Жизнь моя, как осенний листочек. Роман 1-34

Жизнь моя, как осенний листочек. Роман 1-34


Роман
Глава 1. «Алмаз, бриллиант иль просто камень»

Часть 34. «Женское счастье»

Женское счастье,
с чем можно его сравнить?

Женское счастье, с чем можно его сравнить?
С весною? Лишь только молодой твой возраст,
Когда душа поет от счастья и от любви!
С летом? Когда в душе пылает и горит все от любви!
С осенью? Когда ты, зрелая, собираешь все плоды!
С зимою? Когда тебе и холодно, затопишь печь – тепло!
http://www.stihi.ru/2010/10/06/5916

 

   Если раньше дни проходили быстро, после того, как я редко стала
видеться с братьями, мои дни казались очень длинными, несмотря
на большие заботы, которые взвалились на мои плечи, ещё юной, но
уже женщины, матери с ребёнком. Опять я сыночка определяю в дет-
ский сад, сама же перешла в НГЧ-4 работать бухгалтером. Тяжёлое
материальное положение никогда меня не тревожило, но я должна
была раз в неделю навестить своего брата. Надо было потратиться на
папиросы и ещё на что-нибудь из еды – хорошо, что мне немного до-
бавили в зарплате. В техникуме заочно я продолжала учиться по суб-
ботам, и хорошо мне помогали, хотя бы в субботу я могла оставлять
сыночка у родных Ашота. Хотя мать его имела также ребёнка, но
не помню, чтобы она отказала мне хоть раз посмотреть за Робиком.
Учёба мне удавалась, все лекторы были с Управления Закавказской
железной дороги. Почти всех преподавателей я знала.
    Нас, меня с ребёнком, ещё раз на свидание к мужу в армию на не-
сколько дней отвезла его сестра. По возвращении я поняла, что только
учёба меня выведет из такой ситуации, в которую я попала – не было
войны, но голод постоянно присутствовал у меня дома. Моя подружка
с техникума Галина иногда приносила яблоко или же ветку виногра-
да для ребёнка, потому что на фрукты никогда не хватало денег. Год
двигался медленно и трудно... Солдаты проходили воинскую службу
три года, но именно в 1968 году издали приказ о переходе армейской
службы на двухлетний срок. У Ашота отец очень болел, находился в
больнице. Я неоднократно посылала в часть медицинские бумаги о
его болезни, но Ашота не отпускали, так как он плохо себя вёл.
    Но день его приезда я запомнила на всю жизнь... Было лето, и
детский садик отправляли на лето в Манглиси. Я не знала, как по-
ступить – отвезти его или же... другого варианта не было, и мы с
Галиной уже вышили на всех ползунках Робика имя и фамилию. И
на следующий день я сама повезла ребёнка в Манглиси, красивое
место для отдыха в Грузии, с одной знакомой мамашей из садика.
Со слезами мы расстались. Его крик я слышала до автобусной оста-
новки – мы никогда так надолго не расставались. Моё сердце разры-
валось всю дорогу. Я плакала, но решила в следующее воскресенье
его навестить, хотя воспитатели садика говорили – мол, приезжайте
через две недели, чтобы дети привыкли. Всю ночь я не могла спать,
а на следующий день пошла на работу. Возвращаюсь с работы, а Чу-
гурети такой район – все знали друг друга, одна женщина подошла
ко мне и сказала, что мой муж приехал из армии. Я побежала к его
родным, они ещё жили на старом месте, отца выписали из больни-
цы, и я увидела своего мужа, солдата. Конечно, возмужал, изменился
как-то – щёки впали и ещё больше показали его мускулистое лицо.
Очень тёплых объятий не было, может, он стеснялся родителей, мо-
жет, переживал за отца, но всё-таки рассказал, что последнее письмо
из больницы о болезни отца помогло, потому что его хотели отпу-
стить 31 декабря, но начальник, видно, пожалел. И он уже дома 28
июня 1968 год. Лето.
   Я тоже расстроилась, что сынок в садике в Манглиси. Отправила
вчера, а сегодня приехал отец, который отслужил два года восемь
месяцев. В то время сыну нашему исполнилось два года шесть ме-
сяцев, и он практически не помнил отца, только по карточкам. Я уже
думала, какой будет у них первая встреча. Когда раньше я его возила
в армию, он был маленьким, а сейчас он понимал всё. И на следую-
щей неделе мы вместе отправились к сыну. В течение недели купили
одежду солдату, много игрушек ребёнку, правда, не помню уже, отку-
да взялись деньги, может, брат дал, может, отец его. Дорога длинная
по горам, но такая красивая! Длинные ели упирались в небо. Подъ-
ехали к детскому садику, вывели Робика – он сразу ко мне, так он
обрадовался, а на отца не обращает никакого внимания, держится
двумя руками за мою шею, не отпуская, не кушая ничего, только пла-
ча. Ашот не выдержал, сказал, что мы сейчас уезжаем. Мне стало
обидно, что не смогла насладиться своим сыном, ведь у меня нико-
го не было, только большая привязанность к ребёнку и эта большая
любовь. Этого краткосрочного свидания мне не хватало. Он же, по-
казывая на тучи, говорил, что сейчас пойдёт дождь. Но что такое
летний дождь, думала я, пускай намокнем, но мы насладимся сыном,
и можно было бы под зонтиком переждать у детского сада. Но он
как-то грубо сказал, что мы уходим. Я собрала фрукты, нарезанный
ещё арбуз и передала всё в детский сад нянечке, а сами направились
к автобусной остановке. По дороге лил дождь. Я видела, как он то и
дело чистит свои новые брюки. Меня это раздражало, я думала: не-
ужели из-за них он так спешил к остановке? Я была полностью об-
лита дождём, как из ведра водой, он тоже, и мы так вошли в автобус,
который через несколько минут уже ехал по скользкой дороге вниз к
нашему городу Тбилиси. Всю дорогу я молчала, его перемена меня
настораживала, я не понимала, почему он так изменился. Когда мы
подъехали к Тбилиси, там дождя не было.
     Он остановил такси, и мы через несколько минут были дома. Ку-
пались в корыте, которое было для стирки белья, поочерёдно – смы-
вали наши разногласия... Ночь показалась нам, как всегда, в любве-
обилии. Я поняла, что он не забыл, не разлюбил меня, а просто стал
грубее после прохождения воинской службы. Ашот долго дома не
сидел – устроился работать на завод. И уже через неделю поехал сам
и привёз нашего сына Робика из детского сада, хотя оставался ещё
целый месяц до сентября. Он старался его полюбить и влюбить в
себя, но ребёнок сразу не поддавался, хотя Ашот много времени уде-
лял ему. Он выводил его в парк, долго гулял с ним, покупал игрушки,
но тот, видя меня, бросался ко мне на руки, как будто бы думая, что
мы хотим отдать, отвезти его в летний садик за город. Но время берёт
своё, и он постепенно стал привыкать...
     Мы стали немного обустраивать нашу комнату. Ашот зарабаты-
вал хорошо, и нам даже хватало и отложить. Мы уже покупаем спаль-
ню югославскую с одной кроватью и гардероб, который так был не-
обходим. Когда я жила одна, я как-то обходилась, а у него сорочки,
брюки. Надо было всё повесить. Трюмо тоже было, кроме тумбочек,
для них у нас не хватало места, потому что мы решили ещё купить
диван, чтобы там спал Роберт, ведь он пока спал на стульях, поверну-
тых к кровати и накрытых маленьким матрасом, который я пошила
для него. Но он рос, и надо было ещё немного собрать денег, чтобы
купить сыну кровать или диван. Мы уже вплотную подошли к сентя-
брю, и я Робика уже определила в садик. Каждое утро Ашот сам уже
поднимал его по ступенькам вверх. По субботам я стала оставлять на
него Робика, он же противился тому, что я училась. Помню, как-то он
пожаловался своему отцу: «Почему разрешили ей учиться?!» Тот же
позвал меня и в моём присутствии поругал его, сказав: «Она учится
для вас, не для себя, и я верю в неё, она добьётся своего». Учёба в
техникуме мне удавалась, все предметы на отлично.
   Зимой я поняла, что снова беременна, и была рада этому, потому
что Робику нужна была сестра. У Bано уже появился второй ребё-
нок, и я видела, как мой сынок ласково так ухаживает за ней. Не
знаю, Ашот хотел ребёнка или нет, но у него появилось и другое
женщина, как и он у меня. Но мне не нужно было другого – я его
любила, – а он ещё хотел посмотреть по сторонам. Я не мужчина, не
понимаю мужскую психологию. Я ревновала, когда он мне один раз
сказал: «В военном городке танцы. Хочу пойти вместе с товарищем
на танцы». Мне было обидно за себя, молодую мамашу. Я отчётливо
понимала, что не имею права оставлять ребёнка и, тем более, я бере-
менна вторым. На этой почве у нас появились стычки в семье. Мы не
ругались, но отворачивались друг от друга, могли неделями не смо-
треть друг на друга. Я понимала, что он созрел, чтобы погулять, но
я же честно ждала его, любила, и для меня это было как наказание,
когда он вечером собирался куда-нибудь уйти с товарищами.
Один раз я ему сказала: «Я тоже хочу гулять, ведь я ждала тебя,
и нам вместе можно сейчас и погулять». Я была беременна, но жи-
вотик еле выпирал из-под кофточки. Он сказал, чтобы я собиралась.
Мы вышли с ним. Он повёл меня по булыжной улице, которая не
имела даже тротуара. Я была на каблуках, он меня не поддерживал
под ручку, как обычно. Долго крутились мы по Чугурети, пока не
спустились к подъёму Бараташвили, там он увидел трамвай и за-
прыгнул на первую ступеньку на ходу, но водитель трамвая, видно,
это заметил и остановил. Я зашла, но на него уже не обратила внима-
ние – вышла на следующей остановке, она была нашей остановкой,
и стала подниматься вверх по подъёму к нашему дому. Кто видел
или жил в Тбилиси, знает, что дороги асфальтированные были толь-
ко центральные, а в гору выкладывались камнями, и сколько раз я с
ребёнком ходила по этой дороге, несла его на руках, но мне не каза-
лась она такой тяжёлой, как в этот раз. Я еле дошла до дома, ночью –
резкая боль, и у меня случился самопроизвольно выкидыш. Я обли-
валась кровью, вызвали скорую помощь, и меня забрали в больницу.
Там мне сказали, что был мальчик...
    Он ко мне стал меняться, но я точно уже поставила себе план – я
должна быть сильной, чтобы меня никто не мог обидеть. Через не-
сколько дней я дома... Приехал после заработков его брат Вано, он
работал на Украине. Муж его сестры там имел завод по переработке
асфальта, и он набирал бригаду с Тбилиси, чтобы меньше платить
им – больше забирать себе, и это очень устраивало их, потому что
даже то, что он привозил, ему хватало, чтобы содержать в полном
достатке свою семью. О нашей прогулке по камням узнал отец Ашо-
та, и Вано как старший брат отругал его. Это подействовало на Ашо-
та, или же он переживал, что у нас был потерян неродившийся ребё-
нок. Он успокоился, и мы зажили снова счастливо. Друзья перестали
к нам ходить и дёргать его. Как-то я была у них, отец с ним говорил
на армянском, но я чисто понимала, потому что, когда он уехал в ар-
мию, они все как будто бы забыли русский, говорили со мной только
на армянском. Но то, что я услышала, мне было достаточно понятно.
Его отец ещё раз предупредил Ашота, чтобы тот не обижал меня. И
эти слова его отца я запомнила на всю жизнь: «Таких девочек, как
она, даже в армянской семье ты не найдёшь. Или забыл ты, как твои
товарищи все сели, давно в тюрьмах? И только благодаря ей ты мо-
жешь свободно сейчас жить». Через два месяца я опять заберемене-
ла. И не могу описать, как он обхаживал меня... Работа, дом, учёба на
последнем курсе техникума, и ещё этот живот рос, как на дрожжах...
Но Ашот часто болел – у него были гланды. Я твёрдо ему сказала:
«Не поедешь ты с братом на заработки, пока не сделаем операцию».
И мы уже готовились к операции...

Разочарование
болью приходит сразу...

Разочарование болью приходит сразу,
Когда заметишь, что ты уже на высоте,
А позади толкают в пропасть, в яму,
Хотелось бы сесть ему на твоего коня...
И ты, как можешь, только отбиваешься,
Машешь руками, крыльями вспорхнув...
Летишь к ясному солнцу, где нет обид...
Ласка облаков поднебесья, просыпаешься...
http://www.stihi.ru/2012/01/27/1512

 

Продолжение романа  http://www.proza.ru/2012/10/18/1973

Начало главы №1          http:// www.proza.ru/2011/03/16/208


© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2012
Свидетельство о публикации №212101200098
 http://www.proza.ru/2012/10/12/98