Железное

        Вот «Фольклор» говорите. Будто б это старое чего-то, мёртвое даже. Не скажите! Живёт он, родимый, развивается, правда, в иных трансформациях.
        Изменились маленько формы, другие стали. То сказки были с какими-то присказками, «долго ли, коротко», «в некотором царстве, в некотором государстве». Раньше. А сейчас всё больше на личное, на недалёкое: «У меня знакомый подруги…», допустим. Или «Ехал с мужиком в поезде, вот он про себя рассказывал…»
        Близкое. А потом глядь, - и не только у племянницы подруги, а ещё у того и этого практически тоже самое. Ну, может, с небольшими несколькими деталями.
        И, по народной традиции, - обязательно эпилог. Чтоб ясно, мол, не всё так очевидно. Иван-Дурак, а бывает что и на королевне. Или, допустим «Чумазина чумазиной, вся в золе, а замуж за принца и туфли хрустальные от Сваровски». Бывает, значит, и такое. Кстати, действительно бывает.
        Вот, допустим, такое. Вы Людку Сафонову знаете? Которая на «Поле Чудес» ведущего огурцами пичкала? Да, она! Так у неё родная бабулька – одуванчик. Недавно девяносто ей отмечали, хотя вообще-то не об этом. Конечно, это тоже удивительно, что при нашей-то жизни и до девяноста, но всё-же маленько не про то.
      Живёт старушка отдельно, она у Люськи строгих правил. Из первых комсомолок, потом всю войну прошла, да ещё хозяйство поднимала. Помните у Маяковского «под старою телегою рабочие лежат»? Жить негде, грязь, дождь, а они город-сад строют со всем упорством? Вот, из тех ещё бабуля.
        Своих хоть и любит, говорит: «Пока я сама могу до лифта доползти, - милости прошу ко мне только в гости». Болеет, конечно, но готовит себе сама, да и вообще всё более-менее делает.
        Самостоятельная старушка, а навещать каждый день всё равно надо. За продуктами тяжеловато уже, - то родители, то Люська забегает.    И тут тоже Люська с работы купила кефиру, хлеба, колбасы, ещё кой-чего, по-ошла бабульку проведать, чтоб после в детский сад забежать, мальца своего зацепить и домой.
        К квартире подходит: Ма-ама моя! - Полна площадка милиции, собака с ошейником, а перед подъездом скорая стоит, лампочками синими моргает! Что такое?!
        Заходит, видит, - бабушке плохо, сидит, бедняжка, на диване, - ни жива не мертва! Медсестра с давлением, лекарства! Карвалолом на всю квартиру несёт.
        - Ах, миленькая моя! - хотела Люська к бабульке броситься и запнулась. Глядит, - на полу, ужас какой! – мужичара валяется белым цветом уже обчерченный. Здоровенный!
        - Бабушка, родненькая, что случилось-то? Как ты?
        - Людмила?! Пришла? Вот видишь ты, поглядела сериал про Марисабель, да и придремнула чуток. Ждала ж тебя! Придёт, - думаю, - Людмила, спланируем, чтоб правнука на пирожки привела, да родителей твоих непутёвых приглашу. Седьмое ж, ноября!
        - Ну?! Я и бежала! Вот только в магазин зашла, хлебушка, колбаски.
        - Да ты слушай, Людмила. В общем, просыпаюсь я, лежу на кровати, и чувствую, что дома не одна. Ходит кто-то, разговаривает. Громко так, знаешь…
        - Вот этот, что на полу ?
        - Их двое было… По всей квартире шарются, ящики выдвигают комодные, подлецы… Один повернулся, «А-аа, проснулась, бабулька», - говорит, - «отдохни, дойдёт и до тебя очередь». И загоготали оба.
        - Ужас! Как же они попали сюда? В окно, видать влезли? Сверху, чтоли, спустились?!
        - Может, и сверху. И они пока на кухню ходили, я тумбочку-то открыла прикроватную, у меня там маузер наградной лежит.
        - Я думала, это бутафория, так, для красоты, от деда… Маузер! Антиквариат! Надписи!
        - Людмила! Ты меня обижаешь! Сам товарищ Беридзе мне его перед строем вручал. А гравировку «Лучшему Ворошиловскому стрелку 48 ОПБ» на Красном Пролетарии победители соц.соревнования делали! А ты, - «бутафория»!
        - Откуда ж я знала? Ты никогда особо не рассказывала.
        - Под подушку пистолет, значит взяла… А он тяжёлый, да и рука не та уже… Глаза тоже видят плоховато, но рефлекс остался. Сутками же напролёт когда-то тренировались! Вошли они в комнату, один обратно в окошко с рюкзаком лезть приготовился, а второй ко мне.
        - Наверное, пристукнуть хотел, чтоб свидетелей не было!
        - Кольцо у меня дедово на руке, ещё того золота… Заметил, видать, пока я спала. Топает, дышит.
        - Ужас!!!
        - Очки некогда было искать, я с двух рук на звук-то и того… Одной рукой я уже и не удержу, - кило триста. А с двух, - ничего. Слышно было хорошо, как идёт, я и вслепую попала бы.
      Поглядела Люська на верзиле, а у него ровно между глаз хорошая такая дырища.
      - Ну, ты даёшь, бабуля! А второй – то чего?
      - Со вторым хуже… Побежал он. От окна ко мне, а живости то уже нету у меня, как раньше! Ранила в левое плечо только. Вынесли уже его, в больницу повезли. Сдаю… Товарищ Беридзе, конечно, сказал бы, что теряю квалификацию.
      Такая вот бабулька, такая история… А вы говорите, - «фольклор»! Маузер, конечно, изъяли. Хоть и наградной, а так полагается. Бабулька к родственникам переезжать наотрез отказалась. Поэтому Люськины родители временно к ней переехали, чтоб спокойней было. Возраст всё-таки…
      Железное поколение было, как ни крути, не чета теперешнему…