Печка

               
                ПЕЧКА               

     Когда мне было около двух лет, мама покупала молоко у тети Зины, которая жила почти напротив нашего дома. В то послевоенное время многие семьи держали домашнее хозяйство - коров, свиней, птицу Это было хорошее  подспорье, чтобы жить не  впроголодь, помимо хозяйства почти у всех были сады и огороды.
Мы занимали второй этаж с двумя раздельными комнатами, кухней и туалетом в немецком особнячке на ул. Походной, ныне л-та Князева.
Папа уходил утром в госпиталь на службу, а мама оставалась дома и занималась различными делами. Меня она  никогда не оставляла без присмотра даже на короткое время. Но однажды я простудился, начал чихать и кашлять, хотя стояло лето и мама нарушила своё правило, оставила меня дома, а сама побежала к тете Зине за молоком.
Наши комнаты отапливались печкой, которая располагалась в стене разделяющей эти комнаты таким образом, что одна половина печки выступала в одной комнате, а другая в другой. Печка была очень красивая, сделана из блестящего темно-зеленого кафеля с узорами. Имела вместительную духовку, топку с красивой чугунной дверкой. От печки всегда чем-то вкусно пахло, потому что в духовке сушили и сухари и ягоды и грибы и все эти запахи пропитали печку и вызывали у меня жгучее желание отыскать в ней что-нибудь вкусненькое. Но все мои попытки обследовать печку моментально пресекались строгой мамашей, которая глаз с меня не сводила.
И, наконец-то, моя мечта сбылась, как только щелкнул дверной замок за бегущей за молоком к тете Зине мамой, я быстро открыл дверцу топки и юркнул внутрь печки. Там было темно и душно, запах сажи щекотал ноздри и горло и, к моему разочарованию вкусненьким не пахло. Я начал в потемках ощупывать внутренность печки, надеясь отыскать лакомый кусочек, но кроме липкой сажи облепившей шершавый кафель, ничего там не было. Пока я обыскивал внутренность печки, мама принесла бидон молока и зашла в комнату.
Не увидев меня в комнате, она заглянула в шифоньер, под кровать, открыла большой кованый немецкий сундук, но меня нигде  не было.
С криком Толя! Толя! Толя!, она выскочила на улицу. В это время отец Вовки Алехина, Сергей, не твердой походкой,  направлялся к нашему дому в надежде перехватить тридцатку у моей мамы до получки, что делал неоднократно, чтобы с друзьями-собутыльниками продолжить пьяное веселье. Мама ему почти никогда не отказывала, так как он был хорошим мастером и всегда оказывал помощь: то стекло вставит, то замок заменит, то примус починит. Плата всегда была одна — бутылка или ее денежный эквивалент.
Увидев причитающую и плачущую маму, он остановился в нерешительности, глядя на нее помутившимися глазами и туго соображая, что могло такого случиться с мамой? Мама в истерике кричала: Толя! Толя! Толя пропал! После рассказа мамы о случившемся, до него  дошел смысл происшедшего и он направился в дом, чтобы еще раз осмотреть комнату  из которой я исчез. Он заглянул во все места, которые осматривала мама, ничего не обнаружив, сел на стул, снял кепку и сказал, что у него голова плохо сейчас соображает и ему необходимо "подлечиться"..... Мама поняла намек и принесла из кухни бутыль вишневой настойки. После третьего стакана он заметно оживился. В это время я громко чихнул, он посмотрел в сторону печки, увидел приоткрытую дверку, подошел к ней,заглянул в топку и вытащил всего черного от сажи меня. Что тут было.... Мама завопила, не зная плакать или радоваться,  начала неистово креститься и  благодарить дядю Сережу. Схватила меня в охапку и отнесла в ванную, испачкавшись об меня сажей. Заметив это, она попросила дядю Сережу принести теплой воды из кухни и, раздев меня, отмыли от сажи.
  Конечно же дядя Сережа получил приличное вознаграждение, которого хватило на три дня веселья. Об этом мне сказал его сын Вовка, которому всегда доставалось от отца, когда тот веселился.
 Этот эпизод с печкой, вопящей мамой и пьяным дядей Сережей, остался в памяти на всю жизнь.