Эмоциональные особенности сибирской рыбалки

эмоциональные особенности сибирской рыбалки.

Глава первая. ПЛОДЫ ВОСПИТАНИЯ

Прямо посреди дороги, словно комета, оставляя за собой хвост взбудораженного невесомого пуха пыли, по прожаренной солнцем сельской улице торопливо шел Леха. Лицо его светилось от какого-то внутреннего торжества ярче разомлевшего полуденного солнца. Казалось, он  невероятным усилием удерживает свои ноги, которые рвались хватануть бегом, обгоняя хозяина. Лишь иногда он бросал настороженные взгляды через плечо, словно опасаясь, что кто-то догонит и лишит его нечаянной радости. Но убедившись, что улица по прежнему пустынна, он, с лицом мартовского кота, вырвавшегося весенней ночью от хозяина на крышу, продолжал путь. Наконец, Леха остановился у калитки ничем не примечательного дома и ,нетерпеливо пританцовывая, позвал:
- Мишка!.. Мишка!
- Чё орешь. Заходи,- из дверного проема стайки показалась колоритная фигура хозяина с топором в руке.
Но Леха лишь зазывно замахал рукой.
- Чё еще, - недовольно проворчал Мишка, подходя к калитке.
 Его настроение явно контрастировало с состоянием приятеля. Будто собравшись хватануть стакан первача, после первого же глотка он понял, что в стакане лишь парное молоко.
- С Нинкой, небось, поцапался? - продолжая сиять, не преминул поинтересоваться Леха.
- Нет ишо, -  выдохнул Мишка, но обернувшись бросил, в сторону дома многообещающий взгляд.
- Топор только спрячь, - усмехнулся Леха, - супротив твоей Нинки только на тракторе выступать. Да и то ежели разойдется... и на ем не убежишь, догонит, - и он весело хохотнул собственной шутке.
Мишка лишь досадливо сплюнул, и окинув нарочито-презрительным взглядом приятеля,  развернулся, чтобы воротиться в стайку.
- Да погоди ты, - сразу погасив улыбку, торопливо бросил ему в след Леха, - Колян с утра приезжал!
Мишка в одну секунду вернулся к калитке.
- Ну? - с нетерпением в голосе и надеждой во взгляде он ждал ответа приятеля.
- Чё ну? Привез, конечно. Как и тот раз. Полную. Значит давай...
Он вдруг замолчал, не закончив фразы. Но прежде, чем Мишка собрался поторопить его, вдруг, к изумлению приятеля, громко заговорил не понять о чем.
- Васька-то, слышь, опять разбежался со своёй. Третья... аль вторая... Да нет, кажись, третья апосля Любки... с января будет. Видал?  Новую привёз. С городу. В газете нашел. По объявлению. Не видал?..
- Какой Васька? Ты кого буровишь?
- Какой-какой, да племяш твой, - заговорщицки подмигивая глазом, громко продолжал Леха. И тут же добавил. - О, привет Нинок, а ты чё не на ферме?
Только теперь, обернувшись, Мишка заметил, что к ним уже совсем близко подошла его жена.
- Ты опять явился моего с понталыку сбивать, - вместо ответа та, сразу повышая голос, начала наступление. - Шляется тут и днем, и ночью. А ты иди загон доправляй, третий день допроситься не могу. Все со своей таратайкой возится.
- Да я то мимо шел, - приняв независимо-оскорбленный вид, бросил Леха, - и ни к нему вовсе, а к тебе.
- Я, штоль с тобой самогон-то жру?
- Да какой самогон? Окстись, Нинка, мне нынче в ночь дежурить, - и прежде, чем она успела что-то сказать, нисколько не обманутая его "искренним" возмущением, торопливо добавил, - про Ваську вот говорил.
- А чего Васька? - еще не сбавив воинственности в голосе, переспросила та.
- Да бабу себе новую приволок. Из городу. Говорит в газете, по объявлению нашел. Не видали ишо?
- А ты где видал, - в голосе Нинки послышался просыпающийся интерес.
- А там и видать-то неча. Как доска стиральна. Ежели с одной стороны бугорок, с другой, супротив, как раз яма. И толшына такая же. То ли дело - наши-то бабы. Вон, хоть тебя взять, хошь мою, и подержать есть за чё. А там, тьфу. А Васька-то, грит, ни хрена вы не понимаете. У её, мол, глазищи в пол - лица и ноги от шеи растут. Дурак... Может, они и от шеи, только тогда она у ей как у жирафы. До самой етой... ну до ног и есть. Шея да ноги, и сидит не понять на чём. Да ее пальцем проткнуть можно.
- Сам он пальцем деланный, - проворчал Мишка, - хош и племяш мне, а дурак. Это у самого его ноги от шеи растут.
- Как так? - искренне удивился вступлению в разговор приятеля Леха.
- А потому как руки тогда враз оттуда... из задницы, получается, растут. Плетень справить не может, стайка того и гляди завалится, а он в бабах запутался.
- Да ты где видал-то? Когда? - не обратив внимания на реплику мужа и смех Лехи, нетерпеливо затеребила последнего Нинка, - хватит ржать-то.
- Щас только к магазину, под ручку пошли. Моя тоже туда побежала.
Нинка бросилась было к дому, но, развернувшись с полпути, уже почти на бегу скинула фартук на забор.
- Схожу, гляну, может, в обед чё и завезли в магазин-то, - словно рассуждая сама с собой, бросила она в пространство, уже не глядя на мужиков.
- Да ты ж там вот токо была - удивился Мишка.
Но Нинка уже бежала по улице и, не оборачиваясь, лишь досадливо отмахнулась рукой от слов мужа. Леха довольно хохотнул.
- Набрехал что ли?
- Не, правда, у магазина видел. - Леха тут же перешел к делу. - Короче, вечером приходи.
- Так ты ж сказал - дежуришь.
- Вот на ферму и приходи. Тару не забудь. Должок отдам.
- Не, на ферму не пойду, - враз поскучнел Мишка. - Опять бригадир заловит.
- Не заловит. Он в город уехал. До завтра не воротится. А в проверяющих сегодня Шляпа, - победоносно закончил Леха, с горделиво-торжествующим видом поглядывая на приятеля.
- Тогда - жди.
У Мишки от полученной информации глаза враз просветлели, плечи расправились. И он  бодрой походкой, поигрывая топором, направился в стайку. Леха попылил по улице дальше...
* * *
- Нет, ловко твой Колян в городу пристроился, - Мишка, выдохнув неспешно, с видимым удовольствием опорожнил стакан и, слегка закусывая, продолжал развивать мысль, - и зимой тебе, и летом форму дают, машина под рукой. Власть опять же. Да и эта вот зараза,- он с грубоватой нежностью похлопал по стоящей на столе канистре, - хороша нонча.
- Так не зря я его пацаном лупил, - Лехино лицо прямо залоснилось от гордости и удовольствия, - всегда говорил, слушай батьку, я плохому не научу. С армии-то пришел, позвали в милицию, а он ишо заартачился. Мол, дружки плеваться будут, что в ментовку пошел. Ну, иде теперь дружки-то? Сопли на кулак мотают под трактором да без зарплаты. А он, вот, и батьку не забывает. Добрую привез, очищенную.
Мужики находились в той приятной стадии, когда хмель едва ударил в голову. Но все постороннее, находящееся за стенами небольшой, обшарпанной, едва освещаемой запыленной тусклой лампочкой, подсобки уже перестало существовать. Десятилитровая канистра была еще полна, пара стаканов, нехитрая закуска из огорода ласкали взор, превратившись в центр мироздания, а впереди была почти целая ночь.
- Слушай, спросить все хочу, - Мишка ненадолго задумался, - а мужики-то там, в милиции, не серчают, што он всю флягу-то себе забирает?
- Ну, ты даешь, - Леха даже хохотнул, - они, когда облаву на самогонщиков делают, железнодорожную цистерну самогоном залить можно. Так что всем хватает. Еще и выливают бочками.
- Куда выливают?
- А черт их знает, на свалку поди.
- Загнул, - недоверчиво помотал головой Мишка.
- Я тожа не верил, - несколько покровительственно ответил Леха, - а Колян сказал, что для отчета надо. Акт составляют. Да и куды девать-то всю, не залиться же.
- Ну, ежели для отчета... - Мишка все равно не без сомнения покачал головой.
- Ты давай тару, враз нальем должок-то, а то забудем.
Мишка с готовностью достал из холщовой сумки трехлитровую банку. Леха тут же наполнил ее из канистры. А потом, глядя, как закрыв банку крышкой, Мишка осторожно устраивает ее обратно в сумку, с сомнением заметил:
- Разобьешь же по темноте.
- Её то? - возмущенное негодование в голосе Мишки показало всю неуместность подобного предположения.
- Ну, давай еще по одной, - Леха наполнил стаканы. - Нинке-то че сказал?
- Перебьется, - он лишь безнадежно махнул рукой.

  Глава вторая. КРЫСИНЫЙ ЯД

Только они успели дружно поднять стаканы, как неожиданно застонала входная дверь подсобки. Приятели с несколько встревоженными лицами обернулись на звук.
- Тьфу ты.., - увидев посетителя, с облегчением выругался Леха, - бродишь тут, людям покою не даешь. Одно слово - Шляпа.
- Да ладно тебе, - добродушно пророкатал Мишка, и, обращаясь к вошедшему  добавил, - садись вон, не боись, чисто тут.
Тот, молча и как-то нервно и смущенно теребя в руках, действительно, шляпу, осторожно устроился на краю скамейки. Мишка, пошарив в тумбочке, достал еще стакан, подул в него и, с удовлетворением посмотрев сквозь мутное стекло на лампочку,  наполнил. Леха несколько покровительственно глядел на действия приятеля и на реакцию гостя.
- Ну, давай, Шляпа, - призывно поднимая свой стакан, сказал он, - за спокойное дежурство!
С некоторой опаской взяв вслед за приятелями стакан, тот пригубил, отпил пару глотков и, поперхнувшись, торопливо схватил со стола огурец, закусил, пытаясь уж вовсе не осрамиться и удержать внутри то, что удалось впихнуть в себя.
- Хэх!
И в этом коротком выдохе Лехи явственно слышалось одновременно и осуждение, и насмешка и собственная удаль. Опорожнив свой стакан, он картинно, неторопливо взял со стола луковицу, занюхал и смачно выдохнул.
- Хорошо, - констатировал он и тут же убежденно добавил, -  и ни к чему-то вы, грамотеи, в жизни не способные.  Ну, вот скажи мне, что толку от твоих книжек?
- Да ладно тебе, - попытался остановить приятеля Мишка, - чего вяжесся-то? Шляпа, шляпа, а он вишь, и твоего Кольку в школе учил.
- Он? Учил? - хохотнул Леха. - Еже ли б он учил, то ни мы, ни он бы сегодня самогоночку и не жрали. Ремнем я его учил, вот человеком и стал.
Учитель, уже несколько расслабленно привалившись к стене, с чуть грустной и усталой улыбкой посматривал на говорившего.
- Не, я точно говорю, - с уже пьяной настойчивостью продолжал развивать свою мысль Леха, - вся беда нынче от грамотности. У нас вон, с Юркой, Сёмкиным сыном, тожа беда приключилась. Знашь поди? - посмотрел он на учителя. - Книгу с городу привез. Называтся-то как-то срамно даже. Щас вспомню... Кара сучка, что ли? Да хрен с им, с названием-то. Ненашенская -
- это точно. Ну, вся в картинках. И на всех мужик с бабой. Тожа не наш. Японец, видать. Чё они там только не вытворяют. И как тока не мостятся вдвоем, на картинках то. Срам глядеть...
- "Камасутра", наверное - подсказал учитель
-  Во-во, прям с утра, так и есть - обрадовано подтвердил Леха. -  Юрка-то молодой, с армии недавно пришел, вот ишо никуда и не уехал. У нас девок, почитай, не осталось, сам знашь, так он к ночи в Антоньевку-то и шастал. А тут книгу приволок. Дурак. Видать, потренироваться как японцы, решил. К ночи тока хватились, а он дома лежит. Так узлом завязался, что дыхнуть не может. И развязаться не может. Часа три так лежал. Втроем еле распутали. Потом недели две в районе отхаживали.
- Так он с кем завязался-то, - не без иронии поинтересовался учитель, - с японкой что ли?
-  С кем? Да с одеялом. Мать шибко из-за яго убивалась. Аж слегла. Его ведь пока распутывали,  порезать пришлось.
- Юрку? - удивился учитель.
- Какого Юрку? Одеяло. В лоскуты порезали.
Учитель, не выдержав, весело рассмеялся.
- Чего ржешь-то!? -  приняв смех на свой счет, оскорбился Леха.
- Да так, - отмахнулся учитель, - я про свое, - и тут же вдруг спросил. - А сам-то ты не пробовал по картинкам?
- Я ж не дурак, - еще сердито, но снисходительно бросил Леха, - ежели бы попробовал, небось, тоже в больницу бы угодил. А так тока примерился и то жилы потянул. Три дня хромал.
Тут, уже не выдержав, вслед за за заливистым смехом учителя, добродушно хохотнул и Мишка.
- Чего ржешь, Шляпа!!?
Гнев Лехи обрушился только на учителя. Он вскочил со скамейки, направился к двери и, обернувшись, зло бросил:
- От тебя-то и без картинок баба сбежала. Да какой ты мужик? Шляпа!!! Сам с голодухи пухнешь и бабу с дитем чуть не уморил. Грамотей!- и, хлопнув дверью, вышел.
Смех сразу смолк. В подсобке повисла неловкая тишина.
- Да ты не обижайся на него, - прервав ее и не глядя на учителя, виновато сказал Мишка, - он хороший мужик, заводной только.
- А я ничего, - вздохнул учитель.
Опять помолчали.
- Без бабы оно и вправду плохо, - рассудительно начал Мишка, явно тяготясь молчанием, - Без доброй бабы како хозяйство? Ни тебе порядку, ни скотины... ни шуму. А без него тоже... тоска. Без шуму-то. Моя-то вон, как разорется - втроем не переорешь. Из-за того сам два... да нет... три..., ну да, три раза уж за лето с ей разводился. Осерчаешь от крика - сил нет. Так бы, думашь, бамперс с крылышками тебе на рот. Терпежу никакого нет. Сорвесся, не удержисся, сожмешь кулаки, да ка-а-ак хряпнешь... дверьми, да в баньку. Там и живешь... а чего, летом там благодать, - ободренный молчаливым вниманием учителя, Мишка продолжил. - Да летом-то и в стайке не худо. С кумом, коли засидимся, моя двери закроет, не пускат, так я и в стайке могу. Борька, хряк до-о-о-брай, под бок завалится и тёпло. И он рад. Не хрюкат даже... А что, денег-то так и не платят, - неожиданно поменяв тему разговора, обратился он к учителю.
- Отпускные обещают только, - ответил тот.
- А председатель за дежурства то эти хоть платит?
- Хлеба, зерна дает, иногда и мяса, - учитель поднялся из-за стола, - пойду я.
- Да посиди еще, выпьем, - предложил Мишка.
- Мне еще в мастерскую сходить надо, да и на ток. Так что пойду.
- Знаешь что, - Мишка даже привстал от пришедшей в его голову мысли, и суетливо продолжил. - Мы с Лехой на Уткуль, на рыбалку собрались, к брательнику моему. Каждый год ездим. Поехали с нами?
- Да не рыбак я.
- А ты костерком заведовать будешь.
- Нет, - учитель, уже выходя, обернулся и добавил, - вы тут поаккуратнее, мужики. Хоть без песен обойдитесь. А то опять по деревне слух пойдет, вам нагорит и мне достанется.
- Да мы тихонько, - с готовностью успокоил его Мишка, все еще чувствовавший себя виноватым перед учителем.
Вскоре вернулся и Леха...
 Ночь накрыла деревню, заставив смолкнуть всех ее обитателей. Лишь с окраины села, где виднелись огоньки светящихся окон фермы, заставляя собак настораживать уши, пролетала над просторами, уносясь в бесконечность, разухабистая песня об удалом Хазбулате...
* * *
Проснулся Мишка от того, что кто-то дышал ему в ухо. Пошарил рукой, подозревая, что это сопит Нинка, но тут же открыл глаза и убедился, что это был пригревшийся рядом хряк - Борька. С легким стоном взялся за голову и, вновь закрыв глаза, с трудом повернулся на другой бок. Носом уткнулся во что-то непонятное, с трудом опять приоткрыл глаза и, тут же отпрянув, сел.
Прямо перед ним лежала огромная крыса. Лежала не шевелясь. Мишка осторожно, с опаской потрогал ее пальцем.
- Околела, что ли,- сухими похмельными губами прошептал он.
И тут только к ужасу своему заметил, что чуть поодаль, почти опрокинувшись, лежит банка с самогоном.
- Пролил, - сипло и обреченно шепотом, вскрикнул он и, забыв о крысе, потянулся к банке.
Поднял ее и из горла его вырвался облегченный стон. Она была еще наполовину полна. Пошарил рукой, рядом в соломе нашел крышку, затем пластмассовый желтый стакан и, удовлетворенно вздохнув, поставил его рядом с банкой. Рукой вытер со лба обильно выступивший пот и вновь посмотрел на крысу.
- Хлебанула, видать, - поставил он вслух диагноз. И тут же покровительственно добавил. - Дура, кто ж с непривычки столь пьет? - Взяв крысу за хвост, он философски добавил. - Тут тренируешься и то, во рту вон, словно в нечищеном курятнике.
Отбросив крысу в сторону и тут же забыв о ней, Мишка взял стакан. Подул в него и собрался было плеснуть себе порцию из банки для поправки здоровья, как в открывшуюся со скрипом дверь стайки вместе с ворвавшимся потоком ярких солнечных лучей вплыла Нинка.
Мишка, быстро опустив стакан и закрыв от нее телом банку, несколько виновато, но не без досады, посмотрел на супругу. Похмелиться было необходимо, но теперь это стало проблематично. Нинка, презрительно и гневно скривив губы, казалось, готова была испепелить его взглядом.
- Допился! 
От ее громкого голоса Мишка вздрогнул. Пробудившийся, наконец, Борька, поднявшись, хрюкнул и потрусил в другой угол к заветному корытцу.
- И не отличишь даже, - издевательски громко продолжала орать Нинка, - кто из вас свинья-то? Похожи!
- Дура, баба,- стараясь не потерять достоинства, хрипло ответил Мишка. - Чего тут отличать-то? Он же, Борька-то, не похмельный.
- Во!- не без удовлетворения отметила Нинка, - смотри-ка ты, голос прорезался. - И, приближаясь к нему, добавила: - Свинья и та не пьет, только вы с Лехой хуже всякой скотины.
Мишка молчал, занятый тем, чтобы прикрыть от взгляда приближающейся супруги банку. Но та все же заметила ее. В глазах сверкнула злая радость.
- Да ты и с собой пойла приволок!
Она решительно шагнула к нему и, наклонившись, схватила драгоценный для Мишки сосуд. Но он так же вцепился в него.
- Отдай, сволочь!
Пытаясь вырвать банку, все больше распалялась Нинка. Но Мишка отчаянно, словно камикадзе в последнем броске, крепко обняв, уже прижал ту к груди. Вырвать ее можно было только вместе с его последним похмельным вздохом. Неизвестно чем бы закончилась эта борьба, как вдруг его от отчаянности положения словно осенило.
- Отойди, дура!
Враз прорезавшимся громким голосом заорал он. От неожиданности Нинка даже отшатнулась и ослабила хватку. Мишка, продолжая развивать успех, без перерыва продолжал:
- Это же яд крысиный! Не вишь что ль!!? Вона уже одна сдохла!
Нинка проследив взглядом в ту сторону, куда кивнул супруг, и впрямь увидела околевшую крысу. От испуга она выпустила банку и даже сделала шаг назад.
- Щас еще разолью по норам, все передохнут, - окрыленный первым успехом продолжал плести Мишка. -  И чего припёрлась? Надышисся вот да сама еще загибаться начнешь. Сильный, яд то.
Нинка отступила еще на шаг, с опаской поглядывая на банку. Но сомнения ее не рассеялись.
- А чего это он самогоном воняет?
- Да Петрович, ветеринар хренов, - нашелся Мишка, - добро спортил, заразу эту на самогоне настоял.
Не столько слова мужа, сколько околевшая крыса убедила Нинку.
- Смотри, чтобы Борька не подох - отступая к двери, проворчала она.
- Петрович сказал, что скотину этот яд не травит - в предчувствии скорой полной победы пояснил Мишка, и тут же торопливо, но убедительно добавил, - а вот для людей тоже сущая отрава.
Это заставило Нинку ретироваться поспешнее.
- От бригадира приходили, - вспомнила она, уже выходя, - в мастерскую велели прийти.
И уже закрывая за собой дверь, добавила:
- Сам-то, гляди, осторожнее. Не надышись.
Едва только дверь за ней закрылась, Мишка торопливо налил стакан и тут же, выдохнув, принял на душу долгожданную похмельную дозу.


Глава тртья. ЕЩЕ РАЗ О ВРЕДЕ ЧТЕНИЯ

До города доехали почти без приключений. Леха, присосавшись к канистре проспал почти всю дорогу до самого дома своего родственника. Закрыв машину, приятели поднялись на четвертый этаж. Мишка позвонил в одну из квартир.
- Валерка! Привет! - радостно заорал Леха, когда после недолгого ожидания дверь осторожно приоткрылась, и там он увидел кума. От полноты чувств, все еще хмельной, Леха, широко расставив руки, попытался обнять его. Но вместо этого прочно застрял в дверях, так как в одной руке он мертво держал драгоценную канистру, в другой довольно объемную сумку. Он упрямо пытался прорваться в квартиру, не опуская радушно раскинутых рук. Пока, наконец, Мишка не оттащил его за рубаху назад. После чего они все же попали в тесный коридор квартиры.
- Валерка! Привет! - продолжал кричать Леха, оставив попытки с обниманием. - На рыбалку вот поехали. Заночуем у тебя, как всегда. Ты один что ли? А кума где?
- Да не кричи ты, - Валерка и без того не светившийся радостью, недовольно поморщился, - в саду она. Не будет сегодня.
- Ну, тогда вооще здорово посидим.
Кум только равнодушно пожал плечами.
- Ты что, не рад, что ли? - заметив, наконец, Валеркино состояние, угомонился Леха.
- Рад, конечно, - равнодушно бросил тот. Но тут же увидев, как напряглось лицо Лехи и, зная его характер, торопливо добавил, - неприятности тут у меня.
- Это ты брось! - успокоился Леха, проходя в кухню, - это мы сейчас быстро поправим.
Он поставил на стол канистру и принялся выкладывать на стол домашнюю колбасу, сало, курицу, свежие огурчики.
- Моя собирала, - пояснял он, - отвези, говорит, куме гостинец, и поклон передавай. Так что давай посуду и за встречу. Мишка, протискивайся сюда!
Валерка, увидев враз разбогатевший стол, казалось, подобрел. Достал стопки, салат из холодильника, нарезал хлеб. И мужики, обмениваясь обычными при встрече фразами о житье бытье и здоровье всех родных, устроились за столом. Леха открыл канистру и вожделенно вдохнув, наполнил емкости.
- Ну, давайте, за встречу!
И сам первый опрокинул в рот стопку. Валерка тоже не заставил себя уговаривать. Мишка же раздумчиво смотрел на свою, испытывая заметную внутреннюю борьбу. Потом решительно поставил ее на стол.
- Ты чего? - от удивления Леха даже перестал жевать.
- Ехать же завтра, - раздосадовано ответил Мишка, - опять башка трещать будет.
- Так ты только одну, за встречу. Ну, нельзя же так - Леха недоуменно смотрел то на одного, то на другого приятеля.
- Одну то и впрямь выпей, - согласился Валерка, - чего тебе с нее доспеется?
Мишка помолчал, а потом с досадой и злостью высказал, глядя на Леху:
- Сам знашь, что по одной не умею. Опять нажремся и к вечеру на Уткуль не доберемся. Не буду, - твердо закончил он.- Не будешь и не будешь, - пожав плечами, спокойно заметил Леха, - тебе же хуже. Так что там у тебя за неприятности? - обратился он уже к Валерке.
- Да тесть обещает приехать. Когда вы позвонили, я уж испугался, что это он пожаловал. А я тут один.
-  Чего он, страшный у тебя такой, что ли?
- Да нет, - поморщился Валерка, - совсем уже божий одуванчик. Только чокнулся вот на старости лет.
- Это как?
- Да так. Пока работал, коммунистом был, а сейчас в религию вдарился.
- Ну и пусть себе молится, - хохотнул Леха.
- Если бы, - обреченно вздохнул Валерка и решительно добавил, - давай еще по одной.
Леха с готовностью наполнил стопки. Выпили. Закусили.
- Так он что ли тебя поклоны бить заставляет?
- Если бы, - еще горше вздохнул Валерка - он ведь в ненашенскую религию вдарился.
- Это как?
- Да вот так. К ним в село какой-тот индус приезжал, сам русский, а индус.
- Он же у тебя из Коксы?
- Во-во, к ним туда в горы каких только идиотов не заносит. Тестю-то делать нечего, вот он на лекции его и ходил. Обалдел совсем, книги у того закупил. Читать взялся.
- Ну и чего?
- Да ничего, - Валерка сам наполнил стопки, выпил и продолжил. - Религия-то эта какая-то дурная. По ней никого убивать нельзя.
От такого заявления молча слушавший и жующий Мишка даже закашлялся, поперхнувшись.
- Чего тут дурного-то? - хлопая приятеля по спине, удивился и Леха.
- Ну, то есть, вообще никого, - пояснил Валерка, - ни свинью, ни курицу, ни муху или червяка даже.
- Как так можно?
- А вот так. Кто в этой религии, тот даже по дороге когда идет, перед собой метелкой разметает.
- Ну и пусть себе метет, коли из ума выжил, - еще больше удивился Леха, - тебе-то какое дело?
- Да не метет он. Там, в книгах-то написано, коли убьешь кого, или нечаянно, даже, раздавишь, тем и родишься в следующей жизни. Червяка - червяком родишься, и тебя раздавят. Крысу прихлопнул, и тебя прихлопнут. Во как!
Мишка и Леха молча, даже перестав жевать, слушали Валерку.
- Вот он начитался и принялся считать, сколько свиней за жизнь зарезал, скольким курам головы порубал. И чем больше считал, тем больше чекался. Теща жаловалась, что даже ее под горячую руку гонять перестал. Говорит, прибьешь мол, ненароком, потом сам такой родишься, да еще замуж за такого же дурака выйдешь и век маяться будешь. Так то вот.
Валерка замолчал. Леха так же молча налил еще по одной. Выпили. Закусили.
- Да ты не майся, - Валерка захмелевшим взором посмотрел на Мишку, - не хошь пить, так за пивком сходи. Тут рядом. У меня воблочка есть. С пива ничего не будет.- Точно, сходи, - обрадовался предложению Леха, - оно и нам с утра пивко в самый раз будет.
Мишка, измаившийся сидеть трезвым за таким столом, с готовностью поднялся.
- Однако и впрямь схожу. Тара-то есть?
- Вон "полторашки" стоят, - махнул в сторону шкафа Валерка.
Пока Мишка освобождал сумку и укладывал туда полуторалитровые пластмассовые бутылки, разговор продолжался, хотя языки у кумовьев уже слегка заплетались.
- А чего он к тебе в город-то собрался? Ему б в хате сидеть, чтоб не раздавить никого боле.
- Не, он посчитал, что одним тараканом больше, одним меньше, уже все равно. Вот теща и дозвонилась из конторы, что ружье чистит и к нам собирается.
- В тебя что ль метит!? - встревожился Леха.
-  Я тоже так подумал, - кивнул тот, - да теща успокоила. Он, говорит, сказал, что чем как зять всю жизнь инженером без зарплаты, лучше сразу повеситься.
- Так-то так, - согласился Леха, - а на кого тогда ружье?
- Выборы же скоро, - заговорщицки прошептал ему Валерка, - кандидаты к нам в город всякие ездят, Президент даже обещал. Вот я и думаю...
Замолчав, кумовья молча и многозначительно посмотрели друг на друга. Налили. Выпили. Закусили.
- Ну и ты чего решил?
- Вот и думаю, как бы у него ружье это забрать. Не в милицию же идти.
- Я пошел, - выходя из кухни, Мишка посмотрел на приятелей.
 Но им было явно не до него. Даже когда он захлопнул за собой входную дверь, они ничего не заметили. Все так же молча продолжали сидеть, глядя друг на друга.
- Дурак! - наконец пришел к какому-то выводу Леха.
- Дурак, конечно, - согласился Валерка.
- Да не он дурак, а ты дурак, - убежденно резюмировал Леха и  для весомости еще  стукнул кулаком по столу.
- Это почему? - растерялся кум.
- А потому и дурак! Был бы ты умный, сообразил, что все деньги собрать надо и новое ружье тестю купить.
- Зачем?
- Вот и говорю, дурак. Как зачем? Ведь тогда у нас свой Президент в родне будет. Соображать надо.
Валерка ошалело уставился на кума, а Леха, многозначительно поджав губы, вновь принялся открывать канистру...

Глава четвертая. ЖИЗНЬ УДАЛАСЬ

Мишка вышел из подъезда и огляделся. Несмотря на долгий летний день, уже опускались сумерки. Город он знал плохо, но еще по дороге видел, что пивнушек с гордой надписью "Пивбар", было много. Поэтому он, не спрашивая никого, вышел между домов на оживленную улицу. И тут же довольно улыбнулся своей сообразительности. Прямо перед ним, через дорогу, с чуть покосившейся вывески зазывно улыбалась неопределенного возраста женщина, "грудастая" двумя наполненными кружками пива. Надпись рядом гласила "Причал". А из распахнутых дверей даже на другой стороне улицы была слышна музыка.
- Значит, туда и причалим - сказал Мишка сам себе и решительно пересек улицу.Он вошел в прокуренное помещение, наполненное невнятной мелодией и столь же неразборчивым полупьяным и просто пьяным говором. У одного столика толпилась компания горланивших что-то молодых людей, которые, видимо, не уважали рекламу и не бежали за "Клинским". За другим стояли двое мужиков и одновременно каждый что-то громко объяснял другому. На третьем, последнем из всей шикарной обстановки бара столе-стойке спал, опустив голову на руки, седоватый мужик. Остальные немногочисленные посетители предпочитали пить на свежем воздухе, за стойкой, с торца киоска. У светящейся оконной амбразуры "бармена" никого не было. Довольный этим обстоятельством Мишка выгрузил туда четыре пустые "полторашки". Еще раз огляделся, когда их начали заполнять и, решившись, сказал:
- Ты мне кружечку дай, пока лить-то будешь.
Взяв ее, он с удовольствием отпил и подошел к столику со спящим. Тот каким-то неведомым образом сразу почувствовал его и, подняв голову, посмотрел.
- Здорово, братан, - прохрипел он.
- Здорово, - ответил Мишка, не забывая прихлебывать.
- Ты откуда будешь?
- С Косихи, - благодушно ответил он.
- С Косихи? - радостно прохрипел мужик, - а я ж с Истока.
- Земляки, почитай, - хохотнул Мишка.
- А теперь тут живешь?
- Не, там и живу, в Косихе.
- Счастливый, - выдохнул мужик, - а я тут, уж седьмой год.
- Ну и че, плохо что ли?
- Как там, в селе-то? - не отвечая на вопрос, как-то даже мечтательно поинтересовался мужик. И тут же сам продолжил, - травка, речка, простор... красота.
- Да нормально все.
- Слушай, братан, а как тебя зовут?
- Мишка.
- А меня Сашка. Давай, Мишка, выпьем что ли, за встречу.
- Давай, - Мишка показал соседу еще наполовину полную кружку.
Тот, пошатываясь, подошел к окошку, долго рылся в кармане, считая мелочь, наконец расплатился и вернулся к столику.
- Вот так и живем, - сказал он, чокнувшись с Мишкой кружками и жадно отхлебнув из нее.
- Че, плохо что ли? - повторил вопрос Мишка.
- Всяко, - махнул рукой тот.
- Один, что ли?
- Один сейчас.
- А баба где?
- Шляется где-то вместе с дочерью.
- Как шляется?
- Как хочет, так и шляется. С кем хочет, с тем и шляется, - с пьяной патетикой ответил Сашка.
В это время Мишку позвали к окошку, и он погрузил в сумку наполненные емкости. Вернулся к столику и допил пиво.
- Сейчас куда, в деревню? - печально поинтересовался Сашка.
- Не, к приятелю. Утром на Уткуль едем, рыбачить.
- Рыбачить? Рассвет, птички... красота - Сашка пьяно всхлипнул, - нет. Вернусь я в деревню. Ей богу вернусь.
Мишка неловко потоптался у столика. Ему как-то неловко было бросать в таком состоянии хотя и малознакомого мужика.
- Конечно, вертайся, - согласился он, - и бабу с собой бери. Она там не шибко разгуляется.
- Да ну ее, - еще раз всхлипнул Сашка, - пусть шляется. Я один, к речке, к простору... красота.
- Ну, давай еще по одной, - решился Мишка и, откупорив одну из бутылок, наполнил кружки.
- Ты настоящий мужик, - одобрил его действия Сашка, - таких тут нет. Не осталось. Так, шваль одна, - он махнул внутрь помещения.
Тут к столику подошел тщедушный мужичонка.
- Можно я к вам пристороюсь?
- Места не куплены, - ответил Мишка.
- Слушай, - доверительно шепнул ему мужичонка, - у меня самогонка, может, дашь пивка глоток, запить?
- Самогонка? - в голосе Сашки послышался пробуждающийся интерес. - Тащи ее сюда, пива нальем, так ведь, Мишка?
Пока Мишка успел сообразить, мужичонка сбегал к окошку и принес три стакана. Торопливо, дрожащей рукой плеснул в каждый из них.
- Поехали, - решительно провозгласил Сашка.
И Мишка, вздохнув, махнул рукой и решительно опрокинул стакан...
* * *
По дороге с уже включенными фарами проезжали редкие автомобили. А неподолеку от нее, освещенная одинокой лампочкой, зазывно светилась надпись "Причал".
- Все! Едем в деревню! - с пьяной решительностью кричал Сашка.
- Едем! - вторили ему Мишка и мужичонка.
- А завтра на рыбалку!
- Едем! - соглашались собутыльники.
- Ты отстань, - небрежно махнул в сторону мужичонки Сашка, - мы с Мишкой едем.
- Едем! - приобнимая нового приятеля, соглашался Мишка.
На столике стояли уже две пустые бутылки из под самогона и две из под пива, все четыре "полторашки".
- Я еще возьму, - Мишка нетвердой походкой решительно направился к светящейся амбразуре...
  * * *
- Ну что, очухались? - милицейский сержант, равнодушно перекатывая во рту жвачку, посмотрел на сидевших у стены приятелей.
Мишка согласно кивнул головой. Сашка лишь что-то простонал, охватив голову руками.
- Рассчитываться как будем?
- За че рассчитываться? - испуганно переспросил Мишка.
- За ночлег, за что же еще.
- Слушай, командир, - подал голос Сашка, - туфли-то верни.
- Где ж я тебе их возьму? - усмехнулся сержант, - тебя таким и привезли.
- Без туфлей что ли?- Ага. С него-то не сняли, - он кивнул в сторону Мишки, - а на твои, видать, позарились.
- Так нас из бара забрали?
- Из какого бара? Вы в подъезде, в обнимку дрыхли.
Сашка опять болезненно застонал, покачав головой.
- А время сколько? - вдруг с надеждой спросил он.
- Утро уже, начало восьмого.
- Командир, дай позвонить, тогда и рассчитаемся.
- Не положено, служебный это.
- Да брось ты, не в носках же мне по городу топать.
- Ладно, давай, по-быстрому только.
Сашка подошел к телефону и, набрав номер, начал говорить. Мишка отрешенно сидел, прислонившись к стене. Сержант с интересом прислушивался.
- Але! Это я. Где-где, в трезвяке, на вокзале. Давай сюда быстренько. Тапочки только прихвати какие-нибудь. Сашка критически осмотрел себя и добавил, - короче, весь прикид тащи. И на счет сауны распорядись.Услышав последнюю фразу, сержант густо рассмеялся.
- Бабе звонил? - поинтересовался он, - будет тебе сейчас и сауна и тапочки... белые.
И он довольно рассмеялся собственной шутке.
- Нет, жена уехала.
- Тебе везет, глядишь, обойдется, - сержанту после скучного дежурства, похоже, просто охота было поговорить. - В саду поди пашет? Вот вы и отвязались, - высказал он догадку.
- В Канны, на фестиваль с дочерью поехала, - раздраженно ответил Сашка.
- Ну ты даешь, -  хохотнул Сержант, - а че не на Канары?
- Да были они там, - отмахнулся Сашка, - везде шляются.
- А на рыбалку-то поедем? - оторвавшись от стены и что-то вспомнив, спросил Мишка, пока сержант хохотал.
- Не могу, Миш, не могу. Рад бы а не могу, - похлопал его по плечу Сашка, - Совсем продыху нет. И не привязанный, а визжишь.
В это время за окном раздался звук подъезжающих автомобилей.
- О, это за мной, - констатировал Сашка.
Обернувшийся сержант хотел что-то сказать, но так и остался сидеть с открытым ртом. Во двор вытрезвителя въехали две шикарные иномарки. И едва они остановились, как из них тут же выскочили два лощеных парня и уже через секунду были в дежурке. Один из них держал в руках туфли, другой - костюм.
- Туфли давай, костюм потом, - распорядился Сашка. - Жанке звонил?
- В сауне ждут, и массажистка готова, - ответил один из парней и тут же поинтересовался, - встречу не отменять?
- С какой стати, - бросил Сашка, - в одиннадцать, как договаривались. К этому времени Жанка на ноги поставит.  Расплатись с сержантом за двоих и давай в машину. Я сейчас.
Мишка, как и сержант, молча и непонимающе смотрел за происходящим. Парень расплатился. Сашка зашнуровал туфли.
- Ну, поехали, - поднявшись, он хлопнул Мишку по плечу. - Тебе далеко?
- Да там, рядом с баром, где пили.
- Тогда двинули. Дел много.
Они уже подошли к двери, когда их остановил голос сержанта.
- Слушай, - чуть ли не заикаясь, просяще обратился он к Сашке, - ну ты скажи мне, а на хрена при этом, - он махнул рукой в сторону окна, - ты по пивнушкам ходишь?
- А ты ходил на приемы? - вопросом на вопрос ответил Сашка. - Ты где-нибудь в Сан-Франциско на фуршете был? Ты глотал это мерзкое шампанское глоточками? Вот то-то и оно. Так все это обрыдло, так надоедает, что настоящей жизни охота. Я ж тоже как и он, - кивнул он в сторону Мишки, - колхозником был, шоферил потом. Вот и вырываюсь иногда от телохранителей, сбиваю со следа и отрываюсь от всей души, по-настоящему. Горько вздохнув, он шагнул к двери, потянув за собой Мишку...

  Глава пятая. ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ СИБИРСКОЙ РЫБАЛКИ.

Старенький "Москвич", пропылив по улицам, остановился у одного из домов. Едва успели Мишка и Леха выйти из машины, как калитка отворилась.
- Припозднились что-то, - почти пропела вышедшая навстречу женщина, обнимая Мишку, - совсем нас забыл что-то.
- Да работы много, - смутился Мишка. - Вот только и вырвались на пару деньков.
- А у нас уж косить начали, два дня как уже.
- У вас завсегда раньше, - согласился Мишка, - через неделю и у нас роздых кончится. А брательник-то где?
- С утра Костя вас поджидал, а тут в мастерскую вызвали, поломалось что-то. Сказывал, раньше утра с ремонтом не управится.
- А мы там у кума моего подзадержались, - пояснил хмурый Леха.
- Чего ж мы тут стоим-то, - засуетилась женщина, - пошли в дом.
- Не, мы тогда уж сразу на берег, - сказал Мишка, - а то до темна и сетенки не раскинем.
- Ну, смотрите. Как лучше, - согласилась та, - Нинка-то здорова.
- А чего ей доспеется, - буркнул Леха вместо приятеля.
- Завтра к обеду ждем.
- Куда ж мы денемся, - заверил ее Мишка.
  * * *
До темноты все же успели. Приятели расположились на берегу, накачали резиновую лодку, расставили сети, развели костер.
- Красота, - сказал Леха, глядя на отражающуюся в зеркале озера лунную дорожку.
- Ага, - согласился Мишка.
Говорить не хотелось. Даже пить не хотелось после вчерашнего.  Но и неписанную традицию было нарушать нельзя. Поэтому, приняв по стаканчику-другому самогона и закусив, оба привычно устроились в машине спать. Мишка втиснулся на передние сиденья, приятель на задние.
- Давно говорил, палатку купить надо, - пробурчал Леха.
- Ниче, раз в год перетерпишь, - не согласился Мишка.
И вскоре из машины раздался дружный храп приятелей.
  * * *
Проснулся Мишка от бьющих в глаза ярких лучей утреннего солнца. Приподнялся, посмотрел, Лехи уже не было. Решил, что тот уже пошел проверять сети. Сел, открыл дверцу машины и вышел на росистую траву. Потянулся с вожделением, вдохнул полной грудью, повернулся к "Москвичу", собираясь привычно попинать скаты и... открыв рот, замер на месте.
Колес не было.  Совсем не было, ни одного. Вместо них были подставлены какие-то чурбаны. Мишка протер глаза, но картина не изменилась.
- Леха! - громко закричал он в сторону озера. - Леха!
Ответа не было. Еще раз обежав машину, Мишка кинулся к берегу. Лодки тоже не было. Только пробежав подальше, вдоль кромки воды, он увидел ее метрах в тридцати от камышей. В ней тоже никого не было.
- Леха! Леха, - продолжал отчаянно кричать Мишка, но в ответ по-прежнему была тишина.
Он сел у машины, обхватив голову руками, и задумался. Через некоторое время решительно поднялся и пошел в сторону села, до которого было не меньше пяти километров. Пошел напрямки, через поля.
* * *
- Машина-то стоить, а колесьев нету! Вместе с дисками сняли! Ноги ватныи стали, руки трясучка одолела, давай я по берегу шастать, кума искать. Нету! Лодка в озере, а Лехи нету! Зато натоптано округ, окурков полно, следы мотоциклетны. Ну, все, думаю. Кака-то шпана машину разувала, а он видать проснулся. Он же заводной,  отчаянный , особливо когда выпьет. Вот они видать его и того, думаю, притопили по всему видать. - Мишка взахлеб рассказывал о произошедшем внимательно слушавшему мужику. - И чо теперь делать, не знаю. Хошь самому в омут кидайся. Как я без колес и без Лехи в село-то возвернусь? Все одно за него Клавка прибьет, а моя за колёсьи. Я к Костьке через поле бросился, а их никого дома нет. Вот я к тебе и забрел, по-соседски. Не знашь, где они?
- Константин-то в мастерской, а куда Любка убежала, не знаю. Да ты сиди, - видя, что Мишка стал вставать с бревен, остановил его мужик, - придумаем что-нибудь.
- Да чего тут придумашь? - обреченно вздохнул Мишка, утерев невольно выступившую слезу. - В милицию сообшать надо.
- Погоди ты в милицию. Все равно участковый еще не приезжал... Он ненадолго замолчал. - Ладно, мой-то "Москвич" не на ходу. Давай с него сейчас колеса поснимаем, дотащишь, вон, на коляске. Может Леха твой там тебя уже ищет. А ежели и нет, так поставишь и сюда приедешь. Доскочим до Кости и придумаем чего.Лучшего предложения у Мишки не было, и он согласно кивнул головой. Колеса сняли быстро, погрузили на коляску, но тащить ее оказалось не так просто. Тем более, что Мишка вновь пошел напрямки, через вспаханное под зябь поле. Коляска тонула в земле, и порой ему ее приходилось тащить на руках вместе с колесами. Семь потов сошло, и он совсем выбился из сил, пока добрался до берега Уткуля. Облегченно перевел дух и отер пот с глаз. Машины еще не было видно за кустами. Мишка бросил коляску и, взяв одно из колес, пошел к ней.
Но машины не было и за кустами. Еще не веря в случившееся, он бросил колесо и забегал вдоль берега. Следы их стоянки, даже чурки стояли на месте. А машины не было. Совсем не было. Он бросился к озеру - лодки тоже не было.
- Леха! Леха!
Отчаянно и безнадежно закричал он сорвавшимся голосом, но ответом ему было только кваканье лягушек. В отчаянии он сел и из глаз его покатились скупые мужские слезы.
- Теперича ни Лехи, ни колесьев, ни машины, - прошептал Мишка.
Долго он так просидел на пустом берегу. Потом поднялся, и, опустив голову, побрел по дороге. Отойдя уже метров сто от берега, он вдруг как бы очнулся, вернулся, погрузил лежавшее колесо в коляску и, взяв ее неторопко, с опущенными плечами направился к селу.
  * * *
Чем ближе подходил он к Костиному дому, тем муторнее становилось на душе. Когда увидел неподалеку широко улыбающегося соседа, решил поначалу, что тот насмехается над ним с поклажей.
- Чего ржешь, - зло крикнул он, - забирай свои колесья. И, судорожно вздохнув, добавил, - нету больше машины.
- Да погоди ты, - продолжая улыбаться, остановил его Костин сосед, - и машина цела, и колеса, и Леха твой жив и здоров.
Мишка оторопело смотрел на него, боясь поверить всему сказанному.
- Сейчас вон кто поедет, тормознем, до мастерской тебя добросит. Все они там.
- В мастерской? - хрипло переспросил Мишка?
- Ага, - утвердительно кивнул сосед.
Мишка молча развернулся и бегом бросился вдоль по улице. - Да погоди ты, - попытался остановить его тот, - далеко ведь.
Но Мишка не обратил на крик никакого внимания, и если бы через пол километра его не подобрал и не подвез проезжавший ГАЗик, он бы так и бежал всю дорогу, не в силах поверить в свое счастье...

Глава шестая. БАБЬЕ СЕРДЦЕ
 Первым, кого он увидел в мастерской, был широко улыбающийся Леха. Мишка подскочил к нему, еще недоверчиво ощупал руками, и только тут увидел свой "Москвич" с поднятым капотом, у которого копошились слесаря.
- Живой, - удовлетворенно сказал он, вновь оборачиваясь к Лехе.
- А чего мне доспеется, - усмехнулся Леха. - Да ты на-ка вот, выпей, - предложил он, - а то притомился поди.
Тут Мишка увидел, что рядом с Лехой стояло аж два ящика водки.
- Откель это? И где ты был-то?
- Садись, выпей, щас расскажу.
- Ты-то ночью дрых без задних ног, - начал он свой рассказ, - из пушки не добудиться было. А я слышу, кто-то копошится у машины. Сначала тоже не проснулся, а потом мотоциклы слышу, голоса. Продрал глаза, фары посвечивают. Выбрался из машины, гляжу, шпана какая-то. Они меня увидали, да в рассыпную на своих драндулетах. Тут только я и увидел, что колеса поснимали. Осерчал сильно. Бегом хватил за ними. Пока очухался, далеко от машины уже упер. Не стал вертаться, так к мастерской по темноте и дунул до Кости, в мастерскую.
 Рассказал ему все. Он тут машинешку нашел, и поехали мы к участковому в Буланиху. Подняли его, рассказали, он сразу вычислил, кто это побаловать мог. Местные, буланихинские, оказались. Короче прижали мы их, колеса забрали, да еще вот и пару ящиков водки сдернули за моральный ущерб. Поехали за тобой, к озеру, а тебя уже и след простыл. Нацепили мы колеса, собрали сети, да в село. А ты уже опять к озеру хватанул. Косте некогда было ждать, тут они движок у "Кировца" перебирают, вот и двинули в мастерскую. Знали, что сам дорогу найдешь.
- А с машиной что?
- Ты же сам говорил, карбюратор что-то барахлит. Вот мужики освободятся, посмотрят. Да и это на радостях оприходовать надо будет, - Леха показал рукой на ящики.
Мишка согласно закивал головой.
- А я уж тебя похоронил было, - сказал он, - ну думаю, хана. Ни Лехи, ни машины, хош топись.
Леха лишь довольно рассмеялся в ответ. Тут подошел и Костя, братья обнялись...
* * *
Ночь опускалась над селом. Яркий фонарь, укрепленный на столбе, высвечивал открытые ворота мастерской, из которой раздавалась лихая песня про удалого Хасбулата. Вокруг импровизированного стола из ящиков собралось человек семь. Все уже были в хорошем подпитии. Говор и пение прерывались лишь звоном стаканов.
- Все, мужики, домой пора, - потребовал Костя, обращаясь к Мишке и Лехе, - а то Люба ругаться будет.
С трудом все трое поднялись, попрощались с мужиками, и нетвердой походкой подошли к машине...
  * * *
Когда Мишка проснулся, то, поморщившись от похмельной боли в голове, попытался определить, где он есть. Оказалось, опять в машине, на заднем сиденье. Враз вспомнив вчерашнее происшествие, он любовно погладил чехол сиденья.
- Нашлась, - довольно прошептал он.
Потом поднялся, сел собираясь открыть дверцу, но так и замер на месте. Лобового стекла не было, все оно выкрошилось на передние сиденья, а капот был собран гармошкой.
Не сводя с него изумленных глаз, Мишка осторожно открыл дверь и вылез наружу. И только тут понял, что машина стоит во дворе братова дома, а сам Костя, покуривая, сидит вместе с Лехой на крыльце. Лица у них были тоже хмурыми и помятыми.
- Это чего? - прошептал, спросил Мишка, показывая на разбитую машину.
- Столб - коротко ответил Леха.
- К-какой столб?
- У ворот мастерской.
- Там надо было ночевать, - вздохнул Костя, - только чего теперь об этом.
Мишка присел рядом, посмотрел со стороны на покалеченный "Москвич" и понял, что это была его последняя поездка к брательнику на рыбалку. Во всяком случае, на собственном автомобиле.
- На автобусе придется домой-то ехать, - вздохнул он.
- Ага, - кивнул Костя и добавил, - может, тут толкну ее кому, а выгоднее, наверно, по запчастям. Деньги потом пришлю.
- Да встретимся ишо, не к спеху - опустошенно и безразлично ответил брату Мишка...
  * * *
 По знакомой уже улице понуро брели Мишка с Лехой. В руках у каждого было только по тощей сумки. Они приблизились к калитке Мишкиного дома и Леха, подмигнув ему, поднял вверх согнутую в локте руку со сжатым кулаком.
- Держись, - сказал он.Мишка, вздохнув, вошел в калитку. Леха, слегка пригнувшись, видел за забором, как тот поднялся на крыльцо, вошел в дом. Потом оттуда послышался приглушенный Нинкин крик. Дверь распахнулась, сначала из нее вылетела Мишкина сумка, потом еще что-то, а затем выскочил и он сам и сел на крыльцо, охватив голову руками. А в домике продолжала кричать Нинка.
- Допился, гад. Одна машина была, и ту разбил... А сапоги где, а фляга... Всю жизнь мне загубил, проклятый... Видеть тебя не хочу боле... Куда хошь убирайся, сволочь...
Леха сообразив, что попадаться сейчас на глаза ни Мишке, ни Нинке ему не с руки и, пригнувшись, припустил по улице.
А Мишка еще какое-то время, опустив голову, сидел на крыльце, бездумно уперев взгляд в землю и, казалось, совсем не слыша криков и причитаний жены. Но он слышал. И, наконец, не выдержав, вскочил и бросился к стайке.- Че теперь орать-то. Хотел я что ли? А-а, - махнул он рукой, - семь бед, один ответ. И он принялся открывать заветную банку с пугающей надписью "яд".
Хотелось залить, забыть все то, что случилось. Он нашарил и наполнил стакан, как вдруг вздрогнул от раздавшегося за спиной отчаянного, пронзительного крика Нинки:
- Мишаня!!!
Он растерянно обернулся, держа в одной руке банку, а в другой стакан.
- Мишаня, - уже почти шепотом с округлившимися глазами повторила она, - ты чего это удумал?
И тут только до него дошло, что Нинка решила, будто он сбежал сюда хватануть крысиного яду. Банка и стакан выпали из его рук, на глазах непонятно от чего навернулись слезы. Нинка подбежала к нему и обняв, крепко прижалась к груди и зарыдала. Он растерянно поглаживал ее руками по голове и спине и только повторял:
- Нин... Ниночка... Ну чего ты.
- Пойдем, пойдем отсюда, Мишаня - несколько успокоившись, но еще продолжая всхлипывать, потянула она его за рукав к выходу, - плюнь ты на эту машину. Одни растраты с ей. Все ломается, да и бензин не укупишь.Она уговаривала его, словно маленького. - Пойдем домой. Посидим. Отдохнешь.  Я борща наготовила.
Мишка покорно шел следом, но вдруг остановился у самого выхода.
- Ты чего? - вновь испугалась супруга.
- Да это, - Мишка опустил голову, - не серчай, ладно.
- Пойдем, пойдем в дом, - счастливо улыбнулась она ему в ответ.
Так они и пошли домой, прижавшись друг к другу. Нина приклонила голову на плечо мужа.
- Ты меня никогда так не называла, - тихо сказал он.
- Как? - продолжая улыбаться, переспросила она.
- Мишаня, - смущенно выговорил Мишка.
-  Забыл. Называла по молодости-то. - И вдруг звонко и весело рассмеялась.
- Ты чего? - еще больше смутился Мишка.- Вспомнила, что и Ниночка-то от тебя давненько не слыхивала.
Он остановился, удивленно взглянул в ее радостные, смеющиеся глаза и вдруг сам легко рассмеялся. И еще крепче прижав жену к себе, повел ее в дом.