Ястребы и ласточки - глава 2

  2.

   Плестись по Туркмении на поезде было тошно. Только поезд замедлял ход, как превращался в душегубку. Вентиляция не работала, а за окном, не смотря на начало сентября, было плюс тридцать восемь. Они с Игорем выходили на перрон, и если в пределах видимости была колонка, мылись ржавой водой. Но колонки попадались редко, на гимнастерках появились белые круги от соли, хотя одевали они их не часто, все больше в майках валялись или сидели, чтобы не липнуть к стенкам перегородок. Санька молча  глядел в окно, не видя суетливых местных крестьян, предлагавших дыни, арбузы и еще какие –то ягоды и фрукты. Он вспоминал ночь перед отъездом, отчего кровь приливала к паху.
  Эта девчонка все-таки напросилась на приключения.  Жених ее благополучно отправился отдыхать с матерью в Сочи, звал и Алену, но она сказала, что поедет со своими  родителями в октябре. А на следующий день после его отъезда пригласила Игоря с сестрой и его к себе на дачу. Он думал, что такие дачи бывают только у писателей или космонавтов, оказывается, у местных царьков в каждой области есть отдельно построенный коммунизм, для себя любимых. Но об этом Санька узнает чуть позже.  Утром к условленным семи часам ни Игорь, ни Марина не пришли. То ли друг постарался для него, то ли и впрямь мать его попросила к бабке в деревню съездить, забор поправить, да еще что-то по хозяйству сделать, тот согласился, а его Саньку не взял, сказав:
- Иди, неудобно такой девчонке отказывать.
Так, что  утром он один ждал Аленку на остановке. Она расстроилась, что подружка не пришла, бегала  к телефону – автомату, звонила, выспрашивала. Только Марина отказалась, сославшись на поездку к бабушке.
- Может, не поедем, - сказал тогда Санька.
- А как же шашлыки, я ведь Михалыча попросила мясо замариновать, - жалобно проговорила девушка.
Видя, что ей очень хочется оказаться с ним за пределами города, он ответил:
- Ну, раз Михалыч старался, то надо ехать, - хотя не имел представления, кто такой этот Михалыч.
  Им оказался отставной военный, который подрядился охранять обкомовские особняки. Дачный поселок был обнесен высоким забором, шлагбаум, как на переезде, закрывал проезд и проход в него.  Всех владельцев дач и их отпрысков сторож знал хорошо. Не один год он сидел в уютной будке,  наблюдая за грехопадением то одного, до другого члена августейших семей и при случае мог бы рассказать много интересных подробностей, но тогда бы ему пришлось распрощаться с хорошей прибавкой к пенсии, и работой, которая была лучше отдыха. Вот и сейчас он видел, как испуганно бегают глаза у Аленки, приехавшей на спецавтобусе, а парень-то нездешний. Михалыч вышел из будки, буравя Саньку взглядом, но того не то, что взглядом, кулаком не смутишь, потому  бывший подполковник, сам протянул руку:
- Здорово, служивый. Из каких краев будешь?
Здравствуйте, - Санька, не моргнув глазом, ответил, - да местный я. Вот решили с Аленой отдохнуть от города, - пусть старый штабник пороется в своих архивах.
- Алена, позвонишь мне, когда шашлыки подавать или сами жарить будете?
- Мы сами, - ответил за нее Санька и возьмем их прямо сейчас, - ему не хотелось, чтобы эта жирная рожа лишний раз светилась перед его глазами и вынюхивала, чем они там занимаются.
Михалыч сходил в дом за будкой и принес эмалированный бидон с мясом.
- Спасибо, - поблагодарила его Аленка, - папа рассчитается с Вами.
Санька взял холодный бидон и пошел впереди девушки, хотя не знал, который из этих домов ее. Она догнала его и, молча, засеменила рядом. Зная, что сторож смотрит им в спины, он спросил, куда сворачивать?
- Сейчас налево, наш дом ближе к озеру, -  почему-то виновато проговорила Алена.
«Вот он коммунизм, - подумал тогда лейтенант, - и воевать за него не надо: за дачей ухаживает садовник, шашлыки готовит бывший подполковник, а продукты в холодильнике, наверное, сами появляются». Она каким-то образом  почувствовала его мысли, потому что стала сбивчиво объяснять, что ее папа почти не бывает здесь, а дачи положены всем обкомовским работникам. Санька, зайдя в дом, даже в зеркало взглянул, неужели у него мысли на лице написаны, но нет, оно, как всегда было бесстрастным.
 А Аленка глядела на него, не скрывая своих чувств, восхищалась его умением разжечь дрова для шашлыка, успеть искупаться в пруду, вовремя перевернуть шампуры, чтобы  мясо подрумянилось ровно,  рассмотреть, не задерживая взгляда фигурку этой неумелой соблазнительницы – ну, этим она не восхищалась вслух.
  А посмотреть было на что, наверное, Верочка бы тоже стала такой в двадцать: грудки подпрыгивали каждый раз, когда она, забыв что-то в доме, вскакивала и бежала, стараясь угодить ему, а ноги были тренированными, он спросил:
- Танцами занимаешься?
- Нет, я художественной гимнастикой занималась, но в четырнадцать лет проблемы с коленом начались, и папа запретил мне ходить на тренировки, а ты каким спортом увлекаешься?
- Да всеми понемножку, - уклончиво ответил Санька.
Они пили вино сухое, но девчонке хватило и его. Глаза ее при взгляде на Сашку отсвечивали перламутровой пленкой, он еще тогда подумал, наверное, это и есть поволока. И, хотя, он не собирался связывать себя с ней, но и в евнухи не записывался. Они ели, сидя на одеяле, которая Аленка принесла из дома, и то и дело касались плечами или бедрами друг друга. Она действовала на него возбуждающе, хотя, кажется, не понимала этого или умело играла с ним. Тогда он посчитал, что, скорее всего, второе. Санька  жевал, запивая вином отлично приготовленный шашлык.  Но как бы, ни были вкусны в меру острые кусочки мяса, наступает насыщение, наверное, когда-нибудь он будет жалеть, что отказался от следующей порции.
  Но отказываться от девчонки, предлагавшей себя на сладкое, не собирался.
Аленка пыталась вызвать Саньку на разговор, но он отвечал уклончиво, она разгадывала его ответы, как головоломку, пытаясь понять, почему он так отвечает: потому что считает ее глупой гусыней или она совсем не в его вкусе. Расстроившись, девушка позвала его искупаться, потому что не знала, что делать дальше, он не говорил ей комплиментов, не флиртовал, как другие, не пытался поразить ее воображение рассказами о своих  победах над другими девочками. Алена решила искупаться, чтобы не так жарко было ехать обратно, но все пошло не так.
  Расстроенная, она забыла взять полотенце, а, окунувшись в воду и проплыв немного, вышла, покрывшись крупными, как пшено пупырышками. Только Санька видел не гусиную кожу, а, торчавшие  из-под  ткани бюстгальтера, соски. Если девчонка хочет, что же, он не против, тем более, что неизвестно когда еще представится такая возможность.