4

Я просыпаюсь слишком рано, учитывая события этой ночи. В горле кошки скребут лапками, кажется, они закапывают свои экскременты. И запах изо рта соответствует.  В квартире достаточно тихо, чтобы я отчетливо слышала голоса за соседней стенкой.
«Да они там что, совсем озверели что ли!? Мне к терапевту, а они орут на весь дом. Совсем люди стыд потеряли! Да какие же они люди после этого!? У меня давление вчера было 170/110, ты представляешь!? Я уже вчера всего напилась, каких только таблеток не наглоталась! А мне анализы сдавать! Вот сволочи» - заключила какая-то пожилая дама, а её несчастный муж ей так робко в ответ: «Ну что ты, Полечка, не нервн…» - сказанное старичком я уже не расслышала, так как была оглушена новым поток отборной брани. И как не стыдно, такая солидная дама.
Некое тело, болезненно хватаясь за голову, приподнялось с пола на локтях и совершило неудачную попытку сесть. Тело прошипело из-под слипшихся грязных волос:
- И кто тут ещё сволочь!? Люди с утра болеют, понимаешь ли, а она орет как свинья на бойне – излагающий откашлялся сгустками желтоватой мокроты и бесцеремонно обтер содержимое себя об чьи-то безжизненные ноги. – Нет, ну я понимаю, мы – нелюди. Но эта высокоморальная дама, какого черта верещит. Я говорю:
- Эй, Длинный, а что такое мораль?
Длинный испугано оглядывается по сторонам, крестится почему-то левой рукой и слева на право, в глазах его читается немой, терзающий вопрос. Он отпивает из какой-то полупустой бутылки и спрашивает:
- Мона, а тебе зачем? Мы тебя и так любим – в заключение парень выуживает изо рта бычок, который благополучно переехал к нему из вышеупомянутой бутылки.
Вспоминаю, что главное с утра, это найти фотоаппарат, чтобы переживать приступы стыда в одиночестве. Отправляюсь на поиски. Длинный прав, зачем оно мне?