Святой Абонент

...Должен сказать пару слов вначале. Рассказ был написан мной еще в подростковом возрасте. Я не переделал его абсолютно. Хотя сегодня писал бы совершенно иначе! Не судите строго. Тогда я не нашел ни стиля, ни темы ни подхода. Буквально - это мой первый рассказ.

    По пыльной земляной дороге раскрепощено шёл молодой человек лет двадцати трёх или около того. Одет он был просто: далеко не новая, но свежая байковая рубашка в красную и серую полоску, светло-синие джинсы и изрядно потрёпанные кеды для бега. Его русые волосы были растрепанны и плавными кудрями падали на плечи. Он был бы довольно красив, как для представителя мужского пола, если б не слишком сильно раздвоенный подбородок. Был он, однако, гладко выбрит, хотя густорастущая щетина проступала, делая всю нижнюю часть его лица иссиня-черной. На левом виске виднелся клок не то седых, не то лишённый каких-то пигментов, волос. Парень насвистывал какую-то мелодию, вероятно им же спонтанно  и придуманную. Он выглядел уверенно, о чем свидетельствовали как его осанка, походка, так и живой, весёлый взгляд несомненно интеллектуального человека. Он шёл, пиная перед собой плоский камень, пока тот не закатился в кювет. Озадаченно посмотрев на растущий там же подорожник, еле просматривающейся из-под толстого слоя пыли, куда и угодил камень, он резко, почти по-военному развернулся и перестал насвистывать. Взгляд его устремился на противоположную сторону дороги. Напротив него находилось небольшое придорожное заведение, в котором можно было перекусить и выпить кружку-другую светлого, разбавленного пива. Это было последнее пристанище для путника, поскольку потом дорога устремлялась крутым серпантином в горы и там терялась в многочисленных поворотах и в густом тумане. Не смотря на отдалённость от одиноко стоящих домов и небольшого селения в долине, эта деревянная закусочная с гордым названием « Атлант», имела своих завсегдатаев. В основном это были старики из тех самых домов, что стояли внизу от дороги в паре-другой километрах от « Атланта». Большая часть из них была пастухами, ибо это был основной заработок для местных жителей. Так же сюда частенько заглядывали и лесорубы, и камнеломы, а также случайные (если в этих краях вообще могли такие оказаться), путники. В основном этой дорогой пользовались пастухи, так как она вела к прекрасному пастбищу высоко в горах, с сочной травой, которую так любили их овцы. Сейчас же подошёл к концу сезон стрижки, и пастухи, заработавшие деньжат от проданной шерсти, не очень спешили к своим жёнам. Потому здесь было людно для этого заведения, если конечно учесть, что в другое время сюда заглядывало всего два – три человека за день.

За молодым человеком с интересом наблюдал как раз такой случайный посетитель. Не удивительно, что именно он привлёк внимание человека, сидящего за крайним столиком у самого окна. Молодой парень нарушал, а, вернее разбавлял колорит местный пьянчуг. Он был ярким пятном на сером фоне этого богом забытого захолустья. Однако и сам этот посетитель отличался от других. И хотя одет он был на манер окружающих его людей, было сразу видно, что в этих краях он впервые.
И хотя парень нисколько не походил на местных жителей и даже не мог сойти за человека, проживающего где-то поблизости, не было похоже, что он чувствовал себя отрешённым или же чужаком. Наоборот, он выглядел уверенным и так, словно возвращался с прогулки к себе домой. То, что он нездешний подтвердили взгляды людей, которые в этот момент находились в таверне. Некоторые из них бегло осмотрели парня и так же поспешно и равнодушно отвернулись и приступили к делам более насущным для них.   Какой-то толстобрюхий здоровяк с чёрной засаленной бородой рассказывал изрядно подпившим слушателям о том, как «валил» некую крошку прямо на своём крыльце не далее, чем в прошлую ночь. Его повествование длилось уже почти с час, а он никак не мог вспомнить её имени.
Человек у окна как раз о чём-то раздумывал под этот пьяный рёв, когда увидел молодого парня. Поставив кружку с чуть отпитым пивом на грязный деревянный столик, он с любопытством принялся разглядывать незнакомца. До сих пор он просто сидел и его мысли лениво расползались в разные стороння под общий шум голосов, звон посуды и время от времени оглушительно звучавших отрыжек. Теперь же он пытался угадать что этот парень мог потерять в этой дыре, в которой людей моложе сорока лет попросту не было. Они давно уехали отсюда попытать счастья в других местах. Хотя парень был определённо нездешним, вёл он себя даже очень уверенно. Это и сбивало с толку.
Тем временем вышеупомянутый молодой человек вяло посмотрел на стоящее в зените солнце и загребая кедами пыль устремился к трактирчику напротив него. Войдя, он с минуту стоял неподвижно, привыкая к полумраку помещения после яркого солнца. Привыкнув к темноте, он не спеша повернулся спиной к кухне и осматривал помещение, в котором располагались столики. Человеку за крайним столиком вдруг нестерпимо захотелось помахать ему рукой, приглашая присесть за свой, но он почему-то сдержался. Впрочем не зря. Парень ненадолго задержал на человеке у окна взгляд и направился прямо к нему. Это было неудивительно, если не сказать логично. Среди остальных людей он один выглядел достойно и в какой-то мере располагающе.
- Могу я к вам подсесть?
Обычно это был чисто риторический вопрос, однако парень и не делал попытки сесть не дождавшись ответа.
- Да, разумеется. Почему нет?
Парень присел и снова огляделся. Но не так, словно он кого-то искал, а скорее наоборот, высматривал того, кого здесь не было. Впрочем это могло и показаться.
Человек выждал минуту и спросил:
- Вы как мне кажется не из здешних мест?
- Так же как и вы, и следующий ваш вопрос я бы мог переадресовать к вам. Что вы делаете в этой глуши?
Но вместо ответа он услышал ещё один вопрос, но уже от хозяина заведения:
- Что желает наш гость?
Ответ парня слегка удивил человека. Он Попросил принести ни пива, ни еды, а два стакана козьего молока.
На вопросительный взгляд своего собеседника он с улыбкой ответил:
- Здесь, где овец и пастухов больше чем камней в горах, единственное в чём можно быть уверенным, так это в том, что вам принесут свежее молоко. Не в обиду вам, но это пиво пить я бы не рискнул. Даже трудно сказать что это, пиво с водой или вода с пивом.
Человек от души рассмеялся но тем не менее отпил большой глоток.
- Вы чертовски правы. Кстати разрешите представиться. Я Виктор Степанович Явкин, писатель. Вот, пью разбавленное пиво на Кавказе, где в настоящее время и провожу свой заслуженный отпуск. Можно узнать с кем имею честь?
Парень взглянул на человека и не спеша ответил:
- Моё имя ни о чём не скажет. Их у меня много, а вы называйте как вам нравиться. Не сочтите за грубость, но вдруг я опасный преступник и скрываюсь здесь от закона?
- Да, неожиданный поворот. Дело ваше. Может это и так. Но всё же, что вы здесь делаете?
- Вам будет трудно в это поверить, но ищу развлечений.
- Да, в это трудно поверить, если вообще не невозможно. Но тогда это опровергает ваши слова о преступлениях. Ведь в этом случае вы бы вели себя тихо и не разговаривали с незнакомцем.
В это время снова появился хозяин с подносам в руке, на котором стоял на удивление чистый стакан и глиняный кувшин со свежим козьим молоком. Парень привстал, чтоб суметь засунуть руку в передний карман джинсов, но писатель заказал себе ещё пива и попросил посчитать его вместе с молоком.
Видя некоторое замешательство в глазах у парня, писатель лишь махнул рукой, мол это пустяки, однако вслух заметил что это самая малость из того, что бы он сделал, лишь бы обрести себе достойного собеседника. Молодой человек улыбнулся и снова сел за стол.
Хозяин вернулся мгновенно, неся в руке ещё одну деревянную кружку с пивом. Поставив её перед писателем, он вытер капли стёкшей пены и молча удалился. Парень искоса взглянул на кружку со столь густой пеной.
- Хотя, судя по всему, пиво сегодня свежее.
Отпив залпом полстакана, он хитро прищурившись спросил:
- Могу я спросить у вас, о чём вы пишете в своих книгах?
Писатель так же сделал большой глоток и откинулся на спинку стула.
- К сожалению, тему своей новой книги я держу пока в секрете.
- А о чём же были предыдущие?
-Весь курьёз в том, что предыдущих не было. Я пишу статьи в различные популярные журналы, а так же курирую выпуск одного из них. И лишь недавно приступил к написанию собственной первой книги. А сами журналы научного содержания. Знаете, космос, философия, тайны бытия, ну, и конечно, не обойтись без хорошего и небольшого фантастического рассказа. Вот именно их я и пишу.
- Интересно, в чём можно найти вдохновение в этих местах?
- Ну, собственно говоря, я вовсе не ищу здесь вдохновения, хотя у этих земель и народа довольно долгая и насыщенная история.  Всё просто: моя бабушка родом отсюда. И гадая, куда бы отправиться в свой долгожданный отпуск, я остановился на этом.  Так что я скорее бежал от мест, наиболее склонных навиванию различных мыслей. Я просто отдыхаю вдали о работы и прямого своего ремесла.
- Так вы фантаст? Как Брэдбери, Саймак, Азимов?
- Что-то в этом роде, хотя я бы предпочёл сравнение скорее с Желязны. Он, так же, на рассвете своей известности и славы писал для того, чтоб заработать. Брэдбери же от и для души. Хотя вряд ли бы я поставил себя на один уровень с ними. Впрочем, я сам довольно известен. Но я не люблю давать сам оценку своему творчеству. Им занимается другой человек. У него есть лишь псевдоним, под которым я печатаюсь, но я оставил его очень далеко, а сам наслаждаюсь восхитительной здешней природой и отдыхом.
Писатель засмеялся и вновь принялся за пиво. После нескольких глотков он спросил:
- Ну, а вы? Вы не похожи на здешнего. Каким ветром вас сюда занесло?
- Что ж, а вот я, как раз, ищу вдохновение. Вы совершенно верно заметили, какая здесь природа. Это словно моя любимая комната. И для отделки других, я черпаю здесь то, что и называют вдохновением. Хотя для меня это звучит странно – черпать его у себя же.
Последняя фраза была произнесена очень тихо и как-то глухо.
Писатель взглянул на парня и рассеянным голосом переспросил:
- В каком смысле у себя?
Однако молодой человек совершенно отрешенно смотрел в запыленное окно. Виктор Степанович пожал плечами и так же уставился в окно. В конце концов, может этот человек действительно имеет какие-то причины не говорить о себе, а настаивать и надоедать расспросами не хотелось. Да может он ослышался, или понял не так. Современная молодёжь и без того малопонятная. Кто знает, что у них на уме и в голове. А, может, у молодого человека не совсем все, как это говорится, дома. 
После нескольких минут молчания, парень всё же произнёс, так же глядя в окно:
- Так о чём же пишут ваши журналы?
- Ну, сейчас такое время, что тем хватает, что говорится с головой. Предпочтение отдаётся последним открытиям в области физики, геологии и астрономии. Сегодня расшифровали код ДНК, завтра намечается полёт на Марс, послезавтра ещё что-то. Словом, всё в этом духе. Есть ли жизнь на том же Марсе, сколько галактик во вселенной, не одиноки ли мы в ней.
- Ну, а как вы считаете? Есть ли жизнь за пределами Земли?
- Вообще-то я пишу фантастику, а не описываю,  но хочется верить.
- Интересно, а что измениться, если откроется эта истинна и станет известно, что вы не одиноки?
- Ну, - писатель развёл руками,- как что?
Он попытался найтись с ответом, но этот странный вопрос требовал не простого объяснения.
- Это даст объяснение того, как появилась жизнь на Земле, откуда мы, да и вообще.    
- Ну, положим, вы обнаружите примитивную жизнь скажем на Плутоне. К примеру. Некие бактерии, живущие в вечной мерзлоте и темноте. Неужели вы станете утверждать, что они были вашими предками?
- Нет конечно. Но тогда станет ясно, что жизнь зародилась вне самой Земли и была занесена на планету метеоритами.
- Ну и что это изменит?
- А что по этому вопросу думаете вы?
- Я могу утверждать, что Земля единственная обитаемая планета во всём космосе.
- И каковы же ваши доказательства, позвольте узнать?
- Знаете, люди вообще странны по природе. Ведь мало кто ещё, кроме них, станет искать доказательства тому, что они существуют. Любая гипотеза, имеет столько же опровержений, сколько и доказательств. Любой закон не сегодня, так завтра так же станет некорректным. Да если сами законы физики, отказываются работать за пределами этой галактики. Кто-то назвал этот мир миром гармонии, хотя это скорее мир противоречий. Да, свет и тьма, белое и чёрное, прокурор и адвокат, день и ночь, лето и зима, мужчина и женщина, добро и зло.
- Вы рассуждаете банально, мой юный друг. И всё-таки, почему вы уверенны, что жизнь есть лишь на Земле?
- А почему ВЫ уверенны, что найденная где-то бактерия доказывает, что жизнь зародилась вне Земли? Ведь как раз с этой планеты она могла попасть в места более отдалённые. Я думаю, что и первую и вторую версию можно одобрительно похлопать по плечу. Да и как-то не логично: жизнь зародилась на одной планете, где совершенно не развивается, внезапно чуть ли не чудом оказывается здесь и спустя миллионы лет вы беседуете со мной.
Наступила пауза, во время которой каждый смотрел в окно, на залитую ярким солнечный светом равнину. Сочная, густая трава облепила всё вокруг. Редкие облака китами проплывали низко над землёй, едва не касаясь её. Неприступная громадная гора, словно преданный страж возвышалась над головой. Не смотря на жару, дышалось легко. Воздух был просто восхитительный, упоительный и сладостный. Здесь так хотелось жить! Писатель вдруг почувствовал прилив сил, да каких! Не смотря на возраст,  ему захотелось выбежать на улицу, повалиться на траву, вдохнуть её запах полной грудью. Побежать за облаками, держась за обжигающие солнечные лучи. Давно с ним не случалось чего-то подобного. Пол жизни в сером городе, в толпе, смоге, шуме и грубости. А здесь жизнь! Нет, она могла появиться только здесь, только здесь! Он почувствовал это и…
Писатель ошарашено оглянулся. Молодой человек смотрел на него с лёгкой улыбкой. Но без насмешки. Парень словно понимал, что только что почувствовал он.
- Вы в порядке? Такое впечатление, что вы где-то далеко. Уж небыли вы на Марсе в поисках бактерий?
Парень весело от души рассмеялся. Виктор Степанович незамедлительно присоединился к нему. Остальные посетитель недоумённо глянули в их сторону.
Вдоволь насмеявшись, оба вновь вернулись к своим бокалам. Виктор Степанович первым продолжил разговор.
- И всё-таки вы не договорили. На сколько я понимаю, вы придерживаетесь той теории, по которой жизнь, в следствии сложных химических процессов, царивших на Земле с периода её образования, появилась именно здесь?
- Ну, то что она возникла в следствии именно химико-физических процессов вне всякого сомнения. Ибо всё вокруг нас и мы сами простые атомы и молекулы. Я же хочу обратить ваше внимание на то, что планета Земля особо уникальна, в отличие от других планет. У неё своя атмосфера, сила тяжести, расположение, размер. Конечно, иные планеты располагают всем этим, но жизнь есть лишь на Земле. Но вы подумайте о той доли вероятности, при которой всё это появилось. Всё было словно тщательно спланировано и осуществлено. Ведь будь она чуточку ближе к своей звезде, Земля бы так и оставалась одинокой, пустынной, обожжённой и безымянной. Чуть дальше и всё бы замерзло. Дальше вода. Источник породивший саму жизнь. Откуда взялась она в древности на расплавленной докрасна планете? Ведь любой учёный ответит, что из внешнего слоя астероидного пояса, как предполагают. Но тут снова совпадение. Не будь рядом самой огромной планеты, вряд ли дождь из льда обрушился на Землю. Вряд ли она выжила бы в метеоритных ударах. И в итоге вряд ли стала обитаемой. Впрочем это очень долгий разговор. Теорий появления как жизни, так и самой планеты очень много. И доказательств достаточно в пользу каждой. Но не могла же она появиться несколькими способами одновременно? Да и вопросов возникает гораздо больше при всём этом, чем ответов.
- Уж не хотите ли вы сказать, что её создали?
- А вы не допускаете этого? Ведь до сих пор прямых доказательств обратному нет. И вы видно прослушали меня. Представьте себе тот ничтожный шанс, выпавший для появления скажем вас. С таким шансом вы и в лотерею не выиграете, не то, чтоб возникла целая планета. Простите, обитаемая разумными существами планета. Ведь самих планет очень много. Ну неужели же не было бы ещё хоть одной, на которой б завелась жизнь? И потом, как объяснить столь великое разнообразие её? Она буквально везде на планете. Она в воде, в земле, в воздухе, в жерлах вулканов. Она даже среди серных и кислотных озёр. Она есть на огромной глубине, в снегах, в раскалённых песках, под огромным давлением и в разных температурах. Она везде на Земле. Но скажите мне, если она такая разнообразная и приспосабливающаяся, если она такая упрямая и неизбежная, так почему она есть только на Земле?
- Ну, я бы не стал утверждать, что её нигде больше нет. Ведь нам ничего не известно об остальных мирах.
             - Но не логично ли было, что этой самой жизнью, заразились бы другие планеты или их спутники?
 - Нет, не логично, ибо на них нет походящих условий.
- А при формировании Земли они были? Странно, что за столь малый срок после появления планеты, она стала буквально кишеть жизнью в то время, как остальные планеты оставались пусты.
             - Стало быть, вы за ту теорию, судя по которой существует Бог, который и создал всё это?
Писатель звучно рассмеялся.
- Простите меня, но трудно сдержаться. Но если даже предположить его существование, то… Нет, простите, это нелепо. Хотя бы потому, что представить себе тот шанс, при котором появился Он, то проще представить, что Земля появилась вдруг и из нечего. А чем же вы аргументируете свои слова?
- Да ничем! Просто есть вещи, которые не нуждаются ни в доказательствах, ни в опровержениях. Вы можете верить в одно, писать о другом, говорить о третьем, но от этого ничего в целом в мире не изменится. Солнце не угаснет, реки не пересохнут, моря не опустеют. Единственное, в чём ошибается человек, это в том, что он убеждён, что он конечный продукт эволюции и просто неизбежно должен был появиться. Он сам чувствует себя Богом. Он переиначивает окружающий мир, пытается изменить, или, скорее, исправить то, что до него идеально продуманно. Он ведёт себя безрассудно и грубо. И странно то, что достигнув высот в техническом развитии и меж тем, обнищав в духовном, буквально по-детски, наивно, глупо необдуманно пытается проникнуть туда, где ему по природе своей быть не надлежит. Нет, только упрямство и высокомерие погубит человечество. Не смотря на машины, роботов, компьютера, человек знает ничтожно мало, а понимает и того меньше! Это словно малыш, пытающийся в два года отроду, смастерить, скажем, ядерный реактор. Ведь согласитесь, это глупо, не зная принципы устройства мира, всё же пытаться вмешаться в его ход своими примитивными устройствами. Ведь мир всегда существовал в гармонии, пока её не разорвала деловая рука проросшей обезьяны. Мало того, что человек истребляет, уничтожает и грабит природу, он душит сам себя.
- Тогда почему же Бог, если он существует, не вмешается в деятельность человека, не направит его на путь истинны и благополучия? Ведь если он создал всё это, он наверное обязан заботиться о своём мире? Как по вашему?
- По-моему, это эгоистично. Ответьте мне, почему он обязан, как вы выразились, вмешиваться? Разве это он сотворил все эти бесчинства, гадости и безумия, которые не что иное, как творение человечества? Да и потом, представьте себе вечное существование. Прорва лет, возможность, власть и скука. Как украсить её, чем разбавить? Чем же занять себя?
- Ясно, ясно. А что такое вечность, позвольте вас спросить? Как можно осознать то, что кто-то или что-то всегда было и всегда будет?
- Ну, это просто. Как бы осознал, скажем, муравей, что есть третье измерение? Как бы осознала рыба, что можно жить без воды?
- Позвольте, рыба это рыба, а у нас речь о человеке, о разумном существе. Не можете же вы сравнивать их.
- Для вас, между этими существами огромная разница, но для разума, сотворившего мир, увы её нет. Мозг человека просто неспособен по своей природе осознать вечности. Как и бесконечность вселенной. Да, он без сомнения пытлив, любознателен, изящен и гибок. Но и у него много, как бы сказать, много белых пятен. Впрочем, мы стали говорить на языке догадок, гипотез и просто мечтаний. И хотя высший разум всесилен, я не вижу причин ему разбираться в том, что натворило человечество.
Парень умолк, а писатель как-то по-новому взглянул на него. Уж больно странно он всё это говорил. Ведь по своей сути это был спор, хотя сам писатель в основном лишь слушал. Но сам парень говорил уверенно, словно знал это наверняка, и, что самое интересное, совершенно без жара спорящего, без усиленного голоса и даже несколько со скукой. Слишком спокойно и пассивно. И главное до нельзя просто. В целом и в общем, он излагал лишь своё мнение, но слушать его было приятно и интересно. А, главное, нечем было ему возразить. То есть было бы чем, но почему-то совершенно не хотелось разбавлять это чистое мнение грязными … Тут мысли писателя запутались. А чем можно было противоречить? Тоже лишь догадками, гипотезами, но никак не фактами. Ведь на других планетах жизнь не найдена. И слово «пока» пусть обнадёживает, но тем не менее…
- Так что же? По вашему, он спокойно смотрит, как человечество убивает себя, землю, и всё, что им создано? И Бог допускает это? И когда будет финал, что тогда? Он себе на утешение создаст новую Землю, новые расы, новых людей?
- Нет, не думаю, что ему снова захочется связываться с человеком. Я бы не стал. Эта идея была гениальна, но она не оправдала себя ни в каком плане. Ни в моральном, ни в эстетическом.   

За окном земля плавилась от летнего солнца. Воздух плыл, колыхая траву жаром. Всё было вялым и с нетерпением ждало вечера, чтоб окунуться в прохладный мир сумерек. Но время словно застыло. Даже голоса местных пьянчуг сами собой поутихли и только вездесущие мухи всё гудели над головой. Но и они лениво перемещались, не выделывая ровно никаких чудес аэродинамики.
Парень молчал, лишая писателя удовольствия общения, но он не решался начать разговор. Это было так же странно. Но наконец юноша вновь повернулся к нему и спросил:
- Скажите, а что по вашему должен бы изменить Бог на этой Земле?
И снова простой вопрос ставящий в тупик.
-Ну, - протянул писатель, - наверное не столько изменить, сколько повлиять что ли.
- Интересно, каким образом? Рассеять над миром добро, рассудок словно ДДТ над полем?
- Позвольте, ведь человек создан по подобию божьему. Неужели Бог так же кровожаден и жесток?
- Ну, если рассуждать так, то он скорее похож на кошачьих. И кто вам сказал, что они - похожи? Только эти животные могут убивать ради игры и удовольствия. А, потом, неужели же можно так слепо верить всему, что там написано? Ведь Библия всего лишь история, написанная самим человеком. Причём написанная во времена столь смутные, что… Парень раскинул руки и рассеянно помотал головой.
- Да, в языческие, если угодно, времена. Во времена тайн, власти, нищеты и тщетной надежды. Ведь среди страниц не возможно отыскать голых фактов. И потом, кто диктовал то, что записано? Копните, хотя бы, в истории любого ордена, тайну церкви, распостроняющею далеко не веру, а свою власть над верующими. Нет, мир людей не так прост. Для Бога это увлекательный театр. Согласитесь, что обладание тайной наполняет существование удивительным чувством некого превосходства. А религия – самая огромная тайна.
Парень вдруг оживлённо взглянул на писателя.
- А хотите я открою вам тайну? Только представьте себя обладателем, нет, хранителем самой душетрепещащей тайны?
Виктор Степанович отметил про себя, насколько взволнован парень. У него было лицо человека, который наконец нашёл то, что искал десятки лет. А ведь всего миг назад, ничего кроме апатии не было. Писатель несколько помялся, гадая шутка ли это.
- Что ж, если вы ручаетесь, что это самая великая тайна, то позвольте спросить, достоин ли я обладать ею?
Будучи уверенным в том, что над ним либо хотят пошутить, либо разыграть,  либо ещё что-то в этом духе,  он решил не сдаваться просто и поддержать дальнейший разговор достойно. И когда ему скажут, что, например, Земля не идеально круглая, он сделает удивленное выражение лица да и сам страшно удивится.
Но парень выглядел крайне натянутым, как бывает от тягучего нетерпения.
- О, да. Ровно как и любой другой. Дело опять же в вере. Вы не способны поверить в то, чего не видели. Или в то, что можете отрицать. Но и опять же, бывают вещи, поверить в которые не возможно, даже созерцая и осязая их. Бывают же такие курьёзы. Вот, скажем, списали деньги, которые были потерянны. А потом нашли. Но по бумагам дешевле получается, чтоб они считались утраченными. Смотрит на них какае-та комиссия, и не признаёт их существование. Ведь наказательные меры были приняты, бумаги подписаны, виновным воздано.
Писатель громко засмеялся. Такой интерпретации о вере он ещё не слышал никогда. Но не согласиться он не мог. Опять не мог. Даже странно. В этом, казалось непринуждённом, по – детски смешном разговоре, он не мог найти хоть одно слово для опровержения.
Он присмотрелся к парню по-новому. Нет, это чертовски умный человек. Их разговор, безусловно, банален и прост. Но он не хотел бы продолжить его в каких-то научных рамках, да ещё и в соответствующем заведении. Видна была глубина знаний, начитанность и интеллект. А простота изложения, возможно, от лени, навеянной зноем. Хотя бы, начать разговор на такую тему, рискнет не каждый. Писатель открыл было рот, чтоб завязать более серьёзный разговор, и проверить свой вывод о парне, но тот заговорил первым.
- Так вы готовы стать обладателем тайны?
Виктор Степанович несколько сконфузился. Он посчитал это шуткой, но…
- Знаете, я думал, что вы шутите. Но судя по всему – нет. Но тогда я переспрошу, достоин ли я обладать ею?
- А почему нет? Я же говорил, что дело в вере. Хотя она так укоренилась в душах и реалиях, что приняла неопределенную форму и смысл.
- Что вы имеете в виду?
- Опять же таки природу человека. И природу веры его. Ему не нужны доказательства или опровержения. Ему важны символы, но далеко не сам предмет. Ведь приди Иисус в мир снова, его опять бы распяли. И поверили б в него снова только после повторного его воскрешения. Вы не находите это странным?
- Не могу с вами согласиться. Хотя, если не в прямом смысле. Возможно психологи, психиатры и высокие церковные чины проявят к нему интерес, но признать его…
- Вот-вот. Представьте, что будет, если во всеуслышание объявят, что Иисус был! Не просто объявят, а докажут. Все, и верующие и атеисты и самые страшные люди – фанатики, просто передушат один – другого. Поднимутся новые крестовые походы, убийства и самоубийства во имя,  вообщем - хаос.
Писатель выглядел озадаченным.
- Вы серьёзно? Ведь мы живём не во времена инквизиций и темноты рассудка.
- Вы полагаете это невозможным? Ведь мир полон инквизиторов, варваров и дикарей. Представьте, что человек, назвавший себя Христос, начнёт ходить по воде, исцелять калек и тому подобное. Как тогда обидятся те же мусульмане, да и другие народы, окажись, что их Бог простая сказка. А церкви? Какими окажутся действия, как вы выразились, высоких церковных чинов? Неужели они с овациями будут встречать долгожданного пришествинника? Все ринуться туда, куда его занесёт новоявленное воскрешение. Да и любая церковь – орган управления. Политика. Нет, я не далёк от правды. В той или иной степени произойдёт хаос.
Писатель принялся обдумывать услышанное. А не плохая бы получилась книга – «Второе пришествие. Начало конца.» Или «Обрекающий Спаситель». Но парень вновь вернул из его мыслей на свет.
- Неужели вы представляете это? У вас забавный вид.
- Да, попытался во всяком случае. Скажите, а вы верите в существование Иисуса как сына Божьего?
Парень взглянул на него, и уголки его куб несколько разъехались.
- Меня забавляет сама мысль о том, что Бог решил завести ребёнка да ещё от человека. Это самый замечательный и восхитительный бред. Даже представить себе не могу, зачем ему это?! Только не повторяйте, что для спасения мира от греха людского. Это по крайней мере не логично. И очень смешно. Знаете, глядя на всё, я уверен, что у Бога огромное чувство юмора. И может это единственное, что у людей от него. И знаете что? Бог не предопределяет судьбы людей. Что с ними случится для него такая же загадка как и для самих людей. Так забавней. И возможно по этой причине он не может направить их на путь истины.
 Толстая муха опустилась на грань кружки, вероятно устав ждать, когда её позовут за стол. Посидев без движения с минуту, оглядываясь и прислушиваясь, она резко оживилась и с деловым видом стала угощаться пивом. Через миг она была уже на стакане из под молока, но видимо не оценила этого напитка, так как снова вернулась к пиву. Молодой человек как-то грустно посмотрел на неё, словно обиделся на то, что его молоко было отвергнуто и объявил писателю:
- Впрочем, мы отвлеклись. Я насчёт тайны. Я открою её вам.
Парень наклонился к писателю с видом заговорщика.
- И не важно что вы будете с ней делать. Истина никому не нужна. От неё никакого проку. Гораздо прибыльнее неведенье. Тьма.
- Тогда зачем мне знать её?
- А вам самим не хотелось бы знать точно, существует ли Бог?
Писатель уставился на собеседника. Но вновь рассмеялся.
- А я уж было поверил, что это не шутка. Но в таком случае будьте так добры просветить меня.
- Но сперва ответьте мне на один вопрос. Если бы действительно появился некий человек, назвавшийся Иисусом, и , в доказательство, принялся бы расхаживать по воде, преумножать хлеба, поднимать безногих, ну и так далее. Вы бы поверили в него?
- Ну, если чисто гипотетически, то наверное да.
- То есть вы хотите сказать, что таких доказательств мало? Какие же вам надо предоставить, чтоб убедить вас. Ведь вы не станете из-за принципа отрицать явное?
- Уж не хотите ли вы назваться Иисусом Христом и начать доказывать это?
Писатель усмехнулся, но парень оставался серьёзным. Даже слишком.
- Нет. Но если б я оказался кем то наподобие, как бы я мог убедить вас?
- На сколько я вас понимаю, вы хотите знать, что может убедить неверующего человека в том, что Бог реален? Думаю ничего. И вовсе не в силу убеждённости, принципов или современности. Но просто представить себе это не возможно.
- Стало быть, вы не отрицаете, что я прав в том, что человек не способен понять многого. Понять и представить. Как та же рыба и жизнь вне воды. Но всё – таки, хоть что-то смогло бы?
- Признаться, вы спрашиваете то, что мой мозг опровергает как невозможное. Но если кто-то совершит невозможное, то…
- Ну, это не определённо. Скажем, в древности считалось не возможным…
- Да, да . – Писатель прервал парня, - Я понимаю вас. Нет, я не о техническом прогрессе. Я о другом. Может ли Бог, скажем переиначить силы природы? Ведь понимая вас, Бог и есть природа?
- Не совсем. Думаю что Бог это всего лишь часть природы. Её силы. Природа, по-моему, нечто определяющее середину между живым и неодушевлённым.
- Вы так думаете? Ну тогда то же дерево попадает в это определение. Не сказал бы я что оно одушевлённое. Хотя кто его знает, конечно.
Писатель замолчал. За окном по-прежнему злодействовало солнце. Он не припоминал такого жаркого лета, как в этом году. Внезапно его мысли заплясали, чтоб собрать определённый хоровод.
- Знаете, я придумал. Думаю, если б кто-то смог проделать такую штуку, я бы многое передумал.
- Вы о чём?
Парень с интересом поглядел на писателя.
- Какую штуку?
- Конечно, таких вещей множество. Например, на глазах, а не под платком, превратить камень в золото за секунду. Или взлететь, или пройти сквозь стену, или вмиг исчезнуть. Но я бы предпочёл иное. Думаю, если б по его воле, вдруг ударил мороз, выпал снег, замёрзла река хоть на минуту, я бы поверил.
Парень хитро смотрел и смотрел на писателя. Так хитро, что тому на миг показалось, что он сейчас взмахнёт рукой и пойдёт снег. Но тот лишь усмехнулся.
- Да, убедительно бы было. Но это смогут объяснить научно. Но кто бы вам поверил, расскажи вы про это кому у себя в городе? Или вы бы предпочли, что настала зима сразу на всей планете? К чему пугать людей? А если, опять же чисто гипотетически, вам и поверят, то начнут тут же искать научные объяснения. Климат, биополя, озон и всё такое. Опять получится, что ваша правда никому не нужна. Но вам не поверят. Так и останетесь вы наедине со своей тайной.  Думаю, это доказывает, что вы достойны.
Писатель попытался отогнать новоприбывшую муху,  очевидно полагавшую, что это совершенно безопасный столик. Но несколько не рассчитал и сбросил кружку на пол. Хорошо, что та была из дерева, иначе бы это был её последний полет, поскольку пол был вымощен кирпичом, из-за чего в помещении было прохладно летом. Но, вероятно жутко холодно зимой. Хотя кто зимой здесь будет заправляться? Писатель полез под стол за кружкой, попутно задавая парню вопрос:
- Так что за тайну вы хотели мне поведать?
Он заметил как парень потёр одной ногой об другую, но не ответил. Виктор Степанович наконец настиг беглянку, и оперевшись свободной рукой о стол, принялся принимать положение сидя, как так и замер, наполовину под столом, крепко сжимая кружку, которую вновь попыталась атаковать неугомонная муха. Миг спустя писатель вскочил и осмотрелся. Парня нигде не было. Но ведь он секунду назад видел его. Вернее его ноги, но вряд ли это не одно и то же. Парень исчез просто на глазах. Писатель ошарашено вращал головой из стороны в сторону. Мысли так же бешено метались в голове, не выдавая никаких догадок. Внезапно он услышал крики остальных посетителей пивнушки. Те кричали, тыкая пальцами в окна. Писатель резко обернулся в сторону окна и потерял дар речи. Только что раскалённое, жарящее солнце вдруг поблекло, как-то сжалось и осунулось. Безоблачное по-прежнему небо из светло синего превратилось в пунцовое. А вся долина за окном была буквально завалена огромным слоем снега. Вода в реке едва теснилась в центре русла, между глыбами льда. Снег падал прямо из воздуха, из совершенно безоблачного неба. Это безумие длилось не долго. Спустя считанные минуты, хотя будучи в шоке, писатель утратил ощущение времени, солнце вновь засверкало и обдало долину лавиной тепла. Снег и лёд растаял, небо вновь выцвело и стало голубым, как в очень жаркий день.
В заведении царила полная тишина. Она давила на уши, всверливаясь в мозг. Все в молчании смотрели на долину. Но всё стало как прежде.
Писатель рухнул на стул, всё ещё сжимая кружку. Внутри его что-то трепеталось и рвалось наружу. Это была истина, которую отказывался принимать мозг. Это была тайна, обладателем которой он сейчас являлся. Тайны, в которую никто никогда не поверит. Тайны, за которую его распнут, всплыви она наружу.