Брат

  БРАТ
       
   Европа требовала у Ближнего Востока всё больше и больше нефти, причем бесплатно. Ближний Восток пока соглашался, лишь бы его не трогали. Ведь даже собравшись все вместе ближневосточные страны пока не смогли бы эффективно противостоять разозленной Европе, которая за время войны в России уже более менее научилась воевать. Но было очевидно, что для нефтяных шейхов закончились хорошие  времена. Сейчас им приходилось делиться, и , в принципе, они были бы не против, чтобы Европа всё больше и больше увязала в войне с Россией. Тогда, возможно,     наступит момент, когда можно будет сказать: «Нет!» и посмотреть на европейцев через прицелы автоматов. Вряд ли  у Европы хватит сил вести долго войну на два фронта. Нужно было только выбрать правильный момент. И этот момент наступил после провала операции «Шквал».
   Шейхи сказали: «Нет!» и для большей убедительности потопили пару на­товских кораблей в Персидском заливе. Для Европы это был удар ниже пояса. Воевать ещё и за нефть на Ближнем Востоке... На это уже не хватало никаких средств. Пришлось отказаться от бесплатной ближневосточной нефти и опять начать её покупать. Нужно было срочно договариваться со Штатами о бесплатной нефти из Ирака — другого выхода не было. Но что предложить американцам взамен? Ответ тоже был только один — территории. Хотя американцы и без того имели виды на большую часть Сибири и Дальнего Востока, но они охотно согласились поделиться с Европой иракской нефтью в обмен на европейские территории. А это означало, что американцы вновь появились в центральной России.

   2020 год. Август.
   Транспортник, наконец, прекратил катиться по взлётке и остановился. Казавшийся бесконечно долгим перелёт завершился, сержанты стали по очереди отдавать команды на выход из самолета. 250 человек — солдаты национальной гвардии из штата Техас начали выгрузку из самолета, разминая затекшие руки, ноги, шеи, волоча на себе тяжеленные вещмешки с обмундированием и боеприпасами.   Солдаты выстраивались на краю взлётки в две шеренги не переставая крутить головами, осматриваясь на незнакомой местности.
   Самолеты приземлялись один за другим с интервалом минут двадцать-тридцать. Резервисты национальной гвардии США вместе с инженерными частями прилетели осваивать новые территории, полученные у Европы взамен нефти. Всего в течение нескольких дней должны были прилететь 25000 человек.
  - Добро пожаловать в Россию, парни! - подзадоривали хмурых, утомленных долгим перелетом солдат сержанты, - и держите наготове свои винтовки, русские партизаны неплохо стреляют...
  - Черт, а здесь холодновато... - поежился один из «гвардейцев».
  - Не забывай, мы в России - здесь всегда холодно. - Ответил ему кто-то из строя.
   Спустя сутки недалеко от авиабазы вырос полевой лагерь, который в скором времени должен был превратиться в полноценную военную базу.
   Среди прилетевших солдат был и Стив Фурмер. Его брат когда-то пропал без вести на бескрайних просторах России, а потом... Потом была какая-то странная история с его дезертирством, прогремевшая чуть ли не на весь мир. В конце концов брата расстреляли по приговору военного трибунала.  Его звали Боб.
   В предательство брата Стив не верил и надеялся, что за время службы в России ему удастся хоть что-нибудь узнать о судьбе своего брата. Потому как военное командование давать какую-либо информацию наотрез отказалось, отсылая Стива к журналистам. Не  веря журналистским россказням, он добился отправки его в Россию. Хотя от того места, где пропал его брат до этой базы было несколько тысяч километров. Но мало ли что...
   Периметр базы, насчитывавший без малого двадцать километров, начали огораживать полосой колючей проволоки с датчиками — все-таки безопасность ставилась командованием превыше всего. Были учтены прежние уроки... Но прежде всего, по периметру были выстроены дозорные башни через каждые пятьсот метров. Как бы старомодно это ни выглядело, но сейчас это было наиболее надежным способом обеспечить в кратчайшие сроки наблюдение за периметром. К  тому же, материала для строительства башен вокруг было предостаточно.
   Для Стива начались обычные солдатские будни, если не считать того, что здесь была зона боевых действий. За время нескольких месяцев подготовки в учебном центре он много чего наслушался про службу в России — и откровенно выдуманных историй и того, что реально могло бы пригодиться. Среди вновь прибывших солдат ходили слухи, что русские партизаны сплошь головорезы с железными руками и бронированными головами, что они научились питаться древесиной, могут месяцами обходиться без воды и вообще они сущие монстры. И хотя офицеры и солдаты с боевым опытом всячески старались развеивать эти мифы, но эти байки упорно не хотели умирать. До тех пор, пока каждый очередной солдат сам лично не встречался в бою в бойцами Сил Сопротивления. Тогда уже приходило осознание того, что здесь нужно воевать с врагом, который так же как и ты может легко умереть от пули, но он бережет свою жизнь в бою не для того, чтобы выжить, а только лишь для того, чтобы убить как можно больше таких как ты. Понимание этого действовало на солдат не менее, а может и более устрашающе, чем байки про солдат-монстров.
   Стиву поневоле пришлось выслушать несколько неприятных фраз и насмешек по поводу того, не собирается ли он пойти по пути своего братца?.. Он понимал, что от этого никуда не деться и старался не особо реагировать на такого рода усмешки. Хуже всего было бы, если бы он принялся доказывать насмешникам свою правоту.
   Рутина армейской службы постепенно сгладила отношение к нему сослуживцев, чему способствовали особенности этой службы здесь. А именно, за каждым отделением был закреплен свой участок прилегающего лесного массива, территорию которого необходимо было постоянно прочесывать в целях обнаружения и уничтожения русских партизан. А ничто так не сплачивает, как совместное несение службы  в боевых условиях, в отрыве от базы, плечом к плечу.
   В том, что такие рейды необходимы, Стив убедился довольно быстро, буквально на третий день услышав автоматные очереди в лесу. Двое раненых явились живым свидетельством того, что это была не просто перестрелка, а самый настоящий скоротечный бой. И закончился он быстро только потому, что  воюющие  разошлись по своим сторонам. Американцы — получив первых раненых, а русские — поскольку их было не более трех человек. На этот счет была четкая инструкция — при обнаружении и серьезном сопротивлении противника (а это всегда так и было), не вступать в ближний бой и вызывать подкрепление с воздуха.
   «Вот тебе и спокойная территория...» - подумал тогда Стив и вспомнил первые слова сержанта насчет того, что русские партизаны неплохо стреляют...
   Через ещё пару дней на базе появились не только раненые, но и первые убитые. Русские нападали на превосходящие их по численности подразделения американских солдат, нанося им ощутимый урон, и стремительно растворялись в лесу. А американцы не слишком-то стремились их преследовать, поскольку уже хорошо знали на собственном опыте — на что способен загнанный в угол боец Сил Сопротивления. Только теперь Стив начал понимать — куда он попал. Командование в ответ на увеличивающиеся потери провело крупномасштабную операцию с использованием в основном авиации, и нападения на базу вроде как прекратились.
  Подразделение, в состав которого входил Стив, осуществляло очередной рейд по своей территории, и Стив в паре с ещё одним солдатом по имени Джек  топал по своему квадрату, где, казалось, ему было знакомо уже каждое дерево. Последние недели две боев не было, и этот рейд часа через два будет завершен. Им двоим оставалось только проверить берег ручья и все — на место сбора и на базу.
   - Слушай, Стиви... может черт с ним, с этим ручьем, - Джек устало оперся об дерево, - пойдем уже на сбор. - У него после последнего рейда, когда он споткнулся об корень дерева, до сих пор болела ушибленная нога.
  - Ладно сиди тут, а я прогуляюсь, заодно воды наберу... - вода в ручье была несравненно лучше той безвкусной, чуть ли не дистиллированной, которую им привозили из Штатов. - А если хочешь, иди уже на сбор. Я догоню... - Стив подумал, что именно этих слов и ожидал услышать от него Джек. Последние несколько рейдов так и было — Стив заканчивал обход, а Джек топал на сбор, каждый раз придумывая новую причину, чтобы «откосить».
       
  Боб некоторое время ещё продолжал сидеть под деревом. Он не очень ясно представлял, сколько ему идти до своих, знал лишь направление. Его чудесное спасение перевешивало сейчас в его мыслях все, о чем в таком положении можно было бы думать. Ему хотелось то плакать, то смеяться... Психика разгружалась...
   Наступил момент, когда он, точно опомнившись, вскочил на ноги и сначала побежал, а потом, спохватившись (зачем я бегу сейчас? От кого?..), перешел на шаг. Он шел и думал, какой переполох вызовет его появление. Счастливое спасение... Наверняка вызовут журналистов — как никак, солдат вернулся из русского плена живым. Хотя не обойдется и без допроса в разведотделе. Но это понятно... Мало ли где он шлялся?.. Зато когда все выяснится, он станет известным на весь мир.
   Он шел вторые сутки, стараясь не сбиваться с взятого изначально направления, и вот идя по какой-то дороге, сначала услышал, а потом и увидел пару вертолетов в неясном сумеречном предзакатном небе. Вертушки летели явно с его базы. Он кричал и махал им руками что было сил, но они его не заметили. «Ну, ничего, - успокоил он себя, - до базы уже недалеко». И действительно, ночью он увидел свет прожекторов, освещавших периметр. Он подошел к КПП и закричал. Прошло всего две недели, а ему показалось, что целая вечность прошла с того момента, когда он в последний раз выезжал со своим взводом из этих ворот.
   Шарящий луч прожектора уперся в него и он буквально кожей ощутил, как  на енго направили дуло пулемета.
  - Эй! Не стреляйте! Это же я, Боб... Я живой!..
   Из ворот КПП вышли несколько человек, лица которых Боб не мог разобрать из-за слепящего света.
  - Твою мать! Это действительно ты, Боб!? - сказал знакомый голос. - Откуда ты... Мы же тебя похоронили!
  - Рановато...
   Солдаты подошли к нему, и теперь он узнал знакомые лица своих сослуживцев.
  - Как тебе удалось выжить?.. - солдаты хлопали его по плечу с неподдельным удивлением. - Пошли, нужно доложить лейтенанту...
   Дежурный офицер, лейтенант, увидев рядового Боба Фурмера, удивился не меньше солдат. Он не знал ни одного случая, чтобы кто-то возвращался из русского плена. Туда и попасть-то живым было проблематично, а уж чтобы вернуться... Бывало, правда, что кто-то просто терялся во время боевых операций и потом, побродив по окрестностям, возвращался в расположение части, но такие случаи были крайне редки. А тут совсем другое дело — Фурмер побывал в плену, как он сам говорит... И утверждает, будто русские его отпустили... Нет! Пусть им занимается разведотдел.
   Спустя тридцать минут после возвращения на базу, Боб уже сидел на стуле перед офицером разведслужбы и рассказывал, где он был и что он делал все это время, и как к нему относились русские. Он уже почти пожалел, что сразу рассказал о плене...
   Спустя ещё три часа он уже не сомневался в том, что офицер ему совершенно не верит. А это было очень плохо, ведь если его признают дезертиром или, чего доброго, обвинят в предательстве, то дальше будет однозначный расстрел. В сознании Боба все перевернулось с ног на голову. Он совсем не понимал, как ему нужно действовать в такой ситуации — без вины виноватый.
  - Так что же, Боб, может расскажешь мне правду?.. Ну, скажи, что просто струсил во время боя... спрятался где-нибудь... А теперь вот, решил изобразить чудесное спасение. А, Боб... Или... может все было иначе, - голос офицера обрел металл в интонации, - может быть, ты перешел на сторону русских? И они отпустили тебя? И ты собирался работать против своей Родины!?.
   Боб уже устал повторять одно и тоже и оправдываться, поэтому сейчас просто сидел, уперевшись взглядом в пол и молчал. Это было не самое лучшее из того, что он мог бы сейчас сделать, но он был просто обескуражен таким отношением к нему. Он не заслуживал таких обвинений в свой адрес! За что!? Ему нужно было умереть!? Разве он виноват, что русские не стали его пытать?.. Они даже не сломали ему ничего для острастки. Просто привязали к дереву и посмеивались над ним, глядя как он мучается с этой треклятой таблицей умножения. Им ничего не стоило пристрелить его в любой момент или медленно переломать ему все косточки одну за одной. Но они его просто отпустили, за ненадобностью. Лучше бы они его пристрелили напоследок...
   На следующий день, действительно, как он и думал, идя на базу, прибыл журналист. Он прилетел, чтобы рассказать Америке и всему миру о первом предателе в рядах американской армии. «Всё. Теперь конец.., - думал Боб, выслушивая вопросы журналюги, мало чем отличающиеся от вопросов офицера, - они сделали из меня показательное пугало. Потом расстреляют. Тоже показательно...». Он решил молчать. Какой смысл оправдываться, если за него уже все решили, сделав из него Иуду.
   Журналист улетел, так и не добившись от него ни одного слова.
Будучи в плену у русских, он думал, что его жизнь перевернулась и почти закончилась... Теперь он понял, что его жизнь перевернулась сейчас. И почти закончилась.
   За дверью карцера раздался какой-то шум, дверь открылась, и вошел все тот же офицер.
  - Завтра тебя переправят в Штаты. - Коротко сказал он и повернулся, чтобы уйти. Боб уже в спину спросил:
  - Что со мной сделают?
  - Расстреляют. - Ответил офицер не оборачиваясь и вышел.
   Дверь карцера закрылась с громким железным грохотом, отделив его от всего мира. До этого момента ему прямо никто не говорил, что его расстреляют, теперь он это услышал и ему стало страшно.
   На следующее утро его запихнули в транспортный самолет вместе с двумя конвойными. Боб с удовлетворением отметил, что не знает этих солдат и их презрительные взгляды не слишком будут давить ему на психику. Самолет был загружен гробами. Сидя на лавке у борта, прикованный наручниками к поручню, он коленками упирался в один из этих металлических прямоугольников. Эти парни тоже ехали на родину. Только они ехали, хоть и мертвые, но героями, а он, хоть и живой, возвращался предателем. Бобу казалось, что ещё чуть-чуть и он сам поверит в свое предательство. Он поймал себя на мысли, что с удовольствием бы сейчас поменялся с кем-нибудь из них...
   Самолет несколько раз за время перелета садился на дозаправку и выгрузку  «пассажиров» в железных ящиках. В эти моменты конвойные выводили его по нужде, молча тыкая ему в спину дулами автоматов.
   Мог ли он когда-нибудь подумать, что его возвращение на родину с войны будет таким?.. Да любой страшный сон был бы поприятней...
Из самолета его сразу же загрузили в подъехавший армейский джип и привезли к какому-то зданию. Боб не понимал, где именно в Америке он сейчас. Да ему это было уже и не интересно, быстрее бы все закончилось...
   Однако его привезли не в тюрьму для военнослужащих, а в здание разведки, где опять посадили на стул в комнате с сидящим за столом офицером-майором. «Господи! Опять...» - подумал Боб и заранее уперся взглядом в пол.    Офицер несколько минут просто смотрел на него, Боб чувствовал это, потом сказал:
  - Ты наверное уже простился с жизнью и не понимаешь, зачем тебя опять допрашивают? Правильно...- офицер удовлетворенно качал головой. - Но все не так просто. Конечно тебя расстреляют. Официально. Слишком уж далеко зашла вся эта шумиха. Но и не использовать этот случай мы не можем. Мы отправим тебя обратно к русским, если уж они тебя отпустили... Как ты на это смотришь?
  - А что, есть варианты? - Боб ещё не совсем верил, что офицер говорил правду.
  - Нет. Вариантов у тебя нет. Повторяю — официально тебя расстреляют. Близких, кроме брата, у тебя нет, поэтому, теоретически, у тебя остается возможность вернуться обратно под другим именем. Если выживешь, конечно...
  - Что я должен буду делать?
  - Смотрел фильмы про внедренных агентов? Вот примерно то же самое.
  - Но... но я же простой солдат... И я не знаю и не умею ничего такого...
  - А тебе ничего такого и не понадобится. Тебя просто забросят в район сосредоточения русских и ты станешь одним из них на некоторое время. Естественно, мы придумали для тебя соответствующую легенду. - Офицер замолчал, внимательно наблюдая за реакцией Боба.
  - Боб ничего не понимал. Зачем им понадобился он? И почему обязательно нужно было тащить его сюда, сказали бы все там... И вообще, как-то это все странно.
  - Подумал? Ну вот и хорошо. Подробнее тебе расскажут все перед высадкой. - Офицер нажал кнопку, вошли два сержанта и увели Боба.
   На следующий день, утром, его разбудили и повели куда-то. Боб не особенно смотрел по сторонам, ему по-прежнему слабо верилось в то, что он опять легко отделался. Какой-то человек принес ему его новое обмундирование. То есть... не совсем новое. Совсем не новое, а даже изрядно потрепанное, кое-где даже были откровенные дыры. На слабую попытку Боба возразить, ему был дан ответ, что «так надо!». Затем ему объяснили, что если он набредет на расположение партизан, то ему нужно будет добраться любым способом до их командира или кто там у них будет и включить маячок, по которому будут наводиться ракеты. При этом, снимать с себя выданную ему одежду было категорически запрещено. На этом его подготовка к «спецзаданию» была завершена, его снова отправили в камеру, предупредив, что на следующий день его уже отправят обратно в Россию.
   Всю ночь он думал о том, что ему предстоит. Много ли у него шансов остаться в живых, сразу после того, как его заметят русские?.. Он сильно сомневался в этом. Вряд ли ему второй раз повезет нарваться на доброго русского десантника. И ещё он подумал о своем младшем брате, который тоже стремился на эту войну, но его пока не брали ввиду малого возраста, но ведь возьмут, через пару лет. Что тот сейчас думает про него? Поверил ли во все это...? Он думал сейчас, что если выживет, то обязательно найдет своего брата и объяснит ему... Лишь бы тот уже не попал в Россию.
   Несколько сотен человек были готовы к заброске на территорию России. Несколько сотен живых бомб. Одетых в одежду, пропитанную новой разновидностью взрывчатого вещества, с силой взрыва многократно превышающей силу взрыва тротила. Включение радиомаячка означало подрыв. Акция была разовая, но результатов от нее ожидали весьма существенных. Все люди будут заброшены за один день, поэтому у русских партизан просто не будет времени на обмен информацией и её анализ. Даже если десять процентов людей-бомб доберутся до штабов расположений партизан и подорвут их, то это уже будет ощутимым ударом по Сопротивлению.
   Людей для этого дела собирали по всей стране: приговоренные к смертной казни или к пожизненному, дезертиры, просто авантюристы-добровольцы-идиоты. Среди всей этой массы людей обирали тех, у кого было поменьше родственников и близких знакомых, кому не за что было цепляться в этой жизни. В число этих людей попал и Боб, просто вовремя подвернулся.
   Каждый из них думал, что выполняет особое задание. Никто не догадывался о том, что он просто ходячая бомба. И каждый надеялся по возвращению получить обещанное вознаграждение: кому-то просто жизнь под другим именем, кому-то просто деньги, кому-то еще что-то такое, что может обещать исполнение заветной мечты...   Вербовщики не стеснялись с обещаниями, они знали, что с практически стопроцентной вероятностью никто из этих людей не выживет и уж точно не вернется домой, в Америку.
   Боба выбросили ночью из «Геркулеса» где-то над европейской территорией России, где именно ему не сказали. Приземлился он почти без проблем, если не считать повисшего на ветвях сосны парашюта. Как его и инструктировали, он сразу же направился подальше от места приземления. Теперь ему предстояло набрести на партизан, включить маячок и дальше попытаться уйти оттуда.  Но для того, чтобы уйти нужно было ещё войти в доверие к русским. Боб понятия не имел, как он будет это делать. Это все было слишком нереально. И чем дальше он отходил от места приземления, тем меньше ему хотелось искать встречи с русскими. И домой возвращаться тоже не очень хотелось. Сейчас ему хотелось спрятаться где-нибудь здесь, на необъятных просторах России, чтобы его не нашел никто — ни свои, которые предали его, ни чужие, которые наверняка просто пристрелят его как только заметят.
   Идти по лесу в темноте было крайне неудобно — темень, хоть глаз выколи; когда ему надоело спотыкаться он остановился и залез под ближайшее дерево.  «Черт с ними, с вашими инструкциями, все равно, если я ночью на кого-нибудь нарвусь, меня пристрелят сразу...» - думал Боб засыпая на сердитых еловых иголках.

  - Смотри-ка, Фантик что-то нашел...
  - Скорее кого-то... Может зверь какой подраненный...
   Двое бойцов из ближайшего к этому месту отряда Сил Сопротивления осторожно подбежали к собаке по кличке Фантомас. Пес был служебный, породистый, из тех, которых натаскивают на обнаружение взрывчатых веществ.
   Судьба сберегла этого кобеля будто специально для этого момента, но не сберегла его хозяина-иструктора, поэтому объяснить поведение Фантомаса людям, не сведущим в тонкостях кинологии порой было трудно. В отряде сразу заметили, что пес, прибившийся к ним, не просто чья-то бывшая породистая живая игрушка, а самая что ни есть служебная собака. И если бы этот пес умел говорить, то он давно объяснил бы, какая именно у него специализация. Вот и сейчас он сидел около спящего, точнее уже проснувшегося человека, и лаем давал понять, что уловил знакомый запах взрывчатки.
   Боб проснулся от собачьего лая и увидел перед собой здоровенного, черного, как смоль пса, отрывисто лающего на него. «Восточно-европейская овчарка...» - всплыло из памяти название породы.
   В детстве, когда родители Боба ещё были живы и они все вместе жили в своем большом уютном доме, у их соседа был такой пес. С того времени Боб и запомнил эту породу. Он видел, что пес не собирается на него набрасываться, но и уйти ему тоже не даст. Собака  ждала своих хозяев...  Боб уже видел, что к нему подбегают двое человек с автоматами у плеча. «Сейчас они меня увидят и...» - завертелась в голове паническая мысль.
  - Опа! Димон, смотри! - боец обернулся на идущего чуть сзади товарища, - Не наш! -  и вскинул автомат, прицеливаясь в Боба с совершенно однозначным намерением, но Фантик мешал, и он попытался отогнать кобеля. - Фантик, уйди! В сторону! Да блин... Ко мне! - наконец выкрикнул он, и собака, услышав правильную команду, сдернулась с места.
  - Да подожди ты!.. - второй боец, Дмитрий, еле успел перехватить автомат напарника, чтобы тот не выстрелил.
  - Что ты!?. - не понял тот. - Это же америкос!
  - Вижу, что не китаец... - Дмитрий, согнувшись, всматривался в замершего под деревом человека. - Оружия-то у него нет. Да и вид у него какой-то... замученный. Ну-ка, вылазь сюда, - он махнул Бобу рукой, - Слышь?.. Ком ту ми!
  - Бобу не хотелось вылазить из-под дерева, но он уже понял, что если его не убили сразу же, то, может ещё есть шанс... Только вот на что?.. Хотя.. он опять остался жив. Он очень медленно вылез из-под дерева с поднятыми руками. Пес опять подошел к нему, сел и начал лаять.
   Дмитрий посмотрел на Фантомаса и в очередной раз пожалел, что не знает собачьего языка. Он был уверен, что Фантик был обучен на что-то специфическое. Он никогда не бросался на людей, как собаки, натасканные на задержание, он вел себя как собака, обученная искать что-то. Только вот что?
  - Ну и что ты с ним делать собираешься? - с усмешкой спросил Дмитрия его напарник, которого звали Евгений или просто — Жека.
  - Отведем на базу... Может расскажет что...
  - Кому он расскажет? На каком языке он расскажет?.. У нас что, переводчики есть? Давай его грохнем, да и дело с концом! У нас, между прочим, ещё свои дела есть.
  - Да какие у нас дела ещё!? Вот наше дело. - Дмитрий указал автоматом на Боба. - Мы нашли противника. Только живого... А такого ещё пока не было...
  - Тогда его надо обыскать хотя бы.
   И Жека принялся обшаривать одежду Боба. Естественно, что он ничего не нашел.
  - Вэ а фром ю? - сам себе удивляясь спросил Дима. Он-то думал, что совершенно уже забыл английский. А вот поди ж ты... что-то помнит.
   Боб решил, что надо уже что-нибудь начинать говорить, чтобы русские не  подумали, что он ещё и немой.
  - Ай эм нот солдэ! Ай эм...
  - Ну да, ты ещё скажи, что ты отец святой... - перебил его Жека, который хоть и совершенно не знал языка, но смысл сказанной фразы понял.
  - Ай фром бэйз. - Боб махнул рукой в неопределенном направлении.
  - С базы, говоришь... С какой именно?
   Боб не понял вопроса, но понял, что его спрашивают где его расположение. На этот вопрос он не смог бы ответить даже если бы хотел. Он просто не знал, где эта база. Боб непонимающе помотал головой.
  - Пошли!... - Дима махнул автоматом вперед, Боб понял и пошел.
Фантомас опять терся около Боба и иногда даже погавкивал, нетерпеливо поглядывая на идущих рядом людей. Дмитрий это видел, но никак не мог взять в толк — на что реагирует собака. Что это может быть? Наркотики? Взрывчатка? Но ни того, ни другого при америкосе они не обнаружили... По крайней мере пояса шахида на нем точно нет. Он сказал о своих соображениях Жеке, но тот только отмахнулся от него, раздосадованный тем, что пришлось оставить в живых этого америкоса.
  - Я тебе говорю, Димон, на базе его все равно решать в расход пустить...
  - Ну решат, так решат... - Дмитрия сейчас больше заботило странное поведение собаки, а не судьба этого америкоса, хоть он ненароком и спас его  от неминуемой смерти.
   А Боб, между тем, тоже не понимал, почему этот пес не спускает с него  своих умных темно-желтых глаз, как будто у него в кармане кусок сырого мяса. Что его так привлекает? Запах?.. Какой?

  - Всё, пришли. Стой... Стой, тебе говорят! - Жека прикинул на американца.
   Боб не понял сразу, что эти земляные, покрытые лесной подстилкой холмики, выглядящие совершенно естественно среди деревьев, и есть база партизан. Неудивительно, что их так трудно найти с воздуха. Дима поднял голову куда-то вверх и помахал рукой. Боб проследил взглядом и увидел среди ветвей оборудованную позицию наблюдателя. Где-то неподалеку куковала кукушка, Боб не решился спросить у неё «сколько мне жить осталось?».
   Жека нырнул в одну из землянок и через какую-то минуту вынырнул обратно с ещё одним человеком.
   Боб понял — судя по тому как человек держался — это их командир. Ростом чуть ниже Боба, коренастый, с уверенным, если не сказать наглым лицом. «Ага! Значит вот эта землянка и есть штаб... Так может пора включить маячок?..» - запульсировала мысль в голове у Боба. И он бы уже потянулся к медальону, висящему на шее, чтобы замкнуть контакты маячка, но командир партизан подошел к нему и заговорил.
  - Назови свое имя. Ё нэйм?..
  - Боб Фурмер, сэр... - честно ответил Боб.
  - Еврей, что ли... - усмехнулся Жека.
  Боб не понял последнюю фразу, но тоже неуверенно улыбнулся.      Командир бросил на Жеку тяжелый взгляд, от которого его ухмылка сразу потухла.
  - Командир, он говорил, что сбежал с базы... - опередил своим пояснением следующий вопрос командира Дмитрий.
  - Как он вел себя? - спросил командир у своих бойцов, смеривая Боба взглядом.
  - Да... нормально вел... Не сопротивлялся... и вообще он по-моему на самом деле беглый. - Ответил Дмитрий.
  - Вот как! Значит дезертир?..
  - Ез, ез... ай эм дэзертайр! Айм нот америкэн солдэ!.. - Боб сразу поспешил уверить командира в правоте его предположения.
  - Командир, а по-моему, его надо сразу расстрелять! - вставился неугомонный Жека.
  - Жека, ещё одно слово...
  - Понял, понял... замолкаю.
   Тем временем, посмотреть на пленного американца собрались уже и другие бойцы. Боб в это время лихорадочно соображал — не пора ли включать?.. Включи он сейчас детонатор, который он все ещё считал ридиомаяком, и эффект был бы максимальный — именно такой, какой и нужен был его командирам. Но он тянул с этим моментом, повинуясь невнятному внутреннему голосу, ощущению, предчувствию, что этот момент станет для него не просто переломным, но роковым.
  - Да, командир, тут такое дело... Странно как-то... - Дмитрий замявшись, почесал затылок, -  Фантик наш что-то у него учуял, но у него ничего нет.
  - Митрофанов посмотрел на собаку, сидящую рядом с американцем.
  - А ну-ка, пусть одежду снимет! - тут же сообразил командир.
  - Пут ё дресс! - на ломаном английском перевел Дмитрий.
   Боб испугался. Нужно было выполнять приказ русских, но ведь ему запретили снимать форму. Хотя, те, кто ему запретили были далеко, а эти тут, рядом смотрят на него дулами автоматов. Он решил, что пора включить радиомаячок, но успел лишь подумать об этом, потому как Жека ухватил его руки и поднял их вверх и в стороны. Ещё двое бойцов стянули с него китель.
  - Штаны тоже!
   С Боба стянули и штаны, оставив его в одних трусах.
  - А теперь отнесите его одежду куда-нибудь в сторону.
   Одежду отнесли метров на десять в сторону.
  - Ну, Фантомас, что скажешь?
   Пес, постояв ещё с пару секунд рядом с Бобом, побежал к его одежде и сел рядом с ней опять призывно лая.
  - Спроси у него, что спрятано в одежде?
   Дмитрий кое-как объяснил вопрос Бобу. Тот непонимающе замотал головой.
  - Ай донт ноу!...Плиз... траст ми!..
   Митрофанов передернул затвором автомата.
  - Ноу! Донт шут! - Боб шарахнулся назад от командира, но его тут же подхватили две пары крепких рук.
  - Командир, даже если он что-то и знает... Я вряд ли смогу перевести. - Тихо, но быстро сказал Дима.
  - Знаю... помолчи! - так же тихо ответил Митрофанов. - Отойдите от него!
   Бойцы отошли от Боба в стороны, оставив его одного стоять перед дулом автомата как перед богом. Митрофанов вздернул автомат к плечу и прицелился. Боб закрыл глаза.
  - Ладно... Если там что и есть, то он либо не знает, либо скорее сдохнет, чем скажет. - Он опустил автомат. - Нужно самим думать... Поговори с ним, Дима... Как сможешь. А одежду его оттащите подальше отсюда и сожгите. Хотя... нет! Сжигать не надо. Просто отнесите подальше и прикопайте там. Жека, ты отнеси... И место запомни. И придержите Фантомаса, чтобы за шмотками не побежал...
  - Понял, командир. - Недовольно, но покорно отозвался Жека.
  - Дайте ему что-нибудь одеть и запихните в погреб. Дима, ты за него отвечаешь, лично! Дави ему на мозги до тех пор, пока он тебе не покается. На три дня от вылазок освобождаешься вместе с Жекой. Все, концерт окончен. Всем готовиться к вылазке.
   Жека оттащил одежду Боба метров на пятьсот от базы и прикопал под поваленным деревом. Ему совсем не хотелось, три дня возиться с этим америкосом. Он по-прежнему был уверен, что Боб должен отправиться туда же куда только что отправилась его одежда. Но Митрофанов приказал, значит нужно выполнять, это не обсуждается. Жека уважал своего командира, и прежде всего за ум, и раз уж тот приказал — значит так будет правильней.
   Он вернулся на базу и спустился в погреб, где Димон пытался беседовать с американцем.
  -...ну, дубина, ты же понимаешь, что мы тебя расстреляем, если ты нам так ничего по делу и не скажешь. - Набор английских фраз у Дмитрия закончился довольно быстро и он перешел на русский.
  - Что, молчит? - спросил Жека, - хочешь я с ним поговорю...
  - Успеешь ещё, — буркнул Дима, - ты понимаешь, я уверен в том, что он что-то знает и не говорит, но он не желает нам зла...   - Посмотри на него... Он просто пытается выжить... Как и мы. Так же как и мы...
  - Мы не пытаемся выжить! - Жека вскипел моментально — Мы воюем! С ними вот воюем! - он ткнул указательным пальцем в сторону Боба так, что тот даже инстинктивно отдернулся назад, и выбежал из погреба.
  - Вот, видел? - Дима кивнул назад головой. - А ты молчишь... Может ты просто боишься?.. А чего тут бояться-то  теперь, когда уже в аду?..
   Боб смотрел на этого русского солдата, который что-то говорил и говорил  ему на своем языке, иногда вставляя на плохом английском отдельные фразы, которые мало чем помогали в их разговоре. И ему было почему-то одновременно стыдно и страшно, что он ничего не может сказать. То есть ему было что рассказать, но... он боялся. «Если я скажу им все как есть, они меня убьют...». Боб совсем запутался в своих мыслях: «включить этот чертов маячок или рассказать о нем русским, поймут же они, что я ещё не сделал того, за что меня можно расстреливать. И, кстати, мне ведь толком так и не объяснили, что будет, когда я его включу... Если базу сразу или не совсем сразу разбомбят с воздуха, то только вместе со мной. Уйти отсюда мне не дадут, это очевидно. Войти в доверие... Но для этого нужно что-нибудь рассказать... Этот их командир вряд ли поверит в какую-нибудь ерунду...».
   Дмитрий с американцем «проговорили» часа три, и когда уже на улице стало темнеть Дима махнул рукой «ладно, до утра...» и вышел из погреба наружу сторожить. Жека уже сидел около входа.
  - Даже и не стану спрашивать... - он недовольно посмотрел на Дмитрия, который молча сел с другой стороны от входа. - Что так и будем вдвоем сидеть?
  - Ладно, иди... через четыре часа меня сменишь.
   Боб полночи был занят своими мыслями и заснул лишь под утро, поэтому утром его разбудил шум снаружи. Он узнал громкий голос Жеки.
   Жека действительно громко ругался, выбивая бревно, которым была подперта дверь в погреб:
  - Я же говорил вам ....,  его надо было сразу кончать! Щас я его вытащу!
   Жека подлетел к Бобу, схватил его  за шиворот и поволок наружу.
   Боб сразу увидел причину очередного всплеска ярости Жеки — его парашют.
   Командир с Дмитрием стояли рядом.
  - Ну что, дружок, расскажешь нам что-нибудь?..
  - Командир, да не расскажет он ничего! - Жека буквально изнывал от желания расстрелять Боба.
  - Нет, Жека, теперь расскажет... - автомат Митрофанова не был направлен на Боба, и это был для него хороший признак.
   Все те мучительные размышления, мучившие до этого момента Боба моментально свернулись в точку. Боб снял с себя медальон и протянул его Дмитрию.
  - Тэйк зэт, плиз...
  - Что это?.. То есть, в смысле... зачем это нам?.. вот из ит?
   Боб начал терпеливо объяснять Дмитрию, зачем нужен этот медальон. В конце концов они поняли друг друга, и Дмитрий объяснил все Митрофанову.
  - Спроси у него почему он до сих пор его не активировал?
Дима наполовину жестами наполовину словами объяснил Бобу вопрос, но Боб только пожал плечами, вымолвив лишь:
  - Ай донт ноу...
  - Понятно... Спроси у него насчет одежды — что там?
  - Вот ин ё дресс?
  - Ай донт ноу! Плиз, траст ми!..
  - Он просит, чтобы мы ему поверили... Что он не знает, что с его одеждой... - пояснил Дима.
  - Эксплозив?.. - вдруг сказал Митрофанов.
  - Вот?.. Вай эксплозив?.. - не понял Боб. - Ноу, ноу эксплозив!.. - замахал он руками, с мольбой глядя почему-то на Дмитрия. Он заговорил что-то быстро на английском...
  - Командир, я не понимаю, что он сейчас лопочет. - Развел руками Дмитрий, тщетно пытаясь разобрать, что говорит разволновавшийся Боб.
   А Боб в очередной раз  пытался объяснить им, что и сам толком не знает что такое с его одеждой, и что он готов сделать все, что они скажут, лишь бы они поверили, и что он уже не знает что ещё им сказать...
  - Скажи ему, чтобы успокоился... - командир махнул на Боба рукой и развернулся от него. - Пусть живет пока.
Дима подумал и громко сказал, подойдя к Бобу и похлопав его по плечу:
  - Ол райт, Боб! - и спросил уже у Митрофанова, - Куда его теперь? Опять в погреб?
  - Пусть сидит здесь... - командир был весь в своих мыслях сейчас, - смотри за ним.
  - Где, здесь, командир?..
   Но Митрофанов уже ничего ему не ответил.
   Боб смотрел то на Митрофанова, то на Дмитрия, гадая, что сделают с ним русские теперь. Поняв, что в погреб его никто вести не собирается, он сел прямо на землю у ближайшего дерева. Дмитрий сел рядом с ним на корточки и глядя на Боба проговорил:
  - Ну вот, теперь жди, что командир придумает... И я вместе с тобой. - Дима улыбнулся и подмигнул американцу. Боб тоже попытался улыбнуться, но губы вместо улыбки изобразили нервно подергивающуюся гримасу.
  - Да ладно, не дрейфь... Нормально все... - Дима слегка толкнул Боба кулаком в плечо.
   Боб, конечно не понял последних фраз, но ему стало как-то полегче на душе от этих явно добрых слов. Было у него сейчас ощущение, что  над ним уже не висела угроза ежеминутной смерти. Вокруг было очень тихо, если не считать естественных звуков леса — пение птиц, шелест листвы деревьев, шепот ветра, заблудившегося в еловых сосновых ветвях. Было приятно вот так сидеть в лесу среди древесных великанов с зелеными ветвями-лапами, даже несмотря на то, что его будущее сейчас было совсем не в его руках... И думать бы ему сейчас совсем бы не о том... Но Боб всем своим существом уловил сейчас естество этой дикой природы, будто раньше он никогда и не видел ни леса, ни отдельных деревьев в лесу. Что было бы здесь, если бы он включил маячок, ему даже и не хотелось представлять, но эта мысль, всплывшая в сознании, как кусок какого-то мусора, случайно оказавшегося на дне кристально чистого озера и всплывшего в неурочный момент... эта мысль вернула его обратно, обратно на войну.
   Из штабной землянки вышел Митрофанов и подошел к Бобу с Димой, те поднялись на ноги.
  - Ну что... Боб, хочешь прогуляться к своей не своей базе?.. - весело сказал командир, - пойдешь с нами сегодня. Забросим твою одежду им под забор и включим маячок. Переведи. - Сказал он уже Диме.
  - Я тоже пойду? - спросил Дима.
  - Конечно! Кто ж будет переводить?..
  - Командир, что решили с ним?.. - Дима слегка кивнул головой в сторону Боба.
  - Если хочет жить, будет воевать с нами. Думаю, после вылазки к базе он сделает выводы...
  - Так значит вы уже поняли, что там у него с одеждой?
  - Почти уверен, что понял. Все, готовьтесь...

   Боб опять шел и спотыкался в темном лесу, только теперь рядом с ним шли все те же двое русских — Дима и Жека. Эти двое совсем по-разному относились к нему — Дима уже почти дружески, Жека — с неприкрытой враждебностью. Но сейчас они вдвоем вели его по лесу туда, где все должно было проясниться — зачем его сюда прислали? Вместе  с ними шли ещё семь бойцов во главе с Митрофановым. Боб старался поменьше спотыкаться в темноте леса, но не очень-то у него получалось, и Дима с Жекой периодически его «ловили»; Дима — молча, Жека — с матюками.
   Вот наконец они остановились на самом краю просеки по периметру ограждения базы перед одной из вышек. С вышки по лесу лениво шаркал луч прожектора. Боб заметил, как от группы отделились трое бойцов и пошли куда-то в сторону. Через несколько минут оттуда послышались беспорядочные выстрелы. С вышки тотчас же ответили пулеметным огнем и светом прожектора. Где-то далеко, на базе, завыла сирена. В этой суматохе один из бойцов прокрался к вышке, оставил под ней одежду Боба и так же спокойно и незаметно вернулся обратно.
  - Дима, ломай медальон!.. - скомандовал Митрофанов.
Дима переломил надвое железку. Под вышкой раздался оглушительный взрыв, поваливший её. Кто-то из солдат, бывших на вышке, истошно завопил то ли от боли, то ли с испуга.
  - Все! Уходим! - громко прокричал Митрофанов. Именно этого он и ожидал — пойманного ими американца его командиры в темную хотели использовать в качестве ходячей бомбы.
   Боб почувствовал, как чья-то рука потащила его, ошеломленного произошедшим, в обратную сторону.
   Все сразу встало на свои места. Боб не мог поверить в то, что лицемерие может быть таким... Он даже не нашел нужного слова - каким... Теперь стало понятно, почему ему приказали не снимать одежду, и тот факт, что его практически никак не готовили к этой «операции», и то, что его вообще не расстреляли как и должны были. Им совершенно незачем было тратить время на его подготовку. Его просто использовали как одноразового носителя бомбы. Просто как тупое животное, несущее смерть. Эта догадка настолько поразила Боба, что он в один миг решил, что вот с этого самого момента он больше не будет считать себя солдатом американской армии. И он больше не будет воевать против русских. Вольно или невольно, но он влился в ряды русских партизан — бойцов Сил Сопротивления. И для него началась другая война...
   Потом были первые бои с теми, кто до недавнего времени были для него своими. И первый убитый им американский солдат. И ощущение раздвоения личности, порождающее злость и отчаяние, и желание найти свою смерть. Многое поменялось в мире Боба, и сам он стал совсем другим. Ему пришлось здорово постараться, чтобы заслужить уважение его новых сослуживцев. Он лез в самое пекло и выживал... Постепенно, со временем, у него возникло ощущение, что он понимает русских бойцов,  идею их, казалось бы,  безнадежной самоубийственной борьбы со вселенским злом, частью которого он сам когда-то являлся и с которым теперь тоже сам же и борется. Он увидел, что эти парни такие же люди как и все, они также могут погибнуть в бою, у них также может заболеть зуб или оторваться каблук на сапоге.., они совсем не похожи на тех монстров, какими их рисует американская пропагандистская машина.  Обычные люди, превращающиеся в бою в смертных исчадий ада, каждый по отдельности и все вместе взятые.
   Война бросала их отряд по бескрайним просторам России. Боб видел все, что принесла с собой война — в пыль разбомбленные города, навеки отравленную химическим оружием землю, огромные ямы с бесчисленными человеческими трупами или такие же огромные горы земли, перемешанной с мертвыми человеческими телами, сожженные горючим термитным составом или политые дезактивационным веществом, один запах которого заставлял выплевывать легкие в приступе жестокого кашля.  Он видел выживших гражданских, прячущихся в подвалах разрушенных домов, ещё живых безумных или уже приспособившихся к реалиям.
   Он старался поменьше говорить с незнакомыми, случайно встречающимися ему людьми, чтобы не вызывать ненужных, а зачастую опасных вопросов, по поводу того, кто он такой. И даже по прошествии двух лет, проведенных среди русских солдат, он все равно старался больше молчать, чем говорить из-за оставшегося акцента. Боб старался не думать о том, что будет завтра, ведь его завтра было ещё более неопределенным, чем у русских бойцов. Они хотя бы теоретически могли дожить до конца войны, они были на своей земле, изуродованной, сожженной, политой химикатами и зараженной радиацией, но своей. Он на своей земле теперь уже не окажется никогда, ни живым, ни мертвым. Боб ощущал себя временами неким американским ремиксом Иисуса Христа, искупающим вину американцев, европейцев и всех остальных, кто пришел на эту землю, чтобы убить всех, кто на ней жил. И его нисколько не пугало очевидное кощунство таких мыслей — он уже много раз видел здесь, что такое рукотворный ад и чувствовал его на себе. «Не исключено, что я на самом деле один такой... перебежчик, - рассуждал про себя Боб, - значит мне и отвечать за весь Западный мир перед Россией, сколько будет моих сил и сколько мне тут ещё отмерено. Не может же быть, чтобы судьба столько раз просто так  давала мне выжить, что высшему провидению наплевать на то, что со мной происходит... Для чего-то ведь я остаюсь до сих пор в живых...». 
   По иронии судьбы Боб получил среди бойцов отряда русское имя Боря, также звали того самого десантника, который его отпустил, а перед этим заставил учить таблицу умножения. «Как же давно это было... - думал Боря теперь, - целая вечность прошла, вечность, сжавшаяся в два года.». Он, Дима и Жека шли к американской базе — посмотреть, что да как там... Прежде всего нужно было посмотреть не изменился ли периметр базы за те две недели, что прошли после крупной операции американцев по зачистке прилегающей к базе местности от партизан. Бомбардировки действительно нанесли ощутимый урон трем отрядам, расположенным возле базы, но не такой значительный, чтобы заставить русских прекратить совсем свои действия. Однако было решено на две недели прекратить осуществлять вылазки и нападения на базу, это должно было ввести в заблуждение американцев. Тем ощутимей будут удары, которые последуют после этого. 

  - Всё привал, пацаны! - Дима на правах старшего группы отдал команду.
  - У нас воды почти не осталось... - Жека поболтал фляжкой. - Тут где-то ручей был...
  - Я схожу. Я помню где. - Боб, даже не присев, собрал фляги и пошел к ручью.
   Дима в знак согласия молча кивнул ему головой.
  - Зря мы его одного послали... - не унимался Жека. - Никогда ему не поверю...
  - Эх, Жека, Жека... Он уже два года с нами. Через такое мы уже с ним вместе прошли! Сам подумай, если бы он был шпион, какой ему смысл все это время таскаться с нами. Ему было бы выгоднее внедриться в какое-нибудь крупное соединение. Это же очевидно, Жека! - Диме было очень досадно, что Жека так и не увидел в Бобе своего. Несмотря ни на что... Даже на то, что они втроем были одним звеном и столько уже вместе хлебнули, плечом к плечу... В бою Жека явно не опасался получить в спину пулю от Боба, но стоило наступить затишью, и Жека вновь смотрел на него волком. И так уже два года... А Боб терпеливо переносил Жекино подозрительное отношение, принимая это уже как данность.   
   Жека в ответ угрюмо помолчал, а потом выпалил:
  - Ну вот что его так долго нет!?
  - Да, что-то давно его нет. Надо бы сходить посмотреть. - Дима подхватился с земли и направился в том направлении, куда пошел Боб.
  - Подожди, я с тобой... - Тоже вскочил Жека.
  - Куда ты? А если мы разминемся с ним? Будем потом блуждать искать друг друга?.. - на ходу обернулся Дима, поправляя автомат на плече.
  - Не разминемся... - пробурчал Жека и забежал вперед Димы:
Первым пойду!
  - Ну, иди уже... Раз вперед пошел...

   Боб ещё издалека услышал шорох кустов у ручья и плеск воды, он тут же припал к земле и осторожно стал подбираться поближе, раздвигая осторожно ветки одной рукой и держа автомат другой. Вот он уже увидел характерную форму американской армии. Солдат явно один... «Можно стрелять, хватит одного выстрела, а добить можно и ножом...» - уже прикидывал Боб как он уберет этого. Но он все-таки решил посмотреть на лицо солдата... В пространстве между ладонями, раздвинувшими ветки появилось лицо, и... на несколько долгих секунд Боб потерял дар речи. А солдат закончил свои дела у ручья и уже развернулся, чтобы уйти.
  - Стив... - выдавил из себя Боб, заставляя шевелиться онемевший язык и выпрямляясь во весь рост, чтобы его было хорошо видно.
   Услышав свое имя, солдат обернулся и, скользнув глазами по кустам, заметил Боба; его рука дернулась к оружию, но замерла на полудвижении. Он узнал своего вроде как расстрелянного  брата.
  - Боб... это ты!? - Стив остолбенел и чуть не выронил оружие из рук.
  - Как дела, братишка?.. - Боб стоял прямо перед ним, в каких-то пяти метрах, опустив автомат.
   Стив молча и совершенно пораженно смотрел на него взглядом полным удивления. Он просто не знал что думать сейчас и верить ли глазам. Перед ним был его брат Боб, которого ещё два года назад расстреляли за предательство.  Ну, предположим, в предательство Стив не верил, но в то, что брат жив... Но это был он!
  - Ты все-таки напросился на войну. - Тихо, с досадой качая головой, сказал Боб. - Зачем?.. - в его голосе звучала горечь, которая уже подкатила комок к горлу и заставила блестеть глаза...
  - Но... Боб, идет война... Ведь ты сам... - неуверенно бормотал Стив, видимо ещё не до конца веря в то, что это все наяву, -  Постой... - Стив только  теперь обратил внимание на детали — одежда Боба, его оружие и вообще... сама эта ситуация наталкивали на неприятные выводы. - Постой... ведь тогда это была неправда? Ведь так, Боб?
  - Да, брат, тогда это была неправда. Садись, я расскажу тебе все. И мы решим вместе, что теперь делать...
   Они так и сели каждый на своем берегу, хотя и тому и другому хотелось перепрыгнуть этой ручей и обняться как братья... Что-то не пускало их обоих, что-то заставляло сейчас оставаться каждого на своей стороне, это проклятое и для каждого по-своему святое что-то...
   Все то время, что Боб рассказывал свою историю, Стив молчал, только  лицо его то багровело, то наоборот бледнело, и желваки на скулах шевелились, обозначали волнение.
   Боб рассказал все как было. Не забывая про детали. И как надеялся, что его примут с распростертыми объятиями в части, когда русские десантники его отпустили, и как потом, всего лишь день спустя, он уже желал себе лишь скорой смерти. И как поверил обещаниям майора из разведслужбы, хотя его и грызли справедливые сомнения, а потом, поняв в качестве чего его использовали, решил перестать быть солдатом американской армии. И как потом воевал на стороне русских... И как понял их и принял их борьбу как свою собственную. И вот теперь момент истины.
  - Вот так, Стив. Что скажешь?.. - Боб расслабленно откинулся спиной  на шершавый ствол сосны. Сейчас, когда он выговорился, он чувствовал себя как после исповеди...
  - Стив сидел и молчал, глядя себе под ноги. И наконец сказал:
  - А ты, Боб... живучий. Столько раз не умер! - в голосе Стива звучали оттенки, которые сразу не понравились Бобу, - Ты не был предателем тогда, и я в это верил. Ты стал предателем теперь. И в это я тоже верю. Что нам со всем этим делать, брат?
  - А ты стал совсем взрослым... - сказал Боб, с легкой улыбкой глядя на брата и будто не слыша его обидных слов. - Скажи, а тебе уже приходилось убивать? Ты уже понял, куда ты попал, Стив? - улыбка испарилась с лица Боба, превратив его в камень.
   Стив, казалось, не слышал этих вопросов, он все так же сидел, глядя под ноги, и покачивал головой будто следя за прыгающим шариком. Будто взвешивая...
   Внезапно Стив услышал по рации голос сержанта: «Фурмер, ты где? Что там у тебя?..». Секунду помедлив, он  ответил: «У меня все нормально. Иду к месту сбора».
  - Я не знаю, что нам теперь делать, Боб. Мне надо идти... - он тяжело поднялся и взял в руки свою винтовку. - Пусть судьба решит...
   Судьба решила всё гораздо быстрее, чем они могли бы предположить, если бы успели хотя бы подумать об этом. Боб услышал только короткую автоматную очередь и увидел как две пули попали в грудь Стива. Боб мгновенно вскочил и выпустил длинную очередь с полуоборота даже не глядя, кто там... Он даже не успел подумать, кто мог пристрелить его брата в этом лесу. Боб только увидел, как Жека падает, сраженный его очередью.
   Сидящего за деревом Боба, Жека просто не заметил, а вот  Стива — американского солдата, стоящего с винтовкой наперевес, заметил и сделал то, что и должен был сделать. Так он делал всегда.
Боб, сообразив, что произошло, опустил автомат и медленно подняв глаза на Дмитрия, увидел как побелевший на спусковом крючке указательный палец русского бойца, бывшего ему другом, завершает свое движение... Одиночный выстрел «калаша»  выпустил душу Боба на свободу.
   Все произошло за какие-то пару секунд. Судьбы трех человек решились так быстро и просто по одной только воле хозяина-случая. Или самой Судьбы... Так могло бы показаться со стороны, но только не для Дмитрия. Он поочередно подошел сначала к Жеке, потом к Бобу — оба были мертвы. Его взгляд упал на американского солдата на другом берегу ручья, он вскинул автомат, чтобы добить, но тут же и опустил  его, чертыхнувшись, перепрыгнул через русло и склонился над раненым американцем. «Ну нет... только не это опять!..» - Дима сразу понял, что ранения у американца не смертельные — пули пробили бронежилет, но глубоко в тело не вошли. Повинуясь невнятному желанию, Дима пошарил по карманам  человека и нашел документы. Он помнил,  Боб говорил, у него есть брат, стремящийся попасть на войну... «Стив Фурмер...» - прочитал он печатные буквы на документе чем-то неотвратимо напоминающие надпись на могильном памятнике. «Значит, встретились все-таки... - вслух сказал Дима, - да, брат... видно судьба ещё не всё сказала...». Американец начал приходить в себя, открыл глаза и испуганно дернулся, увидев перед собой русского солдата.
   Диме пришлось потратить некоторое время на то, чтобы объяснить Стиву два варианта его дальнейшей судьбы и перевязать его, заодно объяснив ему всё, что так быстро произошло здесь. Благо за время двухлетнего общения с Бобом он успел как следует выучить английский.  Поставленный перед очевидным выбором, умирать прямо здесь и сейчас американец не захотел.
  - Тогда давай, поднимайся!.. Придется потерпеть. Нам ещё от твоих уходить.
   Американец поднялся на ноги, закричал сдавленно от боли, но на ногах остался. Они вдвоем перешли через ручей и оказались рядом с телом Боба.
  - Нужно похоронить его... - тихо сказал Стив.
  - Нет. У нас нет времени на это. - Диме и самому очень не хотелось оставлять лежать здесь тела двух своих мертвых друзей не похороненными, но времени действительно на  это не было — скоро американца хватятся.  - Ты ведь успел сказать своим — где ты?.. - он кивнул на гарнитуру рации. Американец молча кивнул головой, сорвал с себя рацию и выбросил в ручей.
   Стиву было больно и страшно и... он не понимал — почему он согласился на условия этого русского, который только что убил его брата.  Рассудком он ещё не успел толком понять и оценить то, что произошло, но он упрямо  передвигал сейчас ногами, ведомый русским солдатом в одном только ему известном направлении...