4 Сердце волнуется, душа ликует

                Сердце волнуется,душа ликует.



    Куда бы ни шел Антон по Голоштанову,а ноги сами несли его  к столовой,но какая-то сила вставала на его пути. В столовую  зайти не  хватало духа.
 
     А в это же время в столовой,вторую неделю Лена не находила себе места.
 Ей казалось, что всё она делает не так. И поминутно смотрела не дверь и вздрагивала от скрипа двери и каждого входящего посетителя.

    Вот и сегодня день начался так же, но какое-то предчувствие все больше и больше овладевало ею.
 Около десяти часов в столовую зашел заведующий сельпо,и принес какие-то коробки.
 -Елена! Принимай имущество.
 Елена вопросительно глянула на коробки?
- Сейчас поглядим, что из райпо прислали. Говорят у тебя лучшая столовая во всем районе.

   В коробках оказался проигрыватель "Ноктюрн" с колонками, а к нему куча грампластинок-гигантов.
   Елена так увлеклась подарком,что мысли и волнение оставили её в покое.
 Из пластинок она взяла первую, наугад. Оказалась пластинка с песнями Андреано Челентано.  Поставила на круг и включила лифт. Иголка бесшумно легла на диск... и на всю столовую полился хрипловатый баритон Челентано; -" Соли.. Солиии…".
 
   И в этот миг она увидела!
В дверях стоял молодой красавец с черной, как смоль,аккуратно подстриженной шевелюрой.
 В черных итальянских вельветовых брюках "Райфл",в черной рубашке и в модной коричневой замшевой куртке.
 Такого в Голоштанове просто не могло быть. Она оторопела.


   Не может быть?
- Антон? Этто! тыыы? от...от.. куда ты взялся здесь.

- Елена,ты извини меня за то, ну,за то,что в клубе,я  те...

- Да что ты,Антон,я сама же виновата.  Мне стыдно за себя,это я  дур...
 
   Антон сделал шаг и поцеловал её в губы и тут же отшатнулся.
Лена от этого движения Антона расхохоталась. 
-Да не бойся ты, глупый, я больше не буду так с тобой.

   Договорились вечером встретиться. День был жаркий,ласточки и стрижи вились высоко в поднебесье.
 Душа Антона ликовала. Антон своим Внутреннее "я" Антона напевало песню Городницкого «Жена французского посла».

"...Но как высока грудь её нагая
Как нага высокая нога
Мне не нужны теперь другие бабы
Всю мне душу, Африка сожгла.
Крокодилы, пальмы, баобабы»…
  Ты, Елена, душу мне сожгла
   

                ***

      Уж почитай больше четверти века минуло с той поры. Всё в этих местах изменилось до неузнаваемости.
 Оказывается и в те годы Голоштаново уж не райцентром было,а захудалым сельсоветишком среди лесов дремучих и болот непролазных. Из дорог,одна только грунтовка.
Но,наверное,из-за отдаленности от цивилизации,места там оставались волшебно-красивыми,можно сказать, даже сказочными.
 Да и народ жил по старым укладам,ещё не испорченный нынешними нравами,а точнее безнравственностью.
 Ну,конечно,попопивали мужики и доярки ,да и телятницы не отставали. Так это везде,по всей России матушке повелось,уж не без того.

 Деревни Голоштаново и Голодяево располагались рядом с селом Барское.

 Почему они так издавна назывались, понятно,наверное,всем. В соответствии со своим социальным статусом и материальным положением. Как люди жили такие и названия своим деревням давали. Вот уж точно по Н.А. Некрасову; "Кому живется весело,вольготно на Руси"
 Однако, со времен советской власти из года в год, всё стали менять,укрупнять- разукрупнять.
  По началу деревня Голоштаново райцентром числилась. Когда же Н.С. Хрущев пришел к власти и объявил народу,что коммунизм не за горами,а через двадцать лет,аккурат с утра, и нагрянет,так все сразу и начали его дожидаться.
  А разве ожидание такого исторического явления,как всеобщий праздник и полное "нихренанеделание",может быть в Голоштановском районе?
  Ну и решили  райцентр в Барском сделать.
 Но тут опять закавыка,мать её. Не может быть при коммунизме Барского района, коль все равны и мужики, и бабы?

  Придумали-таки.

   Вспомнили первого в этих местах Председателя Ревкома Мымрина. Вот,в честь его, и переименовали Барское в "Мымрино". 
   Стал народ жить в Мымринском районе,а людей,на районных,да и на областных совещаниях, нередко,стали называть мымринскими.

   А Фамилия-то у Мымрина была другая,это он во время революционных боев такой псевдоним взял себе.
  Оказывается,его матери народ это прозвище «мымра» ещё до революции  пристроил. Видать такая и была. Зря народ не придумает. 
  Ну,соответственно,и к революционеру этому с детства так и прилипло прозвище - «Мымрин»,так и остался Мымриным. По матери и сыну честь.
 
     В ту пору революционную,все в Советском правительстве с  псевдонимами жили.
 Навыдумывали себе "кликух с погонялами", чтобы труднее их потом ловить было,если власть перевернется.
 Но когда это время пришло,они сами эту власть и перевернули.
 
   Некоторые,даже сегодня революционные псевдонимы на родовые фамилии менять не стали,так и живут. А новоявленные демократы даже свои фамильные дворянские коренья откопали.
      Вот такая политически-историческая справка о Голоштанове получается.
 А то читают люди повесть и не знают ничего о местности,в которой ещё все события разрастаются. Я для этого специально навёл справки в местном архиве.

                ***

      День перевалил за полдень. А была в тот день,аккурат,пятница.
 Антон из столовой от Елены сразу на работу прибежал.
 Начальник цеха, увидев Антона, закричал:
    -Антоха, ты за две недели ни одного заказа не выполнил.Вон сколько народу квитанциями с утра  топчется. Свои  самовары-утюги требуют.
 Так как ты с дружками работаешь,нашу Рембыттехнику знаешь,как назовут? "От хрена дышло,ни чего не вышло".

  -Дядя Степан,ну,ты же знаешь,на больничном же были. С понедельника мы за два дня всем крестьянам их самовары с чайниками наладим.
    -Наладите вы,знаю я вас,ухарей. Зайди к директору, звал тебя с утра.
   -А чего я такого ему сделал?
    -А я почём знаю. Иди,там и узнаешь.

     Антон прошел по коридору,заглянул в приемную. Манька вся расфуфыренная,при маникюре,зырк на Антона... и тоже вроде бы как не узнала сразу.
     А как узнать,если и работать и самогонку пить,он с дружками все в одном наряде; комбинезон в масляных пятнах,патлы до плеч,не стрижены полгода,фуфайка ватная,да сапоги кирзовые,а тут,такой "Зорро" объявился.
Маня зарделась вся,груди свои, из сарафана выпавшие и над столом зависшие,хвать обеими руками, на раз-два вверх их подкинула,и на своё место,в сарафан запихнула:
    - Антошка,да ты чего? Неужели явился меня в Загс отвести? Если так,то я хоть сейчас,уже готовая? 
    -Мань,не досуг мне сейчас с тобой сейчас по загсам ходить,меня председатель искал.
    -Да,я всю контору избегала и взрыла как перину,где тебя носило-то полдня?

       Антон зашел в кабинет начальника. Тот,увидев Антона,встал из-за стола,вышел на встречу и вежливо поздоровался. Предложил Антону сесть за стол,где  совещания проводит.
    - Антон? Мы тут Правлением посудили-порядили о тебе,ты парень вроде смышленый,а в конторе от тебя толку,один хрен,не много.
 Вот и решили дать тебе направление в политехнический институт на архитектурный факультет.
 Отучишься,вернёшься и отработаешь. Дом культуры построим,как в Ленинграде дворец, который Растрелли строил. Я слыхал,там у тебя родня есть?
 
Антон не зная,что и сказать:
-А меня примут,Иван Варсонофьевич? 
-Примут,мы же направляем,да у тебя ещё три недели до экзаменов,подучишь матчасть.

  - Архитектором это хорошо,а меня-то не расстреляют потом,как того ленинградского, расстрелянного.
-Дурак,ты, Антоха,да он же не при Сталине жил,а при Петре. Это же известная фамилия,деревня ты неотесанная,Антоха.
 
 Его из самой Италии пригласили дворцы строить. Он тогда в Россию много своих помощников привез. Много понастроили.Сам увидишь. Не тронули его за его художества, не то время было,не успели.
 Правда,Иван Грозный,как люди сказывали,глаза строителю собора Василия Блаженного всё-таки выколол.
 Так что ты ответственность-то зри и учись там как надо. Ну,иди,а то мне в район ехать пора.

                ***

     Антон уже битый  час, в жутком волнении, ходил кругами около сельповского, барачного типа, восьми квартирного дома, в котором жила Елена.

 И все-таки он не заметил,как она,бесшумно,будь-то кошка,подкралась:
- А вот проворонил бы,чего бы стал делать?

-За каркал бы от обиды- в тон ответил Антон.
 
     Лена была в ярком, по-летнему,в цветастом,облегающем её стройную фигурку сарафане. В нём она выглядела обворожительно.
     У Антона от чувств,захватывало дух. Слегка вьющиеся,как смоль,волосы струились по спине и оголенным плечам.
  Красивая лебяжья шейка как бы ещё больше удлинялась фигурным вырезом в сарафане,стекая в манящую ложбинку между упругими грудями.
  От этой неземной красоты и жемчужной её улыбки Антон терял дар речи,руки и ноги стали как ватные,язык окостенел.
 Она,заглядывая своими коричнево-маслянистыми миндалинами глаз в его голубые  глаза, игриво рассмеялась:
- Ну,и чего ты как заколдованный стоишь,куда гулять меня будешь?

     Очнувшись,как медведь от зимней спячки,Антон,с трудом перебарывая, переполнявшее его волнение в груди,онемевшим языком промямлил:
 - Дак,Лена,пойдем,я тебе свое заветное место покажу,посидим.
      И они,слегка касаясь друг друга, то локтями,то кистями рук,как завороженные,пошли по глазастой деревенской улице,заросшей по краям репейниками, мимо завалинок у бревенчатых домов,поросших молодой и жгучей крапивой.

      Вечерело.
  По улице бродили,как в Индии,коровы и овцы,ещё не загнанные в свои хлева,и только что пригнанные с лесного пастбища-поскотины.
 Около домов,на лавочках кое-где сидели  бабушки-старушки,очумело,с подслеповатым прищуром,нахально и понимающе вглядывались в молодых.
 Остальное женское население,после трудового дня,радостно выбиваясь из последних сил,вело огородно-посадочные работы. Весенний день-год кормит.
 
 Незанятые,и добровольно отлынивающие от этих дел,отцы семейств,и остальное мужское поголовье,расселись по своим "приходам",где пятнично-самогонный вечер плавно вытекал из их дневной повседневно пьяной трудовой недели и перерастал в "тайную вечерю" без своих жен и баб  (они у них были боевым ночным резервом.)

     Придешь рано,ещё до восхода домой,а там... кому сковородкой бац,кому и просто в глаз,но бывали и сердобольные- жалко же паразита.
 Жизнь с пьяницей вестимо не сахар,но и без мужика,какого ни на есть, вообще...депрессия.


      Выйдя за деревню,дорога сузилась до тропинки,и повела их через березово-еловый лес прямо к реке.
 Они и сами не заметили,как их скованность улетучилась сама собой,а души обрели какую-то легкую крылатость.  Язык у Антона оттаял.

    -Антон? А я ведь о тебе ничего совсем не знаю. До сегодняшнего,я вообще думала,что и ты и дружки твои забулдыги и пьянь,как и остальные. Глаза бы мои на алкашей не глядели.
 Ну,ты сам подумай,с каким мерзко-пакостным материалом мне целыми днями приходится разговаривать:- Ленк,налей пива..., Ленк.. дай бутылку до получки...
 Ой,да ну их всех в отрезвитель.
 
   -Да,нет,Лена,мы не такие. И Василий,и Митяй парни хорошие. Это мы от безделья,а ещё,чтобы мужики деревенские на нас не косились.
 Мы это так,за компанию со всеми.
 Я раньше-то жил в райцентре. Моя мать после того,как отец пропал,переехала сюда в колхоз "Советский пахарь" бухгалтером.

      Вот так незаметно они спустились к самой кромке уреза воды. Полноводная река почти бесшумно несла свои воды в теплое море.
 По фарватеру,горделиво рассекая гладь воды,шёл 3-х палубный туристический белоснежный лайнер.
 В лучах заходящего солнца,темными контурами на всех палубах вырисовывались группы отдыхающей публики.
  С теплохода доносилась музыка,смех,весёлый гомон,а дополнялись эти звуки,  живым ласковым шуршанием легкой волны,бьющейся о песчаный берег.

   -Вот бы Лена,нам сейчас с тобой туда, на теплоход. И на всю бы жизнь?

   -Антон,мне и здесь с тобой так приятно. А где твое любимое место здесь?

    -Ой,я замечтался тут,пойдем, покажу. Тебе оно понравится.


    И они снова углубились в вечереющий лес,и пошли по тропинке,поросшей  весенней травой.
 С одной стороны был густой ельник,а с другой березовое редколесье,ещё не покрывшихся полным листом,а между ними мелкий еловый подрост.
 Лесная тропинка взвивалась всё выше и выше по холму. Через четверть часа они вышли на широкую цветущую поляну.
 Это была вершина холма. С жужжанием и характерным шорохом проносились над ними майские жуки.
 
     Пели вечерние птички и,наверное,последний,не долюбивший,майскими  короткими ночами,соловей распевался в этой тишине весеннего черемухового угара.
     На холме повсюду лежали огромные валуны,поросшие седым мхом.  Они были хорошо прогреты солнышком за длинный тёплый день.
 Оглядевшись  вокруг,Елена,от увиденного перед собой,замерла в восторге.

      До самого горизонта расстилались изумрудно-темные хвойные вершины лесов, местами они уступали место седовато-фисташковым проплешинам болот,и,то тут,то там,сияли,как голубые глазницы,лесные озёра и озерки,отражающие в своих водах, лебяжьи облака и багряный закат.
 Внизу под холмом виднелись серые шиферные,или тесовые крыши деревенских домов.
      А вдалеке,в большом селе,красовалась некогда большая и красивая колокольня церкви.
    На широкой глади реки были видны белоснежные,как чайки-лебеди,катера и теплоходы,и темные,как спины тюленей,груженые сухогрузы.

      И все они оставляли,как самолеты в небе,белый пенный след от своих винтов.