Казахстан глава четвёртая

               
               

  Надя  была из простой семьи:  родители  её работали   рабочими на заводе; в семье было четверо детей, трое братьев были моложе её.

   В конце семидесятых годов (20-го столетия) Надя  закончила медицинское училище с красным дипломом, и,   собираясь учиться далее на врача, она тем не менее решила годок поработать фельдшером.  Надина  семья была рада, что дочь, наконец,  приобрела финансовую самостоятельность,  поэтому о своём желании учиться дальше Надежда умолчала от родителей, и ей хотелось уехать куда-нибудь из дома, временно хотя бы поработать по приобретённой специальности…

  Как раз в это время - в марте – Надин папа ехал в отпуск в гости к своим хорошим друзьям и дальним родственникам в Казахстан, и Надя решилась ехать с ним, а там видно будет…  Раньше их  семья   жила в Казахстане, а уехали оттуда они, когда Наде было всего  6 лет.
    
    Надя с отцом ехали  на поезде уже по территории Казахстана, когда Надя  во все глаза  стала смотреть в окна вагона, она разглядывала низкие саманные дома, казахов, одетых в цветные   перепоясанные халаты и   белые чалмы  на головах, на многочисленных темноволосых  босоногих ребятишек в тюбетейках, поднимающуюся жёлтым облаком пыль на дорогах…

   Когда проехали город  Актюбинск, Надя  заметила, что поезд шёл буквально по пустыне – кругом из окон поезда были видны только барханы песка, никаких строений, населённых пунктов,  либо какой-либо растительности не было, тем не менее,  поезд остановился без всякой видимости станции, и из этого состава, в котором они ехали, среди бела дня   сошли два или три человека, одетые в штатское, но с какой-то военной выправкой, с кейсами в руках… Когда поезд тронулся, Надя долго смотрела вслед удаляющимся в сторону песчаных барханов людей, чувствуя в этом какую-то тайну…

   Она спросила  у отца, куда могли приехать эти люди, если никакого населённого пункта, либо транспорта, нигде не было видно?
  Папа махнул рукой и сказал, что  сейчас из-под песка всё появится…
 
  Надя посчитала папино объяснение шуткой, и только много лет спустя,  поняла, что где-то в тех местах  находится Байконур, и именно таким образом туда могли добираться работники этой космической станции.

    Надя с любопытством разглядывала  заходивших на остановках в вагон казахов, стараясь делать это незаметно. На одной из станций  кто-то занёс на продажу  целое ведро с мантами, и Надя впервые попробовала это просто потрясающе  вкусное  блюдо. В то время в России не были в ходу шашлыки,  всякие манты и другие    блюда, которые считались национальными;  простые люди в России фактически не знали, что это такое…
 
   По приезду в Казахстан  Надя без проблем устроилась фельдшером на скорую помощь в районном посёлке недалеко от г.Чимкента.

   Здание скорой помощи было сравнительно небольшое, находилось на территории районной больницы посёлка. На скорой  было три смены:  из фельдшеров - она, Надя;  русская  женщина Тамара  и молодой казах  Ахтям.
    С ними в сменах работали также 3 диспетчера: уже не совсем молоденькая смешливая гречанка Феня, серьёзная казашка Алия (у неё муж работал в редакции),  и кореянка Лида Ли.

   Из водителей были: казах дядя Лёша, русский – муж Тамары – Владимир, и немец Виктор. Все были ненамного старше Нади, и Надя как-то плавно влилась в коллектив, стала работать, не испытывая каких-либо проблем.

   Ещё у них в коллективе был заведующий станцией скорой помощи – казах Анвяр – по специальности – стоматолог, и работал он в поликлинике.
 
   Все они звали друг друга просто по имени, и Надя в том числе, кроме дяди Лёши, который вроде постарше был других. Как оказалось дядя Лёша был ещё  добрейший из всех водителей, Надя всегда рада была когда их дежурства совпадали.
 
   Жила Надя у папиных знакомых, живших  в небольшом посёлочке, до которого  нужно было добираться из районного центра, где Надя устроилась на работу,  рейсовым автобусом  около получаса. Дежурства Нади  были согласно скользящему графику: сутки  Надя работала,  двое - отдыхала. Зарплата была нормальная, Надя получала 80 рублей, 30 рублей  – отдавала за проживание, на остальные стала приобретать красивые вещи в магазине здесь же в районном посёлке. Там были относительно недорогие но просто  шикарные ткани, красивые импортные купальники, бельё, обувь…Просто глаза разбегались… У них дома, в России, в её городке, Надя этого не видела: как в другой стране.   Надя представляла, как она приодевшись, появится дома, привезёт домой разные  подарки…

  Ещё она поражалась, в какие дорогие одежды, наряды одевались её коллеги казашки. Их рассказы о местных обычаях – идя в гости носить хозяевам дорогие подарки – удивляли Надю настолько, что ей вдруг казалось, что она отстала от жизни до уровня «мхового папоротника»…

   В работе сначала Надя не испытывала каких-нибудь затруднений. Ей нравилось, когда вызовы   были в дальние аулы, закоулки посёлка: пока доедешь – в уме подготовишься, всё продумаешь, как правильно  и лучше оказать помощь…

   Но потом начались проблемы: во-первых, у неё испортились отношения с местным начальством районного посёлка. Сначала она обратила внимание, что машину скорой помощи использовали врачи, да  и  какие-то чиновники из райкома, профкома и т.д., притом в приказном порядке -  в личных целях.  Если это происходило в её   дежурство, она дрожала от страха, что кому-нибудь из населения  станет плохо, вызовут скорую,  а она – фельдшер скорой помощи - без транспорта…
      
  Бывало, что  в её дежурство звонили, просили записать адрес,  спрашивали, кто дежурит из фельдшеров, а когда она приезжала на вызов, оказывалось, что никакого вызова не было, они  с водителем просто подвозили кого-то куда-то…И  конечно же то, что было записано  диспетчером  в журнале учёта вызовов – не соответствовало действительности...

   Тогда Надя обратилась к старшему по скорой с вопросом, кто будет отвечать, если в период  такого отъезда, поступит настоящий вызов; заведующий  ей  ясно дал понять, что отвечать будет, конечно,  дежурный фельдшер…
 
-А в чьём распоряжении находится машина скорой помощи?,- напрямую спросила его Надя.
- Дежурного фельдшера, - спокойно глядя на Надю,  произнёс заведующий скорой.
   Больше она не допускала в своё дежурство таких случаев.

  И вот однажды таким образом Надя  отказала какому-то по-видимому крупному чиновнику;   и началось… Тот стал звонить на скорую специально именно в её, Надино, дежурство; доброжелательная  диспетчер Феня шёпотом предупредила Надю, что  ей, Наде,   любыми средствами лучше не ехать туда…
   Надя попросила Ахтяма – заведующего скорой -  съездить на вызов к «больному» чиновнику. Ахтям  даже обрадовался такой возможности! К большому начальству!

    Однако, по возвращении с «важного»  вызова, Ахтям  был угрюм и расстроен;  позже он рассказывал ей, Наде, что по приезду домой к тому «больному», он, Ахтям, неожиданно  выслушал  от того тираду всяких обвинений в её, Надин, адрес.  Увидев, что приехала не русская Надя, «больной» просто взбесился: он лежал в постели абсолютно голый…
    - Не  знаю,  что он  хотел от тебя… Я стал спрашивать, что ты сделала не так, но ему нечего было ответить; еле уговорил его, чтобы он оставил тебя в покое…. Но в следующий раз, будет требовать машину – сообщай мне, я что-нибудь придумаю…
 
    А тут  водитель Виктор стал приставать, стал высказывать в адрес Нади какие-то циничные замечания: оказывается кореянка Лида распространила про  неё, Надю, какие-то  грязные сплетни, от которых, казалось,  было просто невозможно отмыться…

  Надя не стала «связываться» ни с Виктором, ни с Лидой, отмалчивалась, как будто ничего не случилось. Она и вправду даже ничуть не переживала, уж она-то про себя знала: что было и чего никогда не было и не будет….

   Виктор, по-видимому,  верил этой  бессовестной кореянке Лиде. Он стал  мстить Наде всеми правдами и неправдами. За что? Надя и сама не знала… Надя думала про себя, неужели так происходит везде? Ведь она не давала никаких поводов так относиться к себе…
  Подумав,  Надя поняла, что так относятся к ней потому, что за нею никто «не стоял»: ни богатые либо со связями родственники, ни муж, ни какой-нибудь известный любовник, как у диспетчера - кореянки, которая всякий  раз открыто хвалилась дорогими подарками от любовников, и которую никто так не третировал, как Надю… У Нади уже появилось желание уехать из Казахстана, но она, собрав всю силу воли, решила - во что бы то ни стало отработать здесь год – до подачи документов в институт…

    А мучения всё продолжались: когда диспетчер объявляла адрес вызова,  Надя уточняла, что  там за вызов, брала сумку и шла к машине, называла водителю адрес… но водитель Виктор «вдруг» стал плохо разбираться в местности: он нагло спрашивал  Надю, как проехать по тому или иному адресу… Надя  от удивления  и бессильной ярости не знала как поступить: как она  могла знать местность…а вдруг, пока она разыскивает необходимую им  улицу и номер дома -  в это время скорую где-то ждали  тяжело больные, и  с кем-то  случится беда  или ещё что-нибудь…

   После дежурства она теперь возвращалась не с приятной усталостью, а вся вконец измотанная… Ей приходилось раньше в период прохождения практики работать у себя в городке также на станции скорой помощи, ничего подобного там не происходило. Надя ощущала  себя здесь    "белой вороной". Добрая Феня, да и Алия советовали ей срочно выйти замуж,  тогда,   утверждали они, все эти мерзкие проблемы сами собой отпадут….

   Замуж… А за кого? Жениха или близкого друга здесь, в Казахстане,  у Нади пока не было, да и не собиралась она замуж; она же хотела поступить в медицинский, готовилась в свободное от работы время к сдаче вступительного экзамена. Она стала считать месяцы, дни до окончания своей «каторги», так она стала называть свою работу здесь из-за разных передряг….

  В очередной  раз, при капризе Виктора,  Надя  потребовала от старшего по скорой специальную карту с нанесёнными на ней улицами…правда не пожаловалась ему на поведение водителя. Диспетчера Феня и Алия понимали Надю,  пытались разъяснить, как проехать по тому или инму адресу, но работать в смену с Виктором было невыносимо… Тот, не зная, как ещё  "зацепить" Надино самолюбие, преждевременно трогался с места на машине, и Надя вынуждена была чуть не на ходу садиться в машину.... Про себя Надя, хоть и сквозь слёзы, думала, "что вот, ещё и каскадёром будет".   Феня как-то выразилась, что никто так    нагло себя у них  не ведёт, как этот немец Виктор.

     Надя уже и не знала чем всё это закончится.   Феня сказала, что Виктор –противный; дядя Лёша – это человек; Володя Тамарин, тоже нормальный, но он  принципиально любыми средствами не допускает, чтобы его жена Тамара дежурила  в смену с Виктором…
Надя терпела, молча, скрепя сердце, терпела все выходки наглого водителя, а также - местных чиновников, которые при всяком удобном случае старались хоть как-то "задеть" Надю.

  Вызовы  к больным тоже разные были. Однажды Надя дежурила в смену  с кореянкой Лидой, которая открыто ревновала Надю, только непонятно было Наде: к кому и из-за чего… После очередного звонка-вызова Лида  сообщила Наде, что скорую вызывают на «кровотечение»,  и назвала  какой-то адрес; Надя  быстро собрала сумку-«неотложку»,  из водителей в этот раз с ней был  дядя Лёша  (Ахметалим); уже  на месте выяснилось, что в доме, куда вызвана скорая,  муж порезал   жену, нужно было  срочно произвести перевязку, однако дверь в дом была заперта,  как сказал кто-то из находившихся рядом «болельщиков»; изнутри дома  слышались крики пьяного мужика и плач детей.

    Надя попросила  дядю Лёшу вызвать милицию, а мужчин, столпившихся у дома, попросила попытаться открыть дверь. Однако никто не решился подойти близко  к двери, говорили, что хозяин дома больно  «буйный»; до милиции также не могли дозвониться.  Надя оттолкнула всех и с силой толкнув дверь, оказавшуюся незапертой, зашла внутрь дома.
      Плачущая женщина сидела  на стуле, зажав полотенцем  кровоточащую рану на плече; её  пьяный муж стоял над ней,  орал что-то угрожающее  и размахивал ножом… Надя,  не помня себя и не ощущая страха,  встала перед пьяным мужиком и  строго приказала  отдать  ей нож, на что мужик, удивлённо взглянув на молодую женщину в белом халате, согласился…

    Надя успокоила детей, сказала им, что папа ничего не будет делать плохого, а тот сел, обхватив  голову руками и заплакал... Плакало же конечно, без всякого сомнения,  просто вино…

    Надя осмотрела колото-резаную рану у женщины, сделала первичную обработку, наложила  жгут и стерильную повязку и  вышла с детьми и раненой женщиной к машине;  народ охнул, они думали, что пьяный  мужик  и Надю не пощадит, говорили, что он уже сто раз был судим…
    Надю охватила нервная дрожь… Милицию никто не вызвал. Она  посадила детей с их матерью в машину, и они с дядей Лёшей приехали  на скорую; там Надя отвела женщину к дежурному врачу, детей устроила на кушетке в приёмной, а у Лиды спросила, заглянув в журнал: почему в журнале записано – «сообщить в милицию», а фактически этого не было сделано… Лида ей ничего вразумительного не ответила. Но зато дядя Лёша так накричал на Лиду, сказал, что доложит главврачу, что  Лида, расплакавшись, стала, ломая руки,   просить  у Нади прощения… Надя смотрела на плачущую кореянку, и вдруг рассмеялась: что ты плачешь, я же живая!.. Потом отношения у них наладились, Лида даже как-то заискивала перед Надей: может боялась, что та доложит главному… А Наде было жаль эту девушку, не имеющую ни совести, ни чести...

  Вот уж, действительно, не ходи со своим уставом в чужой монастырь… Только здесь никто не собирался устраивать новые порядки, но некоторые безобразия  в работе станции скорой помощи  устранить было  весьма необходимо….

   Однажды на  вызове Надя обнаружила, что уже немолодая  женщина находится в тяжёлом наркотическом опьянении. Это была казахская семья. Надя сделала укол женщине, позвонила в милицию и сообщила о случившемся, но в отделе над  Надей посмеялись…  Надя пыталась добиться у мужа спящей глубоким наркотическим сном  женщины, что конкретно та  и в каком количестве  она приняла; вены у женщины были в порядке....

  Половину не понимая, что говорит пожилой казах, Надя догадалась, что речь идёт о сильнодействующем наркотике – опии; со слов хозяина,  они изготавливают его сами,  выращивают свою плантацию мака, милиция им не запрещает это делать… Надя    попыталась забрать женщину в больницу, однако, муж отказался  от стационара. Надя, не зная как ей поступить,  стала  объяснять тому, что может  случиться, попросила его перезвонить  на скорую, если что…
   Уже в машине дядя Лёша успокоил Надю, что это у них  не впервые и в порядке вещей, и что ничего – женщина не умрёт… А если что, её и в больнице не спасут...
   Дико всё это было, к этому невозможно было привыкнуть, и с этим непонятно как нужно было бороться...

  Вот такие вещи наблюдать приходилось Наде,  и она уже неоднократно  подумывала, что до весны не выдержит здесь…Её уже и зарплата не радовала… Её коробило, что каким-то чиновникам скорую со специалистом-врачом  вызывали  для того лишь, чтобы сделать простую  клизму. Заведующий скорой, зная отношение Нади к таким случаям – не маленький ребёнок и не тяжело больной,  а обожравшаяся «свинья» - на эти вызовы выезжал  с Надей сам: видно такие  важные были «больные»… Надя, стоя рядом,  смотрела как доктор униженно,  почти вручную,  пальцами вынимал из прямой кишки  жирного мужика каловые  массы, а тот стонал от удовольствия… Доктор «официально» и вежливо спрашивал  «больного», что тот «кушал за обедом»,  чем  питался последние дни. Как оказалось, (а кто бы сомневался) что в большом количестве  «больной» питался мясом... "бижбармак" . Он и  на больного-то похож не был, он был объевшимся тучным  секретарём райкома, и доктор должен был ему  всего лишь выписать слабительное, а тут такие почести…
   «Ну это их дела»,- как решила Надя,  с отвращением оглядывая богатую  обстановку  комнаты, посреди которой на мягком ковре с заботливо подстеленной клеёнкой возлежал «больной», вокруг которого суетились врач и несколько женщин – может все жёны хозяина….

    Наде приходилось выезжать на вызовы в корейские семьи, где все  обычно лежали на подушечках из  шелухи  подсолнечных  семечек… Жильё у них было своеобразно благоустроено, но даже при многочисленной семье, за чистотой там следили в большей  мере…
   
  Был ещё случай и смешной и странный: приехав на вызов в глухой аул, Надя обнаружила у молоденькой девушки редкое заболевание – трещина заднего прохода. С девушкой, почти девочкой, была рядом одна недоброжелательная пожилая казашка; ещё по-соседству в щели забора Надя  увидела подглядывающего за ней, Надей, шедшей с медицинским чемоданчиком в руках,  немолодого уже казаха в полосатом казахском национальном одеянии. Русский  язык ни девушка, ни женщина не понимали совсем. На её, Надин,  вопрос о жалобах, женщина что-то сказала на своём языке девушке, и та молча сняла свои «шаровары», подняла одежду и показала своё больное место… С девочкой  что-то явно произошло, не просто так появился этот «разрыв» прямой кишки… Видно, что её мучили страшные боли… Не долго думая, Надя взяла её за руку и посадив в скорую, привезла к дежурному хирургу,  посоветовав выяснить причину происхождение такого заболевания девушки… "Дикость, какая дикость", - думала про себя Надя...…

   Одна медсестра с отделения рассказывала с горечью Наде, что у её  14-летнего сына  было серьёзное заболевание сердца:  порок сердца, в Алма-Ате пообещали вылечить мальчика, прооперировать…  Она, как пояснила ей встревоженная казашка, уже заплатила за работу этому врачу….  Надя недоумённо и незаметно для себя открыла рот от удивления… Медсестра видимо заметила это, стала выпытывать, как она, Надя, думает, спасут ли её, этой медсестры, сыночка...
   «Как они деньги-то могли взять?... Ведь в таком возрасте  положительный исход подобной операции очень, очень  сомнительный…"
  Казашка  всё спрашивала и спрашивала Надю, а Надя,  ощущая  мурашки по телу, не зная что сказать, гладила ту по руке с застывшим лицом…
    Через несколько дней эта медсестра собрала всех у себя дома, чтобы помянуть своего ребёнка… Они сидели на полу, вернее на каких-то подушечках, а кто просто поджав под себя ноги, вокруг скатерти, на которой стояли в больших круглых чашах фрукты, цукаты, дорогие конфеты…  Женщины  тихо разговаривали на своём языке, кое-кто не скрывал слёз…  А мать мальчика подошла к Наде, сидевшей немного в стороне от всех, на стульчике, в тени какого-то раскидистого дерева и пила  с задумчивым лицом   душистый чай… Женщина  встала около Нади, обняла её колени, и, плача, стала рассказывать ей,  как  из операционной вышел профессор, по лицу которого сразу стало ясно, что её сыночка уже нет….  Профессор сказал ей, матери,  что её сын не перенёс операцию,   и после этого удалился к себе в кабинет… У неё, у несчастной матери мальчика, в Алма-Ате никого не было, она была одна здесь,  ждала исхода операции, надеясь, что мальчик выздоровеет, и они с ним  вместе приедут домой… Но когда получилось так,-  она, мать,  не знала  что делать, с чего начинать… Денег, чтобы нанять машину и довезти мёртвого сына до дома, у неё не было. Она обращалась к тому профессору, что оперировал её сына,  но тот л не стал с ней разговаривать… Когда у неё уже «опустились руки», она сидела в коридоре и у неё уже «кончились слёзы», ей пришла в голову  одна мысль.. С помощью одной женщины, с которой она познакомилась здесь же, они купили ящик яблок;   выложив яблоки, положили туда мёртвого мальчика, который не вмещался в ящик  в лежачем положении;  тогда она, мать,  сложила его пополам, засыпала яблоками и они погрузили  ящик с "яблоками" в багажный отсек автобуса, чтобы никто не догадался, и чтобы таким путём довезти своего мёртвого мальчика  домой...… Дома её встретил муж… Вот так всё было….
   Надя не заметила, что она, гладя женщину по голове, спине, сама плакала, тихо плакала… от бессилия, от  жалости,  от бесправия в этом миреы…

     Поздней осенью началась  эпидемия инфекционного гепатита. Заболевали обычно маленькие дети в многочисленных  казахских семьях,  которые жили в крайне антисанитарийных условиях; Надя выезжала на вызовы,   ставила диагноз, писала направления, помещала  детей в инфекционное отделение, затем  обрабатывала машину…. Сама, слава Богу,   всё-таки не заразилась…
 Постепенно шло время;  началась  непривычно тёплая  для Нади  зима…
      Надя знала, что во всех республиках  нерушимого, как они тогда считали,  СССР, свои обычаи и традиции. Но когда её коснулся в связи с исполняемой ею работой здешний быт,  местные «правила», она воспринимала всё это как грубый,  никем не контролируемый произвол  и безалаберность местных властей, внешне певших коммунистические  песни, а живших при феодальных  порядках….

   Надиной хозяйке, тёте Клаве,   у которой  та жила,  как-то сообщили, что Надя весь Первомай пробыла с главврачом на пикнике на здешнем водохранилище. Надя, засмеявшись, уточнила, женатый ли тот. Оказалось, что – да, жена, дети…  Наде  опять стало не по себе. Она же была дома, никуда не уходила, не уезжала… Как могли поверить в такую явную ложь? Тётя Клава  не верила сплетням, но осадок неприятный у Нади остался…  «Наверное Лида опять за своё взялась», - подумала Надя.

  К Наде на автобусной остановке  неоднократно подъезжала официальная чёрная волга –  начальник местного отдела милиции, который предлагал подвезти её домой. Перед этим он вызывал скорую в отдел. Как потом поняла Надя – это были смотрины….
    Надя категорически отказывалась. «Если бы  села – опять  были бы сплетни, а может и ещё чего-то было бы  не избежать…», так горько думала Надя, подсчитывая в уме, сколько ещё ей месяцев оставалось «потерпеть» всё это….

   В автобусах частенько казахи шипели на неё, когда она сидела, а в другом конце автобуса заходил какой-нибудь аксакал… После этого Надя решила лучшим для себя  вообще ездить  только стоя.

  Однажды в её выходной к ней приехала Алия. На вопрос Нади -  как её, Надю, та нашла,  Алия сказала, что,  сойдя на остановке, она спросила у первых попавшихся  прохожих, где здесь живёт русская девушка, которая очень модно одевается. Ей объяснили, где,  и она  нашла.  Надя смеялась:
 -  Так и сказала – самая модная?...

  Оказалась Алия приехала не просто так: её брат приглашал Надю на день рождения – в ресторан: «всё будет в лучшем виде, никого лишних не будет.»
   Больших усилий потребовалось Наде, чтобы дипломатично отказаться от этого приглашения... "Странно, совершенно незнакомые люди... приглашают... Почему..." Что-то неприличное чувствовала Надя в этом приглашении, поэтому  ни на какие уговоры она, конечно,  не согласилась....

   После всего этого она заметила, что отношение к ней постепенно стало  меняться;  машину скорой помощи  в её дежурство без  ведома дежурного фельшера никто не забирал; дежурил с ней обычно только дядя Лёша, потому что, как она заметила,  немцу Виктору поначалу было просто стыдно, ну и из-за этого неприятно дежурить с ней, Надей; а потом, всё было так -  как будто  ничего и не было….

  В посёлке, где жила Надя у тёти Клавы,  она   знала несколько девушек, в т.ч. одну – дочь соседки тёти Клавы –Олю, которая училась в Ташкенте на доктора - педиатра. Оля  рассказывала Наде,  как она поступила в медицинский институт. Она носила фамилию татарскую – Ахмеджанова, отец у неё был татарин;  экзамены сдала средне, но  именно «фамилия»  её провела по конкурсу, иначе она не поступила бы. На её курсе русских были единицы, и те поступили по большому блату, может - за большие деньги, хотя  все в основном учились  неплохо...

  Вот таким был Казахстан в  восприятии молодой неопытной русской девушки Нади в конце семидесятых  годов прошлого века.

   Ещё  с момента своего приезда  Надя познакомилась с семьёй  друзей отца, куда тот  водил её по приезду  с собой  в гости, а там -  с одним парнем с редким  именем  Яша. Семья друзей отца Нади была  наполовину китайской, то есть:  мать -  русская, отец – китаец; детей  в этой семье было четверо, все очень приятны внешностью, и, кроме того, прекрасно воспитаны, чего дома, в России,  в Надином кругу, было  вообще   редкостью. 

  В этой наполовину китайской семье кухней занимался отец, который прекрасно готовил различные неведомые Наде ранее блюда  китайской или другой кухни; она даже не знала, как правильно их есть (как в том фильме – не знаешь, какую вилку брать…) В семье, что очень импонировало Наде,  тщательно соблюдались ритуалы  семейных обедов, чаепитий по разным поводам…
 
   Яша был другом этой семьи.  Надя в первый же вечер почувствовала какую-то невидимую «связь» с этим парнем.  Так, после отъезда папы, её приглашали не один раз в эту семью, и она, Надя,  с удовольствием  ходила к ним, общалась со своей ровесницей Милой – старшей дочерью этой семьи; ещё у них была девочка помоложе их с Милой, и брат  - 18 лет. После этих вечеринок Надю   провожала  вся весёлая  компания;  однако, всякий раз Надя  ловила на себе какие-то изучающие и даже «гипнотизирующие» взгляды Яши. Её разнимало любопытство: почему не подойти и нормально не пообщаться…. Потом Яша стал провожать Надю один, однажды просто «отстранив» компанию от этой необходимости…

 На  встречу нового года Надю пригласил в свою компанию Яша. Её очень  поразило тогда,  что  ровно в полночь вся  компания вышла на улицу,  и Яша стрелял из ружья в воздух….
    После встречи нового года все вместе всей гурьбой  пошли по очереди в семьи своих родителей – поздравлять с наступившим новым годом; в семье её знакомых они пили чай с вкусным и  дивной красоты огромным тортом,   со свечками на столе… А  потом  в том же составе все зашли на какую-то свадьбу Яшиных знакомых или родственников: невеста там была не в белом платье, а просто в красиво накинутой на плечи белой узорчатой шали.

   Кто-то сказал Наде, что  у невесты – это второй брак, и родители жениха были вообще против неё, но   любовь молодых победила и жених, не смотря ни на что был счастлив....
   Ну что ж, Надя была рада за молодых, и   грустный вид невесты  с лихвой компенсировало счастливое лицо жениха….
    Надю посадили за стол: здесь играла какая-то странная музыка, люди танцевали парами, что-то напоминало   прибалтийские танцы.
    К Наде подсела женщина, представилась, что она Яшина мама,  спросила как Надю зовут и с какой-то уверенностью  неожиданно задала Наде вопрос:
   -  А ты немка?
   -  Нет, я  -  русская ,-почти с гордостью ответила Надя, ничего не подозревая, что последует за этим…..
    Прямо сразу после Надиных слов  Яшина мама отпрянула от Нади,  все вокруг зашептались, поглядывая на Яшину гостью,  и Надя, почувствовав на себе неприязненные взгляды некоторых других гостей,   решила уйти.  Яша, наверное,  всё понял: он о чём-то недовольно поговорил со своей матерью, а потом решительно взял Надю за руку и, не говоря ни слова,   молча,   совершенно молча,  проводил её буквально до двери тёти Клавы.

   Почему-то  и раньше, как только они оставались одни,   Яша молчал, Надю это весьма  интриговало.   Стеснительным  он явно не был. Странно….Какая-то симпатия между ними, конечно,  была, и даже, как казалось Наде, больше чем симпатия.
   После этого случая на свадьбе, и вообще проанализировав всё,  Надя стала избегать Яшу. Потом ей стало известно, что у него есть невеста – немка.   «Ну что ж,  не судьба…», - подумала без особого огорчения Надя. Ничего особенного и не случилось, переживать, собственно,  было не о чём…

  Однако, через какой-то совсем небольшой промежуток времени -  недели через две-три – Яша вновь пришёл к Наде вместе с братом Милы, и они пригласили Надю  на проводы брата Милы   в армию.
  Надя вежливо отказалась, чувствуя, что если согласится, может потом пожалеть об этом. Однако не брат Милы, а именно Яша настаивал на её, Надином, присутствии на проводах; и неоднократно именно он ещё приходил за Надей.
  Тогда она от Яши  буквально пряталась,  и  ей слышно было, как  Яша долго ожидал её, Надиного, «возвращения» откуда-то… По просьбе Нади тётя Клава сообщила Яше о том, что она, Надя, будто бы ушла к кому-то...

    Надя уже всё для себя решила. Сколько всего она тут насмотрелась. Она точно решила уехать. В институт будет поступать у себя дома, в России.  Её уже стали раздражать огромные  кусты красивых  роз, которых  на Надиной родине не было;
 прекрасные асфальтированные дороги – то же, надоели Наде, всё здесь было чужим для неё;  какой-то глинистый запах  витал в местном  воздухе,  и казахи, казахи кругом, большинство из которых  относились к русской девушке весьма недружелюбно.
  Их здешние традиции отличались от тех,  к которым привыкла Надя,  но вовсе не это раздражало её. Здешние обычаи  она даже  искренне уважала. Но  было здесь что-то ещё поверх всяких традиций и обычаев, что, возможно, у себя дома, Надя и не замечала, но что тяготило и требовало какого-то разрешения...
 Почему-то простые те же казахи, когда она приезжала к ним на вызовы, относились к ней очень миролюбиво и доверчиво рассказывали о своих проблемах со здоровьем… Они даже выясняли по телефону в скорую, когда будет дежурить русская Надя, и вызывали её, даже если дожидаться её дежурства стоило им здоровья…

   Однажды её вызвали в одну казахскую семью, где  по приезду её провели к находящейся в полуобморочном состоянии женщине. Надя, открывая свой «баульчик», стала расспрашивать о том, что произошло…. Однако,  в ответ ей показали на цинковый гроб,   находившийся в соседней комнате, и пояснили, что это был единственный сын этой женщины, которая жила одна, работала учительницей, а её муж – отец этого солдатика -  умер от инфаркта  перед тем, как проводить сына в армию… Надя впервые видела такое. Около гроба стоял солдатский караул. На цинковом гробе, том месте, где должна быть голова, лежала военная фуражка... Надя, сделав укол матери погибшего солдата, поинтересовалась, где  тот служил? В ответ ей пояснили, что он служил на южной границе… Такой тяжёлый осадок на сердце Нади после этого не проходил ещё не одно дежурство…

   Надя  помнила, как когда-то они всей семьёй жили здесь, в посёлке, где она теперь жила у тёти Клавы.  Ей очень хотелось увидеть тот бывший их дом с большим двором, вокруг которого росли огромные деревья, какие именно, Надя не знала. На них соседские мальчишки ещё строили себе убежища в виде больших скворечников;  они хвалились, крича ей, тогда, в детстве,   что им там не жарко, и бросались оттуда арбузными шкурками в маленькую Надю с подружками.
  Вспоминая всё это, Надя нашла довольно быстро тот дом,  где они  с родителями  жили. Сам дом и двор оказались такими маленькими, что Надя была сильно разочарована. В памяти и дом, и двор,  казались огромными, но  как оказалось, это только казалось, т.к.  это сама она тогда была очень маленькой: ей было 6 лет, когда её семья уехала из Казахстана на родину родителей. И вот она, уже взрослая,  бродит по этому маленькому дворику, такому тесному, с опиленными деревьями: она не увидела то, что искала её душа - своего счастливого детства..…

   Последней каплей для Нади, чтобы почувствовать неприятие здешней жизни,  был наверное тот случай,  когда главный врач больницы вызвал Надю  к себе в кабинет во время её дежурства, где уже был накрыт стол с разными яствами,  сказал, что у него день рождения. Надя присела, взяла чашку чая, но не успела поднести её ко рту, как этот уже немолодой  мужчина, врач – казах оказался у неё за спиной, обнял её сзади и стал пытаться её поцеловать…
   Надя вскочила, оттолкнула этого наглого мужлана в белом халате и вышла из кабинета, предварительно  разбив бокал с вином о дверь..
   С увольнением после этого  никаких проблем не было. Надя отправила документы в медицинский институт г.Воронежа, рассчиталась и поехала к себе  домой, к родителям: готовиться к  поступлению в вуз. 

   Когда она ехала – в вагоне были одни казахи. Как Наде надоела их непонятная речь… Через сутки примерно появилась первая русская пассажирка, она показалась Наде родной, дорогой родственницей, Надя еле сдержалась, чтобы не подойти к последней и не выразить свои чувства вслух. А уж когда Надя  приехала домой, она была рада родным незнакомым лицам, она как будто была в долгой разлуке  - насильственной ссылке – так соскучилась не   просто по родным местам, а по всей матушке России! Это надо пережить! И как люди уезжают из России?  Они же  все всю жизнь потом бредят ею!