лучше...
  - Нет! Для меня тут всё только началось. Лучше скажи мне, что со шлюзом?
  - Со шлюзом всё нормально. Проблема была в возникшей частотной несовместимости полей. Пока до конца не ясно, из-за чего эта проблема возникла. Точно могу сказать только одно — в автономном режиме тебе подобное больше не грозит.
  - Это радует... Покажи мне меня со стороны.
   Платон передал ему образ картины разрушенного дома; из под кучи обломков торчала нога, его, Артемия, нога.
  - Нормально, сойду за местное мертвое тело.
    Платон в ответ промолчал. Да и что он мог сказать, он в своей жизни никогда не видел мертвых человеческих тел, валяющихся на улице.
   Артемий услышал «молчание» своего друга, которое было более чем понятно. Понятней, чем слова или даже мысли... Он уже отличался от своих современников и по образу мышления и по восприятию объективной действительности и, конечно же, по поведению в этой агрессивной среде.
   Он отключил связь с Платоном. К чему бессмысленные разговоры, если разум сейчас занят совсем другим. Платон в этом деле теперь был не помощник.
   Было очевидно, что и Платон это понимает, тем более, что ему было чем сейчас заняться. Ведь нужно было детально выяснить причину разрыва канала, чтобы впредь этого не повторилось. «Хм-м... Впредь не повторилось... Я уже так рассуждаю, как будто занимаюсь чем-то обыденным..,- подумал Платон, усмехнувшись про себя, - хотя... стоит  сделать что-то однажды, и нас уже будет не остановить... Этот практический опыт ой как пригодится в будущем!».
   Платон сразу же, как «потерял» Артемия вызвал техника, а потом и ученого-специалиста. Совет, естественно, тоже сразу был оповещен о возникшей внештатной ситуации. Ученый-спец вместе с техником, ну и конечно, при участии Платона несколько дней работали над этим случаем разрыва шлюза. В итоге, стала ясна картина физики процесса этого случая.
   Пространственно-временной контент, использующий в качестве несущего диапазона частот частоты мозга Артемия, был «сбит с толку» фоновыми частотными колебаниями, оказавшимися слишком мощными. Связь мозга Артемия с контентом была жесткой и неразрывной, и машина в определенный момент перенаправила электромагнитные импульсы мозга Артемия туда, где по её мнению, находилось его тело. И пока Артемий не разорвал связь, его мозг управлял созданным им телом-фантомом, находящимся где-то в тумане времени и пространства.  По всему выходило, что Артемию ещё и повезло, что его самого не забросило куда-нибудь, неизвестно куда...
   Сознания десятков миллионов людей, выдававшие в эфир частоты эмоций, сильно отличающиеся от частот людей 61-го века, сбили с толку умную супермашину, супермозг, суперразум... До какого-то определенного уровня машине удавалось сглаживать, сравнивать этот диссонанс, но здесь, в аду разрушенного города предел был превышен в какой-то миг. И  прогнозные модели ясно давали понять, что в том уничтожающем себя самим мире превышение этого предела Артемию придется пережить ещё ни раз и ни два. Если не отключить постоянный контроль.
  - Что ж, Платон... Ваш друг Артемий поставил перед нами новую задачу...- ученый-спец, похоже, был даже рад, что у него появилась очередная научная проблема, которую теперь предстояло решить.
  - Сколько времени вам потребуется, чтобы решить эту задачу? - Платон от волнения произнес это вслух, отмахиваясь от конечно же сразу подкатившегося гравитаба.
  - Может, день... может, год, а может... - он неопределенно пожал плечами, - а возможно  у этой проблемы вообще нет такого решения, которое нас бы удовлетворило. Ведь мы здесь имеем дело сразу с двумя очень разными мирами. Одно совершенно ясно — ему нельзя пользоваться постоянным контролем. Этот режим можно использовать на непродолжительном промежутке времени, я думаю, в зависимости от ситуации, от нескольких минут до пары часов. Варварский мир преподнес нам урок... Да, вот так вот...
   Ученый-спец дал ещё несколько мелких рекомендаций и покинул дом Артемия с обещанием прибыть обратно по первой же необходимости.

   В голове бушевал рой мыслей и впечатлений, полученных за пока ещё небольшое время пребывания в этом времени. Артемий пытался освободиться от многочисленных блокировок на уровне сознания и подсознания, к которым вынужден был прибегнуть его мозг, дабы нивелировать последствия того, что с ним произошло. Ему уже удалось зацепиться за свое сознание и теперь он шаг за шагом, точнее, нейрон за нейроном восстанавливал своё Я в своей же собственной голове. Он чувствовал массу внешних воздействий, вот только реагировать на них пока не мог — его мозг пока ещё не мог управлять телом.
   Они увидели его в куче обломков, и, в принципе, могли бы даже и не подойти к нему, но его необычная одежда привлекла внимание. Нельзя точно утверждать, что он бы погиб или не погиб, если бы они его не нашли, но факт оставался фактом - его нашли и  вытащили из-под обломков.
   Бойцы смотрели на него как на чудо — снаряд взорвался совсем рядом и его должно было просто изрешетить градом осколков. Однако из ран у него были только кровоподтёки на лице и голове, возможно сотрясение.
  - Осторожно, братцы, у него наверняка переломаны кости... - бойцы осторожно переложили Артемия на брезент и понесли в убежище.
  - Что-то не похоже, что у него что-то сломано...
  - Хотелось бы ещё узнать — кто он такой? Он не похож ни на кого...
  - Узнаем, когда очухается...
    Его разместили на топчане одного из бойцов, и уже теперь принялись за более тщательный осмотр. Проверили ноги, руки, ребра — всё цело, только на теле следы почти заживших гематом.
  - Видимо, контузило его неслабо, раз до сих пор без  сознания, - сделал казавшийся очевидным, вывод   рядовой Карпов.- Тот самый, который пожертвовал свой топчан для раненого.
   К этому времени Артемий уже просто спал, и для того, чтобы проснуться ему достаточно было просто толчка или громкого слова. Что и последовало. Один из бойцов громко поставил ящик с патронами на железный стол. Артемий открыл глаза. «Ну, вот и прямой контакт... Получил, наконец, чего хотел...» - Артемий молча смотрел на собравшихся  людей, не решаясь начать разговор. Те не сразу заметили, что раненый зашевелился, занимаясь каждый своими делами. Карпов заметил первым, что незнакомец повернул голову.
  - О! Ожил, наконец, - боец тут же подошел к кровати и присел на корточках у головы Артемия. Артемий «пощупал» его мысли — агрессии нет, только частоты дружелюбия и чего-то еще, не совсем понятного, но не враждебного... - Ну, ты как, браток, живой? Руками, ногами шевелить можешь?.. Говорить можешь?
Остальные бойцы тоже уже обратили своё внимание на «ожившего» раненого.
 - Он хоть, русский вообще...
  - Да какая нахрен разница... Видно же, что не натовец...
   Артемий понял, что нужно срочно что-нибудь сказать на их языке.
  - Кто вы? - задал он самый глупый из всех вопросов, какие только можно было задать в этой ситуации. Однако на людей это произвело благоприятное впечатление.
  - Свои, свои... Не боись... - раздалось сразу несколько голосов.
   Артемий приподнялся на топчане и сел. Повел головой из стороны в сторону, подвигал руками, ногами. Организм восстановил себя полностью.
  - Звать-то тебя как? - спросил Карпов.
  - Федя... - назвал Артемий заранее придуманное имя.
  - Ну что, Федя, может расскажешь нам, кто ты? Откуда?- без угрозы в голосе, но довольно настойчиво сказал один из бойцов. Артемий понял, что он у них тут главный. Было понятно, что все ждали, что он им расскажет.
  - Я с юга пробираюсь... Я не местный... - начал рассказывать Артемий, осторожно подбирая каждое слово.
  - Да понятно, что не местный.., местных тут не осталось никого... - перебил его один из бойцов, но его тут же одернули, давая понять Артемию - «Продолжай».
  - Я не военный, точнее, никогда им не был до войны. Но когда наш город разбомбили — пришлось стать, - Артемий надеялся, что сочиняет достаточно убедительно, ведь таких историй тут должно быть немало, - меня не было в городе во время бомбежки. Семья погибла...
   Артемий замолчал. Он лихорадочно соображал, что говорить дальше. Ведь он так мало знал про этот мир, чтобы сочинить достаточно убедительную легенду.  Он  связался с Платоном, тот ответил: «Скажи, что потерял память, ну и так далее...».  Объяснение не очень убедительное, но ничего лучшего сейчас было не придумать.
  - Я не помню, как оказался в этих местах... - Артемий для большей убедительности зажмурился и сжал голову руками, как будто проверяя её на прочность. В его времени эта хитрость конечно же не прошла бы... Но здесь, вроде бы получилось.
    Его не стали дальше мучить вопросами типа «Как ты тут оказался?». Эти люди хорошо знали, чего стоит выжить на этой войне в одиночку. А врет он им или нет — так это очень быстро выяснится. В бою.
  - Какой-то он странный, этот Федя. - Качая головой из стороны в сторону, сказал один боец другому.
  - Да брось, ты, Саня, парень просто напуган. а людей с потерей памяти сейчас хватает... - морщась от боли сказал офицер — его пару дней назад самого здорово тряхнуло взрывной волной.
  - Посмотри, как он держит оружие в руках - такое впечатление, что он первый раз в жизни его видит.
  - А почему бы и нет?
  - Но как он тогда выжил? Целых полтора года... - не унимался Саня.
  - Вот то-то и оно. Надо бы его проверить в деле...
  - Кем бы он ни был, но он не натовский лазутчик, внутреннее чутьё еще меня никогда не подводило. Не похож он на "западника". - сказал офицер и, помолчав, добавил - он вообще ни на кого не похож. А проверить ещё успеем...  Сначала надо его хоть чему-нибудь обучить.
   Так ученый на некоторое время стал «сыном отряда». Артемий в течение двух  последующих недель примерно выполнял роль ученика. Бойцы отряда наперебой учили его местным премудростям, касающимся, прежде всего, элементарного выживания. Иногда он испуганно думал о том, что будет с ним, если они узнают, кто он на самом деле, откуда он, что он тут делает. Он пытался понять жизнь этих без сомнения несчастных людей. Платон постоянно просчитывал вероятности событий. Это делало жизнь Артемия более менее предсказуемой. Постепенно  он научился обращаться с оружием, не пугаться вида крови. Эта жизнь каким-то непостижимым образом втягивала его в свои сети, законы и правила. Спустя неделю он уже не испытывал постоянного шока от нереальности этого мира. Хотя по-прежнему не понимал, точнее, не воспринимал войну как способ выяснения отношений. Вряд ли кто-то или что-то могли переубедить его в этом. Он пытался говорить с людьми на эту тему, но наталкивался на стену не то чтобы непонимания, а какой-то обреченности, неверия в то, что можно как-то по-другому решать проблемы.
   Он понял, что более не знает, что делать дальше... Куда идти? За кем на­блюдать? Дальше сканирования психики он не продвинулся в исследовании этого времени. Наблюдения, разговоры, опять наблюдения... Новых впечатлений он получил массу, но так и не смог понять загадку этого времени, хотя провел уже здесь больше двух месяцев по здешнему исчислению. Разные люди, разные обстоятельства, разные мотивации... Но всё это вместе напоминало движение по замкнутому кругу. "А кто говорил, что будет легко?"- сам себе сказал Артемий.
  И ещё он понял, что наступил момент истины - невозможно понять этот мир, не принимая реального участия в этих событиях. Это означало, что придется ему выбрать одно из двух: либо он прекращает свою экспедицию и с наблюдениями поверхностного характера возвращается в свой благополучный мир, либо... Он вызвал Платона.
  - Что там у тебя? Опять что-нибудь...
  - Нет, со мной все в порядке, просто я тут кое-что понял...
  - Ты понял, что я должен перестать тебя "вести"? Так это и я понял...
  - Да.., фактически это так. Иначе я не добьюсь своей цели. И дело тут не только в сбоях из-за фоновых помех. Для того, чтобы научиться мыслить так же как и эти люди я должен сознавать, что могу здесь рассчитывать только на себя самого, на свои силы. И ещё... мне придется принять одну из сторон.
  - И за кого же ты собираешься воевать? И как ты потом объяснишь ЭТО со­ветникам?!
  - Пойми, Платон, если я сейчас вернусь с тем, что у меня есть, то это будет означать, что я просто прокатился туда-обратно, чтобы посмотреть и собрать информацию. Этого недостаточно прежде всего для меня самого, как для человека, инициировавшего эту экспедицию. А закона невмешательства я не нарушаю...
  - Нужно отправить тебе побольше полезных вещей... - Платон уже не слушал его, а думал о технической стороне дела.
  - Я рад, что ты понял меня... Постарайся сделать так, чтобы Оливия ничего не заметила.
  - Конечно, я ведь все равно буду в межвременной параллели... И не забывай, при желании, ты всегда снова сможешь связаться со мной.
   Платон собрал для своего друга кое-какие полезные вещи, необходимые в теперешней ситуации: питательные модули, дополнительное снаряжение и, главное, устройство одностороннего возврата.


 - ...Ну, давай, сними его! Что ты ждешь!? - Карпов переводил взгляд то на него, то на натовца, который тем не менее, не переставал стрелять по ним, отходя к своим.
   У напарника просто заклинило автомат, и если бы не вражеский солдат, поливавший огнем проем окна по краям которого они стояли, то он просто выхватил бы автомат у Артемия. Артемий же пребывал в крайне затруднительном положении: убить человека он не мог, но и не выполнить это простое, с точки зрения любого бойца Сопротивления действие, тоже нельзя было. Ведь по их понятиям, это означало предательство, то тесть - смерть. Убить себя он, конечно, не даст, но место и время опять придется менять. Так  он никогда не достигнет своей цели - убегая от экстремальных ситуаций, он становиться просто наблюдателем, а это мало чем отличается от прочтения рукописи с мнеморядом. Нет! На этот раз он не самоустраниться! Он поднял автомат и выпустил очередь, стараясь не попасть в человека.
  - Кинь мне!- Карпов, увидев, что натовец уходит, махнул рукой и пригото­вился перехватить автомат. Артемий бросил, напарник ловко перехватил оружие и двумя короткими очередями, мельком выглядывая из-за окна подстрелил натовца.
  - Уходим, Вася, уходим! - напарник похлопал по плечу Артемия, и, не дожидаясь пока тот среагирует, бегом направился прочь от оконного проёма.
   Артемий вынужден был направиться вслед за ним.
   Карпов двигался быстро, умело уворачиваясь и перепрыгивая разного рода препятствия в виде обломков, ям, поваленных столбов и других типичных признаков местности, где ведутся активные боевые действия. Он периодически оглядывался и поторапливал Артемия - «Давай, давай, шевели шарнирами!». Тот старался не отставать, хотя без помощи комбинезона, приводящего в нужный тонус мышцы, у него это вряд ли получилось бы. «Останови его! Впереди натовцы!» услышал в своей голове голос Платона Артемий, и уже открыл было рот, но не успел. Карпов уже вступил в перестрелку с несколькими солдатами, которые открыли огонь первыми, он перебегал от одного укрытия к другому, махая Артемию рукой - «Уходи!»...
   Артемий первые пару-тройку секунд беспомощно стоял в нескольких метрах за спиной у Карпова, пока тот не поменял позицию.  Откуда было знать бедному Карпову, что максимум, что натовские пули могли сделать Артемию — это поставить небольшие синяки, и то ненадолго. Но это не означало, что Артемий вот так вот просто мог оставаться здесь... Нужно было опять уходить... Позор, предательство, трусость по местным понятиям.
   Артемий стал пятиться назад, за спасительные развалины здания. Карпов тоже уже развернулся было в его сторону, отстреливаясь от наседавших натовцев, но увидев, что Артемий замешкался, снова повернул в сторону атакующих крича ему что есть голоса: «Иди на х.. отсюда, баран!».
   Натовцы заметили обоих и по обыкновению стали брать их в кольцо. Карпову пришлось отвлечь на себя внимание флангов, чтобы дать возможность Артемию уйти. Его лицо исказила гримаса досады и боли, когда он понял, что из этой передряги ему уже не выбраться – пуля попала ему в ногу — теперь уже не побегаешь... Он последний раз оглянулся в сторону Артемия — того уже не было видно. Карпов пристегнул последний рожок,  передернул затвор и скривившись от боли в раненой ноге, встал в полный рост, стреляя то в одного, то в другого, пока несколько пуль уже окончательно не повалили его на землю...
   Артемию удалось уйти  от места боя. Теперь ему нужно было быстро решить, что делать дальше: опять быть переброшенным Платоном в другое место и время или уже сделать, наконец что-то самому?..
  - Он мертв?- спросил у Платона Артемий.
  - Да. - ответ был предельно лаконичен. - И он думает, что дал тебе возможность уйти. То есть... думал...
  - Я вернусь к ним... - сказал Артемий имея в виду базу Сопротивления.
  - И они поведут тебя на расстрел...
  - И поделом мне...
  - Артем, я больше тебе не советчик... видимо, это тот рубеж, где ты должен принять решение...
   Артемий некоторое время молчал. Конечно, ему было страшно остаться в этом невозможном мире без всевидящего «голоса сверху» Платона. Хотя, как оказалось, не такой уж он и всевидящий... Он должен вернуться и рассказать, как всё случилось. И сделать это нужно прямо сейчас, пока натовцы на него не набрели. Он принял решение.            
  - Спасибо тебе, что предупредил... Но больше не надо... Я пошел к ним.
  - Не забывай — если что — я всегда готов тебя выдернуть... Удачи тебе!
   Артемию действительно нужно было поторапливаться. Из-за него и так уже погиб человек, а если он ещё и приволокет за собой натовцев на базу... Он считал информацию датчика присутствия — не слишком быстро, но отряд солдат-натовцев двигался в его сторону. Он выглянул из своего укрытия — никого ещё не было видно. До базы километра два и он быстро направился в её сторону.   

 -...Значит, говоришь, один автомат у вас был... - выпуская едкий сигаретный дым из ноздрей и как-то недобро прищуриваясь говорил офицер.
   Артемий видел и чувствовал, что тот ему не верит, но не испытывает злости или ненависти. Просто не верит в него как в «своего».
  - Может, ты просто струсил?
  - Дайте мне оружие и я докажу... - сказал Артемий, сам не веря в то, что он это говорит.
  - Мы не можем держать тебя у себя, если не будем уверены, что ты... И отпустить тоже просто так не можем. Не те теперь условия... Ладно, посиди пока здесь. - Офицер поднял автомат и пошел на выход. - А я пока пойду посмотрю — что там...
   Снаружи послышались автоматные очереди и разрывы гранат. Бойцы «встретили» натовцев. Минут через пять в подвал стали возвращаться бойцы. Двое из них тащили натовское оружие, ещё двое — раненого бойца.
  - Витька зацепило... В грудь, навылет... - сказал один из тащивших раненого бойцов.
   Раненого уложили на ту же кровать, где недавно лежал Артемий. Боец был без сознания. Все перенесли своё внимание на него. Артемий сидел позади всех и смотрел на лежащего бойца. Он уже «пощупал» его состояние, которое оказалось несмертельным, но требующим определенного вмешательства, которое здесь некому было осуществить. Артемий мог бы ему помочь, просто нужно было «подсказать» мозгу этого человека, что нужно делать, как быстро восстановить разрушенные ткани... Вмешательство... То есть, нарушение закона. Но он не для этого сюда прибыл... Нет, он не задавался сейчас вопросом: что делать? Он знал, что не совершит вмешательства.
  - Он сможет выжить? - спросил Артемий. Он хотел знать, что думают по этому поводу бойцы.
   Офицер посмотрел на него, взял натовскую винтовку и отдал её Артемию со словами:
  - Бери и уходи.
    Его выгнали. Его просто выгнали. Но ведь его могли бы и просто расстрелять... Ну, то есть, попытаться расстрелять.
Тот факт, что его «попросили» ещё не означал, что он прекратит свои наблюдения. Он остался в городе и ему опять пришлось прибегнуть к помощи изолирующей оболочки.
   Побродив за солдатами-натовцами, он вновь переключился на бойцов Сопротивления. Пытаясь объективно смотреть на все и на всех здесь, он уже понимал, что поведение бойцов Сил Сопротивления явно спровоцировано действиями натовцев, и фраза, брошенная кем-то из бойцов: «Наше дело правое — мы победим!» звучала вполне справедливо из уст русских.
   Осторожно пробираясь среди обломков, он увидел трех человек, скрывающихся за стеной разбомбленного здания. Они высматривали что-то или кого-то на улице. Артемий был достаточно близко, чтобы и слышать их и воспринимать их мыслеобразы. Сверху послышался шум близко летящего самолета и все трое бросились под укрытие куска плиты, висящего на арматуре. Самолет пролетел мимо, не заметив их, бойцы вылезли обратно. Говорили они мало, да и о чем было говорить, когда всё и так ясно. Но люди они были разные.
   Один был спокоен и уверен в себе, про таких говорят — человек со стержнем внутри, неплохо образован для этого времени, привыкший добиваться своей цели.
   Другой —  явный интроверт, сам в себе, от которого неизвестно, что ожидать. Однако, тоже неглуп и в лишних советах не нуждающийся.
   Третий - беглый преступник, спасшийся после бомбардировки колонии, где он отбывал свой срок. У этого тип личности и характер соответствовали его образу жизни... Однако война выровняла их под свой стандарт, кому-то дав недостающее, а у кого-то отрубив лишнее, ненужное или даже мешающее здесь, чтобы выжить. И мысли у них были сейчас одинаковые, ведомые одной общей идеей как рекой, вбирающей все ручейки мыслей и мутных и чистых. Единая идея, единая цель.       
   Ноги сами понесли его за этими тремя русскими бойцами Сопротивления, которые сначала нырнули в открытый люк на улице, а теперь собирались выйти на поверхность через один из люков. Они уже миновали их несколько и, наконец, остановились около одного и стали подниматься по скобам вверх. Один из них уперся спиной в крышку люка, осторожно сдвинув её, и выглянул на улицу. И почти сразу вылез весь. Остальные  двое последовали за ним, тихо переговариваясь между собой. Артемий полез вслед за ними. Когда все трое бойцов оказались уже на поверхности, он услышал стрельбу, крики и взрыв, после которого всё стихло, а на него сверху посыпались какие-то мокрые ошметки. Артемий в темноте люка сразу не разобрал, что на него нападало и только спустившись обратно вниз он разглядел, что его закидало кусками человеческих тел. Тех, трех бойцов.
   Ему потребовалось время, чтобы справиться с эмоциями и рефлексами...
   Он хотел ещё успеть вблизи посмотреть на того, кто командует солдатами-натовцами. У него оставалось на это всего несколько часов,  потом оболочка перестанет действовать. В истекающем кровью городе ему больше нечего было делать. Всё, что можно было здесь увидеть он увидел... И мысли и намерения людей как с одной стороны так и с другой особенно сильно не отличались, и с той и с другой стороны думали о войне, о смерти своего врага. За исключением той идейной, скорее даже фатально-идейной общности, которой «фонило» сознание бойцов Сопротивления.
   Он вылез из люка, стараясь не наступать на куски разорванных человеческих тел. Ему, пожалуй,  не нужно было бы на это смотреть, но... зачем тогда он сюда явился? И он смотрел, чтобы потом всё увиденное показать там, у себя, в своем мире.
До расположения натовских сил он добрался уже привычным для него здесь способом — бегом.
   
   Он опять ходил и слушал то одного, то другого, пока не вышел на главного здесь офицера — генерала. Наблюдая за ним, он увидел человека, скованного обстоятельствами. И у него тоже не было этой всеобъемлющей идеи, которая была у каждого русского, которого слушал Артемий.   Сомнение и недовольство — вот какие первые фоновые импульсы исходили от него. Он чувствовал ответственность за своих солдат и очень не хотел, чтобы они умирали. Его идеей была идея сохранения жизней его солдат. Как человек, попавший во власть стихийного бедствия, не пытается бороться с ним, а просто старается выжить, так же и этот генерал рассматривал уже эту войну как стихийное бедствие и был сейчас больше озабочен не необходимостью уничтожения своего врага, а именно недопущением бессмысленных жертв среди своих солдат. Кроме того, он не испытывал лютой ненависти к своему врагу, но его враг — был его врагом и он с ним воевал. Он старался не думать о правильности или не правильности того, чем он тут занимался. И всё же, у генерала не всегда это получалось, насколько успел почувствовать Артемий. Он капнул глубже в его сознании и памяти и увидел заседание стран-союзников и разговор со странным ученым и прежние войны генерала... Ему стало жалко этого человека, человека бывшего рабом своего положения, который зная об этом, пытался совместить несовместимое... От него он узнал, что город будет разбомблен, и что генерал выводит свою армию, в нарушении приказа.
   Жалость... Жалость.... Всё сознание Артемия сейчас было пропитано ею. Эти люди в подземельях воюющего города... они скоро умрут в ядерном пламени. Они ещё не знают этого. А эти должны были бы бродить там потом и добивать тех, кто выжил. Но генерал их туда не отправит, как понял Артемий.
   Главный вывод, который он сделал: склонность к насилию, к войнам у них является следствием недоразвитости разума — чего собственно и стоило ожидать. Но этих наблюдений всё ещё было мало. Очень мало. Должны же быть какие-то исключения в этом море бессмысленности?..