Мужик

Молодой герой хочет жить легко, без заморок, но во время краткосрочного отдыха сталкивается с кавказцем, и этот конфликт делает его инвалидом… вернувшись домой он теряет все, работу, друзей, квартиру… и пытаясь отомстить, берется за обрез…

Мужик
рассказ, синопсис
День не задался.
Костик, в общем-то человек не конфликтный, умеет ладить с людьми, особенно на работе, где действуют правила древней игры, я начальник, ты дурак. Тем не менее, даже неконфликтный Костик, не Костян, не Константин Борисыч, а именно Костик, забыв, что он белый и пушистый, хлопнул дверью. Покинул кабинет владельца цеха, именуемого для краткости – Шеф, в расстроенных чувствах. Впервые позволил себе ослушаться.
Причина разлада – путевка в Египет. У Костика накопилось отгулов, то ли три, то ли четыре, это как считать, да выходные, да день другой за свой счет, вот он и решил слетать в Египет, причем не один, давно мечтал удивить Маринку щедрым предложением. Нет, разговор не о браке, а всего лишь о совместном отдыхе. Неделя на песке в синего синего моря… чем плохо? Кто откажется? Словом, идея классная, девка горячая, перспектива манящая, а тут шеф со своим – «Не время! Потерпи».
Естественно, Костик уперся. Путевка горит, поэтому стоит всего ничего. Мелочь, как раз по его средствам. А тут… новая партия водки на подходе, нужно развозить, активно рекламировать, искать новые точки… Костик ведь агент по сбыту зеленого змия. Причем явно паленого. Цех левый. Этикетки сам заказывал, через другана, который после полиграфа прозябает мастером офсетного цеха. Грубо говоря, Костик в теме. И реакция шефа вполне предсказуема. Но от этого не легче.
Поэтому вечером Костик перебрал. Как-то сошлось все одно к одному. Алкоголь, который делают его «фирмачи» довольно качественный, и если не брать какие-то ликеры или бальзамы, обильно напичканные красителями и кислотами, то риск отравиться минимальный. Вот они с Вадимом и рискнули, накачались водкой «Боярин». Зачем? На трезвую голову не понять. Обмывали предстоящий тур? А будет ли он, тур? С кем лететь? С Вадимом? Сейчас, мучаясь головной болью, он пытался вспомнить весь вечер, и все ясней сознавал, что начудил! Пил не просто потому, что есть доступ к дешевому алкоголю, а потому… что все достало!
В общем, все как всегда. Всегда виноваты бабы. Это аксиома.  Путевка не самое главное зло. И даже наоборот. Путевка – это…  море солнце и загар… это далекий прибой и экзотические египтяне, это верблюды и песок… это чудная возможность на время нырнуть из московской тусни в средние века, в места, где время течет по другому, и жизнь совсем не похожа на его нынешнюю суетливую гонку. Гонку за счастьем, за успехом, за деньгами, за веселой жизнью. Жизнь это гонка за веселой жизнью, да? Оригинально. Но дело не в этом. Дело в том, что Марина отказалась ехать по горячему туру. Сначала обнадежила, а потом вильнула хвостом. Она не может рисковать работой. Все элементарно и вполне мотивировано. Вот только Костику от этого не легче. Кажется, он запал на Маринку.
Смешно ей богу. Маринка и Эля как близняшки, всегда вместе, всегда держатся за ручки, словно боятся, что оставшись без подруги, потеряют самое дорогое, не подумайте, что это ключи от квартиры… смешно. Он даже не спал  с ней.  А уже готов сделать предложение. Почему?
Маринка не москвичка. Лимита, как сказали бы старушки. Провинциалка. Что еще говорят про таких? Ни кола, ни двора… зато напористая, целеустремленная. Даже Эля, коренная москвичка, по слухам, единственная дочка олигарха, оценила ее и постоянно опекает боевую подругу, протаскивая на вечеринки и оплачивая стоящие шмутки. Шептались, что они лесби. Но это чушь. Костик умудрился сблизиться с подругами и точно знал, Маринку заводят как раз мужики, целовался с ней, так что… не надо ля-ля. Нормальная девка. Как и Эля. Эля даже пофигуристей будет, но на нее Костя не посягал, понимая, что это пустой номер. Своя в доску, веселая, озорная, но… из семьи, где все браки совершаются по расписанию, как у монархов. Поэтому к Эле он не прикасался даже взглядом. Не пытался. Не помышлял скверного. Это его принцип – живи без головняков!
Да. Принцип. Однако вот, нашел же… взял горячий тур на двоих, а Маринка спрыгнула. Здесь же, в баре, Костик предложил совместное путешествие Эле. Не спьяну, нет, просто обидно стало, что Маринка его «кинула», развела как пацана. Вадим, с которым они усердно боярились, тут же принялся выдвигать железобетонные аргументы, агитировать Элю, и она даже… она даже задумалась и выразила интерес. Чушь, конечно. Дочь олигарха не полетит в какой-то трехзвездочный номер с рыжей водой из старых труб, в пустыню к бедуинам, с ним, Костиком. Тоже мне парочка. Дочка миллионера и агент водочник. Нет, чушь. Просто показалось. Понимая, что брякнул глупость, Костик тут же исправился, обидно, досадно, но ладно, умерла так умерла.
- Летим вместе, Вадим! Летим, дружище! Они еще будут локти кусать, что бортанули таких мужиков! По рукам? Плевать, что номер на двоих! Геи тоже люди!
Вадим поспешно протрезвел, глазки забегали, и калькулятор принялся сводить баланс, подсчитывая доходы и расходы… что даже в его состоянии было совсем не сложно. Баланс сведен. Вадим радостно схватил бутылку и поспешно налил в рюмахи остатки «Боярина».
- Летим! Назло подругам!
И снова Костику показалось, что Эля глянула на него печально, не пытаясь прикрыться  стандартной улыбкой беззаботной дурочки, которой все трын-трава. А Маринка промолчала. Лишь плечиком гордо повела… типа, мы не при делах, флаг вам в руки.
Флаг вам в руки… и семь футов под крылом.
Конечно, они с Вадимом набрались. Сдуру. А также по поводу…
Сейчас голова как чугунок. Костик пил горячий чай, и чувствовал облегчение. Отпускает. Медленно, но отпускает. Полежать бы… пластом. Но нет. Чертовы путевки… подписался, полезай в кузовок. Пакуй вещи, запасайся пенталгином, не забудь документы, кстати, там классный дайвинг. Нужно взять сертификат. Чтоб никаких проблем с бумагами… а уж нырять он умеет. Правда сейчас даже перспектива погружения в голубую глубину не радовала. Вот ведь мудень, надо же так напиться… Еще Маринка, Эля!  Такую идею обломали. Все, все, хватит скулить. Жизнь тем и прекрасна, что полна неожиданностей, сказал кузнечик, проваливаясь в коровье брюхо вместе с листом щавеля.
Сборы, конечно дело хлопотное, а тут как по заказу еще звонок Шефа. Костик сгоряча схватился за трубку, а когда врубил связь, понял, попал! Зачем эти терки? Пустая трата нервов! Решено лететь, так нечего дергаться!
Шеф был на удивление сух и корректен, в двух словах обрисовал сложную ситуацию со сбытом, озвучил перспективы в смысле потерь, а они всегда кажутся Шефу глобальными, умеет человек видеть жизнь в черном свете, не отнимешь. И тут же предложил потрясающую возможность. Если, то… способ старый и верный. Шеф поманил пряником.  Если Костик раскидает новую партию водки, то шеф лично оплатит ему половину стоимости путевки, причем без всяких попыток сэкономить. Чем не компромисс? Неделя другая работы, и пожалуйста, лети себе хоть на Сейшелы… Вариант?
Эх, Костик, Костик. Зачем пил вчера? Зачем схватил трубку? Крыса ты павловская. Инстинкт у него. Рефлекс. Вот теперь и отдувайся. Учитесь говорить нет! Как пишут в учебниках психологии и вбивают в головы начинающих менеджеров на семинарах. Учитесь говорить нет. А Костик как раз этого и не умеет. Вроде все легко и просто. Работает почти без оформления. Основная зряплата падает в конверт.  Никакой социальной защиты. Никаких льгот. Что он потеряет, если его уволят? Да ничего. Почему же так трудно отказать шефу? Откуда берутся эти червячки сомнений? Моральные муки?
Разозлившись на себя, Костя выдал шефу спасительную версию, ухватился за палочку-выручалочку, он летит видите ли не один, и все уже обговорено, все уже согласованно. Отказаться невозможно. Дело не в деньгах, дело в отношениях с девушкой… так что извините. Лечу. По возвращению постараюсь наверстать упущенное. Десять дней погоды не делают, всего доброго.
Шеф конечно, успел прокричать в трубку, что Костик уволен, но Костик не слушал.
Бросив  трубку, он поспешно выбежал на балкон. Нет, уж на этот раз он проявит твердость! Мужик он или тряпка? В конце-то концов? Солгал на счет Маринки, но это уже не важно. Важно выстоять. Сказано сделано. А там… хоть трава не расти!
Днем, когда они с Вадимом встретились у турбюро, его снова огорошил телефон. На этот раз удивила Маринка. Она согласна лететь. Она подумала и решила… она давно мечтала… она просто не могла потерять работу, а сегодня утрясла все с директрисой. Она подскочит с паспортом, у нее все на мази, осталось только оформить…
Слушая этот горячий лепет, Костик криво улыбался Вадиму. Во, полоса.
Отказать другу, собравшему чемодан? Или послать девушку, которая скоро сниться будет, причем в самом бесстыжем виде? Ведь он давно за ней ухлестывает. По нынешним меркам – с перебором. Другие за это время успевают жениться и развестись.
- Погоди, Маринка. Погоди. Здесь шумно, я сейчас найду место потише.
Он отключился и с тоской поглядел на Вадима.
- Короче, Маринка созрела. Готова лететь… окунуться в море-окиян, и выйти сухой из пены, как Афродита Урания… или там Пандемос.
Вадим скис. Отвел глаза и машинально спросил.
- А кто это? Афродита Пандемос?
- Да ладно, не куксись. Не важно кто. Важно, что поезд ушел.
Костик приложил палец к губам, свернул в подворотню, скрываясь от уличного шума, и набрал Маринку. Обидно, досадно, но ладно… друзей футболить, тоже не выход.
- Маринка, меня Шеф напряг с продукцией, так что скорей всего - сдам билеты. Работа, сама понимаешь. Хотя я уже и оформил все бумаги. На двоих. На Вадима. Извини. Нет времени болтать. Кручусь как… наскипидаренный. Если хочешь, приезжай вечером. Выпьем, покувыркаемся. Проверим, как мы подходим друг другу. Спланируем другую поездку… бархатный сезон впереди. Успеем. Было бы желание. Слышишь, Маринка? Оно у тебя есть? В смысле, желание? У-гум?
Маринка ответила сразу, словно текст с гневной отповедью лежал перед ней на пюпитре, или как оно там называется, в студиях.
- Ну, ты и нахал. Не запряг, а погоняешь! Это как называется, Костик? Халява, сэр?  Нашел дешевку? Ты хоть иногда думай. Весельчак… 
- Марин, кончай злиться. Причем тут халява? Вроде бы не чужие…
Он еще подождал секунду. Но трубка молчала. Потом пошли гудки.
«Умерла так умерла…»
Полет оказался кратким, хотя казалось, что Египет фиг знает где, и даже вечерняя тьма, окутавшая землю фараонов, не огорчала. Когда снизились и показался сумрачный город, сердце радостно вздрогнуло. Десятки голубых бассейнов с подсветкой, манили теплотой и обещали туристам те самые незабываемые впечатления, о которых наслышаны даже глухие. От аэропорта до гостиницы Вадима и Костика довезли на вполне исправном бусе «Фольксвагене», хотя среди таксистов они успели заметить натуральных бедуинов в чалмах, причем босых… и восседали эти дети пустынь на древних тачках типа «Пежо» или там «Талбот», которые не так просто найти на наших шротах. Восседали, потому что дверцы всех тачек распахнуты. Жара уже спала, но вечером все еще тепло.  Костик окунулся в это чужое тепло, как в парное молоко моря.
Вместо того, чтоб бежать в столовку, простите, в ресторан при гостинице, они рванули к морю. То, что купаться нужно лишь на пляже, к которому высокие гости приписаны, друзей не волновало, и вскоре они бултыхнулись в синь соленой воды…    и очумели от сказочного блаженства. Черное небо, звезды, мерные плеск соленого моря. И аромат приключений, чужой, незнакомой растительности, действительно пьянили! И плевать на девок! Плевать на Маринку с ее расчетливостью. Плевать! Жи-ить надо весело!
Жить весело в Египте, в скобках заметим, Египет легко меняется на Турцию или что-либо другое, у бассейна с голубой тихо журчащей по кафелю водой, может каждый. Было бы желание. Солнца хватает. Работа осталась где-то в другом мире, а здесь никаких заморок с клиентами, начальством, никаких графиков, кроме режима питания. Все как в сказке, пальмы, море, песок, цветные, прямо аквариумные рыбы у ног, кораллы, морские ежи, навязчивые торговцы сувенирами и маслами. Неделя счастья в чистом виде.
Конечно, друзья не кисли в номерах, по вечерам выбирались на дискотеку, благо сувениры им не нужны, а вход на танцплощадки не дорог. Карманная мелочь таяла, но ее было совсем не жаль. Танцы везде одинаковы. Зажигай! Под настроение любая музыка хороша. А то, что рядом звучит чужая речь, не мешает,  а даже придает приключению особый шарм. Вот только не каждый вечер проходит легко и весело. Дураков везде хватает. Напьются и давай выдрючиваться… все как у нас. Рога в землю и чертики красные в зрачках. Быки тупые…
Первая драка, которую Вадим и Костик наблюдали со стороны, была не слишком серьезной, ретивый кавказец, сухой, гибкий, резкий, за пару секунд уложил двоих египтян, расквасим им сопатки. Пол залило кровью, белые тенниски измазаны, к группе орущих темнокожих басурман, а другого эпитета в тот момент у Костика в голове не оказалось, резво протиснулись охранники. Кавказцы держались стойко. Их увели всех, человек пять, шесть, всю компанию. Битые египтяне тоже отправились давать показания охране. Вадим толкнул Костика плечом и сказал, пытаясь перекричать музыку.
- Везде они! Везде их хватает! Идем спать, что ли? Облом он и есть облом… А мне так перло с девкой, ты заметил, как она зырила? Нет же, обломали малину.
Когда Костик вышел из танцзала на улицу, у входа уже стояли две полицейские машины.
Рядом кучковались свидетели конфликта. Курили, спорили, размахивали руками…
- Не люблю чечен. – Признался Вадим. И тут же с непонятной логикой алкаша, добавил. – И негров.
Костик все еще пребывал в благодушном настроении, поэтому отделался шуткой.
- Главное, чтоб они тебя любили. Или хотя бы не замечали…
Да. Пошутил. Кто ж знал, что так обернется? Что он еще не раз и не два вспомнит эту шутку… потом, позднее, спустя несколько месяцев после этого вечера. Последнего счастливого вечера в его пустой беззаботной жизни…   хотя тогда она не казалась ни пустой ни беззаботной. Тогда все казалось совсем другим… тогда… в другом мире, в другой эпохе, в другой жизни.   
Конец первой части
Утро смыло вчерашний вечер, как волна смывает отпечатки босых ног с песка на пляже. Испорченный вечер уже в прошлом, а Вадим снова полон энергии и желания затащить в постель любую темнокожую аборигенку.
- Нафиг тебе эти мусульманки? А? Мало неприятностей? Мачо недоделанный? - Вопрошал Костик, жадно поглощая завтрак. Надо сказать, что в трехзвездочном отеле кормили довольно сносно, и даже утром парни умудрялись наполнить желудки овощами и булками, различными сырами-брынзами и паршивым, но горячим, напитком, именованным - кофе.      
Вадим аккуратно вымазывал булкой порцию варенья, которое он щедро плюхнул на тарелочку, жевал, запивал все это кофе с молоком, и торопливо агитировал друга, увлекая его в страну собственных фантазий.
- Во-первых, побывать в Египте и не трахнуть египтянку, грех! Что ты будешь вспоминать на склоне лет? Что расскажешь внукам? Чем похвастаешь на встрече с одноклассниками, или согреешься в судный день? И не надо лепить про примитивную анатомию, про то, что у всех все вдоль, а не поперек, только цвет кожи разный… черта лысого!  Негры – это мечта всех баб! Потому что у них совсем другие концы, совсем другая эрекция и даже фонтан совсем не такой как у нас!
Костик слушал друга вполуха. Пусть болтает. Печалило другое. Деньги на исходе. А понырять он еще не успел. Между тем, дно здесь фантастическое. Рыбы аквариумные. Этажи  кораллов обещают сказочное погружение, спуск в глубину, где настоящее изобилие впечатлений, живности, и… и конечно, Костику казалось, что тратить последние гроши на дискотеки, тупизм.
- Слышь, ты фонтан?  Кончай молоть чепуху. Египтянку не снимешь, для них это тяжкий грех. Серьезных отношений тебе только не хватало! А легкий флирт здесь не прокатит. Что остается? Шлюха? Тебе нужна какая-то иностранка? Спид? Вот она, мечта идиота!
Увы, переспорить Вадима не так просто. Особенно, когда дело касается секса. Он живет девками. Мечтами о самых самых. Простушку нам не надо, у той вислый зад, у этой плоская грудь или уши спаниэля,  рыхлая фигура, а на идеал нам, конечно, не хватает ни денег, ни собственной значимости. Потому что Вадим всего лишь охранник. Не бизнесмен, не удачливый делец, не сын богатых предков. Всего лишь обслуга. В меру накачан, вполне симпатичен, но не более. Зато с какими претензиями! И чем привлечь этих супер красоток? Чем?
Так и не найдя общего языка, они побрели на пляж.  По дороге привычно отбивались от продавцов, равнодушно косились на лавочки, торгующие сувенирами, папирусами, посудой, всякой стилизованной под старину ерундой. И наконец, нашли стенд зазывающий ныряльщиков.
Катер. День в море. Прокат аквалангов. Стандартные маршруты. Судно на дне. Инструктор для новичков, сопровождение и все такое… Костик прикинул. По деньгам можно уложиться. Правда, тогда все его прочие планы рушатся. Не остается мелочи.  И на гулянки нет ни гроша, не говоря уже про коктейли для дам. Какие уж там дискотеки? Какие папирусы, сувениры? А подмывало цапнуть и масла с гордым наименованием Антоний, и выбрать браслет для Маринки, и хоть какой-то не слишком ущербный сувенир для Эли. Подмывало. Но что проку? Финансы всегда кончаются. И всегда не вовремя.  А нырнуть - позарез. Точно  как в анекдоте, - Я не знаю, за что вы тут спорите, а нырять надо!
Для себя Костик все решил. Прямо у стенда подписал бумаги, отстегнул сумму, игнорируя злобный взгляд Вадима, договорился о времени поездки, кое-как утряс вопрос с аквалангом, и, вдохновленный предстоящим приключением, отправился на пляж.
При этом он усиленно уговаривал Вадима также подписаться на путешествие. Катер, глубина, скромный обед, бесподобные перспективы… понимал, что спутник откажется, но лучшая защита – нападение.
- Да пошел ты, с твоими ластами. – Отбрыкивался Вадим. – Мне и без кессонной болезни нормалек. Что я там не видел, в  темноте? Рыбы? Так вон они, кинь хлеба, и все! Стаи! А ты не кусок хлеба в море швырнул, ты пачку баксов спулил в никуда! В воду! Что, бабло жмет? Карман упакован? Да?
Спор тупиковый. Что одному здорово, то другому недоступно. И наоборот. Нет, конечно, Костик тоже не прочь провести время с податливыми девками, мало ли здесь туристок, скучающих по голодным мужикам. Но торчать на дискотеках, тратить последние доллары на выпивку? Зачем? Те тот контингент. Это не дома. Хотя, надо признать, что нормальную девчонку и дома в кустах не сагитируешь. А дешевка – кому нужна?
Снова они поцапались. Снова улеглись на топчаны, храня молчание. И каждый уверен, что он прав. Вот тебе и друзья… Костик правда, не настаивал на участии Вадима в прогулке на катере, и тот вскоре отошел. Тем более, что Костик согласился вечером снова прогуляться на дискотеку. Последний раз. За компанию.   
А Вадиму больше и не нужно. Войдут в зал вместе а дальше… как карта ляжет. На Швецию он и не рассчитывал. Уж как-нибудь… сам справится. Обойдется без свечки.
День снова пролетел незаметно, как местные ласточки с куцыми, обрезанными хвостами. Шмыгнул и нет. Вечером они снова побрели на танцы. Благо в сумерках не так жарко и потные ноги не натираются обувью, как днем.
По дороге на дискотеку Вадим бредил скороспелым сексом, ведь ему удалось впервые поговорить на языке жестов с иностранками из соседнего отеля. И теперь он точно знал, дело в шляпе. Осталось лишь увидеть этих белых скво в толпе… белые, значит свежие, не успели загореть и завести знакомства. Все идет по плану! Курс выбран! Осталось взять красоток на абордаж…  и показать им, немощным, что такое русский медведь, понимающий толк в разнузданном сексе! Э-эх, ухнем! Давай, давай! Сама пошла!
Но снова вечер преподнес друзьям сюрпрайз. Наверное, закон подлости работает именно так, когда слишком жаждешь успеха, масло падает и пятнает именно твои шикарные брюки. Собственно, сцепился с этим придурком, кавказцем, как выяснилось позднее тоже москвичем, как раз Вадим. Костик заметил свару слишком поздно, он в отличие от Вадима, был трезв, экономил, и мысленно уже готовился к будущему погружению… но вспыхнула драчка. Вадим гордо пытался проявить свои бойцовские качества, что на первых порах принесло ему успех, однако настырный горец не уступил. Поднялся галдеж. Костик бросился на выручку, и даже пытался сгладить инцидент, свети все к шутке, но…
Но было поздно. Вадим перегнул палку, ляпнул что-то матерное, а кавказец Алик, в отличие от египтян хорошо понимал сказанное, поэтому среагировал довольно резко.  Вадим полетел на пол. Костик, вспомнил забытые уроки самбо, друг натаскивал в свободное время, швырнул кавказца через плечо, тот смешно приложился щекой к истоптанному танцполу, проехался сбивая соседей. Куча мала! Крики. Даже музыка пропала. Ди-джей решил удостоить драку собственным вниманием, что-то пролопотал. Толпа кинулась болеть за борцов, подзадоривая их и подталкивая в центр круга… что им, дерутся-то чужаки!
Костик, смекнув, что здесь вам не тут, полиция несколько другая, и отношение к гостям может быть достаточно жестким, да и финансы скудны, быстро поволок Вадима прочь. Бегство не красило мужчин, но выхода не оставалось. Рванули прочь, подальше от музыки, по пересеченной местности, через запущенные стройплощадки, мимо недоделанных гостиниц, по пыли и песку. Пот горячо заливал хребты, майки липли к лопаткам, а за беглецами тупотели преследователи. Правда, оторваться от них удалось довольно быстро… точнее, почти удалось. Остался лишь самый настырный. С этим пришлось повозиться.
Горец догнал их уже на асфальте, на дороге, вдали от дискотеки, причем догнал один, без земляков, без прилипал собутыльников. Выбежал на шоссе и заорал.
- Уроды! Стоять! Вы мужики, или кто? Все равно найду, слышь?!
Вадим гордо вскинул бороду, принялся изображать каратюгу, а Костик усиленно гнал его дальше, надеясь скрыться в темноте на очередной египетской мусорке, на ограждение  которой у строителей не хватало ни средств, ни материалов. Они некоторое время боролись, бросая длинные тени на пыльную обочину. Алик приблизился и бегство стало бесполезным. Чего уж? Пришло время второго раунда. Гонг!
Пьяному Вадиму все казалось простым… их двое, кавказец один. Делов-то! Вадиму теперь все просто, первый шаг сделан, страх прошел, а слепая удаль залила глаза не хуже горячего пота, струящегося по ребрам.
- Иди сюда, урюк! Оторвешься! – Кричал Вадим, картинно толкая Костика.
Костик, понимая, что кавказец не отстанет, получив пару плюх, да и физуха у парня в порядке, все еще пытался уладить дело без крови.
- Парень, кончай наглеть, иди своей дорогой. Он пьяный. Пьяный, понимаешь?
Кавказец остановился в двух шагах. Склонился к коленям, восстанавливая дыхание.  Поманил пальцем Костика.
- Зачем мне пьяный? Мне ты нужен. Понял? За свое ответишь! Казел!
Он сделал пару махов руками, разминая суставы, неведомо откуда блеснул нож. Шаг вперед.
Вадим слепо кинулся на врага… Кавказец снес его встречным, не удостоив ножа, хлестко рубанул в челюсть.  Вадим скопытился, шмякнулся в пыль, зашуршал по ней… Костик поспешно принялся выдергивать ремень, пятясь от противника.
- Тебя как зовут, шакал? – Поинтересовался горец, подбирая шаг, двигаясь синхронно с Костиком. – Буду знать, кого отправил на небо. Говори, не бойся. Уже поздно бояться… я Алик. А ты кто, шакал?
Костик накрутил ремень на ладонь, несколько раз ужалил воздух, выбросив вперед ногу, но  Алик не попался на его хитрости, приближался медленно, четко фиксируя движения  противника.
- Шакалы у нас не водятся. Понял, знаток? Это у вас всюду змеи, скорпионы всякие.
Костик описал полукруг, отступая от ножа. Сбоку ворочался очумелый Вадим. Алик, переступая через его ноги, на миг отвел глаза. Костик бросился вперед. Острие ножа полоснуло по коже ремня, и в это время, в эту крохотную паузу, когда лезвие было отбито, Костик отчаянно ударил ногой в торс. Сбил Алика на землю, снова пнул его, заставил перекатиться по грунту. Догнал и вскользь чиркнул боковым по виску.
Не попал. Вернее, не отключил. Алик все еще пытался вскочить. Пришлось ударить по косточке, по ступне. Потом Костик несколько раз ударил врага, выбил нож и снова жахнул в голову. Алик смотрел на него удивленно, словно не мог поверить в свое поражение. Кулак плотно влип в челюсть. 
Алик завалился в пыль.
Костик подхватил подбитого Вадима и быстро поволок его прочь.
Как удалось найти гостиницу, дело десятое. Важно, что они все-таки вернулись в номер. Тихо прокрались по коридору, вошли, обтерлись влажными полотенцами и еще долго спорили, мусолили пережитое, переходя от ругани и взаимных упреков к нервному смеху. А что, все как всегда - прикольно. Пощекотали нервы и только. Пару часов спустя они уснули, наивно полагая, что день удался, и все самое неприятное позади…
Как бы не так. Эта глупая драка с лицом кавказской национальности, была лишь первой ласточкой, несущей совсем другую погоду… но интуиция, о которой так много пишут в популярных журналах, почему-то не сказала своего веского слова. Разморило ее на жарком солнышке, что ли? Спала интуиция. А точнее, дрыхла без задних ног.
Конец второй части
На другой день Костик таки выбрался на катер. Один.  Уговорить Вадима не удалось. Обещали погружение на два десятка метров к затонувшей посудине, там и красоты природы, и морское дно, и рыбы, и черепахи, и само судно с проломами в бортах и водорослями на мачтах… кто нырял поймет, кто не нырял, поверьте на слово, что это куда занимательнее самой крутой стрелялки, никакие слова не в силах передать восторг пловца, оказавшегося вблизи судна, лежащего на дне моря несколько десятков лет. И не важно, что там нет сокровищ, уже нет тайны, все равно погружение – это приключение! Самое! Незабываемое! Пока не наступит новое…
Костик впервые оказался без Вадима среди чужаков, египтяне лопотали по-английски, поляки и французы кое-как общались с ними, а он молчал. Это слегка нервировало. Он  волновался перед погружением, не удивительно, что не заметил Алика, следившего за ним с борта соседнего прогулочного катера. Тоже ныряльщик. Тоже собрался окунуться в мир синего безмолвия и красочных кораллов…
Лишь протирая маску слюной, он узнал врага, высмотрел его на палубе, в десяти метрах. Алик поспешно натягивал прорезиненный костюм. Сухие мышцы играли под пятнистой эластичной шкурой. Экипировка в порядке. Руки легко находят нож, подвешивают свинцовые чушки на пояс, похоже, Алик не новичок. Впрочем, какое ему дело до горца?
Костик отвернулся, не решаясь общаться с противником даже знаками. Ему нужно сосредоточиться. Погружение, даже на малую глубину, всегда сопряжено с риском. Нужна ясность мысли и слаженность действий. Голова должна быть чистой.
Когда он опрокинулся в воду, заваливаясь назад, когда его сжала вода, все мысли о земном отступили, исчезли. Осталось лишь безмолвие вечного мира, океана, и собственные ощущения, которые не переложить в словесный ряд, слишком много впечатлений и чувств, слишком большая плотность эмоций…
Да, он гордился тогда собой, красавцем в плотном костюме с баллонами на спине, он был избранным, которому доступно гораздо больше, чем простым смертным, пусть даже они  рядом, в каких-то двух десятках метров, на палубе катера. Потому что - он ныряет! А они всего лишь глазеют сверху… им гагарам, недоступно... им не понять!
Эйфория охватила его, вид на обросшее ракушками судно, на гнилое дерево, на мох и кораллы, на выхваченное фонарем темное отверстие в боку… все это так увлекало, так манило в другой мир, что терялось чувство времени. Все меркло там, внизу. Все менялось.  Секунды, минуты, вздохи, пузыри устремленные вверх…
Он жадно познавал новое. Он протиснулся в пробоину, чувствуя, что баллоны легко помещаются в щель.  Свет распугал рыб в пустоте трюма.  Костик  скользил вдоль борта, понимая, что тут ничего не найти. Понимал, а все же погружался. Сотни пловцов уже побывали тут, сотни будут после, и все равно каждому кажется, что именно он заметит на слежавшемся грунте монетку, или обломок, или…
Возвращаясь, Костик столкнулся с неожиданным препятствием. Пролом, в который он прошел, был закрыт. Ржавый, словно проеденный молью, лист жести плотно прижимался к пробоине. Снаружи кто-то возился. Может соседний инструктор на свой лад обучает новичка? Или…
Костик вспомнил Алика. Кольнул страх.
Воздуха оставалось всего ничего. Пора подниматься. А выхода нет. Закрыто.
Страх подводника не передать словами. Кто не ощущал этого, вряд ли поймет, как ужасно ощущать собственную беспомощность под толщей воды… это напоминает кошмарный сон, в котором вы видите собственные похороны, слышите стук земли по коже, ворочаетесь в тесноте и мраке, не смея крикнуть, потому что на губах, на веках, в ноздрях холодная слизкая земля.
Костик отогнал панику, развернулся. Проплыл вдоль борта. Прошел в другой отсек. Осветил фонарем все доступное… нашел еще одну щель. Приблизился. Да, здесь он можно выбраться. Нужно лишь сбросить баллоны. Времени на поиски более удобного лаза нет. Его совсем не осталось. Впрочем, это не страшно. Важно протиснуться в щель… и подняться. Грамотно. С остановкой.
И тут рядом, за бортом, возле спасительного пролома, показался аквалангист. Алик!
В свете фонаря Костик узнал его.
Врага. Человека, который живет по другим законам. Там, в его мире, среди его друзей, среди его родни, гордятся не милосердием к ближнему, а умением резать горло. Это настоящая суть мужчины.
Костик сунулся в отверстие, так и не сбросив баллоны.
Алик ударил обломком, камень гулко чиркнул по борту. Несколько сантиметров и удар в висок оглушил бы Костика. А там…
Стараясь не думать о неизбежности смерти, Костик развернулся и поплыл к закрытой жестью пробоине. Теперь он точно знал, кто завалил ее. Но в то же время, он надеялся, что заплата не прочна, она просто не может быть качественной. У любителя нет ни инструментов, ни времени, чтобы надежно перекрыть пролом…
Костик опередил Алика. Успел выломать жесть. Выбрался из щели…  почти выбрался из щели.  И тут на него обрушился еще один удар. Ногу зажало. Сверху надвинулся Алик, спустив вдоль борта чертовски тяжелый обломок. Костик ворочался в пробоине, отбивался от врага, в то время как его нога все больше погружалась в грунт, прижималась к отверделым кораллам. Ее стискивала массивная плита. Корявая железка калечила его, и лишь вода смягчала эту травму, немного сглаживая боль. Из порезов сочилась кровь. Сустав был стиснут. Дышать становилось тяжелее. 
Вот Алик потянулся вверх, темные ласты взмутили воду, и фигура врага уверенно заскользила вверх, к свету, к поверхности, к бликам на днищах катеров.
Костик остался один.
Время. Время вышло. Баллоны пусты.
Ему теперь конец. Алик не оставит свидетеля. Нет, не оставит. Значит все!
Костик попытался выдернуть ступню. Нет. Зажало! Невозможно вырвать!
И сдвинуть плиту вверх не получится. Он бессилен. Нет опоры. Рычага. Остается одно, опрокинуть плиту на себя. В надежде, что она завалится вниз, по откосу, но не придавит  его к борту, не расплющит. Возможно, и удастся… освободить ногу. Ломая позвоночник.
Правда, плита скорее всего, размочалит стопу. Правда, нет гарантий… все это правда. Но выхода нет. Нет. Значит надо просто тянуть плиту на себя, не поднимать вверх, как он делал до сих пор, а рвать на себя, проворачивать, и толкать свободной ногой внутрь, не чувствуя боли…
Он так и сделал.
Конец третьей части
Как он поднялся, и как оказался в госпитале – не помнил.
Естественно, никакой паузы на канате, никакой остановки не было. Он взлетел вверх, и сорвал маску… захлебнулся… вокруг расплывались пятна крови. Его била судорога, кровь горела, но Костик уже ничего не соображал. Инструктора срочно подняли тело  на борт. Нога выглядела ужасно. Катер свернул программу погружений и ушел к берегу. Никто не выяснял причин несчастья. А расскажи он, что это покушение, никто бы не поверил. Мало ли что скажет человек в таком состоянии…
Спустя сутки он стал инвалидом. Ступню отрезали.
Госпиталь был дешевый. Страховки не имелось. Откуда? Спешка, спешка… Вадим обещал похлопотать, сходить в посольство… и вскоре улетел. А Костик остался один. Калека в госпитале для нищих, белый человек, которому еще вчера все завидовали, все они, и санитарки, и повара, и врачи… все они немного завидуют приезжим, а значит воспринимают с неприязнью этих высокомерных чужаков, которые отдыхают в отелях, сорят деньгами, и ничего не знают про настоящую жизнь…   про безработицу, про давнюю войну нищеты с беспечной зажиточной элитой.
Прошло три недели кошмарного бессмысленного существования… и его отправили в Москву.
Бледный, измотанный, нервный, он вернулся в свою квартиру. Помощь общества кончилась. Новости сняли несколько сюжетов, заплатили ему за унижения, и вскоре забыли о нем. Теперь Костик был предоставлен самому себе. И близким.
Жаль только, что близких оказалось мало. Вернее, совсем не оказалось. Как-то так повернулось… одним он не решился звонить, другим не посмел написать о собственном отчаянном положении, а те, кому позвонил… отделались дежурными фразами сочувствия.
Дни стали однообразными, нудными, серыми.
Он тратил деньги, понимая, что впереди у него лишь боль и пустота. Он никому нафиг не сдался. И это не красивая фраза. Все любят кричать об одиночестве. Но по-настоящему одиноки лишь калеки. Они выбиты из колеи жизни. Они не оставят потомства, не получат свою порцию любви детей, не станут счастливыми стариками, способными согреть внуков… чужая жизнь проходит мимо, а своей нет. Они не могут строить дома, сажать деревья, растить детей.  Они везде лишние. Помеха другим и только. Они раздражают уже тем, что существуют. Правду говорят, мы не любим людей за то зло, которое им причинили.
Многое он видел теперь совсем иначе.
Начиная с мелочей. С физической боли. Проклятый протез никак не обживается. Нога горит в его тесном объятии, и Костик боится даже сесть за руль… не говоря уже о поиске работы или попытках вернуться на прежнее место.
Начиная с мелочей… и кончая болью души. Он теперь ежедневно, постоянно думает лишь об одном, как жить? Как выжить? Как прожить? И во имя чего нужно терпеть все это?
Маринка исчезла сразу. Это было закономерно. И не удивило Костика. Теперь он ждал лишь скверного, воспринимая свои мытарства спокойно, слово следил за событиями со стороны. Как будет, так будет. На все плевать! Ушла? Да она и не приходила! Они даже не встречались после его возвращения. Телефонный звонок был наполнен молчанием и вздохами. Слов не нашлось. Хотя он ждал… 
Эля тоже пропала. Тут винить некого. Он сам послал дочь олигарха. Сходу. Без размышлений.  Даже в квартиру не пустил. Так и общались, она у двери, он внутри, опираясь плечом о косяк, злой, небритый, с опухшими веками, чувствуя свой запах изо рта, что бесило еще больше. Алкаш! Нажрался вчера дешевого пива… кислую вонь слышно за версту. А она что-то обещает, разошлась как диктор…
На кой ему благотворительность? Милость? Крохи с барского плеча. На кой?
К черту! Умерла, так умерла. Каждому свое, как говорили эсесовцы.
Свое… это вспухшая культя, которую он проклинает каждый вечер, смазывая кремами, это испятнанная простынь, которую не отстирать… это латаная правая кроссовка, и неуместно чистая, натянутая на протез левая, этой достается меньше, ведь он почти все время прыгает по дому на одной ножке.
Его мир это попытки устроиться на заочное обучение, это капризный комп, которому достается за все и за всех, это разбитая мышь, частенько швыряемая в стену… это пыль и пауки в углах комнаты, которую он убирает лишь когда совсем припрет, потому что гостей здесь не бывает, а ему, хозяину, плевать! На все! Плевать!    
Его мир это ежедневная овсянка, или рис, обычное скудное питание, изредка куриные спинки на бульон, липнущий к деснам маргарин и бросовые гнилые фрукты, которые он берет у палаток в конце рабочего дня. Продавцы жалеют его, принимают мелочь не глядя, не считая, а его это бесит. Еще больше бесит, что все они напоминают Алика. Гортанными голосами, манерами, щетиной, и темным взглядом из под бровей. Они мужики. Добытчики. Они пришли на чужие земли и выживают хозяев, захватывая шаг за шагом все хлебные места. Сначала они торгуют фруктами, не брезгуя возиться с гнилью, потом жарят шашлыки, потом берутся за паленую водку, проституток,  а там…  крикливые семьи становятся привычной частью городской жизни. Их уже нельзя игнорировать. С ними приходится считаться. Делиться. С ними удобней договариваться. Потому что они жестоки и примитивны? Потому что у них такие понятия? Менталитет?
Да, у него теперь много времени, чтобы думать над всякой ерундой, которая раньше была вне фокуса. Нации, менталитет, демократия, коррупция, свобода…
Раньше его не касалось все это. Какая свобода? Какое равноправие? Теперь он знает, прочувствовал на собственном хребте, и свободу и коррупцию.
Потому что он свободен! Как пингвин в полете.
Потому что ему недоступна жизнь по понятиям. Рука руку моет, это не для него. Нечем мыть. Подмазать нечем. А получить законную пенсию, еще нужно умудриться… толкаясь среди пронырливых мастаков решать вопросы. Им пенсия – тьфу! Им важен документ. Бывает, что нужен. А тут какой-то инвалид, понимаешь, проталкивается.
В итоге, Костик продал квартиру. Вместо двух комнат в городе, живет в убогой бывшей малосемейке на окраине. При продаже его нагло нагрели. Кинули. А что, инвалидность кого-то смущает? Нисколько. Напротив, слабого грабят в первую очередь. Вот и получается, даже тот скудный задел, на который он рассчитывал, оказался куда меньше ожидаемого. Жаловаться поздно. Не с руки ему обивать пороги, строчить жалобы. До суда не добраться. В магазин выйти и то проблема. Какой тут суд, следствие, о чем вы?
Полученные деньги быстро тают. И он все время думает… а стоит ли оно того? Стоит ли эта сука-жизнь того, чтобы за нее бороться? И еще он думал и не раз, что зря выплыл. Зря завалил плиту. Умирать в глубине, конечно, страшно, но зато сейчас он не терпел бы все это… не мыкал…  не дрочил бы у компа. Перед обнаженной фоткой какой-то суки, раздвинувшей ляжки.
И еще. Еще одна мысль достала его хуже шизы. Это мысль о мести.
Если Алик убивал его просто за унижение, за пару плюх по голове, то почему он не смеет ответить? Зуб за зуб! Сделай это! Что? не можешь? Слаб в коленках? Что мешает тебе отомстить? Почему? Почему им можно, а тебе нет?
И такие мысли вертятся в башке, как заезженные пластинки восьмидесятых. Все по кругу, по кругу. Как вся жизнь, как весь быт. Утро, день, вечер. Пареный завтрак, бульон на обед, картошка на ужин. Комп, задания, учеба, мысли о мести. И о самоубийстве.
Прошло три месяца. И он сорвался.
Купил ружье, отпилил стволы. Тренировался в комнате, приделав к детскому пистолету массивное ложе, чтоб вес соответствовал. Пулял пластмассовыми пульками в мишени. Навскидку. С трех метров попадал. И хотя понимал, что настоящее ружье шмаляет не так, и на три метра его не подпустят, все же начал выбираться в город. Отслеживать Алика. Пасти его, вражину.
Это оказалось непосильной задачей. Алик проворный парень. На колесах. А он? Хромой? За руль уже давно не садился… что ему осталось? Что, черт побери?
Тогда он заплатил частному сыщику.
Наплел с три короба. Девушка мол. Любовь. Для вида дал фотку Эли. Отрезал от Маринки.  «Любимая! А этот прохиндей… проследите хотя бы недельку.  Нужно знать, где бывает, не подбивает ли клинья».
Сыщик оказался не из совестливых. Деньги вперед. И погнал поехал…
Трое суток пропадал неведомо где. Потом нарисовался. С отчетом и требованием доплаты. Мол, его спалили. Мол, чуть не пострадал. Рисковал и так далее… Из беседы с сыщиком Костик понял одно, Алик постоянно ждет неприятностей. На стреме парень. Ходит с оглядкой. Поэтому срисовал топтуна.  И даже гнался за ним, но сыщик оказался не промах, своевременно унес ноги. За что и требовал доплаты.
Костик доплатил. Взялся за отчет, изучил. Порадовался, глядя на фотки Эли. Богатая сука, но что-то человеческое в ней все же есть. Собственно, сукой она стала лишь сейчас, когда он опустился на дно, и все его раздражают, особенно золотая молодежь, а раньше Эля казалась милой…
Выяснилось, что Эля и Алик нигде не пересекаются. Маршруты у них разные. Алик всегда в движении, всегда занят делами. Курсирует между рынками и складами, прям какой-то фигаро. А Эля больше в институте, дома. Вечерами с подругами. Маринки среди них не замечено. Странно. Поругались что ли?
Впрочем, плевать. Плевать!
Он теперь знает маршрут Алика. Его тачку. Его двор. Место парковки.  Алик всегда норовит занять одно и то же. Знает и рынки, где он светится. И центры логистики. И людей, с которыми встречался. Но дела Алика для Кости путь в никуда. К чему ему эти дела? Цветы или фрукты, не важно. Баранина или сухие приправы, плевать. Ловить врага нужно в точках торможения. Или на выходе из подъезда, или у машины. Все, дальше не дотянуться.
Решено, сделано. 
Неделю он учился ездить на второй скорости, вдоль бровки. Кружил по району. Терпел проклятый протез. Привыкал.
Потом выбрался на охоту. Ружье под сиденьем, два патрона в кармане. Больше ему не нужно, не успеть больше. Тут уж как карта ляжет. Двор Алика оказался неуютным. Машин, не протолкнуться. Утро пропало. Алик уехал, а он так и не успел выбраться из машины. Слишком далеко стоял.
Днем дежурил в сквере, на скамье, проклиная себя за глупость. Глупо нарываться, торчать во дворе. Это только в кино злодеи появляются из-за спины, дышат в затылок, прижимая к нему ствол… а в жизни, поди попробуй. Идешь быстро, бросаешься в глаза, идешь хромая, снова привлекаешь внимание. Надвинь козырек, выглядишь подозрительно, не надвигая, рискуешь, что жертва узнает тебя и скроется… тебе-то ее не догнать. Логично? Но у всякой логики есть свои слабые места. Логика всегда подпирает трусость. Решил делать, делай, а поводы для дезертирства – это мы запросто. Поэтому вечером он снова появился во дворе. Припарковался. Прилег на кресло, закрыв лицо бейсболкой. И ждал. Ждал. Ждал…
Вечером, когда машина Алика медленно зарулила во двор, он поковылял ей навстречу. Попутно разыгрывал сцену, изображал придурка, озабоченного несвоевременно порвавшимся мешком.  Сердце билось не в груди. В горле.
В башке пульсировала одна мысль, одна единственная. «Откроется дверца, поднять обрез и – палить! Как только откроет… палить! Сразу!»
Он был в метре от дверцы,  когда она скрипнула и провернулась.  Костик рванул пакет, пронзил его срезом двустволки, приподнял… пальцы сводило жажда нажать на спуск.
И офигел.
В машине не Алик. Из салона выбиралась беременная женщина, чернобровая, с хищным носом, родственница. Родственница! Этого! Хмыря! О, черт!
Родственница увидела стволы. Отпрыгнула от машины. Заорала! Кинулась к подъезду.  Если конечно, беременная может кинуться.
Костик ошалело глядел ей вслед. Бежать? Бросить обрез? Уехать?
Заковылял к машине, уселся. Запустил двигатель… нервы конечно взыграли… сдавал назад, тюкнул иномарку. Бампер крякнул на весь двор. Он снова попытался развернуться. Хотел укатить дворами, чтоб затеряться на стоянках, затихариться…
Но писк сигнализации привлек к нему внимание выскочившего Алика, а рядом с ним еще пара родичей, причем все взбешенные, готовы стену лбом прошибить…
Догнали его, подсекли. Спровоцировали… вышибли лобовое. Вытащили. Отпинали.
То, что за расправой следят люди, не остановило. Обрез сломали о столбик, несколько раз ткнули им в живот лежащего Костика.  Это он чувствовал уже сквозь беспамятство, прикрыться не мог, не соображал, а боль пронзала, дергала…  словно искру пропускали.   
Как не убили, не понятно. Скорее всего старик, старший из их семьи, не дал. Алик уже узнал Костика, кричал что-то, вот старик и врубился в суть вопроса.
Костика забросили в машину и откатили прочь, на пару кварталов, не больше. Загнали тачку в кусты, в смердящий мусорник, и ушли… Спустя пару часов Костик смог двигаться. Открыл глаза в палате, в темноте. За стеной голоса сестричек. Под кроватью протез. Весело!
Утром появилась Эля. Оказывается менты обыскивали его битую тачку и надыбали фотки. По ним отыскали дочь олигарха. Она попыталась просчитать ситуацию, приехала. Так и встретились. Не сказать, что Костика это обрадовало. Лежал мешок мешком. Давился слезами. Рассказал ей все.  Прорвало… позорно конечно. Но что ж теперь?
И ничего. Не умер. Не сгорел от стыда.
Тоже мне, горе мститель. Борец, твою мать. Мужик!
В палате он не задержался. На третьи сутки вернулся в свою законную однокомнатную. Снова овсянка с приправой типа вегеты, чай с булкой, яблоко. Это из принесенных Элей. Не выбрасывать же. Да, ему сейчас не до жиру. Взял пособие, принял, да, опустился… и почему-то плевать. Принципы, гордость, все - в заднице. Потому что, он проиграл все. Все! Без остатка.
Месть не удалась. Алик теперь будет смотреть в оба. Да и моральная травма, как говорят психологи, не подарок. Дрожащие руки, сердечные перебои, и комплекс неудачника… хорошенький набор для киллера. С таким только на кавказцев охотиться. Самое то.  Проще сунуть голову в петлю. Ей богу. Так Эля не даст. Зачастила.
Ходит к нему как на службу. Каждый день здесь. Хоть к болячке прикладывай.
Уже и ругал ее, и гнал, и реально психовал, кричал, изнасилую, допрыгаешься, а ей хоть бы что. Опустит голову и шепчет. «Насилуй. Может я этого хочу…» 
Черт ее знает. Может и хочет. Ему сейчас не разобраться в тонкостях материи. Ему бы свою душу собрать… смонтировать по кускам. Сшить, залатать.  Ведь с такой каверной не жить. Не протянуть и года. Алик собака, все время в голове. Его слова.
Костик уже валялся в пыли, горцы азартно его пинали, а слышался почему-то только один голос, голос Алика. Так и запомнилось… сказанное им одним. Словно другие молча месили и топтали Костика.
- Ты же не мужик! Не мужик! Тряпка! Зачем тебе ружье, казел? Кого испугать хотел? Червяк! Кого? Меня… порву твой рот, падла!
Рот уже зарос, губы быстро заживают. А вот слова Алика пекли до сих пор.  Жалили душу каждый божий день. И ночью, перед сном, доставали.
Вот и достали.
В итоге Костик снова отправился на охоту.
Благо лето, можно кататься без лобового. Сутки он надеялся продержаться. Пока менты не остановят. И продержался. Ровно столько, сколько понадобилось…
Он следил за машиной Алика, аккуратно, отпускал его загодя, прикидывая маршрут по отчету сыщика. Потом снова садился на хвост. Вел к следующей точке. И сводил концы. Шурупил мозгами. Теперь-то ему стало ясно, что дела, бизнес, Алика, как раз и дают ему, калеке, шанс ответить. Отомстить. Потому что дела Алика – криминальные. И не просто там по мелочам, налоги, контрабас, паленка, это мы сами умеем, а реально криминальные. 
Оставалось лишь угадать когда и где… вычислить место встречи.
Но снова все сорвалось. Все полетело кувырком.
Алик, приехал на встречу с каким-то важным господином, и что удивительно, в этот раз проморгал, не заметил Костика. Только час спустя, вернувшись из конторы, из офиса центра логистики, когда загружал в багажник порцию овощей, засек. Бросил все, закрыл багажник и кинулся к битому меченому драндулету.
- Убью тебя, зараза! Сам напросился! Слышишь, ты! Сам напросился!
Алик подбежал к машине, рванул дверцу. Заперта.  Костик вцепившись  в руль, дозванивался до ментов. Номер в памяти. И предварительная договоренность была. Вот только веры ему, добровольному следопыту, не было. Приходилось орать, полагаясь на существующую практику, все звонки по таким номерам обязательно записываются. 
Алик, не вникая в тонкости, запрыгнул на капот, ловко нырнул внутрь салона. Дайвинг! Опыт. Физуха. Все на его стороне. Все… против Костика.
Сцепились. Крики. Ругань.
Костик все еще пытался дозвониться, кричал в трубку…
- Говорю вам, наркота! Да быстрей! Он же меня кончит!
Алик трубку вырвал. В салоне тесно, не развернуться. Пришлось бодаться… эта мысль как-то одновременно осенила противников. От удара оба малость притомились. Оглушило обоих. А тут и охрана подбежала. Нет, не законная, призванная блюсти порядок на территории центра логистики. А охрана Эли.
Спасли Костика. Оторвали от Алика.
Тот в припадке злобы рванул пистолет… да зря. Выстрелить не дали. Зато взялись за него куда старательней, чем полагается по инструкции… помяли горца.
Хотя Костя это уже не видел. Рядом крутилась Эля, щебетала что-то, успокаивала его, тоже мне птица Гамаюн. И куда лезет? Зачем? Не дура ведь, понимает, что отец ей за все эти художества голову оторвет. А все равно за свое… люблю да люблю. Как будто он сам не видит, что втюрилась. Любовь зла полюбишь и калеку…
В общем… пару часов спустя все новости крутили сюжет о задержании нашей доблестной полицией крупной партии героина. И, конечно же, распространителей этого зелья… Алика показали мельком, скрыв лицо. Политика. Тайна следствия.
А Костик лежал в ванной своей однокомнатной квартиры и слышал тихие шаги Эли, там, за дверью. На кухне. Ишь ты, готовит сама. Наводит порядок в гнезде.
Думать о бессмысленности отношений не хотелось. И о предстоящем разговоре с отцом тоже. Вообще он разучился думать. Привык жить тем, что есть здесь и сейчас… если судьба дает ему каплю радости, то чего же больше? Умный, конечно, видит бесперспективность, но разве это не отравляет жизнь? Разве не проще быть тупым, но счастливым? Хоть час. Хоть месяц. Не мудрей?
Смешно. Мудрость и ум далеко не одно и то же.
Да плевать! Что ему теперь… повеситься, что ли? Эля для него все. Весь свет в окошке. Уйдет, конечно. Потом. Когда хлебнет лиха. Но сегодня они счастливы. А загадывать – зачем?  Что отпущено, то и наше. Логично?  Ну, и говорить не о чем.  Делай что можешь, и будь, что будет… а принципы оставь молодым максималистам… сам был таким. Верно?
Конец
Этот рассказ вполне тянет на синопсис полного метра или на минисериал.