Зеркальный талисман

ЗЕРКАЛЬНЫЙ ТАЛИСМАН…

 Раскололась хрустальная призма.
 Кровь струится с порезов на шее.
 Я прощаюсь с тобой в Этой жизни,
 в Новой встречи просить я не смею.

 Ночью, дым сигареты вдыхая,
 прочитай пожелтевшие строки.
 Не кляни, что Судьба молодая -
 молодые всегда одиноки.

 Постарайся забыть об ушедшем,
 полюбить Снегопады и Грозы.
 Душу вновь Лунный Пепел залечит.
 Яркий бисер теперь твои слёзы.

 И в прохладе ночи засыпая,
 не проси повстречаться со мною.
 Я тебя в новой Жизни узнаю, -
 улыбнусь одинокой звездою.
                Анаморфоз


  Было еще самое раннее утро. Солнечные блики просочившиеся сквозь старенькие шторы с красными петушками приятно лизнули Димкины ресницы, но просыпаться все равно, ну никак не хотелось. Сделав над собой усилие, Димка чуть приоткрыл один глаз, и прижимая рукой напряженный предохранитель быстро соскользнул с кровати, даже не пытаясь попасть в тапочки. Стукая пятками по дощатому полу, пошатываясь спросонья, он дотопал до туалета. Здесь, на сколько было возможно, он постарался принять наклонное положение, чтобы облегчая нужду попасть куда следует, а не гораздо выше. Одной рукой он опирался о трубу, другой старался  совладать, с такой сейчас ненужной твердостью наконечника.  По мере того, как нужда справлялась «куда следует», кончик слабел, мельчал, точно длинный воздушный шарик, из которого вышел воздух. Димка подвигал прозрачную кожицу, стряхивая последние капельки «утренней росы», и отпустил резинку трусов, которая легко хлопнула по животу. Другой рукой он спустил воду и быстро вышел.

 Дома уже никого не было, и возвращаясь в кровать, Димка снова приспустил трусики, словно пружинку покачивая свою, все еще налитую игрушку. Он быстро нырнул в теплую постель, свернулся калачиком, обнял подушку, пытаясь вернуть состояние сонной истомы. Так он и лежал некоторое время, казалось, уже удалось задремать, но нахальное солнце вновь настигло его шкодную рожицу в ярких рыжих брызгах солнечных поцелуев.
  Димка перевернулся на живот, и потянувшись всем телом, сладко зевнул, пару раз поерзал напряженным торсом, снова ощутив зовущий зуд там, где мог находиться хвостик, если бы он был спереди. Зевая, мальчик быстро перевернулся на спину, слегка приподнялся на локтях, подтянулся, чтобы выше облокотиться о спинку кровати. Рука, «сама собой» просочилась под резинку трусов, пробуя сопротивление напряженного органа, малейшее прикосновение к которому отзывалось до одури сладкими позывами, от самого кончика до связки ног, щекотливыми  мурашками пронизывая все тело.  Димка откинул одеяло, на всякий случай, огляделся по сторонам, снова прищурился, проводя рукой по отвердевшему столбику. Он, словно подглядывая, следил, как округлилась раздувшаяся
 головка, цвет которой из розового стал ближе к вишневому, а стволик, уже подрагивал от лёгкого прикосновения.

 Напротив Димкиной кровати висело большое зеркало.  То же самое проделывал и Другой Димка, где-то, в просторах зазеркальной комнаты. Желая получше рассмотреть своего двойника, за столь деликатным занятием, Димка неспешно встал на ноги и вплотную приблизился к зеркалу. То же самое поделал и Другой Димка, очутившись почти вплотную к невидимой зеркальной грани. Теперь Димка мог рассмотреть каждую черточку и тонюсенькую синюю жилку на животе зеркального Димки, и вид этот рождал поистине нестерпимое желание... Димкин член напрягся, выполз из податливой шкурки, а на самом кончике блестящей вишневой плоти своего двойника Димка увидел блеснувшую прозрачную капельку. Он протянул вперед руку, дотронулся до капельки на кончике, того, другого Димки, почувствовал ее клейкую вязкость и теплоту, поднес к губам, уловив волнующий аромат. А ещё, он почувствовал, синхронное касание к своему наконечнику, от которого даже чуть вздрогнул, и хотел было насторожиться, но возбуждение уже было столь сильным, а прикосновения так дурманяще приятны, что Димка захотел не думать, а сделал шаг вперед, и сначала даже не обратил внимания, что уперся не в холодную стеклянную  прозрачность,  -  скользнул в теплоту плоти.  Он уперся сильнее, не желая открывать глаз, и невероятным образом почувствовал, как будто попал своим налитым столбиком во что-то плотное, теплое и мокрое. Он сделал несколько до одури приятных поступательных и, закричал...

  Когда он открыл глаза, ему показалось некоторое несоответствие зеркального отражения и собственных ощущений. С Димкиного кончика упала последняя скользкая капелька, и он стал медленно опускаться. На этот раз мальчик явственно ощутил холод зеркальной поверхности… Димка прилег на кровать. Отступило и легло на кровать и зеркальное отражение. Димка поправил свою красоту, и только теперь вопросы несоответствия ощущений и увиденного в зеркале стали поясняться в его голове.

  Вот это да! Глюк! Кайфово! - думал он. Наверное,  и другие, теряют голову при напряге головки. «Можно и Луну заставить …», - вспомнилась недавно услышанная шутка.  Потянувшись всем телом и что-то сладко промычав, Димка спрыгнул с кровати. Он настежь отворил балконную дверь, впуская мир звуков:  стуки и гудки, галдеж и чириканье людей и воробьев. Весенняя свежесть проникла в комнату, а Димка купался в солнечных лучиках и струящихся потоках пылинок.  Он  снова потянулся, и подозрительно оглянулся на большое зеркало. Но из зеркала на него также подозрительно, и даже несколько лукаво, как ему показалось, смотрел
 другой Димка.

 Он медлил, успев рассмотреть складочки помятости после ночного сна на плече и щеке, подозрительную морщинку поперек лба, лицо же, окаймленное торчащими в разные стороны белесыми вихрами было уже вовсю конопатым от первого озорного солнышка. Димка потер лоб, скорчил смешную рожицу, и ему показалось, что проделав все то же самое, Другой Димка ему даже подмигнул, а может, все это он проделал и сам…
 Настроение было бодрым, и мальчик проследовал в ванную, где приятно нежился под теплыми струйками душа, после которого, закрутившись в махровое полотенце мальчик проследовал на кухню.
 Он  отхлебнул уже остывший чай, взял в руку одинокий обиженный бутерброд и через комнату вышел на балкон. По пути он заметил, как у промелькнувшего мимо Зеркального Димки слетело полотенце, но это было не страшно, так-как,  жил Димка на верхнем пятом этаже, а стоять голяком под лучами бархатного весеннего солнца было сплошное удовольствие!

                II
   И все-таки, подозрения неосознанно засели в его вихрастой белёсой головушке, и уже вечером, когда все легли спать, мальчик зажег перед зеркалом огарочек свечки, который держал в своей комнате на случай - "мало ли чего", картинку какую в потёмках поразглядывать. Он укрепил его перед самым зеркалом, на столик поставил ещё одно, маленькое, а сам лег на кровать. Накрываться  не стал, - в комнате было жарко.
-Сейчас, как выскочит фея, - подумал Димка и, - пофенит. Хотя, всё это – враки! Но, на всякий случай, он всё же, накрылся.
Огарок свечи отразился в зеркале, раздвоился, многократно размножился,
 образовав коридор, пока всё не сокрыло туманное марево, а когда оно понемногу рассеялось, из-за зеркальной поверхности, будто бы,  кто-то выглядывал.  И этот «кто-то» уж очень сильно был похож  на Димку.

 - Эй! Ты кто?! –спросил «кто-то похожий», опершись двумя руками о раму зеркала. Димка поплотней запахнулся в одеяло, стараясь упрочить своё самое безопасное в мире убежище. По телу пробежала волна мурашек, и казалось, будто воздух наэлектризовался до предела...
 - Д-ди.. Это ты кто?! – наконец выговорил он, справившись с волнением.
 - Это я – Дима!  –  Произнёс мальчик, нависший над пространством комнаты, как-будто, он выглядывал из-за двери, которая не имела стекла.
 – Н..неЕт! Если ты оттуда, тебя должно быть звать Амид?!- предположил он, и голос его отразило холодное эхо бесчисленных зеркальных коридоров.

 -Э-эй, можно к тебе? - с опаской спросил Зеркальный Дима, готовясь переступить,
запретную нереальную грань.
 Димка молчал. Он где-то слышал, что если произойдёт соединение с «зазеркальным» веществом, возможно полное  уничтожение материи и антиматерии. Может и громыхнуть. Воздух в комнате, казалось уплотнился, наполнившись непонятной энергией.

 -Ладно, молчи, - звонко хохотнул Другой Димка, - я всё про тебя знаю!
 Он медленно просунул одну ногу, потом вторую и, спрыгнул на пол, мягко шлёпнув пятками.
 -Чего молчишь?! - спросил он уже без холодных вибраций эха в голосе.
 Или мне так и стоять здесь, как ...статУе, - спросил он,
 оглядываясь по-сторонам.  – Утром ты был очень даже, смелый! И Другой Димка заговорщически хохотнул. Ошалевший Димка во все глаза рассматривал мальчика, который, казалось, абсолютно ничем не отличался от него самого.  Который взялся «изниоткуда»! То же лицо, те же светлые вихры, торчащие в разные стороны. Даже трусики на нём были тоже беленькие с надорванной бирочкой сбоку, а на ноге, чуть выше щиколотки была ещё не поджившая свежая царапина, которую Димка получил сегодня, гоняя в футбол. Только у него царапина была на левой ноге, а у того Димки на правой.  Он даже чуть откинул одеяло, чтобы убедиться, что действительно, царапина на месте.

 - Ну, наконец-то, сообразил, - улыбнулся Другой Димка, устраиваясь рядом, а то, зашёл к нему, почти-что, по приглашению, даже тапочки не одел, а он готов гостя  весь вечер в дверях продержать, как Светка сегодня…
 Димка обомлел. Никто кроме него не мог знать, о размолвке, которая произошла сегодня вечером с однокурсницей...

 - Да, не горюй ты, Космос (и опять, Другой Димка назвал слово из лексикона его друзей), просто ты был не вовремя, она подругу ждала, - рассмеялся он. А Димка, просто ошалевал от свалившегося на него «счастья», мозг накалился столь сильно, что если бы Димка не был по своей природе рас****яем,  диагноз был бы налицо. Он закрыл глаза, пытаясь собрать в кучку обрывки мыслей. А указательным пальчиком правой руки он боязливо дотронулся до Того, что лежало рядом с ним.

 - Ууу, - потянул воздух одними губами Тот, - Другой, а Димка,  почувствовал бархатистость кожи, которую знал у себя  на бедре, чуть ниже трусиков.  А ещё, его поразило то, что прикоснулся он не к холодному стеклянному трупу, а к тёплому, нежному и шелковистому,  чуткой дрожью отозвавшемуся на его робкое касание.

 -Да не дрейфь, чувак, - с иронией проговорил Другой Димка, - мои тоже ящик смотрят, и до утреннего чая, точняк, не заглянут. Димка так и не решился открыть глаза, зато почувствовал, как две нежные ладошки
 пробежали вдоль всего тела, - от ног, до самых уголков губ...


   Сначала Димке было жарко, касания принесли волну прохлады, потом  вновь возникал жар, страстным томлением локализовался на налившихся вишенках груди и в самом низу, где-то на уровне шахтёров, ломая и выворачивая всё тело кверху норкой. Димка потянулся, прогнулся до хруста в суставах,  даже  кончик его уже не вмещался, выглянув из узеньких трусиков. Напрягшись, Димка повернулся к ... К себе, но Другому, обхватил ладошками по бокам, прижался, нежно, как только мог, сильно-пресильно, как ему очень хотелось!

   Вы когда-нибудь пробовали поцеловать … Себя поцеловать по-настоящему?
   Вы можете представить самый вкусный поцелуй в мире?
   Такой, что только стонать и выть? Хрена! Даже представить не сможете! Тела извивались, точно червяки на солнцепёке, никто не хотел что-то ускорять, да и «усиливать» было просто нечего! Изощрённая пытка! Издевательство  невиданной нежностью…

  «Вот и сбылась мечта идиота»! Никто не стремился тереть кончик, лишь случайные касания, объятия, да и сами тела были, словно единые «многочленные кончики», словно струнки! И кайф, казалось, «длился вечно». И влага сочилась, да так, что промокли, стали прозрачными  беленькие трусики. Казалось, парни склеились, своим же клеем,  вцепились, да… Так и остались.

   Утром Димка отлеплял от тела белые, «изрядно накрахмаленные» пластинки, ажно все волоски прилипли.  И, то же самое проделывал Димка Другой, который - в зеркале, потом он (и другой он) подхватили чашку с остатками свечки и проследовали… Наверное, - в душ.

    Днём, ничего необычного, казалось, не происходило, хоть Димка и кидал подозрительные взгляды в зазеркальную черноту. Но, там так же наступало утро, уходила на работу мама. Днём  в школьном зазеркалье пробегали  весёлые школяры,  пудрили носики, красили губки, показывали язык девчонки. Где-то вдалеке мелькал и Другой Димка. Но, наверное, его больше интересовал вечер…      (Продолжение дописать..)

        III.
  После Дня Рождения друга Димка поздно возвращался домой. Компания подобралась небольшая, разношёрстная и юморная.  Пацанам было приятно общаться «за жисть», перемежая серьёзные темы жаркими скабрезными шуточками.  Был тот круг близких людей, которые кого-то ценили за неповторимость, кого-то за твердость и надежность, кого-то за неуемную фантазию и беспечные выдумки, за искорки в глазах, за доброту, за крепкие кулаки, да и вообще, - просто за то, что ты есть. Всё было просто.

  До поворота на улицу Верности Димка шел с Сережкой музыкантом, было по пути. Потом Димка хотел было проехать тройку остановок на троллейбусе, но раздумал,  пошел пешком, - не хотелось после приятно проведенного вечера сразу оказаться в «четырех стенах».

 - Эй, малый, - осипшим голосом окликнул Димку какой-то парень, стоявший возле
 подъезда дома в черной дубленке, - выручай! У нас пацану плохо, загибается.  То ли травануся, то ли, с сердцем что-то, и позвать некого.
 - Да ты Скорую набери, - вернее будет.
 - Пока они дотащатся, зайди, может, хоть подскажешь чего, сильно плохо пацаненку. Димка кивнул, и второпях поднялся за парнем на третий этаж. Тот толкнул незапертую дверь, и ребята прошли в квартиру.
 За столом сидели двое парней постарше и мужичок лет пятидесяти. Они
 курили. На столе стояли стаканы и простецкая закусь: ломаный хлеб, кусочки
 грязноватого сала, ошметки рыбы…
 - Кому плохо-то? - спросил Димка с порога.
 - Да уже всё. – Всем даже очень кайфово! - отвечал один из ребят. – Гошка
 оклемался, а то уж думали, всё, - склеит ласты.
 - Не дожждёдесь! Пьянящим голосом, едва проскрипело туловище, сваленное на диване в дальнем углу.
 - А я уж малого на помощь привел…

 - Это мент! Всех сдаст. Нахрен ты его приволок?
 - Да нормальный малый, живет здесь, через улицу, проговорил Димкин провожатый. - Егорыч, налей ему. Пока мужичек наливал, Димка огляделся: обычная квартира, замызганные обои, да затёртый линолеум, накурено сильно, понятное дело, - бухают пацаны. Одного даже где-то видел, может и общались.
 - Ну, давай, со свиданьицем, - будем знакомы, - подумал Димка, поднимая стакан. Ребята вкусно выпили, закусили хлебушком, затянулись примкой.
 Разговор потёк веселее. Оказалось, что есть много общих знакомых, кого-то Димка приветствовал при встрече, о ком-то уже и позабыл.  Сашка Бонч, – тот, который привел Димку, рассказал, что корешок Гошка вмазаться хотел, но что-то ему не пошло, глаза закатил, рухнул на диван, опух, посинел.., скорую вызывать – стремно, вот он и выскочил хоть трезвого кого-то позвать…

  Подняли еще по одной. Потом еще. – Нормальные парни, - думал Димка. Егорыч на рынке промышлял. Ребята там же, грузчиками, Гошка – продавец. Сашка пока не
 работал, - «ток откинулся». За первой бутылкой появилась вторая, на которую деньги дал уже Димка. Но она как-то уже не шла, народ, видимо, давно посиживал, и «отяжелел».
Захмелел и Димка но, запомнилось, что после слов, что зарплату опять задерживали и только выдали, пацаны стали особенно внимательны.  Пора было уходить. Димка пожал пацанам руки, и вышел в коридор. Надел сапожки, нагнулся застегнуть молнию и, ...сильнейшая подача в голову свалила его с ног, даже оглушила на какое-то время. Удары полетели, казалось, со всех сторон. Димка
 лишь старался прикрывать голову и вскрикивал,
 когда было уж очень больно…

 - Все стены извазюкал, курва, - услышал он ворчание над ухом.
 В лицо ему кто-то из ребят сунул ключи. Димка даже не сразу понял, что это его ключи, из его же кармана.  - Давай, напой, где живешь, кто дома, где бабосы лежат. - Живо!
 Димка еще не сумел подняться, когда за вопросом последовало подтверждение в голову, впечатавшее  его в стену так, что почернело в глазах…

 Не ожидал он такой развязки, но даже при таком раскладе ничего сообщать он не собирался. Мысли работали очень чётко: вырваться, выскочить, отвлечь, и - за дверь, там спасение. Он еще как-то сообразил, что с собой его не потянут, - весь залит кровью…
   Димка выбрал минуту, когда нависший над ним малый собирался прикурить сигарету, а другой шарил по карманам его курточки.  Он медленно поднялся, очень медленно, чтобы не вызвать волну новой ярости в свой адрес, и резко бросил на пол ближайшего к нему пацана, сбил и другого. Сам же, метнулся к двери, за ней -
 спасение! Как же неудобно,что дверь открывается вовнутрь. Дернул, но выскочить не успел.  Его кто-то уже оттаскивал, но узкий коридор позволил на минутку высвободиться, он крутанул замок, дернул дверь еще раз, только и сумел высунуть голову и двумя руками схватиться за дверной косяк..

  - Помогите! Пожар! Горим! Помогите! Гулко раздавались Димкины крики в пустом подъезде. Но, видимо, никто не захотел  услышать...
 - Убивают, не выдержав, простонал он, когда ощутил, что его вот-вот втащат в дверной проём. Снова посыпались удары и Димку втянули в амбразуру квартиры, хорошенько заперев дверь, заволокли на кухню, где он, возможно, и отключился на какое-то время.
 - С-сейчас-с! Все расскажешь! Егорыч, дай иголку! А что Егорыч? Он  преспокойно улегся на диванчик и, похоже, ничто не тревожило его крепкий здоровый сон.

 Димка снова ощутил острую боль и вскрикнул, - под ногти стали загонять иголки, выпытывая адрес. Видя, что ничего добиться не удается, Димку стали жечь зажигалками. Он лишь вскрикивал от нестерпимой боли, и это на какие-то мгновения останавливало его истязателей. В то же время Димкино упорство их злило, и в какой-то момент парень начал ломать ему пальцы, другой "спортсмен" отрабатывал  хук в голову… Димка потерял счёт времени, слишком уж всё подзатянулось. Утомились и нападавшие, в какой-то момент они бросили свою жертву и переместились в зал, принять «по рюмке».

 - Надо убрать этот мусор, - услышал он тихую фразу чьим-то хриплым голосом.  - А то, вырвется, ментов наведет. Димкины мысли работали лихорадочно. Парни не шутили, и это он уже ощутил. Почему-то сразу он подумал о своих стареющих родителях,  в груди больно так заныло.  Надо было как-то выбраться.
 Выберусь! - решил он и, даже понял как.

   Надо назвать адрес, пусть хоть кто-то из них уйдет, - решил Димка.
 Назову, меня то они с собой не потянут, - лихорадочно соображал он, -
 побоятся, что сбегу, или позову кого, да и, в таком виде ... И чтобы они ничего не заподозрили в его признании, он решил еще раз вызвать агрессию на себя: поднялся, открыл дверь кухни и стал смотреть в сторону коридора и входной двери. Его маневр сразу был замечен:
 - Куда? - Быстро на пол! Его тут же бросили  и снова стали охаживать ногами.

 - Скажу, скажу, - как бы в испуге проговорил он. – Улица…
 - Хорош! – Да хорош же, - заорал парень, когда Димка был готов отключиться. Он лишь почувствовал, как его окатили водой, голова звенела как медный колокол…
 - Какая улица!? Адрес, давай, адрес! Услышал он прямо над собой.
 - Улица Верности, восьмой дом, тот, что торцом к дороге.
 - Квартира?
 - Стодвадцатая, пятый этаж, - на ходу придумывал он. Деньги в тумбочке под телевизором. В старом кошельке…
 - Саня, сходи. - Пошли вдвоем. – А этот? – Ладно, …с ним… - Наливай! …
 - Ну, если гонишь!  ...Трандец тебе!

   В квартире остался сопящий на диване Егорыч и еще двое ребят, которые
 услышав, как щелкнул замок входной двери, сели за стол и налили себе грамм по
 пятьдесят, под хлебушек, да капустку.  Подняли гранёные, грозно посмотрели в сторону Димки и, не чокнувшись, выдохнув, поочерёдно выпили, закурили. Димка хотел было встать, но один парень угрожающе двинулся в его сторону:
 - Сидеть! – На пол! Димка чуть приподнялся, облокотившись на стену возле окна. Он выжидал. Те, что ушли, по его подсчетам, должны были уже достаточно удалиться от дома. Димка выждал, когда ребята отвлеклись, собрал остаток сил, резко поднялся, и вперед руками и головой  буквально нырнул в окно. Звон стекол наполнил тишину ночного двора. Уже и не ночь, - успел заметить Димка, рассвет брезжит.. Морозный воздух приятно обдал голову. Он увидел, что падать придется свысока. Надо будет сгруппироваться, а поломаюсь, - поправлюсь, - живым бы выскочить. Все эти мысли промелькнули в голове за мгновение, пока был слышен звон падающих стекол. Димка целился в середину.
 Рывком он выбил не только стекла, снес и  раму, а вот шторы…
 
 Массивные шторы натянулись, замедлив Димкин прыжок, и пока он разгребал их
руками, кто-то, истошно крича, успел подскочить и вцепиться в ноги, потому, что только его ноги еще оставались в квартире.
 Димка извивался, стараясь выскользнуть, и по чуть - чуть продвигался, уже
 завис.., но чьи-то сильные руки крепко вцепился сзади, и его все-таки затащили назад. А свобода была так близка! И вновь стали пинать со всех сторон, выкрикивая, что теперь ему точно не жить, а уж если и гонцы придут без денег, - точно кранты!
 - Хорош! – Геть, я сказал! – Убьете раньше времени. – Волоките его в ванну, а то, уж всю хату залил, - не отмыть. Оттуда не сбежит. Димку
опять куда-то бросили, что-то вылили на голову. Он открыл глаза. Все плыло, руки дрожали…

    4.
   На стене он увидел зеркало. То, что он смог различить в нем, запомнилось Димке на всю жизнь. Огромные, полные ужаса и слез глаза  Другого Димки  неотрывно смотрели на него.  Димка попробовал подняться, но ноги не держали.. Он протянул дрожащую руку к зеркальной поверхности, и она прошла ее, как мог делать только Другой Димка…  Но уже в следующее мгновение он был в своей комнате …  Тела он не чувствовал. Голова  была сплошной раной. Димка добрался  до телефона:
 - Приезжайте. Сильно избили.  И сознание провалилось.
Потом появились менты, задавали много вопросов, Димку же нестерпимо тошнило и  рвало…

    Больница и новогодние праздники. Телик смотреть он не мог.
 Вообще ничего не мог. Лежал, зарывшись головой в тёмный угол между кроватью и стенкой, а новогодние салюты и фейерверки за окном отзывались
 звоном и болью во всем теле…

   Квартиру на третьем этаже нашли по выбитому окну. Ребят задержали…
 Они все валили на «дурную водку»,  просили простить. Приехали родители. Но, общаться с ними сейчас Димка совершенно не мог. С ними нужно было разговаривать, успокаивать, утешать, оправдываться…
 Трудной задачей было, просто, встать с постели, дойти до кабинета или туалета, не свалиться, потому что сильно шатало, а ещё, совершенно невозможно было общаться.

 Чьи-то слова, взгляды, вопросы, доставляли страдания необходимостью как-то реагировать...
 Димка просил никому не говорить о его беде, так как приход кого-либо оборачивался настоящей пыткой. Но, друзья как-то узнавали, и старались навещать. Димка крепился, а вот они…  Врезалось в память, - опухшие, влажные глаза пацанов…

   Время лечит. Понемногу, меняя все цвета радуги сходили синяки и ссадины, срастались кости, восстанавливалась чувствительность в
конечностях, и хотя Димка, по-прежнему,  прятал взгляд и старался миновать любого общения, оно уже не столь его тяготило…

  Год спустя парень «практически» восстановился. Но, что-то внутри него безвозвратно поломалось. Появилась несвойственная ранее серьезность, черный юмор, и необычайная проникновенность взгляда. Но взгляд свой Димка прятал, чувствовал, что в глаза его лучше не смотреть, пока невозможно было скрыть боль и что-то ещё…
Как относился Димка к своим мучителям? Сначала любая мысль о них отзывалась новой болью в голове, и словно в острый комок сжималось сердце от нечеловеческой обиды, и непонимания. Потом этих ребят стало  жалко, - как они могли? Как они могли так поступить? Зачем?! И Димка уже начинал винить во всем происшедшем себя, зачем пошел, зачем сел с ними за стол, зачем рассказывал..? Так он и жил в какой-то гнетущей печали и полнейшеем своём разочаровании.

 За окном стояли хмурые зимние дни, дневной свет появлялся, казалось, совсем ненадолго, чтобы быстро смениться продолжительной и гнетущей темнотой, да звенящей тишиной, в которой очень остро ощущалось одиночество. Казалось, что внутри, в самом его существе надломился какой-то очень важный стержень. Обреченность же, просочилась внутрь вместе с болью и неуверенностью... Димка был один, но одиночество для него сейчас было необходимо. Будто в поверженном состоянии он стал особенно уязвим, и старался, чтобы таким его никто не видел.

К врачам он старался не ходить. Помочь они ничем все равно не могли, а все выяснения были уж очень утомительны. Доктором было только время. И Димка большую часть дня проводил в постели, вставая лишь для необходимых хлопот по дому: приготовить еду, убрать, постирать. Казалось, он ничего не делал, на самом деле, в это время он много думал, как-будто восстанавливая этим свой образ, облик, свои возможности, все то, что составляло ранее его  жизнь. 

 А еще, Димка продолжал анализировать произошедшее в ту ночь. И больше всего его, как и ментов, занимал и одновременно тревожил один вопрос, - как ему все-таки тогда удалось уйти? Сам-то он знал, как знал и то, что больше он НИКОГДА уже не встретит в реальности того, кого так сильно полюбил, того, кто спас, навсегда лишившись возможности…  встретиться когда-либо ещё в этой жизни.
  И что новой встречи больше не будет.
 Никогда.
 Как и не восстановить зеркала в Димкиной комнате, словно взорвавшегося  изнутри  холодного полумрака, острыми брызгами осколков усеявшего пол спальни...
 НИ  КОГ ДА …

 20.03.10г.



 (Редакция 17.01.17)