Ласточка

Не хочешь ли ты полететь словно птица? Полететь туда, где тебя никто не знает! Дотянуться до областей таинственных, занесенных дымкой далекого неведения, где есть лишь мифы и сказочная жизнь. Там нет горя, там ты сможешь построить свой собственный мир: без боли, лжи и предательства. Что ждет тебя там, неизвестно никому, только таинство, которое еще больше влечет, оно дает тебе надежду, что будут приключения, веселые и пышные, которые захватят тебя с головой в омут созданного воображением мира. Так чего же еще надо в жизни? Неужели этот далекий край не прельщает тебя до сих пор?
И вот твое сердце трепетно взывает к небу и солнцу: «Я иду к тебе необъятный ветер, я буду плыть с тобой по всему земному простору, только будь со мной, будь со мной всегда…»
Так, порой, чудится душе хрупкой, зреющей в детской груди, возможность взлететь в эти таинственные дали, когда обыденные дни не сковали еще его невероятного воображения. Мечтания эти, сами по себе, есть признак влечения души к добру, к лучшей доли. 


1.

Я ее толком не помню, ее лицо расплывается у меня в памяти, когда я стараюсь его мысленно воспроизвести. Мне удается лишь уловить отдельные части, которые ярко отразились у меня в голове – это ее глаза, карие, с легким грустным оттенком и живым огоньком внутри, рот, увенчанный маленькими алыми губами и белоснежными жемчужными зубами, ее темно-каштановые волосы, спускающиеся до худых и угловатых плеч, и ее обворожительная улыбка, пленяющая, как гром средь ясного неба, как будто суровое состояние и меланхолическое настроение вмиг исчезают, тучи рассеиваются, и выходит теплый свет солнца, одаривающий стоящего рядом неожиданным счастьем.

Я встретил ее однажды в городе, где когда-то проживал. Веселый городишко, покрытый зеленой травой, пышными деревьями и небольшими домами. Дороги маленькие и ухоженные, машин мало. Дни в нем казались сказкой, а не простыми серыми буднями. Довелось мне там прожить всего несколько месяцев. Отец приехал в город ради работы, которая заставила его на некоторое время обосноваться в этом городишке, и нам пришлось переехать вместе с ним. Говоря «нам», я имею в виду нашу небольшую семью: мать, моего старшего брата и меня. Мы не жаловались, понимали, что ему трудно, поэтому приходится соглашаться даже на то, чтобы переезжать с места на место, поэтому мы старались не расстраивать отца, не показывать своего недовольства; мама, в свою очередь, старалась, чтобы мы с братом везде чувствовали себя как дома. Семья у нас хорошая, родители добрые, брат слегка эксцентричный, но всегда меня защищал и оберегал, в общем, на несчастливое детство я пожаловаться не могу.

В один из теплых летних дней я прогуливался по незнакомой мне улице. Переехали мы только недавно, поэтому я толком не знал, куда я направляюсь. Я был один, так как в этот день поссорился с братом. Он заставлял меня убирать принадлежащие ему вещи, я не соглашался, пока мы не подрались, мамы урезонила нас обоих, но заплаканный брат, так как ему сильнее досталось от матери, пошел гулять по городу один, тогда как еще с утра обещал взять меня с собой. Я не знал, что мне нужно было делать, на душе была лишь тяжесть от происшествия, хорошо еще, что папа этой сцены не видел, а то бы точно расстроился, он у нас такой впечатлительный, начнет переживать по пустякам, скажет, что это он виноват, что заставляет нас переезжать с места на место. Я решил, что непременно найду своего старшего брата и извинюсь перед ним, ведь ему досталось из-за меня, а небольшая ссадина на правой руке, итог нашей потасовки, уже у меня не болела, так что я хотел побыстрее замять эту историю.

Мне было всего десять лет, был я малый слабый и болезненный, но в то же время отличался силой, когда это от меня требовалось. Я мог подраться, бегать со всеми наравне, купаться в холодной воде, и со мной ничего не происходило, но иногда на меня наскакивали припадки болезни, если я простужался, то простужался тяжело и продолжительно, поэтому родители старались, чтобы я не заболевал, они всячески оберегали меня. Мой брат был совсем на меня не похож: намного больше меня, сильнее и увереннее, менее подвержен болезням, чем я, весел и весьма общителен. Мне же с трудом удавалось завести знакомства, но если я находил друзей, то это были настоящие друзья, которые могли пойти и в огонь, и в воду за меня, потому что я сам шел из-за них на риски, и они об этом знали.

Я не помню всех моих увлечений в то время, да и может ли кто вспомнить наверняка, что нам нравилось десять или двадцать лет назад. Помню только, что сильно ненавидел холодную воду, а особенно дождь с громом. Грома я боялся неимоверно, стыдно даже вспомнить. Я думал всегда, что это небо сотрясается и вот-вот должно упасть на нас, придавить своей тяжестью. А гром всегда слышен поблизости, даже если и грохочет в небесной дали. Молний я не боялся, и это было странно, хотя и не так уж, ведь они такие красивые, всполохи их мне кажутся обворожительными; а дождь я не любил за его холод и надоедливость. Знаете, бывает, что промокнешь до нитки, а одежда начинает прилипать к телу, и неприятно, и скорее думаешь о спасении в теплых объятиях матери, в чистом и уютном доме.
Так вот, шел я по незнакомой улице, осматривал незнакомую местность и людей, останавливался там, где было более всего интересного, пока не добрался до какого-то маленького парка, окруженного небольшими деревьями. На площадке, где должны играть дети, я увидел девочку, которая сидела на качели. Она не качалась, сидела угрюмо и плакала. В парке она была одна, а плакала так тихо, что едва бы кто заметил это, если только не присматриваться, да не прислушиваться специально. Почему-то меня потянуло к ней, к этой проржавевшей от старости и сырости качели, к одинокой девочки, что смотрела своими печальными глазами себе под ноги, никого не замечая.

- Ты что плачешь?- обратился я к ней, слегка смущаясь. Для меня было в новинку первому заговорить с незнакомкой. Она была примерно одного возраста со мной, но, несомненно, намного выше и больше. Девочка посмотрела на меня заплаканными глазами, но ничего не ответила, продолжая рыдать. Я растерялся, так и стоял молча возле нее. Потом все-таки не выдержал тишины и снова задал свой вопрос.

- Нет, все в порядке, так, рука болит, ничего особенного…- ответила наконец она, сухим и ничего не значащим голосом. На ней было легкое детское платьице, которое было ей велико, видимо, на вырост.

- А что случилось с рукой?- не унимался я.

- Так, ударилась недавно, скоро пройдет!- так же сухо и глухо отвечала она, слезы не переставали течь у нее из глаз.

- Знаешь, я знаю отличное средство от боли, меня всегда мама так лечит, чтобы я не плакал, хочешь, я тебя им вылечу, и боль пройдет?

- А ты сможешь? – недоверчиво спросила она меня, но слезы уже не капали.

- Да, я часто плакал от боли, поэтому овладел этим искусством основательно, наблюдая за мамой! – твердо ответил я, уверенный в собственных способностях.

Она разрешила, и я приступил к действиям. Взяв ее правую руку, где виднелся у кисти небольшой синяк, я подул на него три раза, после чего постучал по близстоящему деревянному поручню три раза, а потом проговорил три раза заветные слова: «Боль уйди, боль уйди, боль уйди!» После чего обратился к ней: «Ну как, прошло?» Она неуверенно посмотрела на руку, потом на меня, попыталась повернуть кисть и немного скривилась от боли.

- Ничего, скоро пройдет, так что не надо плакать, сегодня-завтра точно заживет, даже воспоминаний не останется! – все так же уверенно проговорил я.- Это проверенное средство, сбоев пока не было, можешь не сомневаться.

- А я и не сомневаюсь!- сказала мне она, и улыбнулась. Ее лучезарная улыбка, заставившая меня на время замереть, поразила меня, как будто на смену хмурым тучам пришло яркое и светлое солнце. Мне захотелось остаться и провести весь день только с ней.

Ее звали Диана, она жила неподалеку, возрастом была, как и я, жила с отцом и мачехой. Мы подолгу разговаривали и играли, пока за мной не пришел мой старший брат, который искал меня по всему городу, после того как узнал от матери, что я пошел его искать и до сих пор не вернулся. О примирении не могло быть и речи, он меня уже простил, только отчитал за то, что я хожу, где попало. На Диану он даже внимания не обратил, только слегка улыбнулся, когда увидел нас вместе, наверно, был рад тому, что я уже нашел новых друзей.