Due Angeli Глава 1

ГЛАВА 1.

Стены, покрытые мхом и какой-то странной слизью, темнота, царившая вокруг и невыносимая сырость, я не знал, как человек может выжить в подобном месте.
Круговая лестница спускалась вниз, в место, которое по моим детским убеждениям, было больше похоже на место Преисподнии. Мне было около девяти лет, когда дед, держа меня своей сморщенной, дрожащей, тонкой и сухой рукой вел в то злачное место. Я не мог сказать ни слова, просто шел и дрожал в такт с рукой дедушки. Он держал зажженную свечу, но она предательски гасла каждый раз и мы останавливались. Он просил меня чиркнуть спичку в полном сумраке и снова зажечь свячу. Борясь со своим жутким страхом, который подступал прямо к горлу (мне страшно хотелось бежать подальше от этого места и больше никогда не возвращаться), я зажигал свечу только с третьего или четвертого раза, а все это время дед что-то бормотал себе под нос и бранил меня, что я неуклюж и медлителен.
- Куда мы идем? – Вырвался наконец-то мой вопрос, тревожащий меня на протяжении всего нашего, как мне казалось, долгого пути.
Но дед ничего не отвечал, только сильно стискивал мою руку и вел, иногда откровенно дергая за собой, ибо мои ноги не слушались меня, и торопился на одном месте. Все мое нутро отказывалось следовать дальше, мне все чаще в темноте казались какие-то образы, навязанные детскими страшилками, меня трясло от страха.
Но, тогда, будучи совсем ребенком, я не знал, что в конце меня ждет более ужасающая вещь, чем все эти привидения и монстры, обитающие в кромешной тьме.
Мы шли долго, потому что лестница была в ужасном состоянии. Каменные ступеньки обваливались со временем и появлялись выемки, на которых я ни раз падал, а вот дед шел довольно уверенно, словно знал каждый изъян этой лестницы. Порой он ощупывал стены, словно не видел ничего дальше себя, останавливался на пару секунд, а после, будто очнувшись ото сна, хватал мою руку и вел дальше. Против моего желания, никого не интересовало то, что еще совсем юный ребенок не хочет знать секретов, которые скрывают эти стены.
Мой дед – старший в нашем роду. Человек суровый, я всегда боялся его, боялся заговорить с ним, оставаться с ним наедине, разделять с ним компанию. А он сам никогда не стремился к контактам со своей семьей. Было дедушке на то время около девяноста трех лет. Он, если можно так выразиться, просто трещал по швам, гремел своими костями, а за последние два года он перестал выходить даже в сад. Здоровье его ухудшалось, однако он не торопился отходить в иное царство, будто на этой земле его еще что-то держит. Но никто не понимал что. У него было все для счастья – его сын и дочь  любили его, лелеяли его, никогда не говорили о нем плохого слова, я всегда находил свою мать и отца достойными наследниками его богатства. И я любил его, насколько мог, приглушая свой трепещущий страх в отношении этого человека.
Но, как оказалось, душа этого человека не была нужна не Небесам, не Аду.
Когда мы спустились в самые глубины подвала, мои колени предательски тряслись, и я не мог унять свой страх. Вот-вот  и из моих глаз брызнут слезы отчаяния, я хотел бы звать на помощь, но боялся, что дед снова взглянет на меня взглядом полным презрения и ненависти, как это бывало. Этого взгляда я боялся больше, чем рукоприкладства отца. Словно сам дьявол или даже кто-то хуже смотрел на меня из-за  мощных густых седых бровей.
Дед извлек ключ из кармана, и стал ковырять им в замочной скважине, при этом кряхтя и тяжело дыша, а я всего лишь держал рядом свечу. В один момент замок на двери поддался и он отворил эту потайную комнату.
Его холодная тонкая рука, обтянутая кожей  с выступающими венами, снова с силой схватила мою и протиснула меня в эту комнату, объятую полным мраком вперед. После зашел сам, захлопнув за собой дверь. От своей свечи он зажег еще с десяток свечей, стоящих на старых столах. Просторная комната наполнилась желтым светом.
Там, естественно, не было никаких окон, непонятно было даже, как  туда воздух доходил. Однако комната эта была довольно приличной и не слишком похожей на подвал. Стены там не были покрыты мхом и слизкой грязью, ровные большие камни иногда выступали через навесные ковры. Под ногами тоже камень, но на полах расстелено было несколько ковров. На столах стоят свечи, по стенам два дивана, небольшой столик, а под столиком я смог увидеть привлекшую мое внимание игрушку. Это был небольшой кубик, потерявший давно свою новизну: углы потерты, краска выцвела. Я сделал незаметный шаг к столу, пока дед не видит, шум моих шагов приглушила мягкость ковра. Подняв игрушку из-под стола, я стал вертеть ее в своих руках. Не могу точно припомнить, что именно так привлекло мое внимание, но я разглядывал ее около минуты, пока дед снова не отдернул меня, заставив встать чуть позади него.
Тогда он не заметил, как я тайком просунул игрушку себе в карман накидки, а после спрятался за его ссутулившейся, однако очень широкой спиной.
Его хриплый голос сегодня казался более уверенным, чем обычно. Он вообще мало разговаривает, потому, что разговоры стали утомлять его, ведь он очень стар. Но не в тот раз. Он постарался расправить плечи, но возраст дал о себе знать и после тщетной попытки, снова ссутулился, как только мог.
- Эш, милая, выйди сюда, пожалуйста.
Я задрожал всем телом, задаваясь вопросом, кого он зовет? Мне было и страшно, и любопытно, одним глазом, держась за шаль деда, обвернутую вокруг его поясницы, выглядывал одним глазком, пытаясь увидеть в темных углах, куда не попадал свет, хотя бы какое-то движение. Но, в этой комнате никого не было, как думалось мне, и я стал стягивать с деда шаль, чтобы привлечь его внимание:
-  Пойдем наверх, дед, мне страшно.
Но разве взрослых людей когда-нибудь останавливало подобное. Он лишь с силой ударил мне по рукам, заставив отпустить его драгоценную шаль, и оттолкнул от себя на пару шагов. Спиной я уперся в высокий для меня стол и зажженные на нем свечи задрожали.
Но потом я увидел тень. Это была человеческая тень встающего с пола человека. Человек распрямился и стал приближаться к деду.
Сегодня мои воспоминания покрыты пеленой, туманом, но я отчетливо помню, что ощущал в тот момент. Ужас, захвативший мое детское сознание, сотни ужасный картин всплывали в моей голове, меня бросило в холодный пот, я находился в полном шоке и уже хотел закричать, когда увидел, что дед чуть подался навстречу этой тени.
- Дедушка, пожалуйста, давай уйдем! – Мой голос дрожал столь сильно, что я путал местами слова и буквы. Это было похоже на неумелый лепет.
Даже взрослым, наверное, было бы страшно находить в таком помещении, покрытым пеленой загадочности, таинства. Я чувствовал, как земля, под которой мы находились, давила на меня, на миг мне показалось, что меня вовсе заперли в гробу, отдали на съедение монстру в этом месте и мой детский разум отказывался взять себя в руки.
Через секунду дед сделал шаг назад, а я зажмурил глаза, прижимаясь спиной к столу. Я ожидал укуса монстра, боли, поэтому мне не хотелось смотреть в глаза своему страху, однако ничего не последовало и я медленно, выдыхая тяжело воздух, открыл один глаз за другим.
Дедушка уже стоял в стороне, касаясь своими длинными пальцами белоснежных грязных масляных волос. Передо мной стояла девочка моего возраста с белоснежной, как первый снег, кожей, настолько гладкой и тонкой, что даже при таком отвратительном свете мне удалось разглядеть яркие цепочки вен на ее ногах и руках. На меня смотрели два больших округлых глаза, ее зрачки были каре-красными, этот цвет напоминал мне цвет венозной крови. Но все остальное у нее было белоснежное – белые ресницы, брови, густые, хоть и ужасно грязные, слипшиеся, волосы.
И, не смотря на то, что она была до невозможности грязной, в какой-то порванной рубашке вместо одежды, ее ноги были покрыты ссадинами и ранками, я узнавал в ней самого себя. Ее глаза, круглые, открытые миру, прямо, как у матери, казались мне красивыми. Ее тон кожи, пусть и желтоватый свет, падающий от свеч, придавал ему мягкости и теплоты, притягивал меня своим небывалым холодом.
Я стоял, просто смотря на девочку, а она смотрела на меня. Мы были с ней так похожи, но тогда ребенок не мог понять, что это – его близнец. Ее душа уже была мне родственной, поэтому ее мрачный облик, ее раны на ногах, грязные волосы и скудное одеяние не могло меня отпугнуть. Я думал увидеть монстра и представлял перед собой самые различные картины, но видел перед собой, как мне казалось, совершенно нормального человека.
Девочка чуть склонила голову в бок. Ее масляные от грязи локоны упали с плеч. Белые волосы небывалой длины, тянулись прямо до пояса. Она с любопытством разглядывала меня, а через несколько секунд протянула руку, словно желала дотронуться до меня. Но я все равно боялся, шарахаясь в сторону и ощупывая позади стоящие столы. Запнувшись о край ковра, я с треском упал, хватаясь руками то за воздух, то за рядом стоящий стол. Но, задев хрупкую мебель, я повалил ее за собой, вместе с тем уронив какие-то книги в старом переплете, старые блюдца, покрытые паутиной и грязью. Весь инвентарь оказался на полу, а я – в неловком положении. Но только дед собирался на меня ругать, как девочка громко захохотала. Ее звонкий смех, такой детский, ничем не отличающийся от всех детских смехов, отдавался в уголках этой просторной комнаты и моей души. Я смотрел на нее выпученными глазами, горько и тяжело сглатывая комок, возникший в горле, а она смеялась и смеялась, словно эта нелепость сильно забавляла ее. Из моего кармана вылетел кубик, но, дед, как обычно, ничего не заметил, однако девочка заметила его сразу же, словно сорока блеснувший на солнце кусок золота.
Она подбежала ко мне, сильно пнув по руке, схватила кубик в свои объятия. Я тут же схватился за свою руку, потому что удар был не по-детски сильным и с такой жестокостью, что мне показалось, будь у нее большое сил, синяком бы это дело не обошлось. Ее смех сразу же стих, она посмотрела на меня взглядом, полным недоверия, а я ничего не мог с собой поделать, мое лицо кривилось в жалости. И что бы понимал ребенок вроде меня в тот момент, но мне было жаль эту девочку. Тогда, естественно, меня не волновал вопрос, с какой целью и почему меня привели в тот день в это место и почему в нашем подвале живет самый настоящий человек. У меня не хватало смекалки и сообразительности ответить на эти вопросы, у меня так же не хватало смелости обвинить своего деда в жестокости к девочке, не хватало ума понять, что все, что я видел  - в высшей степени безнравственно и аморально. Но, даже если бы я мог понять, что было бы тогда?
- Это Эш, Хайне. – Хрипло представил ее мне дед, наконец-то.
Я, в каком-то оцепенении поднялся с пола, отходя от девочки на несколько шагов и приводя свою одежду в порядок. Мне не удавалось отвести от нее взгляда, я был прикован к глазам, которые так ярко выражали недоверие и злость на меня. И почему-то мне не хотелось разочаровывать ее, не хотелось обижать.
- П-прости… - Тихо выдавил я, призывая свой разум подчиниться.
Машинально я сделал шаг вперед, а девочка даже не дрогнула. Ни одна ее черта лица, ее взгляд ни на секунду не изменился. Я ожидал, что она отпрянет назад, но этого не последовало, она просто застыла, словно неживая статуя.
- Я не хотел ничего воровать, просто, я…
И она снова заулыбалась очень широкой улыбкой. Все дети улыбаются добродушно, не правда ли? Их улыбки полны радости, счастья, дети не умеют наигрывать радость, ведь они чисты в своих побуждениях, однако тогда я не почувствовал ответной радости. Эта улыбка загнала меня в самые глубины своего страха, и я начал отходить назад.
- Эш, не пугай Хайне! – Но все это разорвал голос деда. Он пробирался через опрокинутый мною стол к Эш и клал руки на ее плечи.
Тогда эта улыбка исчезала с ее лица, и мне становилось легче, однако, ненадолго. В тот миг, как старые руки деда коснулись ее плеч, в этих глазах, наполненных кровавой теплотой промелькнула какая-то искра, разгадать которую я не мог сразу.
Я затаил дыхание. Почему? Потому что мне вдруг стало очень плохо, но я отчетливо слышал голос деда:
- Она – твоя сестра, Хайне. Она – грех нашей семьи, бремя нашего рода, которое тебе суждено нести.
Разве понятны будут такие сложные слова обычному ребенку? Мое сознание дурманилось, отчего, я не знал, но хотелось лечь и заснуть прямо здесь, слабость подступила к моему телу, ноги становились ватными, но я продолжал слушать.
- Дьявол живет в нашем доме, а это место – Ад, которым он владеет.
Я ничего не помню дальше. Мои ноги подкосились, и я услышал визг Эш. Когда я рухнул на пол, мое сознание полностью покинуло меня и только слова доносились из глубин сознания – Дьявол живет в нашем доме.