Свержение императора Филиппа Араба 249г

          В один из вечеров в городском совете Том, в центральном зале, составили в триклиниум столы и скамьи. Провинциальная знать, сенаторы, богачи, командиры войск, съехались в столицу на званый пир, чтобы засвидетельствовать свое почтение Децию, недавно объявленному императором войсками.
         Гости расположились вокруг, не лежа, по римскому обычаю, а сидя, как варвары. И все равно, было тесновато. По стенам, чадя, горели факелы. Пришедшие болтали между собой, смеялись. В углу зала громоздились подарки, преподнесенные Децию в знак лояльности местными торговыми коллегиями: пять тонких туник, десять полотняных египетских, кипрская скатерть, пять нумидийских ковров, пять покрывал. Полсотни свиней и столько же овец, присланных мезийскими землевладельцами, дожидались своего в загоне – их должны были пустить под нож и устроить раздачу дарового мяса народу. Такой шаг расположил бы провинциалов к Децию. Новопровозглашенный император подарил жителям Том цирковые игры, отпустив на их проведение триста золотых антонинианов, три тысячи маленьких филиппеев и пятьдесят тысяч сестерциев медью. Все эти деньги были взяты из казны, предоставленной в Риме законным императором Филиппом Децию перед походом в Мезию, для нужд военной кампании. Деций распорядился также устроить парадный пир для сенаторов и всадников, (1) а также принести богам две большие жертвы и четыре малые.
         Пир был в разгаре. Крики и здравицы то и дело неслись со всех сторон. Рабы разносили блюда и амфоры с вином. Сновали разрезальщики, одетые, между прочим, в белые туники, словно рабы императора. Пахло жареным мясом, дичью, острыми приправами из чеснока, перца, гвоздики, муската, ванили. Столы ломились от блюд: жареные поросята, рябчики, жирные колбасы, рыба, фрукты, черные и белые маслины. По залу плыл запах благовоний, редких в глухой провинции, но отысканных ради такого случая. Говорили также, что одного торговца перцем на днях казнили — проданная им приправа была жульнически разбавлена ягодами можжевельника и свинцовым порошком.
          Деция окружали высшие командиры войска, и тут ж был Требониан Галл, легат Нижней Мезии. Император был сдержан, держался с достоинством, пил и ел мало.   
          В разгар пира, покачиваясь от возлияний, поднялся с места глава провинциального сената, в белой тоге с широкой красной полосой. 
          Сенатор был темен на лицо, с короткой черной бородой. Он поднял в вытянутой руке кубок.
- За императора августа Деция! – не витийствуя, провозгласил он, и приложился к кубку.
         Пил сенатор жадно и грубо, словно солдат. Красные винные струйки стекали по его
подбородку за ворот. Выпив, он отшвырнул кубок в сторону. Один из рабов тут же подобрал посуду. Кто-то в стороне одобрительно захлопал. Сенатор, окончательно войдя в воинственный раж, выхватил кинжал и поднял его, как меч.
- Идем на Рим! Не довольно ли нам, римлянам, подчиняться варвару Арабу?! Пора гнать его!
- Пора! Да! Долой его! – разразились криками пирующие.
- У нас есть новый император, достойный нас!
          Зал наполнился шумом. Собравшиеся, один за другим, поднимались со своих мест, сдвигая кубки.
- На Рим! На Рим! Долой варвара, долой Филиппа! – загудело по залу, - Да здравствует август Деций!
          Сам Деций поднялся с места, жестом прося тишины. Собравшиеся не слушались, продолжая шуметь.
- Vox populi vox dei! Vox populi vox dei! – рефреном раздавалось в зале.
          Деций вертел головой. Казалось, даже стоявшие в ожидании распоряжений рабы присоединились к общему хору.
- Глас народа – глас божий! – провозгласил легат Требониан Галл.
          Он сурово выгнул брови дугой и поднял вверх указательный палец, как древний оратор. Прочие аплодировали и одобрительно шумели.
- Аве, Деций август! – понеслось дальше.
          Деций медленно встал вновь, молча поклонился собравшимся и также молча вышел из зала. Хлопанье и восторженные крики провожали его.
- Возрадуйтесь, римляне! Император август Деций исполнит волю народа! – торжественно провозгласил Требониан Галл.

           И Деций начал, не мешкая, готовиться к походу на Рим. Играть в лояльность более не имело смысла, но, помня о былой дружбе с Филиппом, он послал законному императору письмо, в котором предлагал ему компромисс. Араб должен был уступить трон. Взамен этого, он мог спокойно удалиться в изгнание в место по своему выбору, со всей семьей и имуществом. Ему гарантировалась неприкосновенность имущества и личная безопасность.
        Но Филипп вспомнил, как сам, захватив власть, пообещал оставить жизнь низложенному Гордиану III, а потом приказал его убить. Теперь он сам опасался подобной же судьбы. Короче, предложение Деция было отвергнуто. Филипп стал готовиться к обороне, а Деций с войском двинулся на Италию. Перед отправлением он, собрав воинов, держал речь.
- Давно уже, полагаю, вы, мои благородные товарищи, из-за совершающихся дел, размышляете и хотите узнать о плане действий наших. Солдату более подобает слушать, чем говорить, это верно. И я хочу вам прямо сказать, что я задумал, и прошу вас, выслушайте мою речь. Изволением бессмертных богов я прекратил набеги готов, сокрушил их дерзость. Мезия, обновленная после стольких бедствий и потерь, восславит нас вовек. Теперь же, когда вы вознесли меня до сана августа, я должен, при вашей поддержке, увеличить свои задачи, вменяя себе в обязанность заботу и попечение над всем римским государством. Пока что общее положение дел соответствует нашим намерениям. Паннонские области не имеют еще усиленной охраны. Мы беспрепятственно двинемся вперед и займем Паннонию до самых границ Италии, а потом примем, смотря по нашим успехам, дальнейший порядок действий. Вы же обещайте мне прочное согласие и верность!
           Эта речь императора была принята с величайшим одобрением войска. Солдаты в полном единодушии подняли дикий крик, к которому примешивался страшный лязг оружия и щитов. Когда был отдан приказ всем присягнуть Децию, они клялись с самыми страшными заклятиями хранить ему верность. Только один префект когорты выказал твердость характера и заявил, что не может связать себя клятвой против Филиппа как человек, обязанный ему различными благодеяниями. Солдаты возмутились и бросились на него, угрожая ему смертью, но Деций, проникшись уважением к принципиальности префекта, велел его не трогать и позволил ему уехать из армии домой.

           Поход Деций совершал быстро, форсированным маршем и с сильным напряжением, нигде не задерживаясь и не давая времени для передышки, разве что настолько, чтобы воины, немного отдохнув, продолжали путь. Филипп же медлил и проявлял нерешительность. Быстро пройдя Паннонию, Деций появился у границ Италии и предстал перед тамошними жителями раньше, чем они услышали о предстоящем его прибытии. Страх охватывал италийские города, когда они узнавали о нашествии такого большого войска и о столь быстром его продвижении. Никто не знал, чего ожидать от дунайских легионеров, многие из которых недавно «прославились» участием в разбоях и грабежах под началом узурпатора Пакациана. Поэтому, узнавая о том, что подходит Деций, жители приходили в смятение. Противостоять или препятствовать они не осмеливались, и выходили навстречу с лавровыми ветвями, (2) и принимали, раскрыв ворота.
       Когда об этом сообщали Филиппу, он впадал в отчаяние, слыша о мощи и многочисленности дунайского войска, и не доверяя народу, так как последний его не очень-то любил, и не полагаясь на воинов, так как уже испытал не раз измену войска.
           Две армии встретились близ Вероны. Вечером накануне битвы они разбили лагеря друг против друга, и всю ночь те и другие бодрствовали в тревогах и страхе. С восходом солнца они двинулись друг на друга. Впереди войска Филиппа ехали всадники с шестами, увешанными чем-то блестящим. Видом браслетов, ожерелий, перстней, цепочек, кошельков с монетам, Араб возбуждал доблесть своего войска и соблазнял солдат Деция к переходу на другую сторону. Не помогло. Сражались долго и, наконец, войска Филиппа  бежали с поля боя. Солдаты Деция преследовали и убивали их, а вместе с ними, не разобравшись, перебили и множество случайных людей, которые собрались из ближних городов и деревень поглядеть на сражение с безопасного, как им казалось, места. Филипп верхом на коне скрылся вместе с немногими сторонниками и прибыл в Верону. Здесь он нашел картину паники и полного смятения. Верона была совершенно не готова к обороне. Увидев это, император хотел бежать дальше, по направлению к Риму, но это ему не удалось. Погоня, высланная Децием, была уже близко. Вынужденный скрываться в каком-то предместье, Филипп был в тот же вечер найден преследовавшими его всадниками, схвачен и обезглавлен. Как только весть о его поражении дошла до Рима, сын и наследник Филиппа, тоже Филипп, который оставался в столице, был убит преторианцами.   
           Деций же со всем войском вскоре вступил в Рим. Как и во всех прочих городах до этого, своим появлением он поразил и привел в страх римлян. Народ и сенат принимал его с пальмовыми ветвями, заискивая и добиваясь его расположения. Деций не проявлял никакой свирепости или враждебности. После того, как народ принял его со славословием и сенат приветствовал его при вступлении в город, он, поднявшись в храм Юпитера, и принеся жертву, при благоприятных знамениях в прочих храмах, удалился во дворец. Там он, поклонник староримских нравов, устроил обряд угощения богов. Для всех начинаний, задуманных новым императором, требовалась поддержка бессмертных небожителей. По примеру императора, жертвоприношения совершали и жители Рима — как богатые, так и бедные. Бедняки, у кого не было средств на приличествующую жертву, подносили богам медовые пирожки, вылепленные в форме жертвенных животных. Сытые времена настали для храмовых рабов и служек — жрецы до отвала откармливали их сдобными хлебцами, медовыми лепешками и прочими подношениями.
         Затем  Деций произвел щедрые раздачи народу, устроил зрелища и одарил за службу воинов.
          Сенат же, движимый раболепием, преподнес Децию почетный титул «Траяна», по имени императора, (3) официально объявленного «лучшим» за все времена. Такого титула ни у кого раньше не было. Теперь полное имя нового монарха звучало как Гай Квинт Мессий Траян Деций.
          Надо сказать, что император происходил из знаменитой сенаторской семьи и был суровым римлянином старой закалки. Поэтому, с его образом многие связывали надежду на возвращение славных времен, оставшихся в прошлом, на возрождение старых римских добродетелей, основательно деградировавших в последние полвека.
       И Деций довольно скоро стал показывать свой суровый нрав. Первыми его почувствовали на себе преторианцы. Изнеженные и развращенные при предыдущих правителях, они совсем не были рады приказу Деция выйти в поле, укреплять башни своего лагеря и заниматься военными упражнениями. И, явившись, чтобы проверить, как выполняется распоряжение, Деций увидел дивную картину. Преторианцы прохлаждались в тени и пили вино, а работу, в это время, выполняли за них какие-то посторонние люди. Оказалось, что солдаты наняли их за плату. Император был возмущен, и реакция его не заставила себя ждать.
- О, что же это происходит ныне в римском государстве! – восклицал он в кругу приближенных, - Вместо бранного клича солдат распевает развратные песенки. Не камень, как прежде, становится постелью для воина, а пуховики и складные кровати. Солдаты имеют кубки более тяжелые, чем их мечи, – уже считается у них стыдно пить из глиняной посуды. Они желают жить в мраморных дворцах, услаждаться в термах. Все носят перстни и считают, что делают Республике (4) одолжение, служа под орлами. Солдаты позволяют себе наглость и грабежи в отношении своих сограждан, а перед неприятелем проявляют трусость и бессилие. В полной праздности они обогащаются путем разных происков, они умеют самым точным образом распознавать качества золота и драгоценных камней, в полную противоположность недавнему прошлому. Известно, что при божественном Марке, (5) когда однажды был разграблен лагерь парфянского царя, один простой солдат нашел мешок с жемчугом; выбросив по своему неведению жемчуг, он пошел прочь, довольный блестящей кожей мешка. Но я положу этому конец!
        Претории урезали жалование, часть солдат уволили со службы, либо перевели в пограничные гарнизоны. Место выбывших заняли легионеры верных Децию дунайских войск. Так новый император стал наводить в государстве порядок твердой рукой.

1. всадники — второе по значимости римское сословие (после сенаторов),
2. лавровая ветвь — выражение мира и согласия,
3. Траян — римский император (98-117гг.),
4. несмотря на монархический характер власти, Рим официально считался республикой, вплоть до наступления периода домината в конце IIIв., когда императоры стали монархами, подобно персидским царям, а государство стало считаться их собственностью, 
5. имеется в виду Марк Аврелий, римский император в 161-180гг. и его поход в Парфию в 165г., завершившийся взятием Ктесифона — столицы Парфянского царства.