Император Деций 249г

         Император Деций явно родился не в ту эпоху. Развращенный, разжиревший Рим III столетия, утративший былую мощь, погрузившийся в смуты и раздоры, вынесший Коммода, Каракаллу, Элагабала и прочих, усвоивший раболепные обычаи, претил ему. Деций грезил о старых славных временах, о доблестях и гражданских добродетелях, о самоотверженных гражданах, готовых, не задумываясь, положить жизнь на благо отечества. В голове Деция неприкаянно бродили призраки древних героев - Сцеволы, Нумы Помпилия, Гая Мария и прочих славных мужей. Он смотрел на окружающую его действительность, на прогнивший и проворовавшийся госаппарат, на жадных и своевольных воинов, на праздный, занятый лишь зрелищами плебс, и мечтал о возрождении древних порядков, сурового и патриархального старого Рима. Это казалось ему панацеей от всех бедствий и проблем последнего времени. Деций не понимал, что время не повернуть вспять, и что та эпоха ушла безвозвратно. Император не вписывался в существующий порядок вещей, выглядел человеком чужеродным, оторванным от реалий, живущим мечтами чудаком. Он мог бы казаться нелепым и смешным, если бы не одно «но» - Деций стал императором. И теперь, со всем своим идеализмом, смешанным с солдатской прямотой, принялся осуществлять мечту. Сенат присвоил ему имя Траяна, (1) и Деций счел это проявлением сочувствия к своим инициативам, стал видеть в сенаторах соратников. Он не мог понять, что причиной стало обыкновенное раболепство, желание угодить новому властителю.
         В борьбе за добрые нравы Деций, прежде всего, обратил внимание на столицу. В относительно спокойные для Италии годы правления Гордиана III и Филиппа Араба Рим стал скучным городом, наполненным лишь сплетнями. Деций растряс застоявшуюся столичную жизнь.
        В окрестностях  Большого цирка, как и на форуме Траяна, каждодневно собирались всякие праздношатающиеся и просто обманщики: гадатели, астрологи и всякий подобный  сброд. Там же по вечерам сбывались и всякие краденные вещи. Деций положил этому конец — разогнал отбросы общества с помощью солдат и выставил круглосуточные караулы. Жулики и воры невозбранно переместились в другие места, но император этого словно не замечал и был, казалось, весьма доволен достигнутым улучшением общественных нравов.         
        Бродячих мимов, часто въезжавших раньше в Рим, отныне было велено гнать прочь — вид их разбитых повозок, крытых грязными рваными кожами, портил, на взгляд Деция, великолепие имперской столицы.   
       Какой-то столичный сочинитель едко высмеял все эти мероприятия и снискал на свою голову императорский гнев. По приказу разгневанного Деция, дом его и все имущество забрали в казну, а самого поэта отправили в ссылку на маленький островок близ Корсики, где не было ничего, кроме скал, коз и нескольких чахлых маслин. 

       На монетном дворе в Риме закипела работа. Деций лично наблюдал, как мастер металлическим циркулем наносил на штемпеля разметку ободка и легенды. Образцом с силуэтом и объемом головы императора чеканилась основа. Затем точками, треугольниками, полумесяцами, кольцами на основу накладывались детали портрета. Появлялись нос, глаза, губы, волосы, до тех пор, пока Деций не смог узнать сам себя. Опытный мастер, тридцать лет проведший на монетном дворе, обходился без резца, работая над изображением лишь с помощью чеканки.
           Слиток серебра установленного веса измельчался в стружку и, строго по утвержденной законом пропорции, смешивался с медью. Смесь равномерно рассыпалась в несколько жаростойких форм, по размеру будущей монеты. В печи стружка металла запекалась, соединяясь в заготовку. Извлеченные заготовки плющились молотком и поступали на чеканку. Чеканили парой штемпелей, нижний из которых надежно закреплялся в тисках, а верхний держался рукой и приставлялся мастером. По окончании всего этого пути появлялась, наконец, готовая монета. Не простая — недаром работа производилась под личным контролем императора. 
            Дабы поднять в населении империи гражданские чувства и патриотический дух, Деций выпустил памятную серию монет с портретами «хороших» императоров прошлого: от Августа до Александра Севера. Деций был идеалистом, и никуда от этого было не уйти. И, словно не понимая горького комизма такой ситуации, император приказал, экономии ради, снизить в монетах содержание золота. Сама казна выпускала отныне фальшивые деньги. Золотые монеты портились добавкой в сплав излишнего серебра, меди, даже свинца. "Семь металлов создал свет, по числу семи планет», (2) - гласила выведенная учеными мужами формула. И все семь щедро сыпались в плавильный котел. Опытный глаз угадывал подделку издали, по цвету. Встречались монеты, нагло и ловко обрезанные ножницами казначеев. Из обрезков выплавлялись новые. Пропагандистские деньги Деция вышли дешевыми и более низкой пробы, чем монеты Филиппа Араба и Гордиана III, не говоря уже об александровских. Цены поползли вверх. Над августом исподтишка смеялись. (3)
          Деций принялся за сбор налогов, которые и так уже были непомерно высоки. Вкупе с произволом и злоупотреблениями сборщиков, они являлись сущим бедствием. Помимо завышенных расчетов размера подати, часты были попытки повторного ее взыскания, составление неправильных расписок в получении налогов, в которых указывалось не все, что было получено с плательщиков. При приеме натуральной подати широко практиковалось использование неправильных мер и весов. Все это позволяло куриалам-сборщикам частично, если не полностью, компенсировать за счет плательщиков ложившиеся на них самих расходы по уплате недоимки государству.
         Разумеется, конфликты между жителями и сборщиками налогов стали широко распространенным явлением. Нередко они выливались в открытые столкновения, когда население встречало сборщиков градом камней, изгоняло их из своих селений и для взыскания подати приходилось прибегать к помощи солдат. Неплательщиков и бунтарей бросали в тюрьмы. Должники государства тысячами томились в неволе. Даже в самом Риме потребность в этом почтенном учреждении настолько возросла, что старая тюрьма уже не могла вместить всех подлежащих заключению.
          Но то было лишь начало. Величайшее значение Деций придавал традиционной религии. Он и сам, вступив на престол, первым делом совершил жертвоприношение богам сотни белых быков, что было роскошно. Деций считал, что бедствия и неурядицы, испытываемые государством в последнее время, были следствием того, что люди стали забывать старых римских богов, все больше ударяясь в магию и в восточные богопротивные культы. Особенно Деция раздражало христианство. Он ненавидел это вероучение за его оторванность от общественного начала. Деций был патриотом с высоким чувством гражданственности, а христиане в грош не ставили царствие земное, отдавая предпочтение небесному. Культ личного спасения вместо идеалов гражданского самопожертвования – этого император не мог ни понять, ни принять. Такое вредное учение следовало, ради блага государства, искоренить.
          Деций издал эдикт, обязывающий всех без исключения жителей империи принести жертвы богам и засвидетельствовать это перед специальной комиссией. Тех, кто отказывался от процедуры, ждало суровое наказание.
         "Александрия, первый год императора Цезаря Гая Квинта Мессия Траяна Деция августа, месяца августа 16-ый день. Мы, жрецы храма бога Петезуха, в вашем присутствии принесли жертвы в соответствии с эдиктом и ели жертвенное мясо. Прошу вас засвидетельствоать это подписью. Будьте здоровы!» И, ниже: «Мы, Аврелий Серен и Герм, видели, как ты приносил жертву». И, в конце: «Я, Герм, подписал». Такие документы составлялись при Деции всюду и касались всех, без исключения.  (4)
          Как император и предполагал, христиане отказались повиноваться и не стали приносить жертвы «идолам». И тогда Деций обрушил на них репрессии, каких никогда ранее не было. Эти гонения пошли по всему государству. В самом Риме Деций организовывал их лично. Его верным сподвижником стал старый сенатор Валериан, (5) которого император назначил цензором (возродив специально для него эту исчезнувшую уже должность), а затем и городским префектом. Валериан был одним из немногих людей, которые искренне разделяли взгляды и идеи Деция по переустройству общественной жизни.
          Христиан, не желавших отречься от своего общественно-вредного вероучения, пытали и казнили изощренными способами: сжигали живьем, колесовали, бросали к зверям на арену, топили в воде. Епископа Рима Деций велел заживо поджарить на железной решетке. Император с Валерианом лично присутствовали при казни, наблюдая за работой палачей. Старого богослова Оригена, который был вхож еще ко двору императора Александра Севера и, бывало, беседовал с ним, Деций велел бросить в тюрьму, где тот вскоре заболел и умер. Император, желая улучшить и государство, и человеческую породу, лютовал. Он даже сам придумал такого рода казнь: ставил громадный столб, и осужденных на казнь привязывал к нему, начиная с верхнего конца бревна и до нижнего. У нижнего конца разводили огонь, и одни сгорали, другие задыхались в дыму, иные умирали в разнообразных муках, а некоторые – и просто от страха. Иногда, сковав вместе по десяти человек, он приказывал топить их в море. У многих христиан он приказывал отсекать руки, другим - перебивать голени и разбивать колени, и говорил, что оставленный в живых искалеченный преступник служит лучшим примером, чем убитый. Мученикам дробили руки и ноги специальными прессами. Иных бичевали до тех пор, пока не разрывались их мускулы и вены. Затем, после жесточайших пыток, какие только можно было представить, их убивали. 
        Гонения свирепствовали во все провинциях, где только были христианские общины. В Испании епископа Фруктуоза из Тарраконы сожгли живьем на костре.
        Александрийского епископа  сбросили с лестницы его дома, потом связали его веревками и потащили по всему городу. Один из жрецов, внезапно появившийся на месте расправы, стал окриками, словно надсмотрщик, подстрекать солдат и чернь к завершению того, за что они принялись, и епископа вскоре сожгли на костре. Там же, в Александрии, одного старого, почти  девяностолетнего христианина, отказавшегося поклониться богам, избили дубинками, затем искололи иглами и забили камнями до смерти. Других бичевали, протаскивали, держа за ноги, по острым камням, а затем тоже побивали камнями.
       В Карфагене возбужденная толпа подожгла дом одного человека из местной знати, в котором подозревали христианина. Потом напали и на самого хозяина. Набросившись на него с кулаками, преследуя пинками и избив до полусмерти, чернь затем растерзала его на куски.
       В Азии наместник Оптимус, схватив эфесского епископа Петра, приказал растянуть его на дробильном колесе и пытать, пока все его кости не будут сломаны, а затем обезглавить. Другого христианина, грамотного и образованного, который, по сведениям доносчиков, укрывал у себя, священные книги, Оптимус велел пытать, добиваясь их выдачи. Но, ничего не добившись, приказал выжечь хранителю глаза раскаленным железом, говоря:
- По крайней мере, книги будут теперь бесполезны тебе, так как у тебя не будет глаз, чтобы читать их. 
          В Нисе Каппадокийской все христиане, жившие в городе, были арестованы и проведены через пытки. Их бичевали, пронзали конечности гвоздями, тащили по улицам, рвали железными крючьями, жгли факелами, а затем всех до единого обезглавили.
          В Толозе Аквитанской пресвитера церкви Сатурнина привели в языческий храм, где привязали за ноги к хвосту быка. Животное, подгоняемое плетьми, побежало вниз по ступеням, таща Сатурнина за собой. Когда бык достиг последней ступеньки, голова пресвитера раскололась надвое.   
         В Византии было подожжено множество христианских домов, и целые семьи гибли в огне. На шеи некоторым вешали тяжелые камни, затем связывали всех вместе и топили в море.
         Подобное происходило в тот год по всему римскому государству.

1. Траян — римский император в 98-117гг., официально признанный римлянами «лучшим»,
2. в античности и средневековье было известно всего семь металлов (золото, серебро, медь, железо, олово, свинец и ртуть) и семь планет (считавшиеся тогда планетами Солнце и Луна, а также Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн). Каждому светилу соответствовал определенный металл; считалось, что металлы зарождаются в недрах земли под влиянием света от соответствующего светила.
3. Порча монеты через добавление в нее менее ценных металлов производилась в IIIв. постоянно (казне требовалось все больше денег, а налогов собиралось все меньше, из-за нарастающего экономического кризиса и разорения плательщиков). В тогдашние времена «золотого стандарта» эта мера лишь разгоняла инфляцию и привела, в итоге, к полному крушению римской монетной системы.
4. Приводится дословный текст записи из римского Египта, относящийся к 250г.
5. Валериан — будущий римский император в 253-260гг. Один из организаторов всеимперских гонений на христиан в 249-251гг. и в 257г. Потерпел сокрушительное поражение от персов при Эдессе (260г.), попал в плен, где вскоре умер (единственный римский император, попавший в плен к внешнему врагу). Захоронен он был лишь в начале VIIв., после взятия Ктесифона византийцами, а до этого стоял в виде чучела в покоях персидских царей. Правление Валериана стало вхождением в низшую точку «кризиса IIIв.», когда империя на два десятилетия фактически перестала существовать как единое государство, раздираемая узурпациями в провинциях и варварскими вторжениями.