Наш бордель, или правда об отставке Ельцина

Документы об этом происшествии до сих пор хранятся под грифом – совершенно секретно. Мне их принес человек, решивший остаться неизвестным. Он представил все необходимые доказательства подлинности материалов. И мы решили предать их гласности. Так как если жизнь и меняется, то история нередко повторяется. А грабли... да на них, сколько ни наступай, всегда бьют по лбу.
"НАШ БОРДЕЛЬ",
 ИЛИ ПРАВДА ОБ ОТСТАВКЕ ЕЛЬЦИНА

* * *

Из показаний старшего радиста рыболовного траулера.
"- Ловили мы рыбу на Дальнем Востоке. Приборы показали косяк. Раз закинули, два - ничего нет. На третий раз - удача. Трал еле-еле лебедка тащила. А в нем и оказалось-то всего три пакетика в вакуумной упаковке. В каждом только по одной копченой рыбешке и надпись: " К 200-летию А.С.Пушкина. Золотая килька. Гарантируется исполнение желания до 1 января 2000 года" Разозлились мы, какие тут шутки. А боцман вскрыл первый пакетик, да и съел одну. Судно сразу грузно осело. Бросились к трюмам, а там - все доверху забито ящиками с водкой. Это он, оказывается, загадал такое желание. Обрадовались мы, причастились основательно. Проснулся я, глядь, а не на своем суденышке. На каком-то огромном океанском лайнере. Оказалось, старпом первым очухался с перепоя и съел другую рыбку. Короче превратил он наше суденышко в независимый плавучий бордель и сам себя хозяином назначил. Третья то килька у меня оказалась. Я поспешил радировать о происшествии в Москву. Когда они убедились, что все это правда, вертолетом сняли меня с лайнера в аэропорт и срочно военный самолет дали. Мы и заправиться не успели, как на перехват бросились Наздратенко с Черепковым (в то время губернатор Приморского края и мэр Владивостока) Переговоры-то все слышали. Пришлось взлетать, а дозаправиться и в пути не удалось. Вот над этим городом Бинском, на Алтае и грохнулись. Когда катапультировались, я пакетик с килькой-то выронил."
  НЕЗВАННЫЕ ГОСТИ
Корреспондента районной газеты Ивана Шалатыркина заставил выйти из дома рев уже третьего пролетевшего над городом самолета. Хотя последнее время они опускались на местный аэродром не чаще раза в месяц. Что-то происходило. Интуиция не подвела его и на этот раз. Обойдя сияющую разноцветными огнями городскую елку, он разглядел на здании мэрии часы. Они показывали приближение полуночи. Между тем, на верхних этажах, почти во всех окнах сиял свет, а у главного входа сновали автомобили. Не раздумывая, он бросился туда. Еще не добежав до крыльца, Иван в очередной раз услышал рев реактивных моторов в небе над головой.
Заскочив внутрь здания, Шалатыркин остолбенел. В вестибюле и на лестнице бродили и стояли десятка два хорошо накаченных ребят в самой разной форме и без нее. В каждом из них по бычьим шеям, оружию и отсутствию какого-либо выражения на лице можно было безошибочно узнать рядового труженика плаща и кинжала государственной ли, коммерческой или мафиозной структуры. Короче охрану.
Совсем родным в этой обстановке показался Шалатыркину ночной дежурный милиционер, хорошо знакомый Василь Петрович. К нему он и подошел, осторожно косясь на прохаживающихся громил.
- Тебя что ль Геннадий Григорьевич вызвал? - так же, не без удовольствия, увидев знакомое лицо, спросил его дежурный.
И хотя, что бы ни случилось, Шалатыркина - то мэр города Кармушкин мог вызвать только в самую последнюю очередь, Иван торопливо кивнул в ответ. Вокруг явственно пахло каким-то сенсационным материалом.
- Тогда наверх иди, в зал заседаний. Эти - кивнул он в сторону громил, - будут останавливать, скажешь - мэр вызвал.
- А что случилось? - не удержался от вопроса Иван.
Василь Петрович, вытерев пот со лба, лишь устало махнул рукой в сторону лестницы.
Шалатыркина остановили только раз, у самого входа в зал заседаний, но ссылка на мэра сработала безотказно. Войдя в зал, он буквально окаменел. На стук закрываемой двери к нему обернулись до боли знакомые лица. Иван скорее поверил бы в нашествие инопланетян, чем...
- А вот и наша местная пресса, - к нему торопливо подошел Харютоша, заместитель мэра, который в обычной обстановке мог удостоить его лишь кивком головы, - он вам может рассказать об истории нашего города.
- Плевать мне на историю, понимаешь - плевать, - знакомо и несколько взахлеб заговорил Владимир Вольфович, -  я вообще не знаю, куда меня привезли. И знать не хочу. Ты мне милицию поднимай, ОМОН! Нюхать, нюхать, искать.
- Это Жириновский? - еле прошептал Шалатыркин.
- Все они тут, - так же шепотом ответил Харютоша и очень тяжело вздохнул.
- А ты, собственно, чего раскомандовался? - Спросил у Жириновского Зюганов, - тебя никто сюда не звал. Да и вообще мы требовали сохранить конфиденциальность. Прессу-то кто вызвал?
- Пресса, пресса, - время только теряем, - раздраженно бросил Юрий Лужков.
В голове у Шалатыркина что-то поплыло и он, пошатнувшись, повалился в ближайшее кресло. Уже не вслушиваясь в возникшую перепалку, Иван отчаянно щипал себя за ухо, пытаясь проснуться. Так и просидел в полубессознательном состоянии, пока дверь не открылась вновь.
- Вот они все, явились.
В вошедшем Иван узнал самого... Ельцина.
- Все поперед Президента норовят. Понимашь. Не выйдет! - Он рубанул воздух рукой, - Гарант я или не гарант. - Тяжело отдышавшись, он помолчал, и, не дождавшись ответа, спросил,- кто тут главный?... А, ну да, это ж я, всенародно избранный. - Подумав, добавил - да я не о том. В этом городе кто главный?
Из-за спины Ельцина вышел Кармушкин.
- А, ну да, ты ж в машине говорил, - Ельцин снова отдышался, - короче так. Если еще кто заявится, всех впускать, никого не выпускать и действуй, как договорились.
В зале начал подниматься возмущенный гул голосов. Кармушкин выскользнул за дверь. А Ельцин, махнув рукой, скомандовал:
- Молчать, понимашь, - после чего тяжело опустился в кресло...

  КИЛЬКА РАЗДОРА
Следующие полчаса Шалатыркин провел в заторможенном  состоянии. Во-первых, близость стольких высших политиков заставила его как можно компактнее вжаться в кресло. Во-вторых, он не мог понять ничего из того, что они говорили. Журналист продолжал щипать себя за ухо, пока оно не опухло. Постоянной саднящей болью ухо ежесекундно подтверждало реальность происходящего.
А щипать было отчего. Несмотря ни на что, Иван с выработанным профессионализмом запоминал все сказанное, даже не прибегая к блокноту. Политики договорились никому не покидать зал заседаний, отсюда координировать поиски кильки и решить вопрос о ее применении сообща. Вот тут-то все и началось.
- Я предлагаю, - поспешил первым высказаться Ампилов, - всю власть отдать народу.
- Совсем ополоумел, - тут же отреагировал полусонный Ельцин, - ты думаешь,он весь в Кремле уместится? А кто тогда работать будет. Ты что ли?
- Господа, я думаю, решение может быть таким - пусть Россия станет могучим и процветающим государством. Тем более что второй попытки у нас не будет - высказался Явлинский.
- Ага, - тут же не утерпел Жириновский, - Россия-то станет, однозначно. Только где мы все с вами окажемся? Нужны мы будем такой России? Думать надо.
- О народе думать надо - не согласился Явлинский.
- Конечно о народе. О себе-то каждый из нас давно подумал, - заметил Немцов.
- А может вновь все предприятия национализировать и передать народу? - опять встрял Ампилов.
На него тут же зашикали. Лишь молодые реформаторы Чубайс, Немцов и Кириенко от такого предложения дружно запрыгали и, прихлопывая в ладоши, загомонили:
- А потом мы их снова приватизируем.
- Господа, - вновь продолжал проявлять активность Явлинский, - я предлагаю весь наш народ сделать умным.
- Однозначно тебе молчать надо, - закипятился Жириновский, - завтра народ станет умным, значит послезавтра нас всех в Магадан повезут.
- Не всех, - весомо сказал Зюганов.
- Ага, тебя самолетом отправят.
- Да перестаньте вы грызться, давайте думать,- остановил перепалку Лужков.
- Вор должен сидеть в тюрьме, - пророкотал вошедший в зал заседаний Лебедь.
От его голоса проснулся Ельцин.
- И этот явился. Ты что, всю Россию колючей проволокой огородить хочешь?
- Зато проблемы с обустройством границ решатся, - задумчиво проговорил министр обороны Сергеев.
- Всех евреев в Израиль, - истерически выкрикнул Макашов.
- Ты что, на Массад работаешь? - одернул его Лужков.
Шалатыркин понемногу приходил в себя. Видя, что на него никто не обращает внимания, он огляделся. В дальнем углу зала он увидел моряка в помятой форме, который сидел и курил с отрешенным видом. Достав сигарету, он подсел рядом
- Они что, рыбку золотую что ли поймали? - пытаясь завязать разговор, спросил он.
- Не они, а мы. Не рыбку, а кильку. Не одну, а три. Проговорив это, тот внимательно посмотрел на Шалатыркина и вдруг торопливо, словно боясь, что перебьют, рассказал совсем уж невероятную историю...
-Да зачем ты им-то про нее сказал? Ведь раз в жизни такой шанс, - от волнения Шалатыркин даже заикаться слегка начал.
Морячок лишь обреченно махнул рукой.
- Для России хотел лучше...
- Э-э-х, - Шалатыркин затушил сигарету и вернулся в свое кресло.
А в это время, пока он разговаривал с моряком, в комнате отдыха, куда перебрался Ельцин, состоялся совсем другой разговор.
В комнатке, которую прежде осмотрел Жириновский на наличие выхода, на диване улегся Ельцин. Здесь же на кресле примостился офицер с ядерным чемоданчиком. Именно сюда и пригласил Президент мэра Кармушкина. Когда тот вошел, Ельцин велел закрыть дверь, и нетерпеливо махнул офицеру. Тот послушно начал открывать чемоданчик. Кармушкин встревожено смотрел на полусонного главу государства.
- Не боись, - сказал тот.
В это время военный привычно извлек из чемоданчика бутылку и две рюмки.
- Давай вот выпьем и поговорим, - это предложение Ельцин не замедлил сопроводить действием. - Ты гляди. Как только кильку найдут, что бы мне доставили. От этих вишь, никакого толку. - Он пренебрежительно махнул рукой на дверь. - А сам проси чего хошь за это. Чего тебе надо?
- Ну так, - замялся Кармушкин, - денег бы. На пенсии, зарплаты не хватает. Тут еще город топить надо. Да и строиться не можем...
- Мелко мыслишь, - поморщился Ельцин, - пенсии, тепло...- он вздохнул, - тут о России думать надо. Ночами вот не сплю, думаю. Короче принесешь кильку, вице-президентом сделаю. - И, наполнив рюмку, он, уже не предлагая, одним глотком опустошил ее и завалился спать.
Выйдя в зал, Кармушкин подозвал к себе Харютошу.
- Слушай, - сказал он, - ты Пуля нашел? Пусть где хочет эту проклятую кильку ищет. А то меня уже вице-президентом обещают сделать.
- А меня пресс-секретарем, - шепотом ответил Харютоша, незаметно кивнув в сторону Лужкова.
- Вот-вот, - понимающе вздохнул Кармушкин, - найти бы ее и пусть убирались ко всем...- не договорив, он прикрыл рот рукой.
В зале же между тем продолжалось обсуждение по поводу использования кильки.
- А может Ленина оживим? - предложил неугомонный Ампилов.
- Еще чего, - возмутился Зюганов, - Ленин и теперь живее всех живых, так что оживлять его нечего. Да и ни к чему. Обстановка сейчас другая.
- Каждой женщине по мужику и пусть рожают, рожают, рожают! А то совсем без народа останемся, - предложил Жириновский, но на это никто не обратил внимания.
- Господа, а может утром собрать митинг и обратиться к народу? Что он скажет? - Явлинский продолжал оставаться твердым демократом.
- Да побьют они всех вас, однозначно, - Жириновский продолжал нервно расхаживать по залу, - а я еще подскажу кого больнее.
- Побьют? - Явлинский посмотрел на Кармушкина.
- У вас же охрана, - слегка пожал тот плечами.
- Значит, побьют, - констатировал Зюганов, - вот и думай о нем, народе этом. Нет, самим решать надо. А почему Путин не прилетел, или его это не касается.
- Да знает он, - прояснил ситуацию Лужков, - только почему-то сразу в Питер рванул, к дружкам, да сказал что Пушкина он еще в школе читал. И знает, чем сказка кончилась.
- И чем кончилась? - переспросил Макашов.
- Я хоть сказок и не читал почти, - подал голос Лебедь, - зато по телевизору про Емелю видел. Там все хорошо кончилось. Так, лежа на печи, к царевне и приехал.
- Ага, нашему на диване только царевны и не хватало.
- Пока мы тут обсуждаем впустую, - Сергеев посмотрел на Кармушкина, - я бы попросил доложить, как проходят поиски рыбки и какая помощь нужна. Ведь в нашем распоряжении меньше суток.
В зале повисла тишина, и все посмотрели на мэра города.

Глава третья. И ПОШЛИ ОНИ ВСЕ...
Валера Пуль, неофициально признанный лучшим местным сыщиком, чертыхаясь, брел по ночным улицам спящего города. Задание ему казалось невыполнимым и, по меньшей мере, абсурдным. Но те люди, которые требовательно смотрели на него в зале заседаний мэрии шутить не привыкли. Уж это он знал.
Небольшой морозец и свежий воздух привели его мысли в некоторый порядок. Но от этого еще больше хотелось материться. После того, как подробно допросил морячка о приметах упаковки, под присмотром самого министра обороны, он окончательно понял, что рассчитывать можно лишь на удачу. В самом деле, найти кильку в красной вакуумной упаковке размером с пенал школьника и золотистой надписью про Пушкина, в районе от вокзала до центра, где опускались горе - парашютисты, это даже не иголку в стогу сена разыскивать. Пакетик и на крышу мог свалиться, и любой снежный сугроб протаранить, не оставив следа. Его уже любой шелудивый пес разодрать мог или припозднившиеся алкаши использовали кильку на закуску. Да что там, вариантов было миллион, и все не в его пользу.
На ноги был поднят весь личный состав милиции, службы спасения, все, кто должен был подчиняться приказу. Поэтому, бредя по улицам, Пуль то и дело натыкался на таких же как он, полусонных сотрудников, которые при его появление изображали усердные поисковые работы. Редкие полуночные прохожие торопливо ускоряли шаги, строя самые невероятные догадки неурочной активности милиции.
Валерий бросил бы это бесполезное  занятие, несмотря на уровень полученного приказа. И завалился бы дома спать, благо, что жил неподалеку. Но удерживали его на улице и неловкость перед коллегами, которым бессмысленно придется провести на улицах всю ночь, и тоскливый взгляд, слова Кармушкина, которые он прошептал ему, провожая из зала.
 -Найди ты эту чертову кильку, - попросил тот, - иначе завтра они обещали несколько самолетов со спецбригадами  вызвать из Москвы. Куда мы эту ораву разместим, где прокормим, где горючки, транспорта возьмем. Эх, пропал Новый год, - обреченно махнул он рукой.
Поэтому как и все, продолжал Пуль бродить по городу в поисках упаковки, время от времени связываясь по рации и принимая от коллег один и тот же ответ - ничего нет. Бродил, совсем не подозревая о том, зачем им понадобилась эта килька. Об этом, повинуясь приказу, ему морячок ничего не сказал...
Обстановка в зале заседания к этому времени заметно изменилась. Благодаря усилиям Харютоши появились столы и все, что на них положено быть. То есть выпить и закусить хватало. И даже требовательные гости, понимая походность положения и ночное время, были удовлетворены. К огорчению Кармушкина, лишь Владимир Вольфович сполна отдал должное горячительным высокосортным заморским напиткам и, невнятно поговорив что-то о девочках, вполне добродушно похрапывал. Остальные, разбившись на кучки или сидя поодиночке, борясь со сном, подозрительно поглядывали друг на друга и на мэра с Харютошей, строго следя, чтобы никто не покинул зал.
Молодые реформаторы с воодушивлением выспрашивали у Чубайса, что могло бы быть в случае повторной приватизации. От открывающихся перспектив у них дух захватывало.
Лужков сидел неподалеку от Ампилова, притулившегося на плече у Зюганова и, стараясь не показывать интереса, прислушивался к его бормотанию. Ампилов же не мог успокоиться и хотя изрядно "принял на грудь", продолжал выдавать идеи.
- А может быть сделать всех счастливыми?
- Ты знаешь, где все бывают одинаково счастливы? - резонно замечал Зюганов, брезгливо поморщившись, но не решаясь оттолкнуть с плеча соратника по фланговой борьбе. - Или в дурдоме, или в морге.
- А может всех богатыми сделать?
- Это как?
- Ну, чтоб денег у каждого много было.
- Это мы  и без кильки можем напечатать. Только тогда в магазинах снова ничего не останется. Бумагу жевать что ли? - как нерадивому школьнику терпеливо объяснял он.
     - Да нет, такими богатыми, чтоб и денег у всех много было, и всего вокруг в изобилии.
- Ну, тогда вовсе все на Канары враз уедут, или еще куда, с кем Россию обустраивать будем? Нет, нам злые да нищие сегодня нужны.
- Так тебе и рыбка для этого не нужна, - Лужков даже подивился разумности высказанной Ампиловым мысли.
- А мне и не надо ее, - усмехнулся Зюганов, - я прилетел, чтобы другие не съели.
Остальные сидели поодиночке. Лебедь так и не поднялся из-за стола, продолжая равномерно жевать все, что попадалось под руку, время от времени опрокидывая очередной бокал водки и, вовсе не пьянея, глядел на всех совершенно трезвыми глазами. Макашов что-то торопливо строчил в своей записной книжке, изредка морща лоб, по-видимому, вспоминая забытое написание какой-либо буквы или слова. Разговор велся лишь еще в двух местах.
В комнате отдыха Ельцин, отдав должное трапезе, но при всех отказавшись от спиртного, заявив, что на работе не пьет, ворочался на диване. Несмотря на то, что он уже почти прикончил содержимое ядерного чемоданчика, ему не спалось. Рядом, в кресле, сидел Кармушкин с рацией для переговоров о ходе поисков. Президент предпочел держать его возле себя. Время от времени говорили о малозначительных вещах. Наконец не выдержав после очередного тяжкого вздоха главы государства, Кармушкин спросил:
- А вы то бы что, Борис Николаевич, для себя у кильки попросить хотели.
- Не для себя, понимашь. Для народа, - вздохнул тот в очередной раз. - Россиянам и россиянкам знашь чего надо? Стабильности и уверенности в завтрашнем дне. Значит, мне надо просить здоровья, бессмертия и пожизненного президентства.
Кармушкин аж вздрогнул и вытер со лба выступивший холодный пот. А Ельцин продолжал.
- Понимашь, проснется россиянин и знает: Президент жив, здоров и будет всегда. И он счастлив. - Тут он вдруг усмехнулся, - представляю, друг Билл и друг Коль с тоски бы удавились, узнай про это.
- Так ведь, - робко заметил Кармушкин, - она только одно желание выполняет. А тут сразу три.
- Во-во, понимашь, сожрали, - сразу помрачнел Президент, - а одно без другого, это настоящая катастрофа. Не жизнь. И ни одного умного советника рядом.- Вздохнув он помолчал немного, а затем, посмотрев на Кармушкина, с надеждой спросил, - а если ее попросить. Может все три выполнит?
- Она ж копченая.
- Тьфу, ты - Ельцин грузно повернулся к стене.
Кармушкин же остался сидеть, пытаясь ответить сам себе на вопрос, хочет он или не хочет, что бы рыбка нашлась.
А в уголке зала вновь разговорились Шалатыркин с моряком. Тот описывал журналисту какой бордель сотворил с помощью рыбки старпом.
- Судна такого в мире нет, - взахлеб рассказывал он, - почище всяких "Титаников". Кают - не счеть, все самые шикарные. А девочки, - он восхищенно завел глаза, - лучшие представительницы всех племен и народов, по одной. Думает плавать от континента к континенту. Какой бизнес будет! Представляешь! Мне радистом быть предлагал. А я, - морячек в отчаянии обхватил голову руками, - дурак. С этими связался...
Приближалось утро, поиски между тем продолжались. Пуль вконец продрогнув, уже тупо глядя под ноги, полуосознанно приблизил свой район поисков к родному дому. Пока, наконец, почти не уперся в него. И тогда он решил несмотря ни на что зайти и перекусить. Только что пробило шесть, но в квартире уже никого не было. Раз его нет, понял он, жена до работы повезла сынишку к теще. Вскипятил чай, достал из холодильника бутерброды и уже, начав есть, увидел на столе ее записку.
"Валера, - писала Люба - повезла Олежку к маме. Жаль, что мы из-за твоего дежурства и этот Новый год будем не вместе. Ведь говорят, с кем его встретишь, с тем и проведешь. Неужели же и следующий будет такой же сумасшедший?"
Пуль вздохнул. Он представил, как его любимая Люба писала это сквозь слезы. Последние три года им никак не удавалось встретить Новый год вместе, по-людски, по-семейному. Она всегда из-за этого очень переживала. Вот и сегодня после бессонной ночи, ему еще предстоит и новогоднее дежурство. С кем встретишь Новый год, с тем его и проведешь, повторил он про себя слова из записки:
- Да пошли бы вы все... - стукнув кулаком по столу, вдруг сматерился он громко, вспомнив  лица из зала заседаний. Представив, что ему придется и Новый год встречать, и весь год потом проводить с ними. Немного успокоившись, он снова взял в руки записку супруги и дочитал ее.
" После дежурства приходи поскорее, мы с Олежкой будем ждать тебя. Целую. С Новым Годом!.
P.S. Слушай, где ты взял эту вкусную кильку? Мне очень понравилась, а тебе? Если на работе под зарплату давали, возьми побольше.
Люба"
Наткнувшись на ненавистное в эту ночь слово "килька", он еще раз перечитал записку и в волнении начал вспоминать, съел ли он что-то рыбное или нет. Но из-за своих раздумий он проглотил все, даже не разбирая вкуса. Вскочив, он бросился к мусорному ведру и к своему ужасу прямо сверху увидел красную мятую упаковку. Расправив ее он прочел: "Золотая килька" и бессильно уронил руки. В голове пульсировала лишь одна мысль - что теперь будет.
Механически одевшись, и, ничего не видя перед собой, он побрел в сторону мэрии, не обращая внимания на регулярно повторяющийся писк рации.
Войдя в здание администрации, он даже не заметил того, что здесь было почти совсем тихо. Навстречу ему, по лестнице, спускался одетый усталый, но улыбающийся Кармушкин. В это время сверху раздался рев пролетающего самолета.
- Улетают, - радостно показал пальцем в потолок мэр, - а ты чего на вызовы не отвечал?
- Кто улетает?
- Все улетают.
В подтверждение его слов звук еще одной крылатой машины потревожил здание.
- Как, - растерялся Пуль, - я ведь нашел, - и он, достав из кармана, протянул Кармушкину помятый пакетик из под кильки.
Мэр недоверчиво и удивленно взял упаковку в руки.
- А рыба где?
Тут Пуль все рассказал ему.
Выслушав, мэр с тревогой посмотрел на сыщика.
- А какое желание ты загадал?
- Какое желание? - не понял Валерий.
- Так ты не читал надпись? - И он вернул пакетик сыщику.
Тот прочел и молча, удивленно посмотрел на Кармушкина.
- Да правда это, правда, - подтвердил тот, - из-за этого выполнения желания и весь сыр-бор.
Пуль задумался, о чем он мог думать и мечтать, когда доел эту кильку, и вдруг уши его покраснели.
- Я тогда не подумал, я сказал... - он замолчал.
- Чего сказал, - Кармушкин по-прежнему смотрел с тревогой.
- Я подумал про всех этих, - несмотря на то, что сыщик опустил глаза, Кармушкин понял, о ком он говорил, - и сказал - да пошли вы все...
- Куда?- нетерпеливо переспросил Кармушкин
Пуль что-то прошептал мэру на ухо. После чего тот зашелся в гомерическом хохоте. Лишь через несколько минут, немного успокоившись, он вытер выступившие слезы.
- И куда ж интересно они сейчас полетели? - проговорив это, он еще добрых пять минут заходился безудержным смехом.
Потом крепко пожал растерявшемуся Пулю руку.
- Ну, спасибо тебе. Спасибо! Теперь домой, отсыпаться и Новый год встречать.
- У меня дежурство сегодня.
- Никаких дежурств. Я распоряжусь. Да, а на службу забеги, там вам долги по зарплате выдают. - И Кармушкин повернувшись, стал подниматься в свой кабинет. Затем вдруг обернулся и добавил, - а тебе сразу и на счет премии распоряжусь... Понимашь! 
Под раскаты его смеха ошарашенный Пуль и вышел из мэрии.

Эпилог.
В тот последний день уходящего года, получив все долги по зарплате и премию, Валерий Пуль побегал по магазинам и к приходу жены сумел организовать великолепный праздничный стол. Уже ночью, встретив Новый год, глядя на посапывающего в кресле сынишку, он прижал к себе Любу, поцеловал, и, наконец, задал так интересовавший его вопрос.
- А где ты кильку взяла?
- Какую кильку? - не поняла та.
Тогда он протянул ей смятую упаковку.
Оказалось, что накануне вечером, Люба размораживала холодильник, а его содержимое в тазу вынесла на балкон. А когда рано утром заносила, то увидела сверху этот пакетик. Видимо прямо в таз тот и спикировал из рук парашютиста-моряка. Себе бутерброд сделала, и ему оставила. Олежка же рыбу не любит.- Слушай, - спросил Валера, - а о чем ты мечтала, когда ела эту кильку?
- Ты знаешь, она такая вкусная была, что мне до слез захотелось, что бы мы хоть этот Новый год по-человечески встретили. За хорошо накрытым столом в тишине, покое, уюте, любви и обязательно все втроем. Ну что еще нужно человеку для счастья? - и она обвила его шею руками...
  * * *
 Хорошо известно и то, что в этот же день Президент, совершенно неожиданно для многих, подал в отставку.
Где довелось услышать бой курантов улетевшим москвичам, до сих пор остается тайной. Пуль  никому, кроме мэра, так и не сказал, куда их отправил. Впрочем, судя по тому, что сразу после праздников они вновь замелькали на телеэкранах, отправил или не очень далеко, или не на долго. И лишь когда мэр с сыщиком встречаются, они вдруг без всякого видимого для окружающих повода начинают безудержно смеяться, пожимая друг другу руки.
Да, еще один человек встречал праздник не дома. Оставленного всеми моряка зазвал к себе в гости Шалатыркин. И когда они проводили старый и встретили наступивший год, твердо решили прямо назавтра отправляться на Дальний Восток. Добираться до лайнера, где, как уверен был моряк, его всегда возьмут старшим радистом. А Шалатыркину он пообещал помочь организовать там и стать редактором корабельной газеты. Они даже название ей придумали - "НАШ БОРДЕЛЬ".
Вир Соднек.