Конец

Я не знаю как выглядит конец. Но сейчас я знаю как чужды мне мои строки, как я отстранена от прошлого лета,в котором цвело красное поле. То что творилось, в  весенний ледоход, то что могло взрывать даже арктические  льды, оно текло сквозь нас и ушло бесследно. Сейчас я читаю то,  как смело и с весьма эшафотным видом лезла я, из гробницы Клеопатры, из ларца, полного драгоценных камней, шелков и моей нетленной плоти в буквах. Там еще будет засохшая коробочка лотоса. Любимцев было принято хоронить рядом, об этом я забыла, секретные коды дают сбои, капилляры лопаются от боли, такое уж у них свойство обозначилось.
Наверное, плохо то, что я перестану узнавать тебя на улице, ага, перестану на всю жизнь, чтобы потом вспоминалось, какими то отдельными, тонкими и точными штришками, какие были у меня тогда, лет в 10. наверное, так тяжелее и тоньше. Ты шуршишь листьями в парке и мне все равно жаль, что я не успела этого сделать с тобой, да я вообще, черт возьми, ничего не успела, даже придти в окровавленных босоножках. Гибралтар в простое. А я уже не помню тебя. Наверное, незаконченные истории нужны, оттого что нити ведут в бесконечность, мы когда-нибудь встретимся. Я не помню ничего, мой неспешный серафим в упадке. Человек распался на атомы, где-то на колокольне в центре, возможно, это предвещают перезвоном, чтобы на его вкус и ритм. Как у К. жажда черных куполов. Но куполов, наколотых в небе любимого города.
Листья вянут, те, самые , самые сладкие, что выходили из почек, я тогда еще весьма по кошачьи ловила майских жуков одной рукой, это нравилось ребятишкам. Конечно, я хотела бы дотронуться до них еще раз, позвольте мне скучать по прошлому пожизненно.
Мне не распознать тебя, это страшно наверное находить части человека повсюду, это похлеще «правосудия Декстера», мне уже не собрать воедино всех твоих линий, не втиснуть тебя в один силуэт. Если рисовать нас, мы бы вышли как-то совсем размыто. Пожалуй, стоит нарисовать.  Все растеряно как-то, растаскано этими мажущими дождями с балтийским ветром.
Я не знаю как выглядит конец, я никогда этого не знала. Я знаю, я поняла, что письма не должны доходить до адресатов. Не шлите им писем, они должны идти куда-то гораздо дальше, гораздо выше, туда, где им ставят печать вечности.