Михаил Сухоросов
ГОД ЗИМЫ
Я слышал, что где-то есть священники, которые не идут в бой вместе со всеми, и не мог понять, как такие священники могут работать в войсках. Как может священник благословлять кого-нибудь на то, чего он сам не хочет и не может делать?
Р. Э. Хайнлайн
«Звездный десант»
ПРОЛОГ
Трое нанимателей постарались расположиться так, чтобы как следует рассмотреть человека, сидящего перед ними в кресле с прямой спинкой, но самим остаться в тени. Человека в кресле это не беспокоило: он мог узнать каждого из собеседников, даже не видя лица – он различал людей не по лицам. Смогли бы узнать его скрывающиеся в полутьме – даже спустя час-другой после завершения встречи, случайно встретив в толпе? Сомнительно…
Вентиляция работала скверно, и табачный дым плотными слоями гулял под низким бетонным потолком в белесом свете болтающейся на шнуре лампы под жестяным колпаком. Припахивало пылью и лежалым тряпьем, а от высокого, привалившегося к опорной колонне справа, ощутимо тянуло резким офицерским одеколоном. Страхом тянуло от всех троих, но разным: тягостным, смешанным с мучительным недоумением – от высокого, пронзительно-режущим – от худощавой женщины на шатком стуле у стены, застарелым, тяжелым, как многолетний перегар – от грузного человека за столом.
Впрочем, страх к человеку в кресле отношения не имел. Да и не было в нем ничего страшного: невысокий, седеющий, в мешковатом дешевом костюме, с лицом вроде бы и добродушным, но словно стершимся, совершенно не запоминающимся – он походил то ли на мелкого клерка, то ли на официанта из придорожной забегаловки. Таких встречаешь по сотне раз на дню – только затем, чтобы тут же позабыть. Насторожить могла разве что аура ледяного спокойствия, почти зримо окутывающая неприметного человечка – да и то если долго к нему приглядываться. Трое собравшихся здесь приглядывалась к нему достаточно долго.
Грузный раздавил сигарету в переполненной пепельнице:
- Итак, задание вам понятно?
- Заказ, - мягко поправил неприметный. – Вы знаете правила: если меня что-либо не устроит, я могу отказаться без объяснения причин, не возвращая аванса.
- Я также знаю, что причины, которых вы не объясняете, должны быть очень вескими, - толстяк определенно чувствовал себя голым без привычной шутовской личины – человек в кресле мог судить об этом с уверенностью. – Полагаю, у вас возникли к нам некие вопросы?
- Безусловно, - речь седенького человечка тоже была гладкой и какой-то неприметной. – Итак, речь идет не о том, чтобы отнимать жизнь или охранять жизнь – моих прямых специальностях. Я должен защищать выбранного человека от определенного рода воздействий, но не несу ответственности за его безопасность и не помогаю ему в критических ситуациях – за исключением разве что небольшой подстраховки… Вам не кажется, что формулировка заказа несколько туманна?
- Что тут непонятного? – неприязненно осведомился высокий – поставленным командирским голосом, разве что с легкой хрипотцой. – Мы вам, кажется, достаточно платим…
Человек в кресле даже не повернул к нему головы, и тон его не изменился – но троим за столом вдруг показалось, что в жарко натопленном подвале потянуло зимней стужей:
- К вопросу об оплате мы еще вернемся. Пока же проблема в следующем: объект – гражданский чиновник далеко не высшего ранга, у него нет никакой специальной подготовки и ни одного человека личной охраны. Ненавязчивую защиту такого уровня вы бы могли обеспечить ему с куда меньшими затратами и риском – договориться с сообществом местных… паранормов, - последнее слово он произнес с легкой брезгливостью, - договориться между собой, не привлекая внимания – способов множество. Вместо этого вы связываетесь со мной. Таких, как я, считают опасными союзниками – и это справедливо. Кроме того, как вы знаете, мои услуги стоят крайне дорого. Банковские операции подобного масштаба – даже перевод аванса – неизбежно привлекают внимание, что, естественно, повышает риск. Почему вы решили пойти на такое превышение допустимого риска и допустимых затрат?
Слова: «Почему вы ради этого действуете сообща вместо того, чтобы вцепиться друг другу в глотки?» не прозвучали – но словно повисли в воздухе. Впрочем, те, в полутьме отлично поняли недосказанное.
- Коллаборационисты просто неспособны играть честно, - бросила женщина, чуть подавшись вперед – угловатый, резкий силуэт с таким же угловатым, резким голосом. – А фанатики – тем более…
- Мы, кажется, договорились оставить лозунги за дверью? – подчеркнуто вежливо осведомился грузный. – Да, вопрос обоснованный. Понимаете, у нас есть основания предполагать, что в ближайшем будущем значимость персоны, о которой идет речь, серьезно возрастет. И искушение нарушить договоренности может оказаться слишком велико даже для нас… не говоря уж о тех, кто на нашей встрече отсутствует. Я ответил на ваш вопрос?
- Пожалуй. Итак, означенная фигура – своего рода джокер, и вы хотите приглядеться к нему: насколько он в будущем может быть для вас полезен или опасен…
- Или бесполезен, - вставил грузный.
- Или бесполезен, - согласился человек в кресле. – Гарантом того, что никто не перетянет его на свою сторону с помощью некорректных воздействий, вы выбрали меня, что само по себе достаточно странно.
- Вы откровенны, - сарказм в голосе женщины прозвучал явно неубедительно – во всяком случае, неприметный предпочел его не заметить:
- Я ожидаю откровенности и от вас. В противном случае я воспользуюсь своим правом на расторжение предварительных договоренностей. И это подводит нас к следующему вопросу: кто за все платит? Не номинально, а де-факто?
- Вам не кажется, что вы слишком любопытны? – высокий даже не пытался скрыть свою антипатию. Неприметный человек проигнорировал вопрос, сейчас он смотрел только на грузного. Он знал, что именно этот человек и вышел на него, именно он и организовал эту встречу ценой немалых усилий и затрат. Пожалуй, стоило задуматься, что же было истинной целью грузного – собственно подрядить нужного специалиста для предстоящей работы или продемонстрировать остальным свои возможности, попутно пугнув их до ледяного озноба, – но неприметного человека подобные мелочи не интересовали.
- Разумеется, я навел о вас справки, - продолжил он все так же негромко и размеренно. – В том числе и о вашей кредитоспособности – и знаю, что даже выплата аванса существенно превышает ваши возможности. Однако, нужная сумма была перечислена в полном объеме и в срок. Выплата оставшейся части – по достижении соглашения, в противном случае я прекращаю работу. Не сомневаюсь, что эти деньги тоже будут выплачены, но не из вашего кармана – он для этого недостаточно глубок. Так из чьего же? Я хочу знать, на кого я работаю в действительности?
Грузный, кажется, улыбнулся – при таком освещении нельзя сказать с уверенностью:
- Считайте, что вы работаете на Джудекку. На целый мир. Уверяю вас, здесь найдутся и средства, и возможности, и люди, готовые…
- Достаточно, - поднял руку неприметный человек. – Я беру этот заказ – но с дополнительными условиями.
Выжидательное молчание.
- Вы сейчас солгали мне, - негромко, но очень внятно проговорил человек. – Я берусь за дело – но оставляю за собой право солгать вам. И я свободен от каких-либо обязательств перед теми, кто на нашей встрече отсутствовал.
Когда он направился к двери, никто не попытался его остановить или окликнуть. Шаги его были неестественно беззвучны, и он растворился в подвальном полумраке, будто и не человек вовсе, а тень. Тень…
ГЛАВА 1
Огонь не хотел умирать. Он шипел под яростными струями брандспойтов, огрызался чадно-рыжими языками, пробивающимися из-под мокрых углей, обрушивал с треском обуглившиеся перекрытия где-то в глубине здания, исходил дымом, белесым в мутно-синих предутренних сумерках… Воняло гарью и жженым пластиком, слежавшийся снег в радиусе полусотни метров от пожарища раскис в грязно-серую липкую кашу, команды и скупая ругань вырывались на мороз с облачками пара изо ртов, оседали инеем на поднятые забрала пожарных шлемов.
Сержант с шевроном СБ – серебристым трезубцем – на рукаве черного бушлата предусмотрительно отошел подальше, чтобы не путаться у пожарников под ногами. Он явно чувствовал себя здесь лишним, праздным, никчемным наблюдателем – и судя по мрачному виду, на все корки материл про себя инструкцию, обязывающую его торчать здесь «до выяснения». Так что невысокому очкастому мужичку в утепленной куртке с капюшоном, бомбой вылетевшему из кое-как, второпях припаркованного у обочины мини-вэна, сержант даже обрадовался: не все же одному дерьмо хлебать?.. А этот парень пусть тоже, вроде как, начальство, но штатское, и уж лучше общаться с ним, чем с въедливым дознавателем армейской безопасности. Тоже, понимаешь, коллега-оккупант…
Он махнул новоприбывшему рукой:
- Ян!
Тот, кого назвали Яном, протолкался через группу вездесущих зевак – господи, ну откуда их столько в такой-то час поналезло?! – и пожал сержанту руку.
- Слушай, я тебя умоляю: скажи мне разнообразия ради, что это проводку тут закоротило, - попросил он, натягивая перчатку. Сержант невесело усмехнулся:
- Да я-то скажу, только ты не поверишь.
- Не поверю, это точно, - рассеянно согласился очкастый Ян, оглядываясь по сторонам. Десятка два мигалок – пожарной, скорой, полиции военной и полиции гражданской – создавали ощущение какой-то бредовой, сюрреалистической цветомузыки. – Это какое у нас замыкание в этом месяце? Третье уже?
- Второе, - мотнул головой сержант. – Предпоследнее в октябре было, в самом конце.
- Ты меня утешил, - вздохнул Ян, покосился на санитаров, загружающих в фургон черный пластиковый мешок. – Из наших кто-то?..
- Нет, все местные. Полицейские. Десяток или около того, точно не скажешь, пока тут все не разгребут, - сержант угрюмо уставился на догорающий полицейский пост. Там уже суетился, отдавая какие-то приказы ассистентам, главный эксперт И-группы Хансен – долговязый, двигающийся словно на разболтанных шарнирах. Ян проследил его взгляд, скривился:
- И какого ляда мы тут делаем?.. Местные копы, по ходу, вообще мышей не ловят…
- Ловят, да не тех, - хмыкнул сержант, кивком указывая на кучку крепких парней в гражданском. – Зуб даю, вон те уроды – костоломы из ДСК.
- Передать, что ли, привет нашему доброму другу и неоценимому помощнику капитану Сингу? – раздумчиво протянул Ян – и оба ухмыльнулись. Всемогущий шеф Департамента социального контроля, иными словами, политической тайной полиции Джудекки, явно не пользовался у них популярностью.
- И какого ляда мы тут делаем?.. – повторил Ян. – Ладно, только не рассказывай мне про договор – братская помощь, тесное, мать его сотрудничество, прочая зараза… - он сплюнул в снег. Сержант, впрочем, и не намеревался рассказывать ему про договор – он только поглядел сочувственно:
- А тебя-то чего сдернули? Ты же, вроде…
- А у меня работа такая – бдеть за бдящими, - Ян поморщился – здесь и сейчас эти слова звучали злой и неуместной шуткой. – Ладно, давай, неси службу, а я пойду пообщаюсь, раз уж поспать не дали.
Хансен, увидев протолкавшегося сквозь полицейский кордон Яна, сверкнул злой улыбочкой:
- А, господин консул… - даже внешне вежливое обращение этот стервец умудрился обратить в завуалированное оскорбление. Руки для пожатия он не предложил – да Ян и сам не очень-то рвался с ним ручкаться.
- Доброе утро, - с фальшивой сердечностью откликнулся он. – Полагаю, картина произошедшего вам уже ясна до мельчайших подробностей?
- Полагаю, что картину господин консул сможет прояснить для себя из моего официального отчета, - Хансен с издевательской вежливостью поклонился. – А сейчас извините, мне нужно работать.
- Да ладно вам, - с напускной небрежностью махнул рукой Ян. – Зачем мне ждать вашего нового отчета, если можно прочитать прошлый или позапрошлый? Все равно там ничего нет, кроме воды…
Как и следовало ожидать, Хансен завелся с полоборота:
- Послушайте, вы… консул, вы хоть что-то понимаете в специфике работы? Если вы элементарно не способны разобраться в терминологии, почитайте лучше литературу. Или вы думаете, что отловите этих террористов-пироманьяков, не выходя из вашего уютного кабинетика? Так я только «за», ловите, сколько влезет, лишь бы не совались под руку.
- Литературу, говорите… - Ян демонстративно уставился в начинающее светлеть небо. – Да вот хотя бы ваши отчеты – недюжинное, талантливое литературное произведение. Никаких террористов-пироманьяков там даже под микроскопом не углядишь: то ли молния ударила, то ли примус взорвался, то ли какие-то мальчишки- паранормы с талантом к пирокинезу поблизости баловались… Детектив! Продолжайте в том же духе, Хансен, далеко пойдете.
- Если вы сомневаетесь в моей квалификации… - начал было Хансен, но оборвал себя, бешено глянул на Яна, резко отвернулся и помчался, вихляясь в шарнирах, к углу здания, крича на ходу:
- Родригес, чтоб вам!.. Я же ясно сказал – проверить остаточные эманации по северной стороне!
Ян только глянул ему вслед с легким злорадством. Конечно, Хансену стоило посочувствовать: поджигатели никаких зацепок не оставляли. А если бы Ян всерьез рассчитывал что-то вытянуть из него, то и действовать следовало бы иначе, с подходцем… Вот только Хансен со своим уязвленным самолюбием и замашками непризнанного гения осточертеть успел хуже горькой редьки.
Пронзительно заверещал коммуникатор, укрепленный на браслете. Ян досадливо, словно комара убивая, шлепнул по кнопке, поднес приборчик к уху:
- Цвирковский слушает.
- Полагаю, вы уже не спите, - сообщил ему тягучий голос генерала Белла. – Полагаю, что вы уже находитесь на месте ЧП.
- Совершенно верно, - сдержанно ответил Ян.
- У вас есть какая-либо новая информация по последней… серии эпизодов?
- Генерал, - вздохнул Ян, - вы же знаете: я только обрабатываю информацию, собранную другими.
- Знаю, - подтвердил генерал после воистину мхатовской паузы. – Стало быть, новой информации у вас нет. Тем не менее, ровно через сорок минут начнется оперативное совещание в моем кабинете. Совместное с оперативными службами правительства наших здешних союзников. Ваше присутствие крайне желательно. Если вас не затруднит, - прибавил он после очередной паузы. Поскольку Ян не являлся – по крайней мере, формально – его подчиненным, генерал просто не знал, как себя с ним держать, а потому старался свести общение к необходимому минимуму – что, в общем, Яна вполне устраивало. В дела военных он вообще предпочитал не лезть без крайней необходимости.
- Вас понял, буду.
- Ровно через сорок минут. Белл закончил, - генерал отключился.
- Толку от ваших совещаний, - сказал Ян в выключенный микрофон, в последний раз окинул взглядом горящее здание и мельтешащих вокруг людей, поплелся к машине. День начинался отвратительно.
Он остановил машину у бара Саида, в квартале от своего офиса, открыл дверцу и уже поставил ногу на обмерзший поребрик, но приглядевшись, замер. Обычно ярко освещенные в любое время суток, окна бара были темны, а дверь и вовсе закрыта железным ставнем, и по стеклу, что слева от входа, змеилась длинная трещина. На заиндевевшем железе ставня красовался фосфоресцирующий красный треугольник – печать ДСК, и около нее, загораживая вход, топтался угрюмый, замерзший полицейский в каске.
- Только этого не хватало, - сквозь зубы побормотал Ян, захлопывая дверцу. Шансы вырваться из подвалов ДСК или с того света были, по его подсчетам, примерно равны. Значит, гамадрилы Синга добрались-таки до Саида... Это плохо. Саид, толстый, лысеющий, с окладистой бородой и внимательными черными глазами, Саид-фаталист, негромкий шутник, Саид, не признающий электрического света – светильники на столах были всегда заправлены какой-то химической заразой, источающей неяркий колдовской свет… Саид держал уши открытыми и знал много. Да и надежда выпить чашечку хорошего кофе между прошлыми и будущими неприятностями накрылась большой и лохматой.
Полицейский, истомившийся от холода и безделья, зыркнул было на непрезентабельную тачку, примериваясь проявить служебное рвение, но, разглядев дипломатические номера, нахохлился еще сильнее.
- А вот хрен тебе, - вполголоса сказал ему Ян, резко газуя с места.
Приткнув машину к бровке напротив входа в консульство – маленькую, нелепо-вычурную пристроечку, непонятно зачем прилепившуюся к подножию угрюмого офисного гиганта, – он заглушил мотор и некоторое время бездумно смотрел в ветровое стекло. Потом вдруг изо всех сил врезал ладонями по баранке, откинулся на спинку сиденья и начал ругаться. Он матерился тихо, но истово, самыми черными словами, какие только знал, бессвязно, почти не переводя дыхания, кроя на чем свет стоит все мироздание сверху донизу, минуты, наверное, две, а потом замолчал так же внезапно. Отдышавшись, он нашарил в бардачке пачку сигарет и зажигалку, сжал зубами фильтр и высек бледный огонек, так непохожий на сыто-оранжевые, довольные, победительные, мать их, языки, облизывавшие обугленные стены.
Вообще-то он бросал курить уже полгода, а в машине не курил принципиально, но сейчас ему было плевать. В такие дни он ненавидел лютой ненавистью низкое, бурое от смога небо, прошитое дымами обрабатывающих комбинатов, грязный снег на улицах и сами улицы, промерзшие и унылые. Ненавидел террористов-подпольщиков, полицейских, военных с генералом Беллом во главе и персонально генерала Белла, ненавидел эту промерзлую дыру, именуемую городом Форт-Лод, вообще весь этот мир – ох, правильно его назвали: Джудекка, девятый круг ада! – ненавидел свою бутафорскую должность консула и себя на этом посту во всеоружии административной бездарности.
…«Совместное оперативное совещание» уже через пару минут после начала превратилось во всеобщую безобразную склоку, как оно чаще всего и случалось. Рейд на зимнюю базу повстанцев закончился полным провалом и трупами – явно из-за утечки информации, и начштаба Володька Ростовцев, налившись дурной кровью, орал на полковника Йе, командующего местными силами самообороны, а тот вяло огрызался и валил все на прикомандированных сотрудников СБ. Начальник снабжения наседал на представителя концессионеров, требуя увеличить объем грузопотока через порталы – гарнизону не хватало буквально всего: унтов, патронов, сухих пайков, горючего, – а тот с каменной рожей ссылался на предельную загруженность ПВ-порталов и упрямо уходил в отказ. Хансен, как всегда, жаловался всем разом и никому в отдельности – и жаловался, опять же, на все разом, включая погоду и насморк: ну никаких условий для работы! Штабной генерал из правительства маршала Аяо требовал от Белла удвоить число патрулей в лесу и на шахтах, но в упор не желал слышать об увеличении численности контингента Объединенных сил. Начальник СБ Харрис, не стесняясь в выражениях, крыл ДСК, криминальную полицию и лично Аяо со всеми его прихвостнями: «неблагонадежные», выявленные «контролерами» из политической полиции на прошлой неделе и бесследно пропавшие, через одного оказались информаторами его службы… Слава богу, хотя бы не было капитана Синга с его вечными скабрезными шуточками по поводу и без.
Ну и Ян свою долю шишек огреб. По жуткому и такому же загадочному, как сегодня, пожару в казармах Объединенных сил, унесшему две недели назад жизни полусотни человек, никаких подвижек до сих пор не произошло… И кто ж виноват, как не консул, коему надлежит улаживать все трения между братскими вооруженными силами Управления, местной политической полицией, концессионерами, наблюдателями СБ из других миров и демократичнейшим в мире режимом Аяо, изнахратившим собственные вооруженные силы в процессе государственного переворота, последующей гражданской войны и вычистки инакомыслящих…
В последние года два Ян всерьез подозревал, что оказался здесь из-за того, что наглухо запорол свою карму в какой-то из прошлых жизней. Консул, ха! Чисто номинальная фигура с чисто номинальными полномочиями – несмотря на громкое название должности, он не мог ни фига. Он не мог кому бы то ни было приказывать, не мог по своему усмотрению пользоваться источниками информации, никак не мог влиять на местные структуры, понимающие только язык грубого нажима. Он, мать твою, даже советы давать не мог: если Ростовцев или Харрис хотя бы выслушают его вполуха, то, допустим, Хансен любой совет от кого бы то ни было, до Господа Бога включительно, почитает за личное оскорбление… По сути дела, возможности его сводились к тому, чтобы бомбардировать Административный корпус Управления отчетами, докладами и рекомендациями – без всякого видимого результата. Ох, не надо, не надо было соглашаться тогда, четыре года назад, на это назначение! Впрочем, выбора-то у него и не было тогда, выехал из Управления он на счет «раз» и под конвоем… Если называть вещи своими именами, это ссылка. И даже не очень почетная. Вообще не почетная, по правде говоря.
Окно в офисе слабо светилось – значит, Леа уже на работе. Вообще то – Ян глянул на часы – она уже часа два как на работе… Где-то минута ушла у него на то, чтобы подавить малодушное желание позвонить ей и сказаться больным, после чего вернуться домой, запереться на все засовы, опустить шторы и напиться с зеркалом до полного остекленения. Он уже проделал такую штуку с год назад – и выяснил, что ни фига оно не помогает.
- Надо, мать его работать, - пробормотал он себе под нос. – Надо дело делать, провались оно пропадом… - он тщательно протер очки, поплотней застегнул куртку и выбрался из машины на холод.
На стены офиса (консульством Ян избегал его называть: ну, несерьезно, право!) за ночь поналепили свежих листовок: от самой двери призывно и пронзительно глядел в глаза лысый, с бородкой, Звездочет, рубленным шрифтом сообщая «ТЫ НУЖЕН!», чуть дальше красовалась половинка ярко-красного мужика в берете, вопрошающая: «ТЫ ГОТ… ЗА СВО…», вторую половину кто-то успел оборвать. Поднимаясь на крыльцо, Ян тяжело вздохнул и сплюнул в снег.
Охрана ему, вообще-то, полагалась по штату, и первые года полтора в приемной каждый день исправно бездельничала пара солдатиков из контингента Управления. Но потом как-то постепенно выяснилось, что нападать на господина консула или похищать его некому – как заложник Ян Цвирковский стоил дешево, каких-либо секретов через него не проходило, да и вообще на кой бы ляд он кому сдался… Так что пост сняли без шума и пыли, просто за ненадобностью – чему Ян, если уж честно, был только рад.
- Где вас носит? – приветствовала его Леа. – Помнится, вы вчера с пеной у рта орали, что выборка по охранным службам концессий нужна к девяти утра позавчерашнего дня…
Ян улыбнулся ей, приглаживая расческой поредевшие волосы на темени. По любым стандартам Леа вряд ли можно было назвать красавицей: небольшого роста, угловатая, плоская, длинноносая, в очках с толстыми стеклами, бесцветные волосы стянуты на затылке в жидкий пучок. Если прибавить к этому добродушие Горгоны и ядовитый язычок, сочетание получалось убойное – но дело она знала отлично, а обязательность и пунктуальность были ее религией.
- Леа, у вас в хозяйстве есть гильотина?
- Вам не поможет, - моментально отреагировала она. – Если у вас и есть какие-то мозги, они явно не в голове.
- Вообще-то я их в сейфе держу, - ухмыльнулся Ян. – А вдруг понадобятся?
- Вам?! Вместо мозгов вам нужна тупая и любящая жена, которая будет стирать ваши носки и рассказывать всем, какой вы умный. Вам следовало нанять вместо меня идиотку, охмурить ее и жить долго и счастливо, - ее логические выверты порой всерьез ставили в тупик.
- Коли уж речь зашла об идиотках, вы вне конкуренции, - галантно поклонился Ян. Привычная пикировка худо-бедно настраивала на рабочий лад. – А пока не откажите в любезности и угостите меня той отравой, которую вы пытаетесь выдать за кофе.
- Жаль, у меня весь стрихнин вышел, - фыркнула Леа, колдуя с кофеваркой.
- Не казнитесь. От головы он все равно не помогает, - вздохнул Ян, бегло просматривая взятые с ее стола распечатки. – Знаете, Леа, я давно хотел у вас спросить: а кому вы на меня стучите?
- На вас? Думаете, вы так уж кому-то нужны?
- Леа, Леа, - покачал он головой. – Ну нельзя ж так, к самолюбию начальства надо относиться нежно и трепетно… А все-таки кому?
- Так я вам и сказала. А потом мою голову найдут в где-нибудь районе грузовых доков… Держите ваш кофе.
Ян, принимая пластиковую кружку, кивнул ей с благодарностью. С ней, несмотря на язвительность, было легко – пожалуй, легче, чем с кем бы то ни было из местных, – и рискованных шуточек на политические темы она не боялась, по крайней мере, в его компании. Во всяком случае, вероятное стукачество уже давно стало в их разговорах дежурным приколом.
Шутки шутками, но в этом долбаном городе, по прикидкам Яна, примерно каждый третий связан или с повстанцами, или с каким-либо крылом подполья – и половина этих людей попутно работает на криминальную полицию, ДСК, контрразведку сил самообороны или на родную «оккупационную» СБ. Харрис как-то под коньячок жаловался ему, что большая часть его информаторов параллельно сотрудничает с туземными службами и стучит на него – это, скорее всего, соответствовало действительности. Но за Леа Ян, пожалуй, был в этом отношении спокоен.
Он взял ее на работу почти сразу по приезде сюда – тогда он еще питал пусть не радужные, но хотя бы какие-то надежды по поводу нового назначения, а потому незамедлительно приступил к набору штата. С опозданием выяснилось, что штат не предусмотрен, и с тех пор он доплачивал ей половину ее жалованья из собственного кармана – но ни разу пока не пожалел об этом. Леа была из тех людей, с которыми не очень-то пооткровенничаешь, но кое-какие подробности ее биографии Ян все же смог из нее вытянуть.
Собственно, и вытягивать-то было особенно нечего: в юности Леа при своей неказистой внешности сумела-таки очаровать блестящего штабного офицера и таким образом сравнительно благополучно пережить и переворот, и войну – в тот раз ее муж выбрал правильную сторону. Однако, после того он имел глупость встать на сторону соправителя Аяо, любимца армии, могущественного генерала Тмера – и даже войти в его ближайшее окружение, примкнув к готовящемуся заговору. План Тмера был прост и прямолинеен, а потому имел все шансы на успех: подняв силы самообороны, занять ставку Аяо и обеспечить тому уход с должности по состоянию здоровья, после чего просто поставить Объединенные силы перед фактом. Дескать, не все ли вам равно, какой именно человек в эполетах возглавит правительство, если это не скажется на поставках продукции через грузовые доки?
Объединенным силам, конечно, было все равно – более того, у Белла имелся недвусмысленный приказ ни под каким видом не вмешиваться в эту чехарду. Армия была полностью на стороне Тмера, старая, с допереворотных времен, служба национальной безопасности жгла архивы и откровенно готовилась к тому, чтобы лечь под победителя – в общем, победа заговорщиков казалась делом заранее предрешенным, но все их планы поломала фигура уж вовсе незначительная. Звали эту фигуру капитаном Сингом.
Офицер нацбезопасности, работающий с нелегалами и «кротами», он пригодился бы любой власти – но Синг сделал ставку на Аяо. Как он добился аудиенции у маниакально подозрительного маршала и о чем говорил с ним, Ян достоверно не знал, но только через день после этой встречи генерал Тмер скоропостижно скончался от инсульта – если верить темным слухам, весьма подозрительного инсульта. Первый заместитель Тмера, командующий бронетанковой бригады, разбился на джипе по пути к месту ее дислокации, а второй зам, начштаба парашютистов, утонул спьяну в ванне – все это, понятно, согласно официальной версии. Половина сошки помельче просто-напросто бесследно исчезла в течение трех ближайших суток, а остальных в открытую, с шумом и помпой арестовал свежеиспеченный Департамент социального контроля с капитаном Сингом во главе. Среди пропавших без вести оказался и муж Леа. Ее саму не тронули – то ли посчитали слишком незначительной фигурой, то ли попросту забыли. Однако, в черный список она-таки угодила, и работу по специальности найти не могла – да и вообще никакую работу, ее не брали даже на обогатительный комбинат чернорабочей. И пару лет, до того, как объявился в Форт-Лоде очкастый дипломат Ян Цвирковский, она перебивалась поденными случайными заработками, что вовсе не улучшило ее характер.
Ян сгреб со стола распечатки и толстый запечатанный пакет с пометкой диппочты (ох, не к добру!), некоторое время, словно в сомнении, смотрел на всю эту макулатуру, потом с чашкой кофе в одной руке, объемистой кипой в другой направился в свой кабинет-маломерку.
- А с чего это вы вдруг соблазнились моим кофе? – осведомилась ему в спину Леа.– Обычно вы гурманствуете у этого прохвоста на углу Елового бульвара…
Он обернулся:
- Этого прохвоста взяли – скорее всего, ночью. ДСК, - он отметил, как сжались при этом ее бесцветные губы, и со вздохом прикрыл за собой дверь.
В кабинете царил уютный, любовно организованный хаос. В углу, за сейфом, торчала оставшаяся от прежнего консула гипсовая Венера в противогазе (противогаз нашел уже сам Ян), на подоконнике среди коробок со справочными дисками пылились в расписном кувшинчике высохшие метелки каких-то растений, папки и кодексы громоздились на столе и стопками на полу, в выпотрошенном селекторе пряталась бутылка местного бренди… Весь этот бардак был тайной гордостью Яна: с первого взгляда нипочем не скажешь, что кто-то способен моментально отыскать здесь нужную вещь. Ян – мог…
Он отхлебнул кофе (на самом деле вовсе не такого противного, хотя до того, что варил Саид, ему далеко), протянув руку в сердцевину бумажного хаоса, безошибочно нащупал выключатель и врубил портативный комп. Глянул на часы – уже перевалило за полдень – и долил в кружку солидную порцию бренди. Бегло проглядел «свежак», взятый со стола Леа: как обычно, по большей части мусор. Два прошения о политическом убежище (находятся же наивные!) отправил в корзину, не читая, и взялся за сводки. Опять все как обычно: нападение на конвой министра дорожного строительства (господи, ну кому помешал этот бедолага?), совершенное предположительно группой Жестянщика, двое убитых… Налет на патрульный пост Объединенных сил, убитых и раненых нет… Акция Молодежного Левого фронта…
Он вздохнул и пригубил из чашки: эти фронты появлялись, как грибы после дождя, и распадались в считанные недели. На данный момент насчитывалось то ли два, то ли три Фронта с откровенно левацкой риторикой – как водится, отчаяннее всего они грызлись именно между собой. Их даже ДСК не трогал по причине патологической дурости, ублюдочности и полной безвредности состоящих в них болтунов.
Из-за очередного такого фронта Ян третьего дня в очередной раз навсегда (то есть, минимум на неделю) поссорился с Ким. Эти политические однодневки были ее увлечением, говоря о них, она утрачивала обычный юмор и рассудительность – и принималась вещать. В этот раз Ян, потеряв терпение, с выражением и пространным едким комментарием зачитал статейку из очередной левацкой газетки, не содержащей ничего, кроме трескотни. В результате ему пришлось узнать, что он тупица, ретроград, шестерка на службе у богатеев, никчема и вообще проклятый оккупант – и в дальнейшем спать одному. Хорошо еще, что творения Великого Кормчего Мао в этом мире неизвестны…
Такое происходило в среднем раз в пару месяцев. К увлечению Ким он относился со спокойной иронией – уж лучше эти безобидные трепачи (по некоторым данным какой-то из этих Фронтов подкармливал из секретных фондов капитан Синг), чем реальное подполье, в равной степени жестокое к своим и чужим, не боящееся крови… Ян тряхнул головой, прогоняя нерабочие мысли, вслед за прошениями швырнул в корзину напоминание о том, что следующего отчета от него ждут не позднее, чем через месяц («и что б я делал без ваших напоминаний?») и со вздохом взялся за оставленный «на сладкое» пакет с дипломатической почтой.
Литер «Срочно, весьма срочно» его не вдохновлял, более того – настораживал. Не то что бы он ждал немедленного вызова в Управление «для дачи объяснений» - штука почти равнозначная аресту, - но сердчишко все-таки екало. Впрочем, если б намеревались вызвать, то вызвали бы давно… Яну, во всяком случае, было доподлинно известно, что Хансен исправно строчит на него – и не только на него – пространные «телеги», бесследно исчезающие где-то в бюрократическом лабиринте служб Управления. Хансена даже там никто всерьез не воспринимал…
- Ну, посмотрим, чем еще нас обрадовали, - пробормотал он, вскрывая печать.
Черная с золотистой звездой коробочка из сверхпрочного пластика, снабженная сенсорным замком, послушно открылась, опознав отпечаток пальца, и Ян тупо уставился на небольшой, со спичечную коробку, чип, также снабженный сенсорным сканером. Вздохнув, размотал тонкий (и тоже, надо полагать, сверхпрочный) шнур и подключился к соответствующему разъему на своем компе. Под ложечкой заныло от неприятного предчувствия.
Помимо отпечатка пальца зануда-чип затребовал сначала пароль дипломатической службы, затем личный пароль – и только после этого высветил на мониторе послание. Ян сморгнул, снял очки, тщательно протер их, снова нацепил на нос и недоверчиво уставился на монитор. Ну так и есть, никакой ошибки:
«…от имени и по поручению Совета Временного Чрезвычайного Комитета Вам присвоено право использовать Оранжевый код по форме 001. Ваш статус-пароль…».
Оранжевый код, приоритетный доступ ко всем сетям и базам данных Управления, включая СБ и военную разведку… Он еще раз внимательно разглядел упаковку диска – безусловно, подлинная, сияет голографическими печатями, фотка и биометрическая карта господина Цвирковского влиты в пластик, а значит, чьей-то злой шуткой послание быть не может. К сожалению… Потом снова перечитал текст, проверил вложенное содержимое чипа в поисках дополнительных файлов с инструкциями – нет, ничего, кроме короткого текста, жалующего ему власть и ответственность.
Он отхлебнул здоровенный глоток кофе, почти не почувствовав вкуса. Оранжевый код в иерархии управления соответствовал рангу чрезвычайного полномочного посла, а с учетом статуса Джудекки – мало что не наместника. Во всяком случае, теперь он имел право отдавать Беллу приказы именем Совета, а представители всех военных и гражданских служб Управления на Джудекке были обязаны оказывать ему максимальное содействие –с высшим, опять-таки, приоритетом. Почти неограниченная власть…
На какой-то момент он пожалел о выкинутой в приступе праведности пачке сигарет, обычно хранившейся в верхнем ящике стола. Стрелять же у Леа означало неизбежно нарваться на вопросы и ехидные замечания, а потому он ограничился тем, что добавил в кружку еще бренди и сделал большой глоток. Да, возможности открывались многообещающие…
Он прикрыл глаза и в красках представил себе, как берет за яйца жирного козла Синга с тем, чтобы его дармоеды вместо охоты за диссидентами-трепачами занялись всерьез борьбой с боевиками подполья. Как он приказывает Беллу вывести войска на базу за пределы города и ограничиться патрулированием трасс и охраной комбинатов. Как он выкручивает руки представителям концессий с тем, чтоб наладить уже нормальный двусторонний обмен через порталы грузовых доков. Как он, наконец, набирает себе полноценный штат (тридцать тысяч одних курьеров, бляха-муха!)… А еще можно будет выяснить, что там с Саидом – и даже, чем черт не шутит, добиться его освобождения: не пропадать же без хорошего кофе! И, конечно, Хансена с насиженного места – под тощую жопу ногой. С разбегу…
Эйфория, впрочем, продлилась недолго. От нового назначения просто разило каким-то подвохом – или, как минимум, странностью. Начать хотя бы с того, что фигуре подобного калибра в такой дыре, как Форт-Лод, просто нечего делать. И потом, кому мог понадобиться в такой роли некто Ян Цвирковский, средней руки администратор, находящийся под подозрением и фактически сосланный под надзор?.. И чего от него ожидают, наделив его такими полномочиями? Действий по своему усмотрению? Ха-ха три раза…
Мысль о том, что его двухлетней давности ламентации и соображения о том, как оптимизировать работу в этом секторе, достигли наконец цели и были приняты во внимание, Ян отбросил сразу. В таких случаях обычно говорят «спасибо» - и присылают на твое место варяга. Значит, собственно к деловым качествам некоего консула назначение не имеет ни малейшего отношения, и это послание – какой-то ход в Большой Игре на самом верху Управления? И попутно – взятка…
Он замер, пораженный неожиданной мыслью. Совать взятку такого масштаба захолустному дипломатическому клерку – а он, Ян Цвирковский, несмотря на гордое звание консула, не кто иной, как захолустный дипломатический клерк – все равно что танками клопов давить. Значит… Значит, это во-первых, проверка на вшивость: как поступит человек с внезапно свалившейся на него властью? И попутно – аванс за некую предстоящую работу, о сути которой неизвестно ровным счетом ничего. Значит, вслед за этим посланием должно последовать некое предложение – от которого, согласно классике жанра, невозможно отказаться. И оно, скорее всего, тоже будет негласным.
Ян с сожалением заглянул в пустую кружку, приподнял крышку селектора и в сомнении поглядел на бутылку. Нет, не стоит, тем паче, праздновать особенно нечего. Чем дальше, тем меньше нравился ему свалившийся как снег на голову начальственный статус. То, что его втягивают в игру с неизвестными правилами – причем втягивают в роли разменной монеты, – сомнений практически не вызывало. И ничего доброго в принципе не сулило, как ни смотри. Самое паскудное, что и отвертеться от этакой милости тоже не представлялось возможным: как и тогда, четыре года назад, его никто ни о чем спрашивать не собирался…
Он поднялся, прошелся по кабинету – четыре шага от стенки до стенки. Чего ждет от него неведомый «благодетель»? Того, что Ян Цвирковский, как скипидаром помазанный, помчится наводить порядок и справедливость? Нет уж, хватит, известно, чем такие попытки кончаются. Какой-то бурной деятельности в знак того, что приманка проглочена?.. Да, это более вероятно. И что же делать в такой ситуации? Делать-то что?
Он остановился, опершись руками на спинку кресла, и снова от слова до слова прочитал текст на экране. «Оранжевый код по форме 001». По форме 001… Он мрачно улыбнулся: форма 001 означает, что о новом назначении некоего бутафорского консула, а так же об осенивших его полномочиях на всей Джудекке знает только один человек – этот самый консул…
…Вот пусть так и остается в дальнейшем. По крайней мере, до тех пор, пока не выяснится, кто за этим стоит и чего хочет. А пока мы попробуем провернуть нечто свое. Этот гребаный код вряд ли способен реально помочь – но в случае чего может хотя бы прикрыть.
Он приоткрыл дверь и высунулся из кабинета:
- Леа, не поделитесь с начальством сигаретами? Благодарность моя будет безгранична – обещаю целую неделю к вам не придираться.
Невысокий седеющий человек, засевший на чердаке дома напротив, позволил себе улыбку. Несмотря на лютую стужу, насквозь проморозившую крышу, холода он не чувствовал. Он сам был холодом.
ГЛАВА 2
Черный конь снял с доски белую пешку, страхуя слона и блокируя горизонталь белой ладье, и Ян выжидательно уставился на доктора Велля.
- Неплохо, - снисходительно одобрил доктор, хмуря редкие седые брови. – Совсем неплохо, молодой человек. Вы действительно стали играть лучше.
- Мне полагается гордиться? – лениво осведомился Ян, согревая в ладони рюмочку коньяку.
- Полагается, - Велль поднес горящую лучину к причудливо изогнутой трубке, и шарик гашиша послушно затлел в медной чашечке. – Еще немного поднатаскаться – и вы станете достойным противником. Почти.
- В таком случае я горжусь, - скромно согласился Ян. – А почему «почти»?
Доктор пошевелил пальцами над доской – на бледной кисти в старческих пигментных пятнах отчетливо выделялись голубые вены – и двинул ферзя по диагонали через всю доску. Ход, словно неожиданный выпад шпагой, вспорол тщательно выстроенные атакующие порядки черных, моментально превратив их положение из выигрышного в безнадежное.
- Потому что вы предсказуемы, - благодушно объяснил доктор, откидываясь в кресле. – Потому что вы верите только себе и используете только свои фигуры. Тогда как фигуры противника – не меньшая сила, если учесть их расположение и использовать в своих интересах.
Ян поглядел на доску и хмыкнул: старый пройда был кругом прав. После рокового хода выверенное расположение его фигур превратилось в беспорядочное нагромождение, и они блокировали друг друга, не позволяя контратаковать. Он аккуратно опрокинул своего короля, поставил рюмку на столик, с хрустом потянулся:
- Хорошее правило… если умеешь им пользоваться.
- Научитесь, - Велль отложил трубочку и выбрал из инкрустированного деревянного портсигара тонкую сигариллу. – Какие ваши годы…
Ян сдержал улыбку. Его веселило, что Велль относится к нему как к нахальному, но забавному салажонку, требующему каждый вечер новых сказок. Что ж, доктору простительно – он не знал о цепочке событий, что привела администратора Цвирковского в эту колонию прокаженных. Вроде бы не знал – головой за это Ян не стал бы ручаться. Впрочем, не осталось на свете таких вещей, за которые он бы головой поручился – даже за то, что солнце встает на востоке. Поручишься, а оно из вредности возьмет и завтра встанет на западе…
- Понимаю, вы кажетесь себе мужем зрелым и умудренным. Только ведь молодость ни от количества прожитых лет, ни от опыта не зависит, уж поверьте мне… Просто в одно прекрасное утро вы просыпаетесь стариком – и смотрите на мир уже совсем по-другому, - он подкатил на своем кресле к окну, отдернул тяжелую штору. – Ненавижу холод… Вы ведь не поверите мне, если я скажу, что раньше климат был мягче?
- Только не говорите, что вода была мокрее, - Ян пригубил коньячку из рюмки – волшебный, светлый вкус, напоминающий о лете, о бесстыдном и безмятежном солнце, о почти прозрачных, отливающих янтарем гроздьях в золотисто-смуглых женских руках… По крайней мере здесь, в жарко натопленной комнатушке, где смешивались сладковато-пряный табачный дымок, тягучий смолистый аромат курильницы и терпкий запах гашиша, все это казалось куда ближе, чем в стылой темени снаружи.
Вообще, обиталище Велля изо всех сил представлялось этаким колониально-патриархальным уголком: циновки на стенах, массивная бронзовая настольная лампа под кремовым абажуром, величавая строгость книжных шкафов, тяжеловесно-изящная мебель, коллекция непристойных статуэток черного оникса на полочке… Сколько во всем этом было бутафории, а сколько подлинного доктора Велля, Ян даже и гадать не брался.
Сам Велль на своей каталке, с длинными, почти до плеч, седыми волосами и круглой, смахивающей на тонзуру, плешью, напоминал не то удалившегося на покой флибустьера, не то превратившегося в развалину доктора Лектора. Впрочем, последняя ассоциация могла возникнуть только у того, кто был знаком с некоторыми подробностями биографии старика. Ян любил бывать здесь, сражаться с Веллем в шахматы – теперь по крайней мере каждую пятую партию удавалось свести к ничьей, – слушать его сентенции и обмениваться глубокомысленными двусмысленностями… Но при этом ни на секунду не расслаблялся, не давал себе забыть, что чудаковатый калека-эстет был не так уж давно одним из самых опасных людей в этом пыльном закоулке пространства-времени, именуемом Джудеккой. А возможно – кто его знает? – и сейчас оставался. Он был страшноватой загадкой – а сейчас еще и мог оказаться полезен.
Доктор, подкатив к столику, снял со спиртовки чайник, аккуратно разлил красноватую жидкость в тончайшие фарфоровые чашечки. Кофе он не признавал, полагая его напитком плебеев. Повел над чашкой горбатым породистым носом, удовлетворенно кивнул – и лишь потом деликатно отхлебнул глоточек. Его манеры обветшавшего аристократа вовсе не казались Яну наигранными… или старик наконец-то нашел роль, в которой ему по-настоящему комфортно?
Впрочем, чай действительно был отличный – это даже Ян со своими плебейскими вкусами и пристрастием к кофе признавал. Следовало бы уже и перейти к делу, ради которого затевался сегодняшний визит, но он не торопился – прежде всего потому, что не представлял пока, как бы с должной деликатностью приступить к расспросам. Родная СБ квартиру Велля не прослушивала – Ян уже успел это проверить, воспользовавшись своим новым статусом для тайного рейда в их внутреннюю сеть, – а вот за местную полицию и в особенности ДСК он бы не поручился…
Да и сами вопросы были пока насквозь туманные – и еще туманней для Яна были его собственные цели. Он пока не представлял толком, чего хочет добиться. Ну не правды ж, не справедливости, в самом деле!.. Тем паче, справедливость на практике далеко не самая приятная штука.
Велль в очередной раз удивил его, заставив даже предположить, что он все-таки чем-то этаким владеет: быстро глянул на Яна, поставил чашку и произнес:
- Не бойтесь, спрашивайте. Меня не прослушивают – это одно из условий моего… договора с дьяволом.
В ответ на озадаченный взгляд Яна он улыбнулся чуть заметно, вздохнул:
- Только не обижайтесь, но вы все-таки молоды, а потому, как я и говорил, предсказуемы. Я читаю вас как открытую книгу только потому, что сам был таким же – вы удивитесь, но не так уж давно… Взгляд, мелкая моторика, манера игры… - он кивнул на доску. – Поверьте, эта азбука не из сложных, если не полениться ее изучить. Итак, ради чего вы решили сегодня скрасить мое одиночество?
- Вы позволите?.. – выгадывая время, Ян протянул руку к портсигару. Не то что бы ему хотелось курить, просто он знал, что формулировать вопросы придется очень четко… и очень осторожно. Он вдохнул горьковатый, прямо-таки сытный дым, кашлянул – все-таки это изысканное курево было для него крепковато:
- Я слышал, что вы знали кое-кого из лидеров нынешнего подполья… еще до переворота?
- Я знал многих, - пожал плечами Велль. – А кто и в каком плане вас интересует? Мои возможности сейчас ограничены, но уж чем могу…
- Не скромничайте, доктор. С вашей способностью к анализу я бы уже давно прибрал к рукам это захолустье, - улыбнулся Ян. Велль покачал головой:
- Ну-ну-ну, молодой человек, лесть вам совершенно не идет, да и для того, чтобы заграбастать власть, нужна не способность к анализу, а совсем другие качества… Итак?
- Меня интересует тот, кто на определенных условиях согласится обменяться кое-какой информацией. Торг уместен, и так далее.
- То есть, согласится сотрудничать с вами? – Велль насмешливо скривился. – А вы не забыли, что для большинства из них вы проклятый оккупант? Впрочем, я еще хуже: я мерзкий коллаборационист и ренегат…
- Не понимаю, - вздохнул Ян. – Вот хоть убейся, не могу понять, с чего нас произвели в оккупанты? Оккупационная власть, как минимум, устанавливает новый порядок, сажает свою администрацию, и все дела на оккупированной территории вершатся из метрополии. А нас же… - он потянулся к бутылке, плеснул в рюмочку еще коньяку. – Мы не можем вмешиваться во внутренние дела, даже когда очень хочется. Лично я бы начал подобное вмешательство с того, что повесил Аяо на Звездной площади… Я уж не говорю о том, что для оккупационной армии нас, мягко говоря, маловато: контингента едва хватает для патрулирования шахт и обороны городов от повстанцев. Не говорю о том, что силы эти введены по непосредственной просьбе парламента еще до переворота… Нет – «оккупанты», и весь сказ!
- Не ищите логику там, где ее нет, - доктор снова пожал плечами, отхлебнул из чашечки. Спиртного он не употреблял из-за каких-то проблем с желудком. – Слишком многим выгодно, чтобы вас считали оккупантами – и не в последнюю очередь столь любимому вами маршалу Аяо… Но давайте конкретизируем. Чтобы попытаться вам помочь, мне надо знать, какого рода информация вас интересует.
- Мне почему-то кажется, что последняя серия взрывов не связана с известными мне группировками подполья или повстанцами из леса, - осторожно произнес он. – До сих пор никто из них не использовал для терактов мощных паранормов со способностями к пирокинезу… К тому же, полицейские посты и пехотные казармы… представляются не самым выгодным объектом диверсии.
- Самым шумным – безусловно, - мимолетно улыбнулся Велль. – Вы правы, стратегически это довольно бессмысленно: когда на кону выгода, на место убитого солдата пришлют двух. А у полицейских множество родственников в самом городе – не говоря уж о случайных жертвах… Вас интересует, кто может за этим стоять?
- В общих чертах.
- И с чего вдруг такой… опасный интерес? Вы не боитесь, что нити потянутся не в подполье, а на самый верх?
- Не терплю бессмыслицы, - пожал плечами Ян. Про свеженькие, с пылу, с жару, полномочия он, понятно, упоминать не стал. – А у вас есть основания полагать именно так? Не поделитесь?
- Думаю, вас не надо предупреждать, что эти соображения могут оказаться опасны, - доктор, глядя поверх головы Яна, отхлебнул еще чаю. – Впрочем, в нашем мире даже знающий, что дважды два – четыре, знает слишком много… Но мой вам совет – если вы нащупаете связь этих поджогов, скажем, с гибелью генерала Тмера, с кем-то из вашего Управления, с перемещением крупных сумм – вообще с какими-то политическими играми – немедленно забудьте об этом и сделайте вид, что ничего не видели.
- Спасибо, - серьезно поблагодарил Ян. – А насчет подполья?..
Доктор поставил чашку, задумчиво взял со стола белую пешку, повертел ее в пальцах:
- Ну, в любом случае, леваки – это не те, кто вам нужен. У них за душой ничего, кроме буйной риторики, к тому же любая их организация профильтрована агентами охранки снизу доверху… Да, они способны учинить какое-нибудь бессмысленно-кровавое показное идиотство, но уверяю вас, ни один уважающий себя паранорм с ними связываться не станет. А не уважающий и связавшийся – проживет недолго.
Он аккуратно поставил пешку на шахматную доску и завертел в пальцах слона. Ян терпеливо ждал.
- Теперь Жестянщик. Блестящий тактик, умница, горяч – но при этом совершенно беспринципен, - Велль осуждающе покачал головой. – Вам, возможно, покажется смешным, но для политического террориста принципы – важнейшая вещь, без них он превращается в обыкновенного наемного убийцу. Это и произошло с Жестянщиком, это и делает его куда более предсказуемой фигурой, чем, скажем, Звездочет. Он уже просто не представляет себе, во что верит, чего же в итоге хочет добиться. Соответственно, секреты утекают от него во всех направлениях – к тем, кто больше заплатит, к тем, кто красивее говорит, к тем, у кого есть хотя бы иллюзорная цель. Объявись у него кто-то из сильных паранормов, об этом знало бы все подполье, лесные повстанцы и самый последний патрульный ДСК… Впрочем, на разовую крупную акцию он способен – хотя бы для того, чтобы подтвердить свое реноме отважного и беспощадного командира.
Слон занял место на доске рядом с пешкой, теперь длинные узловатые пальцы бережно, словно рюмку тонкого хрусталя, сжали коня:
- Звездочет… Знаете, когда-то он ведь был даже неплохим человеком – в моем, конечно, понимании. Но с тех пор, как он окончательно сдвинулся, адекватным людям иметь дело с ним противопоказано. Это бешеный пес, фанатик, собирающий вокруг себя таких же фанатиков. Для него «особый путь Джудекки», избранность и исключительность данного конкретного мира – не лозунг, приманивающий дураков, и даже не политическая платформа. Для него это – религия, и он вполне искренне считает себя пророком. Однако, это не делает его тупицей, и бессмысленные ходы вовсе не в его стиле. Впрочем… Кто поймет логику фанатика? Но чтобы связаться с ним, надо быть или сумасшедшим, или внушаемым. У вас есть знакомые сумасшедшие паранормы?..
Ян усмехнулся – по его мнению, большинство паранормов – если, конечно, считать таковыми И-группу – как раз таки были сумасшедшими на всю голову… Теперь слон, конь и пешка стояли на доске в ряд, а Велль рассеянно катал на столе ладью:
- Теперь Трубач. С ним я лично не знаком, он начал действовать сравнительно недавно – и очень быстро развернулся. Насколько я знаю, совершенно аполитичен, воюет против всех, и свою задачу видит в том, чтобы ни наш славный маршал, ни его… оппоненты не зарывались. Впрочем, он не слишком-то влиятельная фигура. Хотя точно сказать не берусь. В подполье переплетение интересов, сиюминутных целей и амбиций еще пострашнее, чем в официальной политике – тем хотя бы иногда приходится соблюдать приличия.
Ладья со стуком встала на соседнюю со слоном клетку, и Велль, откинувшись в кресле, аккуратно нацелил себе еще чашечку чаю.
- Спасибо, - вежливо наклонил голову Ян. – По крайней мере, теперь у меня есть информация к размышлению.
Информация действительно появилась. Ян усмехнулся про себя: в выстроенном доктором ряду на доске королей с ферзями не наблюдалось. Что ж, действительно это не самая сложная азбука…
Снова запиликал коммуникатор на запястье – на сей раз вызов по открытой сети, откуда-то из города. Глянув на дисплей, Ян поморщился: номер был ему незнаком.
- Извините, доктор, - утопив кнопку приема, он чуть нетерпеливо бросил в микрофон:
- Цвирковский.
- Ну надо же, какая удача, что я отыскал ваш номер, господин Цвирковский! Вы не поверите, но ваша СБ попыталась его засекретить, - со смешком сообщил хрипловатый, одышливый голос. Этого человека Ян меньше всего ждал услышать на своем личном канале – и, пожалуй, меньше всего хотел.
- Слушаю вас, - нейтрально произнес он.
- Вы узнали меня, нет? Если не узнали, то это старая ищейка капитан Синг вас тревожит, - похоже, шефу охранки что-то в этой фразе показалось смешным – он мелко захихикал, потом откашлялся. – Извините, не хотел прерывать ваши увеселения, но я бы на вашем месте немедленно поспешил домой – вы ведь на Фонарщиков, 9 проживаете? Сейчас тут так интересно, да, да очень интересно!..
- Что случилось? – ровным голосом спросил Ян, внутренне холодея. Первое, что приходило в голову – Ким зацапали-таки на какой-нибудь глупости вроде расклеивания листовок (ну, она же «гот… за сво…»), и теперь ДСК попытается выкрутить ему руки. Впрочем, Синг наверняка знал, что Яну при его шутовском статусе руки выкручивать, в общем-то, бессмысленно – и как источник информации, и как агент влияния господин консул бесполезен совершенно.
- Сюрприз, - снова хихикнул Синг. – Правда, боюсь, сюрприз неприятный…
- Хорошо, еду.
- Только не гоните почем зря – на улице гололед, а мне платят еще и за то, чтобы беречь вас, да, да… Старая ищейка Синг дождется вас, непременно дождется, мне просто не терпится с вами лично побеседовать. Поскольку вы сами, вроде как, консул, присутствие консула, кажется, обеспечено? – Синг снова закудахтал, довольный своим остроумием. – Впрочем, если прихватите кого-то из ваших, я не возражаю, да, да…
- Я еду, - повторил Ян.
- Ну а я жду, - глава ДСК, хихикнув напоследок, отключился. Ян, одним глотком выхлебнув коньяк, поднялся и снял пиджак со спинки стула.
- Да что с вами? – поднял брови Велль. – Вы как привидение увидели…
- Если бы, - хмуро улыбнулся Ян. – Скажите, доктор а вы сами часто видите привидения?
Старый террорист, взорвавший резиденцию последнего премьера вместе с самим премьером и его зятем, обер-шефом тайной полиции, задумчиво кивнул:
- Случается. Знаете, с ними иногда интереснее говорить, чем с живыми…
Ян вел машину очень осторожно – с учетом довольно солидной дозы алкоголя. Вряд ли его остановит полиция – спасибо спецномерам, – но впилиться в фонарный столб или вылететь на встречку было бы просто верхом глупости. Более чем идиотским завершением идиотской карьеры… К тому же, тогда и о сюрпризе капитана Синга ничего не узнаешь – а Ян чувствовал что-то вроде болезненного, извращенного любопытства, гадая о том, какую каверзу подстроил этот боров, хихикающий, словно прыщавый школяр.
Город неторопливо плыл ему навстречу – редкие тусклые фонари окраины сменились пестротой огней главных улиц, синевой, золотом и пурпуром неона, холодным блеском светящихся пирамид по периметру Звездной площади. Сейчас, за рулем, Форт-Лод неожиданно показался ему очень мирным и почти родным. Если вдуматься, Ян уже свыкся с этим городом, оставался только шаг до того, чтобы его полюбить… О том, что не все благополучно, говорило только то, что движения на улицах почти не было – комендантский час уже наступил.
На выезде с площади красовалось подсвеченное золотистым и синим изображение Аяо при всех регалиях, в два этажа высотой. Ян негромко хмыкнул: даже в «парадно-портретном» варианте всемогущий маршал крепко смахивал на страдающую запором жабу. Нашли в Управлении, кого прикормить, вздохнул про себя Ян. По слухам, вроде бы, и неглуп, но типичный квислинг-диктатор, мелкий и мелочный, да еще и рожей не вышел: глянешь, и плюнуть хочется… Хотя, в общем-то, «популярность» маршала – лучший гарант его лояльности: если Управлению придется вывести отсюда свой контингент, угадайте, с кого начнут наведение порядка благодарные сограждане? Вот то-то…
Его обогнала полицейская машина – промчалась мимо, бесшумная, как призрак, сверкая мигалкой – и Ян стал думать о капитане Синге. Что ни говори, этот кровавый шут был все же фигурой недюжинной: в течение суток организовать убийство Тмера – а у того, по слухам, в охране числились довольно сильные паранормы – вместе со всем окружением, поднаторевшим в борьбе за власть и защите собственной шкуры, задачка на редкость сложная. Сложнее разве что удержаться наверху – Аяо не жалует свидетелей своих темных делишек… Но Синг удержался – и даже стал вторым по значимости лицом в Форт-Лоде. А пожалуй что, и первым…
Самое странное, что он совершенно не разделял общей страсти выскочек к блестящим побрякушкам, отмахиваясь и от наград, и даже от майорского чина. Как-то он, хихикая, заявил в присутствии журналистов, что если уж подхалимы хотят куда-то навесить эполеты… После чего подробно расписал, куда их следует навешивать и как этому будут рады все окрестные шлюхи. В печать это не пошло, но сразу распространилось в форме анекдота – определенно не без содействия агентуры ДСК.
Этаких выходок за ним числилось немало, причем, как достоверно было известно Яну, взяток всемогущий шеф охранки тоже не брал и жил куда как скромно по сравнению даже с мелкими сошками из прихлебателей маршала. В результате даже те, кто втихаря подсмеивался над всевластным маршалом Аяо (а таких было немало), над Сингом смеяться не решались – его просто боялись. И Ян знал, что несмотря на дурацкое хихиканье и плоские шуточки, этот человек неглуп и крайне опасен. А уж то, что капитан возжелал лично встретиться с фигурой столь незначительного калибра, как консул Цвирковский, означало не просто неприятности, но какие-то меганеприятности…
Сержант на въезде в охраняемый квартал на сей раз не удовлетворился взглядом на номера – пришлось открывать окно и предъявлять документы, хотя дежурил этот парень здесь уже не первый месяц и знал как машину Яна, так и его самого. А въезжая на стоянку, Ян уже видел мельтешение мигалок и столб белесого дыма в низком подсвеченном небе. Захлопнув дверцу машины, он почти бегом направился к своему коттеджу…
…А коттеджа практически не было. Пожарная машина деловито заливала пеной подвал бетонной коробки с наполовину сорванной железной крышей, зияли провалами вылетевшие вместе с рамами окна, а на дорожке, ведущей к чудом уцелевшему крыльцу, Ян чудом не споткнулся о искореженную входную дверь, отлетевшую метров на десять. Это не паранормы, холодно и словно со стороны за собой наблюдая, отметил он. Совсем непохоже, чтобы огонь охватил разом все здание, как было с казармами, полицейским постом, тем баром, где любили кучковаться офицеры Объединенных сил… Внутри явно рвануло что-то очень мощное, но сильного пожара не было…
Разумеется, и местная полиция, и родная СБ были тут как тут, но внимание Яна тут же приковал тяжелый бронированный лимузин с флуоресцентным красным треугольником – раньше личную тачку шефа ДСК ему доводилось видеть только в видеозаписях. Сунув руки в карманы, он двинулся к плотной кучке людей, стоящей чуть в отдалении. Подбежавший лейтенант СБ – кажется, Кормаков его фамилия? – сунулся было с какими-то вопросами, но Ян словно оглох. На данный момент его занимал вопрос уж вовсе дурацкий: был ли этот коттедж его домом? Или просто временным пристанищем в последние четыре года?.. Он ясно понимал, что просто отвлекает себя, не давая воли предчувствиям – а предчувствия у него были, и препоганые.
- А-а, вот вы и здесь, а мы-то уже вас заждались, да, да, - капитан Синг в штатской меховой парке сиял всем круглым, лоснящимся лицом, словно невесть что веселое углядел – толстый, оживленный, деятельный. Казалось ему даже жарко было, несмотря на пробирающий до костей ледяной ветер. А вот выражение маленьких заплывших глазок расшифровать никак не получалось.
- Что случилось? – услышал Ян собственный голос.
- О, небольшая неприятность, как видите, да, да… Боюсь, напроситься к вам в гости уже не получится, а так уж хотелось посмотреть, как живут настоящие дипломаты! И где бы это нам теперь поговорить? – Синг шутовским жестом приставил палец ко лбу, и Ян в который раз подумал, что капитан явно переигрывает с образом «противного парня». – Ну, в участок ехать вы вряд ли согласитесь – о, имеете право, да, да! – к тому же, и далеко он, участок… ну так что же, не пойти ли нам тогда… Да вот хотя бы в караулку, если лейтенант нам разрешит, - Синг отмахнул рукой в сторону поста на въезде в квартал. Ян только пожал плечами. В собравшейся небольшой толпе он разглядел долговязую, тощую фигуру Уотерса и чуть заметно мотнул ему головой, тот, подумав, кивнул. Что ж, Уотерс, пожалуй, больше всего устраивал Яна как свидетель любой капитановой каверзы.
Дик Уотерс числился здесь официально аккредитованным корреспондентом чуть ли не полудюжины агентств уже лет семь – но была эта аккредитация, по сути, таким же шутовством и бутафорией, как и консульский статус Яна, что, в общем-то, их с Яном и сближало. Они познакомились буквально в день прибытия Яна в этот город, и до сих пор общались на «вы» - впрочем, это было своеобразной игрой.
Следом за лейтенантом они ввалились в караулку, сразу стало очень тесно. Дежурного сержантика вымело за дверь по одному мановению эсбешной десницы, и Кормаков привалился к стенке так, чтобы держать всех в поле зрения, но с вопросами на сей раз не спешил. Хорошо Фил Харрис своих ребят надрессировал, с невольным уважением подумал Ян. Знают, когда надо давить, а когда просто слушать и на ус мотать…
Синг, откинув капюшон парки – лысина у него действительно оказалась потной, – тут же пристроился поближе к обогревателю и полез во внутренний карман за сигаретами. Ян примостился на жестком стуле у двери, а Уотерс деликатно присел на угол стола. Синг, посапывая носом, долго выбирал сигарету, разминал ее и наконец закурил:
- Вот видите, как оно бывает, господин Цвирковский… Вам ведь, пожалуй, повезло, да, да, очень повезло! Просто небывало повезло, я бы сказал!
- Что тут произошло? – самым официальным тоном осведомился Ян.
- О, весьма интересная тут произошла история, да, да… Можно сказать, хороший такой подарочек от вашей подружки из Левого фронта – и за что она вас так невзлюбила? Вы ей что-то извращенное предложили? Знаем мы вас, тихонь-дипломатов, да, да! – капитан мелко и дробно захихикал.
- Что с ней? – не выдержал Ян. Господи, Ким…
- О, не беспокойтесь, жива она, жива… - Синг успокаивающе махнул короткопалой лапкой, но Яна этот его жест отнюдь не успокоил. – И с ней бы я с удовольствием побеседовал – даже охотнее, чем с вами, да, да, вот только незадача, после взрыва она очень профессионально скрылась… - улыбочку он изобразил настолько сальную, что Яну пришлось подавить желание как следует приложиться к этой масляной роже. Уотерс в своем долгополом пальто шевельнулся:
- Кажется, господин Цвирковский задал вам вопрос, не так ли? – неприязненно осведомился он. Синг определенно вызывал у него почти физическую брезгливость.
- О, конечно, конечно… Пресса, как всегда, права – и почему только она оказывается права так часто? Но ведь начни старая ищейка Синг вам рассказывать, вам же придется верить на слово, верно? – капитан наивно моргнул своими поросячьими глазками. – А вы не склонны верить бедной старой ищейке, да, да, совсем не склонны! И чем только я заслужил ваше недоверие? Ах, да впрочем, что это я все болтаю? Давайте-ка мы с вами лучше посмотрим кино – ведь говорят же, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, и правильно, между прочим, говорят, да, да… Вы позволите, лейтенант? О, спасибо, спасибо… Да вы садитесь поближе, господин Цвирковский, вам будет очень интересно. Да и вам, господин корреспондент, тоже… хотя ведь скандальная хроника не ваша стезя, верно?
Синг говорил и говорил, и кругленькие, глуповатые, горохом сыплющиеся фразы до странности не вязались с точными, выверенными движениями – он как раз колдовал над пультом. Наконец, отыскав требуемые фрагменты видеозаписей, он торжественно указал на монитор:
- Итак, смотрим. Вот, пожалуйста картинка справа вверху… подождите, сейчас увеличу… Что мы видим? Мы видим въезд в квартал – тот, через который вы только что прибыли. Обратите внимание на дату и время: сегодня, если не ошибаюсь, час с небольшим спустя после того, как вы отбыли от вашего офиса в направлении Северной энергостанции, - теперь шутливость и всевозможные «да, да» испарились из его речи как по волшебству, голос стал суховатым и четким. – А вот теперь смотрим внимательно: к проходной приближаются двое…Давайте остановим… Вы знаете кого-нибудь из них, господин Цвирковский?
- Да, - глуховато ответил Ян. Камеры слежения здесь стояли хорошие, картинка на мониторе получилась на редкость четкая, и как бы ему ни хотелось ошибиться, ошибки быть не могло. Парня с большой коричневой сумкой через плечо он никогда раньше не встречал и разобрал только, что тот очень молод, не старше двадцати лет. А рядом с ним, сосредоточенная и даже хмурая, деловито шагала Ким – невысокая, изящная даже в неуклюжей и тяжелой утепленной одежде.
- Это объясняет мое присутствие здесь, - Синг проделал рукой странный жест, долженствующий обозначать не то собственно караулку, не то весь охраняемый квартал для сотрудников гражданских служб Управления в целом. – Молодой человек – определенно наш клиент, проходит у нас по ряду ориентировок как специалист-подрывник… Правда, терактов за ним до сего дня не числилось. Девушку, конечно, дурень-сержант не стал проверять – он же знает ее в лицо, она же здесь частая гостья, не так ли? И парня не стал проверять – что ж, сержанта можно понять: не каждый день дипломатическому начальству наставляют рога прямо в его уютном дипломатическом гнездышке, - даже смешок Синга сейчас прозвучал суховато, непохоже на его своеобычное хихиканье. – Боюсь, беднягу ждет весьма неприятное дознание – им будет заниматься ваша служба, лейтенант, или армейская контрразведка? Или, может, ваши паранормы – как вы их называете, И-группа? Я бы на их месте очень заинтересовался. О, молчу, молчу, не мое дело, конечно…
Кормаков явно не без труда удержал на лице полную флегму, а Синг тем временем снова колдовал с переключателями и верньерами.
- Смотрим дальше. Вот видите, они сворачивают к вашему коттеджу? К сожалению, сам вход в мертвой зоне… У девушки ведь был ключ, верно? Ну разумеется, был, можете не отвечать… Теперь – что мы видим? А мы видим, что если девица и наставила вам рога, то никак не здесь. Вот видите, она выходит? А ее дружок с сумкой остался, надо понимать, в вашем коттедже. У него, я так понимаю, было там важное дело… Вот. А вот она идет к стоянке. Зачем? Да затем, видимо, чтобы задержать вас, если вы заявитесь раньше намеченного – чтобы ее приятель без помех сделал свое черное дело… Видите, видите – ей холодно, но она не уходит. Очень, очень ответственная девушка… И вдруг – о, какая жалость! – бах, и картинка пропала…
Действительно, монитор подернуло серой рябью. Синг откинулся на спинку стула, явно очень собой довольный:
- Конечно, ваши службы раскопают, что же там произошло, лейтенант, но я бы рекомендовал держать в курсе и нас: в конце концов, исполнители в нашей юрисдикции, да, да, в нашей. О, точнее, скрывшаяся исполнительница – или пособница, – потому что от самого исполнителя пока нашли только руку. Левую, если вам интересно. Так что он сейчас пребывает в ином… юридическом пространстве и дает ответ за свои поступки кому-то другому… Вы ведь неверующий, господин консул? Я тоже, да, да, но иногда все же хочется, чтобы кто-то за что-то ответил, пусть и не мне.
Он в упор смотрел на Яна, но Ян молчал. Все это просто не укладывалось в голове, казалось дурацким сном, театром абсурда – и вообще творилось с кем-то другим, по случайному совпадению тоже зовущимся Яном Цвирковским.
- Странно, - задумчиво проговорил капитан Синг, все так же в упор разглядывая консула, - но как раз в самый ответственный момент работы нашего друга с сумкой произошел ма-аленький перебой с электричеством, да, да… Из-за того-то и отключились камеры. Не знаю, что там у вас покойный спец монтировал, но подозреваю, довольно простенькую игрушку с дистанционным управлением. И вдруг бац – и такая незадача, а? Свет погас, ручка дернулась, может быть, именно та, что мы отыскали, да, да, – Синг хихикнул, потом вдруг посунулся вплотную к Яну, обдавая табачным перегаром. – Я ведь уже говорил, что вы очень везучий человек? Или кто-то, сидящий очень высоко, очень-очень вас любит и бережет, да, да… Хотелось бы мне знать кто. Руку бы за это отдал, о, может и не свою, но уж ту, что мы нашли сегодня – точно… А вы не знаете, кто это может быть?
- Понятия не имею, - ровным голосом ответил Ян, ощущая странное спокойствие и пустоту. Он ждал, что лейтеха-эсбешник, в свою очередь, вцепится в него, пристанет с каверзными вопросиками, но тот, видимо, понял, что толку от перепуганного штафирки-консула не добьешься, по крайней мере сегодня. Или получил какие-то указания от Фила Харриса?..
- О, конечно, конечно… - Синг с разочарованной гримасой снова откинулся на стуле. – Значит, вы ничем не сможете мне помочь, господин Цвирковский? Что же, жаль, жаль… Я вас больше не задерживаю.
Ян молча поднялся. Когда он уже взялся за ручку двери, Синг произнес ему в спину:
- Конечно, любой информацией, что всплывет в связи с этим инцидентом, я обязан делиться с вашим начальством – с вашим тоже, лейтенант, да, да… Но, полагаю, если всплывет что-то особо пикантное, мы с вами об этом умолчим – о, лейтенант, вы же знаете, каково живется немолодым холостым мужчинам, а?..
Ян, не отвечая, вышел на холод, постоял, засунув руки в карманы. Чтобы не думать о Ким, он попытался прикинуть, какого черта Синг лично сюда припожаловал – сообщить информацию? Все это – включая само расследование – можно было со спокойной душой передоверить какому-нибудь средней руки спецу из криминальной полиции, но Сингу для чего-то понадобилось самому сообщить об этом Яну. Внимание явно не по чину… впрочем, и об этом он пока не мог и не хотел думать.
- Знаете, Ян, по-моему вам надо напиться, - сочувственно произнес обнаружившийся рядом Уотерс. – Если хотите, я составлю вам компанию.
- Мысль хорошая, - вздохнул Ян. – Принимаю ваше предложение… Но учтите, Саида сегодня арестовали.
- Я знаю, - терпеливо сказал Уотерс. – Поблизости, если хотите, есть недурное заведение. Там несколько шумно, но кормят и поят прилично.
- Ведите, - равнодушно согласился Ян.
Хорошенькая стриптизерша в псевдовоенном прикиде на маленькой сцене двигалась с кошачьей грацией. Ян безразлично поглядел, как она ловко выскальзывает из камуфляжной курточки и бросает ее в зал, после чего снова уставился в свою рюмку.
- На вашем месте я бы заказал шлюху, - прокомментировал Уотерс. –Знаете, они если и подложат бомбу вам под кровать, то исключительно за деньги, а не по идейным соображениям.
- Вы сегодня удивительно тактичны, Дик, - язвительно усмехнулся Ян. – Вы здесь постоянный клиент?
- Более или менее, - Уотерс пожал плечами и опрокинул рюмочку джина. В своем пожеванном костюме, вечно полупьяный, с неизменной сигареткой в углу тонкогубого рта, с худым желтушным лицом, он казался прямиком сошедшим со страниц какого-то романа, забытого за ненадобностью. Его суховатый юмор успокаивал. – Знаете, здесь ведь мое личное убежище от окружающего идиотизма. О, здесь тоже идиотизм, не спорю, но в борделе он хотя бы не пытается казаться мудростью…
- Да вы философ… - Ян тоже осушил свою рюмку. В голове у него уже порядком шумело, и какие бы то ни было мысли удалось временно задвинуть на задний план. Ему неожиданно понравилось в этом полуподвальном ресторанчике – низкий продымленный зал, неряшливо стилизованный под ретро – с кричащими старыми афишами на стенах, с аляповатыми лампами под пестрыми матерчатыми абажурами, с потрепанным на вид трио – труба, барабаны, гитара – в глубине сцены… Играли они на удивление неплохо. Народу было не то что битком, но практически все столики оказались заняты – местными, как с некоторым удивлением определил он. Между столиками, не обращая внимания на стриптизершу, танцевала немолодая пара – как-то очень чинно, словно выполняя некий ритуал.
- Философ? – Уотерс сбил пепел с сигареты в пустое блюдце и снова наполнил рюмки. – Ну что вы… Я всего лишь успокоившийся циник, в отличие от вас. Вы тоже циник, но пока еще не успокоились, не научились врать со спокойной душой. Я вру в своих корреспонденциях, даже зная, что их все равно никто не напечатает, Белл врет в своих коммюнике…
- Это не Белл, - ухмыльнулся Ян. – Это я. Все коммюнике Белла написаны мной… - он снова залпом проглотил джин, как лекарство, прикрыл глаза, пытаясь вслушиваться в соло, выводимое трубачом – здоровенным детиной в какой-то дурацкой шапочке.
- Знаете, вранье ведь выматывает, - как-то безразлично сообщил репортер. – Начинаешь подозревать обман во всем, даже в данностях, в которых сомневаться и вовсе неприлично… И все-таки удивляешься, когда твои подозрения оказываются правдой, - он неожиданно остро глянул на Яна, но Ян предпочел этого не заметить и снова наполнил свою рюмку.
- Не понимаю, - вырвалось у него. – Убейте, не понимаю, чего она с этой бомбой добивалась? Мне-то казалось, что я ее знаю… Одно дело – идеологический треп, другое – взять и взорвать человека, с которым жил, вы понимаете, Дик?
- Боюсь, что да. Вы же знаете, что использовать этот самый идеологический треп в каких-то своекорыстных интересах проще некуда: «вы должны пожертвовать самым дорогим во имя…», и так далее. Вот только за этой ширмой всегда чьи-то вполне земные интересы.
- Интересы, - фыркнул Ян, снова осушил рюмку, чувствуя, что перед глазами все уже слегка плывет. – Ну и какие выгоды в том, чтобы прихлопнуть мелкого чиновника? Мне же даже и завещать-то нечего…
- Простите, - пожал плечами Уотерс. – Зря я сейчас этот разговор затеял.
- Да ладно… Слушайте, Дик, что вообще за таинственность? Вы-то хоть ни на какую разведку не работаете?
- Так и знал, что вы догадаетесь, - замогильным голосом откликнулся Уотерс. – Как раз на прошлой неделе я переправил шефам новый сверхсекретный чертеж пылесоса… Кажется, они начинают подозревать, что я блефую.
Против воли Ян рассмеялся:
- У них там, в Гаване, хотя бы было тепло… - он снова огляделся. – Интересно, откуда здесь столько местных? Ведь комендантский час уже наступил, верно?
- Они приходят сюда до комендантского часа, - с легкой грустью отозвался Уотерс, рассматривая на просвет свою рюмку. – Приходят – и остаются до утра… Они бегут, Ян, понимаете, бегут от этого города, бегут от маршала Аяо и капитана Синга, от генерала Белла и наших солдатиков, от нас с вами, в конце концов – бегут сюда. Здесь они танцуют, - он кивнул на пожилую пару, - и верят, что за ними не придут сегодня ночью. А если и придут… Если кому-нибудь взбредет в голову когда-нибудь явиться за мной, я хотел бы, чтоб меня нашли в этом кабачке с борделем на втором этаже – а лучше в постели Арны или еще кого-нибудь из девочек. По крайней мере, в финале будет хотя бы одна мажорная нота – он снова закурил. Ян последовал его примеру – попасть кончиком сигареты в огонек зажигалки ему удалось далеко не сразу:
- Ну что вы, в самом деле… Кому мы с вами нужны-то – являться за нами? – все же какие-то остатки соображения сохранились: говорить про Оранжевый код он не собирался даже Дику Уотерсу. – Разве что вынырнет сейчас мужик в костюмчике, надушенный серой, и скажет нам: «Ну что, ребята, нагрешили? На выход, с вещами!»… Вы ведь о чем-то хотели поговорить со мной?
- Хотел, - не стал спорить Уотерс. – Но лучше нам это до утра отложить – сейчас вы либо сочтете это пьяным трепом, либо забудете, да и у меня язык заплетается… Слушайте, - он глянул время на коммуникаторе, - сейчас у меня одна встреча… Это ненадолго, но от ее результатов будет зависеть содержание нашего с вами разговора. Дождитесь меня, хорошо?
- Да нет, не стоит, - Ян поднялся, придерживаясь за спинку кресла. – Я, пожалуй, побегу. Здесь слишком для меня весело.
- Дать вам ключ от моей квартиры? – осведомился Уотерс. – У меня есть дубликат.
- Спасибо, Дик, не стоит. Кажется, я довольно опасный сосед, - Ян не без труда выпрямился, поправил очки и, тщательно переставляя ноги, направился в гардероб.
Патрулей ему не встретилось – по крайней мере, он ничего такого не помнил. Холод не то что бы отрезвил его, но по крайней мере вернул способность передвигаться вертикально, не придерживаясь за стенку. Мыслей не было, была только тупая, вялая тоска, и весь мир, включая и некоего Яна Цвирковского, показался вдруг до жути никчемным и дурацким. В какой-то момент он решил, что лучше всего будет выбрать сугроб поудобней и прикорнуть там, чтобы наутро твердую окоченевшую куклу засунули в пластиковый мешок и загрузили в фургон. Куклам, по крайней мере, все равно…
Остатки логики еще работали, и он понимал, что для этой цели стоит выбрать уголок потемней и попустынней, иначе его просто подберут патрульные. Наконец он решил плюнуть на все и найти подходящий сугроб в ближайшем дворе, а там уж – как повезет…
- Простите, вам, кажется, нехорошо? – у человека, придержавшего его за локоть, было неприметное, как стертая монета, лицо. На секунду Яну показалось, что руки у того очень холодные – он почувствовал это даже сквозь толстую куртку. – Вас проводить?
Ян тряхнул головой, приходя в себя:
- Спасибо, мне тут недалеко. Я доберусь…
Он пребывал в такой прострации, что только открыв с третьей попытки дверь, обнаружил, что в офисе горит свет – и с изумлением уставился на Леа, замершую в коридоре в воинственной позе, со шваброй наперевес.
- Вы меня напугали, - обвиняющим тоном сказала Леа.
ГЛАВА 3
Ян протрезвел уже настолько, что довольно уверенно стащил куртку и повесил ее на вешалку. Тяжело плюхнулся на стул, поглядел на Леа, опирающуюся на швабру, как рыцарь на непомерно длинный двуручный меч:
- Ну вот честно, никого я пугать не хотел. Я ведь не страшный, Леа, к сожалению, совсем не страшный… Послушайте, раз уж вы здесь, может, сделаете кофе?
- А на сверхурочных прогореть не боитесь? – голос у нее все еще чуть заметно дрожал, но язвительности в нем не убавилось. Передернув худыми плечами, она прислонила швабру к столу и занялась кофеваркой.
– Где это вы так? – осведомилась она через плечо. – И что же это так хорошо отпраздновали?
- Новую степень свободы, - мрачно откликнулся Ян. – Знаете, Леа, я ведь теперь бездомный… В самом прямом смысле: был дом – а потом бабах, и нету дома, только дым… Кстати, - вскинулся он, - а вы-то тут какого ляда делаете в такое время? Вам что, дома не сидится?
Он ожидал в ответ очередной колкости – но не дождался. Леа присела на подоконник, сняла очки, глядя в окно.
- Не знаю, как объяснить, - после долгой паузы негромко выговорила она. – понимаете… Там пусто. Пусто и страшно, только тени по углам. Те, кто рядом был когда-то, только с ними не поговоришь уже, их нет, они не ответят… Включаешь телевизор, а там тоже пустота, - она снова надела очки и воинственно уставилась на Яна. – Скажете, совсем умом поехала?
- Не больше, чем все мы, - пожал плечами Ян. – У меня тоже хватает… теней по углам. Знаете, у меня есть идея: вы сейчас доварите этот несчастный кофе, и мы с вами выпьем. В кабинете целая бутылка бренди.
- А вам не хватит? – привычно огрызнулась Леа, потом вздохнула. – А впрочем, какого черта? Давайте.
В честь такого случая Ян раскопал в сейфе пару хрустальных рюмочек – тоже наследство от предшественника – и даже умудрился их не раскокать: только теперь он выяснил, что, оказывается, замерз капитально и двигается как похмельный зомби.
Леа притаранила какую-то немудреную закуску, критически обозрела бардак в кабинете, но ничего не сказала, только головой покачала. Ян расчистил место на столе – на самом деле просто переложив две кипы папок на подоконник, аккуратно разлил бренди по рюмочкам:
- Тост скажете?
- Говорить – ваше дело, вы начальник. Мое дело слушать, - Леа скупо улыбнулась, и Ян отметил, что она не так уж молода: в углах рта залегли горькие складки, а глаза за стеклами очков усталые и тревожные.
- Тогда давайте без тостов, - махнул он рукой. Выпили без тостов, Леа достала сигареты, вопросительно поглядела на Яна, и когда он тоже протянул руку к пачке, без обиняков потребовала:
- А теперь рассказывайте, что с вами случилось.
- Леа, вы меня удивляете… Выслушивать излияния немолодого очкастого неудачника – оно вам надо?
- Не кокетничайте, - оборвала Леа. – Я же вижу, вам надо выговориться. Иначе вы меня завтра живьем сожрете.
- Всегда подозревал, что вы в меня тайно влюблены, - усмехнулся, Ян, потянулся к бутылке. Леа, кажется, собиралась ответить очередной резкостью – и тут стало темно.
Ян не сразу сообразил, что это просто вырубилось электричество… Просто?.. Вместо того, чтобы хотя бы выругаться, Ян, едва не перевернув кресло, в один шаг оказался у окна, осторожно отогнул краешек жалюзи – буквально краем глаза выглянуть на улицу. Его поразила непроглядная темень: не только луну затянуло тучами, но и фонари перед входом в здание – да и вообще, кажется, все огни в квартале – словно умерли, только с трудом просматривались уродливые, странно гротескные в слабом, отраженном от низкого неба, свете силуэты зданий. Он как-то вдруг сообразил (чего только не узнаешь на этой долбаной работе!), что его офис запитан совсем от другой энергостанции, чем уличное освещение.
Он привычно хлопнул по запястью – и обнаружил, что его коммуникатор тоже накрылся. Не горел даже рубиновый индикатор, предупреждающий о том, что аккумулятор разряжен. Между лопатками щекотно сползла струйка пота.
- Твою мать, что за?.. – почему-то шепотом выдавил он.
- Не знаю, - сдавленным, неживым голосом отозвалась Леа. – Не знаю… Только не открывайте им дверь, что хотите делайте, только не открывайте, нельзя открывать, не открывайте…
Она была явно близка к истерике, к тому, чтобы завопить в голос – и уже от этого самого Яна начало малость подколачивать. «…Как раз в самый ответственный момент работы нашего друга с сумкой произошел ма-аленький перебой с электричеством, да, да»… - послышался ему вкрадчивый голос капитана Синга. Руки противно похолодели, хмель выветрился как-то разом – и Ян понял, что ему очень страшно.
- Не открывайте им, только не открывайте, нельзя, нельзя… - словно в трансе продолжала шептать Леа. Ян тихо шикнул на нее, она на удивление послушно замолчала – и тут он услышал, как снаружи под чьими-то тяжелыми, неторопливыми шагами заскрипел снег. Шаги приблизились, отдалились, снова приблизились – тот не торопился, он словно принюхивался, присматривался, примеривался… Ян чувствовал его присутствие, неприятное, давящее, почти физически ощутимое. Отошел… Опять приблизился… Отошел… Подошел к крыльцу…
Ян и сам не понял, как ему удалось в полной темноте с первой попытки попасть ключом в замочную скважину сейфа, в считанные секунды ощупью набрать код и нашарить внутри пистолет – но на этом все везение кончилось, хоть плачь. Он даже не помнил, есть ли в пистолете патроны, пальцы мелко подрагивали, не умея нащупать предохранитель – но хуже всего была иррациональная, выбивающая из колеи уверенность, что пистолет тут не поможет, что он бессилен против этих неспешных, грузных шагов.
Время растянулось, как в страшном сне, и Яну казалось, что он сейчас заорет. В звенящей тишине он услышал шаги уже у входа, потом защелкал замок на двери. За спиной Яна Леа со всхлипом втянула воздух. Он сам обнаружил, что задержал дыхание – и постарался выдохнуть как можно тише. Тот справился наконец с замком – дверь открылась, потом, через неимоверно долгое время, захлопнулась. Теперь шаги звучали уже в приемной – тот, кто там был, прятаться не старался. Как в детской страшилке, подумалось Яну. «Черный-черный гроб на колесиках подъезжает к вашей двери»… Его даже начало разбирать нервное хихиканье, подавить которое удалось только глубоко вдохнув и снова задержав дыхание.
А потом он почувствовал Взгляд – иначе это ощущение он просто не мог обозвать. Тот просто видел его сквозь густую – хоть глаз выколи – темноту, видел отчетливо, и уж куда лучше, чем он сам себя в зеркале… По спине сползла струйка ледяного пота. Ян ощущал себя в прицеле Взгляда как зверь на дороге, замерший в слепящем конусе набегающих фар, все волоски на теле поднялись дыбом. Скрипнуло кресло под тяжестью чьего-то тела. Ян повел стволом, пытаясь поточнее припомнить, где оно стоит – хотя стрелять сроду не умел, и уж тем более на слух.
- Ну, не дурите, - как-то буднично произнес тот. Не рев, не хрип – просто негромкий голос уставшего мужчины средних лет. – Пистолет у вас заряжен, только вы с предохранителя его не сняли… Я не собираюсь причинять вам вред.
Ян завозился, судорожно нащупывая проклятый предохранитель – тот никак не желал находиться.
- Я не хочу вредить вам, - чуть повысил голос тот, в темноте. – Но если вы выстрелите… В общем, вы умрете независимо от моего желания. Успокойтесь, Цвирковский, я просто хочу поговорить с вами.
- Кто вы? – Ян почти совладал со своим голосом, хотя все-таки дал петуха.
- То, что я паранорм, вы уже поняли. Остальное… не так важно.
- Ну и к чему все эти драматические эффекты? – воинственнее, чем хотел, спросил Ян. – Таинственное явление под покровом ночи, общие фразы…
- А вы предлагаете явиться к вам в приемные часы? – в голосе послышался суховатый смешок. – Извините за фокус с электричеством, но во-первых, мне не хотелось бы общаться с патрулями, во-вторых, ваша контора просто нашпигована «жучками». Сейчас нас, по крайней мере, не слышат те, кому не надо нас слышать.
- Не люблю общаться с человеком, не видя его лица, - брюзгливо проворчал Ян. – Ну что за комедия плаща и шпаги? Я из-за вас, пардон, чуть не обделался.
- Ну зачем вам мое лицо? – Ян почти увидел, как ночной гость пожимает плечами. – Я, конечно, мог бы наплести вам, что на самом деле я жуткий монстр с двумя горбами и ветвистыми рогами… Поверите? Правильно. Завтра вы меня, на улице встретив, не узнаете – и хорошо, что не узнаете. Я ведь вам тоже не доверяю.
- А ляду мне в вашем доверии? – поинтересовался Ян. Кажется, между ним и тем установилось что-то вроде двусторонней связи – во всяком случае, он вдруг отчетливо понял, что паранорм разговаривает только с ним потому, что просто не видит Леа, не знает, что она здесь, что он нацелился именно на Яна Цвирковского, искал его и нашел, а прочее… Что ж, значит, здешние паранормы не всеведущи и не всемогущи, и это, пожалуй, радует… Леа то ли также поняла это, то ли просто закаменела от страха – по крайней мере, ее слышно не было, и Ян молился, чтобы у нее хватило ума никак не проявить себя. Почему-то это казалось ему важным.
Возможно, почудилось – только откуда-то вдруг чуть заметно потянуло запахом слегка подгнивших апельсинов. Тонкий аромат, вроде бы и приятный, но наводящий на мысли о тлении, разложении, почему-то раздражал, почему-то мешал сосредоточиться. Нащупав в темноте дверной косяк, Ян привалился к нему плечом, чтобы как-то скрыть слабость в коленках – почему-то он был уверен, что темнота паранорму не помеха. Рукоять пистолета в ладони намокла от пота и на ощупь казалась намыленной.
- Ну так что? – напористо продолжил он, надеясь, что голос не дрожит. – Ну вот скажите, почему меня должно интересовать, доверяют ли мне уроды, которые пытаются меня убить и взрывают мой дом?
Лучше уж палить наугад словами, чем из пистолета, мелькнула у него шальная мысль.
Паранорм, кажется, дернулся от неожиданности – кресло резко скрипнуло:
- Какого?!.. Вы… Слушайте, Цвирковский, это вообще не наш метод.
Стало быть, о разговоре Яна с капитаном Сингом паранорм не знал. Пока Ян не представлял, как интерпретировать эту информацию, но положил себе подумать об этом позже.
- Чьи это – наши? – вкрадчиво осведомился он. – Если одни паранормы поджигают казармы и полицейские посты, почему бы другим не сжечь мой дом? Так что не надо мне тут о методах – плавали, знаем…
Он, конечно, понимал, что несет – просто со страху, со злости на Ким, на себя, на Синга, вообще на весь этот промерзлый мир… Но того, в темноте, его дурацкий блеф, кажется, всерьез задел:
- Что вы знаете?! Вы сидите тут уже четыре года, но так и не удосужились ничего понять – вы, мелкий колониальный чиновничек! Впрочем, того, кто понял бы, сюда не пришлют. Вам не приходило в голову, что все это – поджоги, террор – скорее ваши методы? – паранорм осекся, сообразив, видимо, что наговорил лишнего. После долгой паузы он выговорил неуверенно:
- Простите. Мне не стоило этого говорить.
- Ну, теперь вам остается только грохнуть меня, чтобы не разболтал, - огрызнулся Ян. – Или это тоже не ваш метод? Вы пацифисты? И кто это вообще – «вы»? Откуда мне знать, может, это вы персонально так развлекаетесь – мелких колониальных чиновничков пугаете по ночам? И какого ляда вам от меня вообще нужно?
- Слишком много вопросов, - отрубил ночной гость. – И все не те. Неважно, что от вас нужно кому-либо здесь, важно то, что от вас нужно тому, кто прислал вам персональный Оранжевый код.
- Откуда вы… - начал было Ян и осекся. Понятно, откуда: ни в Форт-Лоде, ни на всей Джудекке ни одна душа не знала о сегодняшнем послании Совета. Стало быть, новости прямиком из первоисточника…
- Вот именно, - паранорм, кажется, усмехнулся. – Скажу больше, кое-кто из концессионеров тоже в курсе. Насчет подполья пока не знаю, но учтите, они узнают очень скоро. Если уже не знают: я вот не уверен, что нынешнее покушение на вас было просто совпадением. Так что об этом знают уже довольно многие – кроме, конечно, вашего непосредственного начальства, - теперь его гость не скрывал иронии, но Ян так и не понял, к кому именно она относилась: к нему ли самому или к этому самому начальству.
Вот теперь ему удалось ошарашить Яна. Споров нет, нынешний Совет, ворочающий делами во всех мирах, контролируемых Управлением, и пришедший к власти путем тихого, быстрого и жесткого государственного переворота , чистоплотностью не отличался, да и вообще являлся по сути хунтой… Но чтобы вот так, походя, сливать своих?! Впрочем, никакой им Ян Цвирковский не свой, если подумать, усмехнулся про себя Ян. Он прекрасно понимал, что упекли его сюда, в Форт-Лод, в общем и целом за дело. Значит, кто-то в Совете ведет свою игру с концессионерами здесь, на Джудекке… и обеспечивает себе разменную пешку, облеченную властью?..
Было противно, да еще и запах гнилых апельсинов усилился. Это что у меня, на нервной почве? – с легким раздражением подумал Ян. Сроду никаких таких апельсинов у меня в конторе никто не ел…
- Вижу, оценили, - удовлетворенно произнес паранорм.
- Еще бы, - ядовито откликнулся Ян. – Но объясните мне все-таки, почему прежде, чем сказать мне это, вам понадобилось сжигать мой дом?
- Слушайте, - возмутился паранорм, - я ведь, кажется, ясно дал понять, что никто из наших тут ни при чем! Поймите вы одну простую вещь: паранормы, родившиеся и обучившиеся здесь, на Джудекке, такого просто не умеют! Нас не учат этому, у нас нет таких способностей… Мы можем многое, не спорю, и кто-то из нас служит Сингу или Аяо, а кто-то – повстанцам или подпольщикам, но занимаемся мы совсем другими вещами. Хотя кое-кто в подполье уверен, что мы можем и это, но среди нас практически нет пирокинетиков, а те, что есть, очень слабы, предел их возможностей – костер без спичек развести… Так что вы и ваш… И-отдел, - он выделил последнее слово с презрением мастера к ремесленнику, - просто ищете ветер – и при том там, где его сроду не было.
- Интересно, а почему вы с этим пришли только сейчас и именно ко мне? – почти спокойно спросил Ян. – Вам слабо организовать такое же интервью, допустим, с Хансеном? Я ведь все-таки – даже со своим Оранжевым кодом, будь он неладен! – на дела И-отдела воздействовать не могу.
- А вы сами пошли бы хоть с чем-нибудь к Хансену? – тот чуть замешкался с ответом – вроде, и немного, но Яну хватило, чтобы понять: недоговаривает, и дело вовсе не в Хансене. Тайная встреча понадобилась потому, что вместе с новостями о присвоении некоему якобы-дипломату Оранжевого кода кто-то слил в комплекте с ними информацию о былых связях Яна с группой Дженсена-Яковлева… Вот об этом действительно ни местные власти, ни кого-то из контингента Управления в известность не ставили, да и вообще постарались засекретить. Ну слыханное ли дело – присылать куда-либо консула, пускай даже такого бутафорского как некий Ян Цвирковский, со здоровенной черной меткой в досье? Разве что Харрис в курсе – в силу специфики должности, обеспечивает ненавязчивый пригляд. А господа подпольщики, или кто они там, значит, родственную душу нашли – инсургента-неудачника…
- Ну и чего вы от меня ждете? – угрюмо осведомился Ян. – Бурной деятельности? Раз вы заявились ко мне таким манером, значит, кого-то еще вы ставить в известность не хотите. И что, ждете, что я за вас это сделаю? Раструблю на все миры про этих ваших импортных паранормов? Во-первых, никто мне не поверит – я и сам вам не верю. Во-вторых, я этого делать не буду. Я пока еще не самоубийца. Едва я в этом направлении начну копать… так уж кто-нибудь не промахнется.
- Лично я жду от вас, что вы хотя бы задумаетесь, - негромко произнес паранорм. – Судя по всему, из всей оккупационной верхушки вы не самый худший человек – и не самый глупый… К сожалению, у меня нет времени объяснять вам подробнее – если кто-то узнает, что я здесь был, не повезет ни вам, ни мне. Просто подумайте. Прощайте, Цвирковский, - кресло скрипнуло, освобождаясь от тяжести гостя, прошлись в темноте приемной тяжелые шаги. Замерли.
- И еще одно, - произнес негромко ночной гость. – Цвирковский, не верьте старику. Он не лжет в открытую – но и правду говорит только в своих интересах…
Потянуло на миг сквозняком, хлопнула дверь, заскрипел в наступившей тишине снег у входа – шаги явно удалялись. Ян шумно перевел дух, со стуком уронил на стол пистолет, вытер со лба пот – взмок, оказывается, словно кирпичи грузил – и тут Леа повисла у него на шее, уткнувшись носом ему в плечо. Она судорожно всхлипывала, ее просто колотило – Ян и не подозревал, что она способна на столь бурные эмоции. Он стоял, дурак дураком, поглаживая ее по спине, ощущая сквозь ткань бесформенного пиджака вздрагивающие острые лопатки – и совершенно не знал, что сказать. Явно это не просто с перепугу – уж за четыре-то года он сумел понять, что его секретарша кремешок еще тот…
Наконец Леа отстранилась, шмыгнула носом.
- Извините, - голос у нее все еще дрожал. – Я не хотела… Просто в ту ночь, когда Феликса… когда он пропал, все было так же – резко темнота, голоса… А потом человек исчезает. Извините.
Ян не сразу сообразил, что речь идет о пропавшем без вести во время «зачистки» Синга муже Леа. Да уж, такие дежа вю кого угодно из колеи вышибут… Он нащупал в кромешной темноте кресло, свободной рукой подтянул его поближе – левая все еще лежала на хрупком, угловатом плече Леа – бережно усадил ее. Сам оперся задницей на стол – ноги подкашивались, сердце все еще бухало, – нашарив на столе бутылку, приложился к горлышку, не почувствовав даже привычного алкогольного ожога, потом вложил в руку Леа.
- Спасибо, - хрипловато поблагодарила она. – Знаете, потом люди Синга объяснили мне, что ничего этого не было. Что Феликс на самом деле уехал Портсимит, на экватор. Или эмигрировал в другой мир… Что мне все это померещилось. Когда ты одна, так думать… действительно спокойней.
Упоминание о Синге вернуло Яна к действительности. Капитан просто обязан заинтересоваться этаким внезапным отключением «жучков», не говоря уж о том, что после неудавшегося покушения он приглядывает за Яном куда пристальней. Да и родная СБ наверняка стоит на ушах, посвящать же их в подробности ночного разговора с паранормом он ни малейшего смысла не видел.
- Знаете, Леа, у нас ведь с вами мало времени, - почти извиняясь, произнес он. – Скоро все их микрофоны опять заработают… Так что во-первых, учтите, что вы ничего сегодня не слышали – ляд его знает, что тут за каша заваривается, но каша эта очень даже горячая. Во-вторых… во-вторых, надо решить, что мы с вами будем врать местной полиции, охранке, моему начальству и всем остальным.
- Врать – о чем? – всхлипнув напоследок, деловито уточнила Леа.
- О том, что мы делали, когда свет вырубился… Возможно, кто-то из них захочет узнать все в подробностях – особенно если за нашим гостем следили. А потому предлагаю не мудрить и после долгих уговоров сознаваться, что мы так увлеченно трахались вот в этом самом кресле, что даже и не заметили, что у них там что-то отключилось…
На миг ему даже стало любопытно – а в самом деле, какова она в постели? – но любопытство было праздное, без всякого желания.
Леа задумалась – ненадолго, потом негромко хмыкнула:
- Тогда нам придется перейти на «ты». А то как-то… После этого обычно друг другу не выкают.
Не то что бы Ян ждал от нее возмущенных воплей в стиле: «Я не такая!», но все-таки Леа слегка его удивила. Впрочем, чему тут удивляться? Если хочешь выжить в Форт-Лоде, будучи вдовой замешанного в заговоре офицера, поневоле научишься реагировать быстро и обходиться без комплексов…
- Иногда ЭТО даже не повод для знакомства… - проворчал он. – Ну, мы с вами… с тобой прямо как в старом анекдоте: «Давай не будем, а всем скажем, что было».
- Да уж, хороша парочка, - задумчиво согласилась Леа, потом неожиданно рассмеялась. Тут и Яна проняло: что ни говори, а выглядела ситуация совершенно дурацкой. Он хохотал так, что ему даже пришлось снять очки, чтоб не расколотить ненароком, а потом Леа вдруг оказалась рядом. Некоторое время они просто стояли, обнявшись, и Ян чувствовал на шее ее тихое дыхание. Пахло от нее палой листвой и горьковатым дымком, а рука, погладившая его по щеке, была твердой и теплой, и как-то удивительно спокойно было стоять вот так вот и чувствовать тепло друг друга посреди бесконечной ледяной ночи снаружи…
- Любовнички… - чуть насмешливо пробормотал он. – На нас с тобой со стороны поглядеть – обхохочешься, пара очкастых недомерков…
- Думаешь, не поверят? – серьезно спросила она.
- Да почему, поверят, куда денутся… По крайней мере, выглядит все правдоподобно.
- Со своей подпольщицей поссорился? – кажется, Леа потихоньку возвращалась к привычному язвительному стилю. Ким она до того видела пару раз – когда та заявлялась к Яну в офис.
- Можно сказать и так, - угрюмо буркнул он. Рассказывать ей о том, что стряслось на самом деле, не было ни необходимости, ни желания.
- Извини, - Леа осторожно высвободилась, снова опустилась в кресло. – А ты теперь, получается, большой начальник.
- Ага, - фыркнул Ян. – Самый большой… Только об этом никто не знает. И дай-то бог, не узнает.
- Почему?
- Не люблю, когда меня разводят. А этот самый Оранжевый код – сто процентов, разводка, понимаете… понимаешь? – обращение на «ты» все еще давалось ему тяжеловато: выработанный за четыре года стиль общения так просто не отбросишь. Леа, кажется, это поняла прекрасно:
- Привыкай побыстрее. Сам говорил, каша заваривается, а так сгорим на мелочи.
- Ну прямо шпионский роман, - вздохнул он. – Только я вот еще не понял, про что он там… А чтобы привыкнуть, мне и в самом деле понадобится тебя в койку затащить.
- И в чем проблема? Секретарша спит с боссом, и что тут такого?
- Проблема в том, что это может опасным оказаться. Для тебя, - Ян не стал уточнять, что это привлечет к ней внимание СБ Управления – в конце концов, он здесь оказался из-за пометки «оставить под подозрением», или как там у них, у эсбешников, это теперь называется. – А потом… Вот так, по долгу службы, ради какой-то идиотской игры – я просто не привык так, понимаешь? Это как-то неправильно.
- Почему – игры? – тихо произнесла Леа. Ян передернул плечами, нащупал на столе бутылку:
- Вот только не говори, что ты в меня в самом деле тайно втрескалась, ладно?
- Еще чего! – фыркнула Леа. – На кой мне такое счастье, на все пуговицы застегнутое?
Ян даже поперхнулся бренди, закашлялся, и Леа пару раз крепко хлопнула его по спине. Он бережно поставил бутылку на стол:
- Не понял?.. Какие пуговицы?
- Ты ж за четыре года даже не наорал на меня ни разу. Шуточки-прибауточки, а глаза – как у больного пса, смотреть противно…
- И давно ты это заметила? – на сей раз ирония удалась ему плохо.
- Сразу. Я ведь первые два года тебя вообще боялась. Тихий омут ходячий.
- А сейчас? – с интересом спросил Ян. То, что Леа приняла новые правила игры с такой легкостью, настораживало, но не слишком. Умом он понимал, что сейчас просто отталкивает от себя любые мысли о Ким, отгораживается от них, но так, вероятно, было лучше. Ну, легче – уж точно.
- Не знаю, - медленно произнесла Леа. – После того, что я сегодня услышала – вообще-то надо бы…
Свет мигнул, словно предупреждая, потом разом вспыхнул ярко и мощно, так что Яну пришлось снять очки и протереть заслезившиеся глаза. Проморгавшись, он снова нацепил очки на нос и глянул на Леа. Странная близость – или, по крайней мере, откровенность – вызванная темнотой и пережитым совместно страхом, улетучилась… но что-то осталось. Что именно – Ян почел за лучшее пока не гадать. В конце концов, быть застегнутым на все пуговицы – еще не худший вариант.
Леа поднялась с кресла, вопросительно улыбнулась Яну – он в ответ заговорщицки подмигнул, прижал палец к губам, потом обвел им комнату.
- Ну и где там обещанный кофе? – поинтересовался он. – Раз уж выспаться мне не дала…
- Скажи еще, что тебе не понравилось, - очень натурально фыркнула она.
- Ты чудо, - Ян коротко чмокнул ее в губы, чувствуя себя актером перед камерой. – Но кофе мне все ж таки нужен…
- В постель? – ехидно осведомилась она.
- Ты называешь это постелью?.. Нет уж, давай-ка в чашку.
Леа выскользнула из кабинета, а он уселся за стол и включил комп. Собственно, это было сейчас не нужно, но привычное мерцание монитора помогало сосредоточиться. Сдвинув на лоб очки, сильно потер лицо ладонями – голова ощутимо побаливала от выпитого. Придвинул лист бумаги, взял ручку, нарисовал аккуратную звездочку и механически принялся ее заштриховывать. Итак…Чтобы как-то оценить ситуацию, сложившуюся вокруг некоего Яна Цвирковского, следовало для начала попробовать взглянуть на систему в целом – от чего здесь, в Форт-Лоде, он практически отвык. Впрочем, объяснимо – если учесть, что тогда, четыре с лишним года назад, эта привычка никого не спасла и ничего не изменила…
Он принялся рисовать вторую звездочку рядом с первой. Значит, имеется мир под названием Джудекка… Физики, впрочем, уверяют, что все множество обитаемых и не очень миров – есть различные фазы одного и того же мира, но вот как раз с физикой у Яна даже на уровне школьного курса дела неважно обстояли. Да и к делу это не пришьешь. Просто Джудекка в некотором отношении мир уникальный: индустриальное общество, сосредоточенное, по сути, в трех-четырех крупных городах, напрямую зависящих от шахт и перерабатывающих комбинатов. Как назло, все эти города, шахты и комбинаты расположены если не за полярным кругом, то где-то близко к нему. Собственно, ради этих заводов и шахт в свое время и основали Форт-Лод – история колонизации этого мира лихими ребятами из Приграничья читалась получше любого приключенческого романа… Области с гораздо более приятным климатом так и остались незаселенными, поскольку добывать там было нечего…
Сырье, добываемое на шахтах, по документам значилось просто как «шпат». Ян даже видел его в кузовах грузовиков – каменюки и каменюки, слоистые, цвета засохшего дерьма… Но фишка состояла в том, что содержался в этих каменюках – в каких-то ничтожных долях – какой-то крайне редкий изотоп, германиевый, кажется, идущий на производство высокотемпературного сверхпроводника. Того самого, что используют в рабочих контурах ПВ-порталов, через которые осуществляется связь между мирами – ну, или фазами… В лабораторных условиях эту хреновину можно было получить только в долях грамма и ценой дичайших затрат, организовать переработку шпата где-то в освоенных и цивилизованных мирах – значило гнать через порталы тонны и тонны сырья, что никакая энергетика не потянет: порталы электричество жрут гигаваттами… Так что вокруг добычи и переработки крутилась вся экономика Джудекки, в остальном полностью зависимая от поставок извне.
Быть монополистом – дело выгодное, но хлопотное. Использование сверхпроводника в разы удешевляло эксплуатацию ПВ-порталов – и все, кому только не лень, пытались прибрать к рукам это золотое дно. Собственно, и здешняя армия (ныне годная главным образом для парадов в день рождения маршала) началась с команды наемников, завербованных концессионерами для защиты от рейдеров из тех же миров Приграничья. Да и Объединенные силы изначально вошли сюда с той же целью – и по просьбе ныне канувшего в Лету парламента. У Яна были некоторые соображения по поводу того, каких денег и усилий стоила Управлению эта просьба, но разговоры на эту тему здесь, на Джудекке, мягко говоря, не приветствовались.
Сам факт переворота Яна ничуть не удивлял: кормить с доходов концессий – единственного источника существования – не только армию, но и кучу весьма прожорливых политиканов представлялось несколько накладным. В общем-то, неудивительно и то, что гражданская война всерьез не затронула ни комбинаты, ни шахты – все участники этой заварушки понимали: стоит прекратить или хотя бы сократить экспорт очищенного изотопа, и этот мирок очень быстро окажется никому на фиг не нужным захолустьем… Да и теперь повстанцы предпочитали атаковать блокпосты на дорогах, а не колонны грузовиков со шпатом.
Повстанцев с подпольщиками со времен переворота хватало, и в их многообразии, возникающих и распадающихся альянсах уж точно без бутылки не разобраться. Сторонники парламента (минимум трех фракций, грызущихся между собой при каждом удобном случае). Горластые и глуповатые леваки (до этих уродов Ян положил себе добраться в первую очередь). Недобитые выкормыши и сподвижники генерала Тмера, возглавляемые Жестянщиком. Звездочет с его маловразумительной, но оч-чень привлекательной для определенного сорта деятелей теорией исключительности Джудекки и особой миссии тех, кто имел счастье тут родиться (каким-то образом вся эта теория была завязана на добычу шпата, но Ян в этом никакой логики уловить не мог, сколько ни старался)…
Леа поставила на стол чашку кофе, он поблагодарил ее улыбкой и принялся рисовать второй ряд звездочек.
…Собственно, повстанцы с подпольщиками были рутиной. Неприятной, опасной – но рутиной, как и все здесь. Ян усмехнулся вспомнив фразу паранорма: «Впрочем, того, кто понял бы, сюда не пришлют»… Аминь. Что называется, в точку угодил его ночной гость.
Нет, ну в самом деле: имеется анклав, крайне важный для экономики Управления и подчиненных ему миров, не первый год раздираемый вялотекущей войной и набегами рейдеров. Важнейшая, можно сказать, точка, где сталкиваются многие и многие интересы – логично было бы направить в эту самую точку цвет, элиту, гордость и красу всех служб и подразделений… Однако, на практике все выглядит с точностью «до наоборот».
Ну ладно, генерал Белл – ходячая иллюстрация поговорки о взаимосвязи крепости обороны с количеством дубов в вооруженных силах… Этот, по крайней мере, старается дело делать честно, звезд с неба не хватает и сам об этом знает прекрасно – оттого, надо думать, и терпит при себе дип-ло-ма-тишку… А вот Хансен – уже разновидность куда более поганая и сущеглупая: мудозвон амбициозный называется. За те четыре года, что Ян его тут наблюдал, никакими успехами И-группа похвалиться не может, с местными паранормами, насколько можно судить, все горшки побиты – а это чучело только знает, что жалуется и во всех неудачах винит гнусных завистников…
Хансен надоел настолько, что даже думать о нем было противно, а потому Ян отхлебнул кофе – смыть мерзкий привкус во рту – и заштриховал еще одну звездочку. Далее, Харрис, шеф СБ – мужик, вроде бы, толковый, в меру резкий – вот только к своим пятидесяти с чем-то годам выше майора так и не поднялся. Здесь, как и Ян, оказался после прихода к власти Совета… Кто еще? Начштаба Ростовцев – классический незадачливый карьерист (добился повышения, нечего сказать – с Джудекки вверх путей уже нет), Дик Уотерс – талантливый неудачник и вскорости сопьется окончательно… Ну и наконец, консул Ян Цвирковский, ссыльный без административных полномочий и каких-либо дипломатических талантов.
Короче, тот еще цветник – словно кто-то всю заваль, что только нашлась в самом Управлении и на полевых базах остальных миров, целенаправленно сбрасывает именно на Джудекку. Смысл?.. Если в том, чтобы создать рутину и болотину, то работает вполне себе успешно.
Но в таком ракурсе несколько иначе выглядит как Оранжевый код, присвоенный господину консулу, так и утечка информации об этом. То есть, кому-то наверху приспичило в эту самую болотину кинуть здоровенный булыжник и поднять кипеж – не вполне ясно пока, с какой целью. И этот «кто-то», стало быть, предполагает, что консул Цвирковский всемерно будет способствовать устройству бучи и наведению бардака? Это он напрасно, ох, напрасно!..
По поводу утечки информации к подпольщикам ясности тоже пока что не было: похоже, что кого-то там появление на Джудекке персонажа с особыми полномочиями настолько встревожило, что он тут же решил действовать. Но если уж неведомому главарю какой-то из ветвей подполья загорелось устранить с дороги Яна Цвирковского, так это можно было сделать куда как проще и тише. Вместо этого происходит какой-то цирк с конями: зачем-то привлекают к операции Ким, оставляя в руках СБ и местных служб дополнительную ниточку (целый канат вообще-то), вместо того, чтоб по-тихому придушить господина консула где-нибудь в укромном уголке (благо, возможностей к тому масса) устраивают фейерверк… Так может, весь этот балаган имел целью не покушение на мелкого гражданского чиновника и бывшего инсургента, а что-то иное?..
Последняя мысль оказалась неожиданной, озадачивала до крайности – но сосредоточиться на ней Яну не дали: снова запиликал коммуникатор на запястье – кто-то пытался связаться с ним по шифрованному каналу, зарезервированному для контингента Управления. Чуя нутром новые неприятности, Ян утопил кнопку приема.
- Цвирковский?! Какого хрена, вы там умерли, что ли? – Харрис деликатностью в выражениях никогда не отличался. – Третий час до вас не могу дозвониться.
- У некоторых людей, знаете ли, бывает личная жизнь, - светски отозвался Ян. – Что там у вас?
- Вы с Ричардом Уотерсом соседи? Вроде как, даже друзья?
- Можно и так сказать, - осторожно согласился Ян.
- Если вы уже кончили, я имею в виду вашу личную жизнь, подъезжайте к нему. Это как раз напротив того, что от вашей хибары осталось.
- Я знаю, - хмыкнул Ян. – А где сам Дик?
- В городском морге. Кровоизлияние в мозг. Он девку привел – ну, из того кафе где джаз играют, она и выскочила, охрану переполошила, но толком ничего сказать не может. То ли не помнит, то ли… В общем, не нравится мне эта смерть… Ладно, - оборвал себя Харрис. – Он тут вам оставил нечто вроде завещания. В общем, подъезжайте.
- Сейчас буду.
Леа в приемной, увидев его мрачную рожу, ограничилась тем, что вопросительно на него глянула. Ян криво усмехнулся, застегивая куртку:
- Ничего страшного, еще один поганый сюрприз, делов-то… Знаешь что, не выходи никуда отсюда – это, можно считать, территория посольства. Конечно, хреновая защита по нынешним временам, но лучше, чем никакой.
На улице еще не рассвело. Ян вдруг вспомнил, что и машину свою оставил на стоянке у дома.
Красную мигалку «скорой» он заприметил метрах в ста по улице – и безотчетно свернул туда. Двое санитаров сосредоточенно паковали лежащее в сугробе тело в черный пластиковый мешок, а врач, стоял у машины и зубами стягивал перчатку, держа в другой руке пачку сигарет. Лицо человека в сугробе было Яну незнакомо: худое, горбоносое, с глубокими залысинами на лбу, но почему-то ему сразу вспомнились тяжелые шаги под окном, скрип кресла в приемной и негромкий глуховатый голос.
Врач наконец-то справился с перчаткой, и держа ее под мышкой, исподлобья глянул на Яна:
- Первый раз такое вижу, - сигарета прыгала у него в губах. – Такое ощущение, что мужик прямо на ходу насмерть замерз, - и выпустил в стылый воздух облачко дыма.
ГЛАВА 4
В городском морге Форт-Лода пахло так же противно, как и в любом другом морге: стерильностью, медициной и смертью. Немолодой патологоанатом, сжимая кружку кофе желтыми от никотина пальцами, поднял на Яна усталые, отечные глаза:
- Молодой человек, вскрытие – не платный аттракцион в Летнем парке, мы не можем проводить его только потому, что вам захотелось. Вы родственник?
- Душеприказчик, - обтянутый клеенкой стул, на котором Ян сидел, казался ему липким. – У него не было родственников, - козырять консульскими полномочиями (а тем более Оранжевым кодом) он пока что не спешил.
- Ну вот видите, - почти успокаивающе проговорил патологоанатом, откидываясь на спинку кресла. Лицо у него было жеваное, землистое от бессонницы. – Смерть от естественных причин, родственников нет… ваши полномочия нотариально заверены, душеприказчик?.. Нет? Я почему-то так и думал. Так что извините.
- У меня есть сомнения насчет естественной смерти, - упрямо продолжал давить Ян, хотя и чувствовал, что толку он тут не добьется.
- А у меня есть закон, - из голоса собеседника исчезли последние крохи дружелюбия. – Если у вас есть сомнения, положите мне вот сюда, - он пришлепнул свободной ладонью по столу, - предписание от криминальной полиции или от ДСК, либо отыщите родственников, которые сделают запрос. И никак иначе.
Актер из него был скверный. Ян невооруженным глазом видел, что виляет этот деятель, что нет на самом деле никаких препятствий к тому, чтобы произвести вскрытие – ну, разве что соответствующую мзду заплатить… Но, похоже, с человеком в мятом зеленом халате уже успели побеседовать гориллы из ДСК или кто-то из подпольщиков –не столько с целью чему-то там помешать, сколько для того, чтобы проверить, насколько далеко консул Цвирковский или кто-либо еще зайдет в попытках форсировать расследование. И теперь добрый доктор-трупорез изо всех сил старался побыстрей спровадить докучливого оккупанта – лезть в чужие игры ему определенно не хотелось. И Ян его за это даже не осуждал.
Вообще-то с формальной точки зрения помятый старикан был прав: ну не было у Яна никаких законных прав давить на него, приказывать, настаивать… Можно, конечно, кликнуть капрала Андерса, скучающего за дверью, и попросить его взять старого хрена за глотку, но во-первых, таким путем вряд ли гарантируешь достоверный результат. А во-вторых, у Яна были серьезные сомнения насчет того, что капрал Андерс вообще ему подчинится. Раскрывать же свое инкогнито (ну как же, большущий начальник!) здесь, в морге, казалось ему не лучшим ходом – тем паче, он и сам не был уверен в том, что Дика Уотерса убили. Так, червячок сомнения, укоренившееся неверие в различные совпадения, не более того.
- Ладно, - проворчал он. – Против осмотра тела нашим специалистом вы, надеюсь, возражать не станете?
- Не стану – против осмотра, - патологоанатом чуть выделил последнее слово, отхлебнул из чашки. – У вас будут какие-то распоряжения относительно тела? Вы можете отправить его на родину – или кремировать здесь.
Ян чуть подумал.
- Здесь, - решил он. – Там у него не было никого, а этот город он любил.
- Угу, - патологоанатом поставил свою кружку и что-то нацарапал в раскрытом на столе журнале. – Будут еще какие-либо пожелания относительно тела?
- Если они возникнут, вас поставят в известность, - сообщил Ян самым что ни на есть официально-дипломатическим тоном, поднялся, отодвинув липкий стул, и не прощаясь, толкнул белую дверь в пятнах облупившейся краски.
Впервые за последние несколько лет ему по-настоящему хотелось курить, но сигарет не было. Капрал же Андерс, следовавший за Яном огромной молчаливой тенью, как выяснилось, не курил.
Ян, выйдя на воздух и поддернув «молнию» на куртке, окинул капрала испытующим взглядом и сдержал недовольное хмыканье. Впрочем, к самому капралу его недовольство относилось скорее косвенно: тот вообще выглядел так, будто только что со старого эсэсовского плаката слез. Два метра роста, широченные плечи, физиономия нордическая до отвращения, ледяные светлые глаза, да еще и эсбешная форма – черная с серебром… Надо отдать капралу должное: по крайней мере в разговор с Яном он вступать не рвался, да и вообще на любые вопросы отвечал предельно вежливо и односложно. Вот только в данный момент такой подарочек от генерала Белла был, мягко говоря, не в кассу.
…Генерал глядел на Яна, словно английский лорд на собачью какашку в своей тарелке. Может, Синг, связавшись с ним, и умолчал о «некоторых подробностях», но уж доброхоты наверняка нашлись – свою личную жизнь Ян не афишировал, но и секрета особого из нее не делал. По генеральской роже было видно, что Белл страстно желает отправить дип-ло-ма-тишку на «губу» недельки так на две – просто для профилактики. Но поскольку устав такой возможности не предусматривал, генерал тоном, исполненным глубочайшего отвращения, поведал что в связи с последними событиями ему, консулу Цвирковскому, придается бессменный телохранитель с задачей сопровождать оного консула даже в сортир.
До сопровождения в сортир, конечно, дело пока не дошло, но капрал, надо сказать, напрягал всерьез. Непонятно, правда, в чем тут дело: то ли голос, слишком тихий и вкрадчивый для этакой громадины, то ли прозрачный ледок в глазах… Что-то определенно нехорошее под этим ледком таилось, вот только что именно? Ладно, с фаталистической мрачностью решил Ян. Пусть будет. Тем паче, по нынешним временам телохранитель столь внушительных габаритов с двадцатизарядной «коброй» в наплечной кобуре может оказаться в иных ситуациях очень даже небесполезен.
Конечно, он, как и все сотрудники Административного корпуса, в свое время прошел так называемый «спецкурс», но на свой счет особо не обольщался. Всех его навыков в лучшем случае хватило бы отмахаться от одного-двух мелких гопников, а уж что касаемо стрельбы… Пистолет – старенькую «десятку» - он тоже сунул в карман, но это уж скорее для самоуспокоения. Главное же оружие, упакованное в прочнейший пластиковый футляр с сенсорным замком, покоилось во внутреннем кармане.
Но пока требовалось от господина консула не руками-ногами махать, а сосредоточиться на расследовании. Для начала хотя бы выяснить, что ж это за такое кровоизлияние в мозг. Такую штуку, насколько знал Ян, вполне способен организовать средней руки паранорм: смерть вроде бы от естественных причин, даже обычное вскрытие не дает результатов… А вот опытный сотрудник И-группы следы такого воздействия ловит моментально и безошибочно. Так что предстояло как-то договариваться с Хансеном – и перспектива эта совершенно не вдохновляла. Но никуда не денешься: Хансен, при всех своих закидонах, манерах провинциальной примадонны и полной неспособности чем бы то ни было руководить, дело свое туго знал, и чутье у него было действительно феноменальное.
Парадоксальным образом именно чутье-то все и осложняло: врать в глаза кому бы то ни было из И-группы – фокус заведомо провальный, а Хансену Ян не рискнул бы врать и по рации. Он тяжело вздохнул и набрал код персонального канала шефа И-отдела.
Паче чаяния, все прошло удивительно легко – Хансена не пришлось ни уламывать, ни улещивать, ни подталкивать в нужном направлении. Оказалось достаточно просто намекнуть, что Дик Уотерс благополучно расколол загадку неведомых поджигателей, чего не смогли сделать ни Хансен, ни эсбешники, и убрали ушлого журналюгу именно из-за этого. Собственно, и врать-то не пришлось: во-первых, у Яна имелись определенные подозрения именно в этом ключе, во-вторых, напрямую он ничего и не утверждал. Хансен фыркнул с таким великолепным пренебрежением и так уверенно заявил, что это чушь, что можно было не сомневаться: едва закончив разговор, он впереди собственного визга помчится в морг проводить исследование. Результатами, конечно, делиться не станет, тут же шарахнет шифровку в Управление, предельно все засекретив – тут-то и пригодится господину консулу пресловутый Оранжевый код. Вот и все. Даже не интересно.
Ян нащупал тонкий хрустящий конверт в кармане куртки и мысленно попросил прощения у репортера. Он слабо представлял, какими именно методами пользуется И-группа, чтобы «допросить» мертвеца, но на его дремучий взгляд все они разве что самую малость отличались от некромантии… Впрочем, Дик с его здоровым цинизмом такой подход скорее всего одобрил бы. Оставленное им письмо пока что даже распечатать времени не было – да и вряд ли там речь о каких-то секретах пойдет: во всяком случае, мальчики Харриса просканировали его вместе с прочими документами, а стало быть, смогут прочесть. Другое дело, что занимались они этим с прохладцей – ну как же, бытовуха, добухался мужик… Со вздохом он поплелся к своей машине, оставшейся за воротами.
- Если не возражаете, поведу я, - мягко напомнил о себе капрал.
- Возражаю, - резко отрубил Ян. Последнее время он все чаще замечал за собой одну странность: он терпеть не мог, когда кто-то пользовался его компьютером, садился в его любимое кресло, брал какую-то из его вещей в руки… А уж пустить кого-то за руль своей тачки – подумать страшно! Довольно нелепый пунктик, если вдуматься. Мрачно ухмыльнувшись про себя, он включил зажигание.
Первый патруль попался навстречу уже в сотне метров от морга – не полицейские, не меченые красным треугольником головорезы из ДСК, даже не местные Силы самообороны – нет, коллеги-оккупанты из Объединенных сил Управления. Причем при полном снаряжении, в касках, в брониках, вместо штатных «кобр» новенькие, грозного вида автоматы… Интересное намечается кино – помнится, даже три года назад, во время массового выступления леваков, когда Жестянщик под шумок чуть было не захватил телецентр, такими предосторожностями и не пахло…
Ян послушно притормозил, но старший патруля вгляделся, щурясь, узнал его и нетерпеливо мотнул головой – мол, проезжай, не задерживай! Кто бы спорил… Андерсу, скрючившемуся на переднем сиденье, явно было некомфортно в машине – Ян даже покосился на него с определенным злорадством: а вот не фиг за своими шпионить! Вообще, то, что капрал не откуда-нибудь, а из СБ, уже выглядело весьма подозрительно: Служба Безопасности, как правило, работает сама по себе, и ее оперативное подчинение Беллу в том, что не касается войсковых операций – полная фикция… Да и на участие в операциях Харрис через голову Белла запрашивает «добро» у своего начальства.
Но разъяснить Андерса Ян положил себе все-таки в более подходящей обстановке. Пока же он обратил внимание только на то, что патрулей на улицах как-то ненормально много – чуть ли не на каждом перекрестке торчат, и все, опять же, экипированы по полной. Похоже, Беллу даже пришлось отозвать часть войск с внешних рубежей и блокпостов… Это выглядело странным, а потому весьма и весьма раздражало, и следовало немедленно разузнать, в чем тут дело. В офис ехать не стоило: пока с капралом ясности нет, засвечивать ему Леа в планы Яна никак не входило. Так что он, объехав площадь, решительно повернул машину в лабиринт узких переулков, ведущих на улицу Фонарщиков. Кроме всего прочего, меньше шансов нарваться на патрулей: общаться с ними (да и вообще с кем бы то ни было) никакого желания не имелось.
Ныл с перепою левый висок, и курить хотелось жутко, и погода снаружи стояла под стать настроению: навалились на город низкие тучи, даже не темные, а какие-то мутно-серые, с ленивой деловитостью сыплющие ледяной крупой… В общем, по совокупности всех факторов оставалось одно только желание: нахрюкаться до потери человеческого облика, упасть в горизонталь и проснуться так лет через десяток. А лучше – через сотню-другую. Впрочем, в то, что и тогда что-нибудь изменится, Яну верилось очень слабо. Ну, будут патрули вместо автоматов шастать с какими-нибудь бластерами-шмастерами, а дальше-то что? Ничего, говорите? Вот в том-то и дело…
И все же просчитался он насчет патрулей: буквально на подъезде к охраняемой зоне сопляк в серо-белом камуфляже с лейтенантскими нашивками, шагнув на проезжую часть, недвусмысленно указал на обочину. Из новеньких, похоже: машину Яна в городе знали, да и его самого, в общем, тоже. Хоть и бутафорский, а все ж таки консул…Будь это кто-то из местных – полиция, армия, охранка, – Ян со своими спецномерами просто забил бы на предупреждение и гордо промчался мимо – сейчас ему даже возможность словить за этакий фокус пулю в затылок казалась мелочью. Но свои – они на то и свои, что неприятностей от них побольше, чем от чужих, а послать их лесом значительно труднее… Он со вздохом остановил машину в нескольких метрах от патруля и опустил окошко.
Лейтенантик, похоже, был настроен весьма серьезно: даже не взглянув на изукрашенное золотым тиснением и устрашающими печатями консульское удостоверение, отчеканил самым непререкаемым тоном:
- Прошу выйти из машины. Обоих, - пистолет его при этом четко смотрел в переносицу Яну. Неприятное ощущение… и странное. Что-то здесь было неправильно, что-то было не так, но что именно? Он даже не заметил – почувствовал, как подобрался капрал, словно невзначай сдвинувший вниз «молнию» на куртке. Поправив очки, он открыл дверцу и нарочито неторопливо выбрался наружу.
- Вы, ребята, чего – пробок от кефира нанюхались? – ленивым начальственным тоном поинтересовался он. – Номера не видите?
Лейтенант по-прежнему держал Яна под прицелом, а двое других – сержант и рядовой – тут же очень согласованно сместились вправо и взяли на мушку Андерса. Странно, отметил Ян, все трое без бронежилетов и касок. У лейтенанта вместо автомата – «кобра», причем не новая, у сержанта – громоздкий «сириус», год назад снятый с вооружения, у рядового – незнакомого вида револьвер. Револьвер?..
Первая мысль, как обычно, оказалась идиотской: снабженцы втихушку распродали со склада новое вооружение, а теперь, как приперло, вооружают патрулей с бору по сосенке… Но тут он перехватил беглый взгляд лейтенанта – куда-то поверх голов, в противоположный конец переулка, словно он ждал кого-то, кто вот-вот должен там появиться. И этот взгляд Яну не понравился напрочь. Почти сразу он отметил матовый «морозный загар» - чтобы заполучить такой, надо хотя бы пять-шесть зим провести на Джудекке, причем желательно в лесу, лейтенант же выглядел никак не старше двадцати. Вот так-так, - ошалело подумал он. Патруль, говорите?.. Если это наш патруль, то консул Цвирковский – испанский летчик. Интересно, кто же это до меня добрался? Похоже, кто-то из подполья – на ДСК или криминальную полицию эти ребята ну никак не тянут, у тех все же чувствуется какая-то школа. И это не покушение, иначе нас с капралом искрошили бы прямо в машине…
- Итак, посмотрим ваши документы, - кажется, фальшивый лейтенант решил потянуть время. Ян нагло ухмыльнулся ему в лицо:
- А может, ваши? Или у вас их еще штамповать не научились?
Все-таки этот мальчишка в лейтенантской форме неплохо владел собой: ни один мускул на его лице даже не дрогнул, и ствол он ни на сантиметр не отвел. Ну ясно, этот маскарад рассчитан только на то, чтобы выманить господина консула из машины, а дальше уже не важно… Но кого же он все-таки ждет?
Ян продолжал смотреть ему в глаза – карие, не по-юношески серьезные, – и «лейтенант» решился:
- Мы не хотим вас убивать, господин консул. Мы вообще не хотели бы причинять вам неудобства. Просто у вас есть при себе кое-что нужное нам. Отдайте, и разойдемся по-хорошему. Можете поверить, это в ваших же интересах.
- Это вы о чем? – невинно округлил глаза Ян, искоса глянул на капрала – тот стоял, сгорбившись, и судя по роже, лихорадочно соображал, что бы все это могло значить. Этакий придурок-деревенщина, которому ушлый гамен пытается впарить Эйфелеву башню. Не так прост, белокурая бестия, чтоб его… Только супротив трех стволов не очень-то разбежишься.
Чип с Оранжевым кодом он отдавать не собирался – харя треснет у господ подпольщиков! – но и помирать преждевременно тоже как-то не тянуло. Страха почему-то не было – только напряженное, почти болезненное любопытство: что-то там будет дальше? Мысли словно обострились стали быстрыми, сухими и четкими, даже голова болеть перестала. Единственный шанс – устроить какой-то дивертисмент, отвлечь тех двоих на себя, дать Андерсу возможность действовать. В конце концов, должен же он сориентироваться – идиотов в эсбешники не берут…
- Вы прекрасно знаете, о чем я, - сухо отрезал «лейтенант». – Давайте решим вопрос полюбовно. Отдайте то, о чем просят… и вас сумеют отблагодарить.
Ян продолжал лихорадочно соображать. Итак, то бы это мог быть? На леваков эти ребятишки не походили – особенно «сержант» с «рядовым», крепкие, серьезные мужики. Не говоря уж о привычке представителей всяческих левых фронтов сперва палить почем зря, а потом уж выяснять что бы то ни было… Стало быть, Звездочет, Жестянщик или Трубач…
- Я жду, - спокойно произнес «лейтенант», все так же нетерпеливо поглядывая в конец переулка. А ведь он и сам не знает, что ищет, осенило вдруг Яна. В курсе, вероятно, тот, кого он дожидается… Самому его подождать – конечно, открывает интересные возможности для блефа, вот только свалить тогда будет значительно труднее. Да и информации для того, чтобы успешно блефовать, имелось пока что маловато. Следовательно, с тем, кто должен вот-вот появиться, лучше не встречаться покуда, а времени для того, чтобы как-то от этой встречи уклониться, мягко говоря, не навалом.
- Я жду, - повторил «лейтенант», и Ян решился – скроил презрительно-яростную гримасу, шагнул навстречу:
- Что?! Нет, слыхали – ждет он, сексот недоделанный! Знал я, что у вас сплошь дебилы трудятся, но чтоб такие… Ну, жетон покажешь – или мне его самому найти и в жопу тебе засунуть?
«Лейтенант» открыл было рот, да только кто б ему еще заговорить позволил…
- Ну чего ты на меня глазенками своими моргаешь?! Да от тебя, урода, охранкой за километр воняет! Хрена ли ты тут пушкой размахался? Да я тебе сейчас хлебало разобью вдребезги – и что ты мне сделаешь? Шмалять будешь, сучонок? Или Синг тебе яйца за это вместо галстука намотает? А хочешь, я намотаю, вот прямо здесь? Так, пасть закрыл – и на хер отсюда, бегом!..
Он уже орал, почти визжал, наступая на «лейтенанта» - а тот ошарашено пятился. Конечно, Ян подозревал, что со стороны он немало смахивает на взбесившегося похмельного воробья, но ведь сработало – мельком он заметил, что два амбала, прикрывающие мальчишку, тоже смотрят на истеричного придурка-консула, отвесив челюсти…
Движения он не увидел – почувствовал. Андерс, с подчеркнуто тупым видом наблюдавший происходящее, не рванулся, не прыгнул – он словно перетек с одного места на другое одним стремительным, обманчиво-плавным движением. В следующую долю секунды Ян кубарем полетел в сугроб и на какое-то время ослеп из-за снега, густо залепившего каким-то образом – чудом, не иначе! – удержавшиеся на носу очки. Короткий, хриплый вопль, резко оборвавшийся, потом дважды негромко тявкнула «кобра» с глушителем – и чья-то рука рывком выдернула его из сугроба:
- В машину!
На сей раз он не стал выдрючиваться и нырнул на пассажирское сиденье. Капрал задержался около «лейтенанта» - тот еще жил, скорчившись на окровавленном снегу, сведенные судорогой пальцы скребли грязный наст – и Андерс аккуратно, словно гвоздь забивая, вогнал пулю ему в висок, мгновенно оказался в машине и взял с места так резко, что Яна вжало в спинку сиденья.
Разобравшись наконец-то со своими очками, Ян глянул на капрала – и еле удержался от того, чтобы выскочить из мини-вэна на полном ходу. Андерс улыбался. Правда, веселья в его улыбке было маловато, она больше напоминала оскал, углы губ мелко подергивались, ноздри раздувались, на скулах проступили пятна лихорадочного румянца и ледок в глазах на время исчез – теперь в них светилась злая радость и… голод?.. «Ох, не насытился он сейчас!» - мелькнула и пропала непрошеная мысль.
Впрочем, почти сразу капрал снова стал Образцовым Телохранителем – непроницаемость английского дворецкого, подчеркнутая собранность, внимательный и холодный взгляд… Чуть сбавив скорость, он поддернул рукав и потянулся к кнопке коммуникатора на запястье, но Ян перехватил его руку:
- Нет, капрал, вы пока никому не станете об этом сообщать.
Андерс даже позволил себе поднять брови: ясное дело, приказания какого-то штафирки из Административного корпуса для него значили вряд ли больше, чем шум воды в унитазе… Ян вздохнул, полез во внутренний карман:
- Посмотрите-ка сюда, - он продемонстрировал черный пластик упаковки с золотой восьмилучевой звездой, приложил палец к сенсорному замку и открыл футляр, мысленно возблагодарив умельцев из Управления, совместивших его с ксивой. Что и говорить, впечатлял документ: переливались оттенками золотого голографические печати, влитая в пластик, его, Яна Цвирковского, физиономия выглядела хмурой и суровой – на фотографии четырехлетней давности, явно сделанной во время дознания в СБ. И, понятно, грозная литания: такому-то присвоен Оранжевый код… именем Совета… всемерное содействие…
- Вы не станете об этом докладывать, - настойчиво повторил Ян. – С этого момента вы выполняете мои и только мои распоряжения, Андерс. Приказ первый: насчет Оранжевого кода вы не должны говорить никому – понимаете, никому и ни при каких обстоятельствах! – вплоть до особого распоряжения… И, кстати, спасибо.
Капрал, подумав, кивнул – соглашаясь и с благодарностью, и с тем печальным фактом, что отныне он находится под началом столь несерьезного командира. И даже снизошел до ответа:
- Вы тоже действовали неплохо, господин консул, - но тут же испортил впечатление, добавив:
- Для гражданского.
Ян хмыкнул и откинулся на сиденье, прикрыв глаза. Сейчас, когда возбуждение схлынуло, его начало порядком подколачивать – и от пережитого страха, и от всех страхов, еще предстоящих. Мысли расползались, как тараканы, и всплывающие в воображении картинки того, чем все это может закончиться, тоже, в общем, не успокаивали. Ясно пока было только одно, самое очевидное: где-то на самом верху затевается нешуточная игра, ставки весьма нехилые, вольно или невольно в эту свистопляску вовлечена куча народу – и жизни некоего Яна Цвирковского, невзирая на Оранжевый код, консульские полномочия и прочие бебехи, цена на этом фоне ломаный грошик. В лучшем случае – полтора ломаных грошика.
На КПП у въезда в квартал на сей раз дежурил не одинокий сержантик, а целый капитан с четырьмя до зубов вооруженными мордоворотами из егерской бригады, обретавшейся, как правило, вне города. Яна он не знал, а потому долго сверялся со списками, куда-то звонил, снова что-то сверял – пока Андерс не шепнул ему что-то на ухо. Бравый вояка сразу подтянулся, посерьезнел и велел проходить без задержек. Оставалось лишь надеяться, что капрал не забил сходу на приказ и не стал с места в карьер рассказывать всякому встречному-поперечному о присвоенном господину консулу статусе…
Капрал, словно заранее знал, куда они направляются, молча высадил Яна у скромного коттеджа Уотерса и направил машину к стоянке. Если и раньше он действовал на нервы, то теперь – по крайней мере, на взгляд заштатного дипломата – казался откровенно подозрительной личностью. Прежде всего: ну псих ведь, псих откровенный, и хорошо еще, если не маньяк-мокрушник – а судя по тому, что довелось видеть в машине, оно если и не так, то где-то близко. И потом, как он там, во время стычки, действовал! Вот так, запросто, взял и переместился в пространстве – иначе и не скажешь! – на добрых метров пять… Знаток боевых искусств из господина консула, конечно, как из дерьма пуля, но вот ей-богу, не учат в СБ таким штучкам, ну никак не учат! Вообще, такую технику боя он своими глазами видел только раз в жизни.
…До той полевой базы на Югране ему пришлось тогда добираться кружным путем – Лунатик выписал ему насквозь липовую командировку в Приграничье, где у Пашки Яковлева сидел свой человечек, готовый под присягой засвидетельствовать, что именно там аналитик протокольного департамента Административного корпуса Ян Цвирковский все пять суток и обретался. Конечно, риск был, и очень серьезный: новая СБ, спешно сформированная Советом (да чего уж там, хунтой!) из остатков прежней службы, оказавшихся на стороне Совета работников из Территориальных операций и армейских контрразведчиков, уже всерьез чертила крылом вокруг некоего скромного аналитика. Но сбрасывать информацию как обычно, по цепочке, было еще более рискованно: не все звенья этой цепочки оказались надежными, и дойти до адресата могли совсем не те сведения, что Ян получил от Лунатика.
К тому же, он чувствовал, что вот-вот сорвется: полтора года прожить под рукой новоявленной хунты, добывая при этом информацию для Пашкиной группы, стоило и нервов, и постоянного, непреходящего страха. Да и с Пашкой хотелось поговорить толком, не комкая встречу, с ним, и с Норбертом, и с Аленой. Потому как резистанс резистансом, а разговор со старыми друзьями – да просто с людьми, которым верить можешь, черт возьми! – все-таки подзаряжает тебя хоть какой-то надеждой на несколько месяцев вперед…
Эх, молод тогда был аналитик Цвирковский, молод и глуп. Моложе на целый год страха и набирающего силу вакуума вокруг, и еще на полгода изматывающего следствия, и еще на четыре года здесь, на кадровой свалке Управления… Прав был старый террорист, доктор Велль – однажды ты просыпаешься стариком. Ян не любил вспоминать эти состарившие его годы, вот только воспоминания его не спрашивали – приходили ночами, когда им вздумается, молчали, словно тени по углам, ярко и неприятно оживали в самый неподходящий момент…
Но тогда он ни о чем таком не думал и ничего такого в будущем своем не подозревал – просто хорошо было сидеть, привалившись к маскирующему вход валуну, греться под неярким осенним солнышко, дожидаться Пашку с Аленой и знать, что в ближайшие двое суток никуда не надо спешить, ни от кого не надо прятаться… Просто вот так сидеть, чувствуя, как потихоньку отступает отходняк после серии хаотичных ПВ-прыжков, и лениво наблюдать, как на золотистой от солнца поляне угрюмый верзила – кажется, Марк его звали? – натаскивает пополнение из И-группы.
А Марк отрывался по полной, возникая, кажется, одновременно в полудюжине мест, оказываясь вдруг в десяти шагах от места, где стоял – вот сейчас, вот только что! – и наскакивающие на него ученики, тоже прыткие и точные в движениях, разлетались, как кегли… Откуда-то Ян знал, что никакой телепортацией там и не пахнет – не открыли пока телепортацию. Но вот был Марк в одной точке – бац, и он уже в другой, словно ртуть перетекла, а двигался, вроде, и без спешки, чуть ли не с ленцой…
Ян тряхнул головой, прогоняя непрошеные ассоциации. Выходило – красивше некуда: капрал СБ Андерс, если не маньяк, то уж точно псих, почему-то находился в оперативном подчинении генерала Белла – хотя всякому известно о вечных трениях вояк и безопасности, – да еще при этом недурно владеет техниками И-группы, каковыми техниками И-группа вовсе даже не разбрасывается и всякого желающего им не учит.
Этакая универсальность в скромном капрале-телохранителе, мягко говоря, настораживала – особенно если учесть, что до сегодняшнего утра встречать его не доводилось… И почему, собственно, Белл навязывая помянутого Андерса господину консулу, скорчил такую кислую рожу? Ну не из-за амурных же похождений оного консула, в самом деле!..
Он потянул носом морозный воздух. Ладно, подозрительный там или какой, но в деле капрал показал себя молодцом – и к тому же, он теперь в курсе насчет Оранжевого кода, так что выбирать не приходится. Вот уже целых два человека на Джудекке знают про новое начальство… Ян против воли усмехнулся: нормальное такое личное воинство господина полномочного посла – маньяк-эсбешник и зловредная секретарша!.. Бойтесь, супостаты, всех на свастики порвем!
Его собственную хибару – то, что от нее осталось – за ночь присыпало снежком, и теперь она смотрелась давно заброшенными руинами. Дом, мрачно подумал Ян. Интересно, осталось ли там что-то, по-настоящему ценное? Пустой холодильник, недочитанный детектив и любимые шлепанцы… Диван, на котором они с Ким любили друг друга. Комната, в которой они насмерть ругались и снова мирились. Да чего уж теперь… Одни обломки.
К черту, решил он. Хватит рефлексии – итак уж все, что можно, прорефлектировал, а сейчас предстоит думать и действовать. Для начала хотя бы скорректировать свои цели и задачи – желательно в тепле.
Стоило поднести ладонь к сенсорной пластине, как гнусный металлический голос монотонно загундосил, что, к сожалению, объект опечатан службой безопасности, тир-ли-ли, для получения доступа на объект вы можете связаться с дежурным офицером безопасности на следующих каналах… Вполголоса послав услужливый автоинформатор по известному адресу, Ян ощупал замок в поисках порта, к которому можно подключить чип с кодом. Ага, вот он, на нижнем торце… Размотав шнур, Ян подцепил чип к разъему, поднес палец к сенсору. Сработало: паскуда-информатор отключился на полуслове, и дверь, пискнув магнитным замком, приоткрылась.
- Вот то-то же, - проворчал Ян, сматывая шнур и закрывая коробочку. Оглянулся – так и есть, Андерс уже отогнал машину и стоял за плечом. И ведь как тихо подошел, зараза, даже снежок не скрипнул! Со всей почтительностью отстранив господина консула, капрал просочился в полуоткрытую дверь, где-то через минуту возник снова и сообщил:
- Чисто, господин… - как именно ему титуловать Яна, Андерс явно не мог сообразить.
- Консул, - пресек его колебания Ян, входя в полутемную прихожую. Кому бы другому он предложил называть его просто Яном, но вот панибратствовать с мутным гигантом-эсбешником решительно не тянуло.
Обиталище репортера, несмотря на поистине феерический бардак, все же выглядело более обжитым, домашним, что ли, чем прежнее жилище Яна – его коттедж, несмотря на периодические потуги Ким создать хоть какой-то уют, всегда чем-то неуловимо смахивал на второразрядный гостиничный номер. А здесь все было пропитано Диком, все несло на себе его отпечаток – даже сваленная кучами на стульях одежда, помятое покрывало на кровати, усыпанный пеплом стол, стопки книг, грозящие обрушиться с подоконника, полупустая бутылка югранского джина рядом с клавиатурой компа… Казалось, вот-вот Уотерс заглянет в комнату и скажет: «Ну и как вы собираетесь выпутываться? Нет, не отвечайте – чтобы ответить на такой вопрос, вам сначала придется крепко выпить»…
Не без труда отыскав чистый стакан, Ян плеснул себе на два пальца джина, вопросительно глянул на капрала – тот помотал головой. А, ну да, он же на работе…Проглотив жгучую, пахнущую хвоей жидкость, Ян отыскал на столе сигареты – столь обожаемый Диком местный горлодер, закурил. После изысканных сигариллос Велля и той дамской чепухи, что курила Леа, у него мало глаза не выскочили – зато, вроде, в голове малость прояснело. Значит, можно определиться с задачами. И начинать, вероятно, следовало с самого очевидного – или хотя бы с того, что в данный момент под рукой… Во всяком случае, он чувствовал, что не готов пока разбираться с покушением, ночным визитом паранорма и нынешней засадой. И с кучей патрулей на улицах, кстати, тоже…
Он стянул куртку, повесил ее на спинку кресла и выудил из кармана послание Дика. Неизвестно, прочел его Харрис или нет – но, во всяком случае, счел достаточным основанием поднять консула-душеприказчика в пять утра… хотя вряд ли шеф СБ предполагал, что помянутый консул будет сопеть в две дырочки после того, как взорвали его дом… Ладно, займемся пока письмом.
Конверт обычный, стандартный, аккуратно заклеенный. Похоже, не вскрывали – да и зачем?.. Прогнал через сканер – и читай на здоровье, даже если там несколько страниц. Прогресс. Прорыв в технологии перлюстрации, понимаешь… Вместо адреса было просто накарябано размашистым почерком Дика: «Консулу Яну Цвирковскому. Лично» - и все. По словам Харриса, конверт оказался в сейфе Уотерса вместе с тощей пачкой кредиток и нелегальным стволом, купленным бог весть когда и с тех пор так и валявшимся в загустевшей смазке и без патронов… Для завещания конвертик выглядел, мягко говоря, несолидно. Набрав воздуха, словно перед нырком, Ян вскрыл письмо и развернул сложенный вдвое листок.
Уотерс писал от руки – и писал, как курица лапой, пришлось даже снять и по новой протереть очки:
«Ну вот, Ян, вы читаете это письмо – а значит, меня, скорее всего, уже нет, и поговорить с вами мы так и не успели. Остается лишь надеяться, что не стало меня быстро и чисто – сердечный приступ в момент оргазма, случайно попавшая в мою рюмку вкусовая добавка с запахом горького миндаля, на крайний случай сгодится обвалившийся в момент любовных утех потолок… Но как бы то ни было, не так уж это важно. В загробную жизнь я не верю, да и вы, насколько мне известно, тоже, а если она и есть, то у Бога наши грехи и грешки способны вызвать разве что снисходительную улыбку.
( Харрис, если я накрылся при странных или криминальных обстоятельствах, то вы уж точно сунете сюда нос. Успокойтесь, Фил, для вашего ведомства здесь нет ничего, письмо адресовано тому, кому оно адресовано, так что уймите свою паранойю и предоставьте Яну самому разобраться с волей покойного. Да и вообще, джентльмены не читают чужих писем… впрочем, последнее – шутка, и боюсь, не лучшего вкуса).
Простите за отступление, Ян, но я просто чувствовал необходимость слегка укротить неуемное любопытство нашего друга Фила Харриса – представляю, какими цветистыми словесами он покроет меня, прочитав предыдущий абзац! Этим ребятам из Безопасности нравится думать, будто они знают все на свете и хитрее их нет никого, хотя на самом деле без карты и фонарика они способны потеряться даже в собственной штаб-квартире…
Не хотелось бы излишне обременять вас, но иного человека, способного получить удовольствие от выполнения моей последней просьбы, я среди здешних «белых колонистов» (ха-ха!) не наблюдаю. Надеюсь, вам не составит труда помянуть меня в баре Саида (если его к тому времени выпустят), а потом послушать джаз (особенно там хороша труба) и заказать девочку в подвальном кафе на углу Вязовой – просто в память о старом пропойце Дике. Настоятельно рекомендую Арну – я ей о вас рассказывал. Саид тоже знает… А в остальном – желаю вам успешно найти ваших поджигателей, причем не во тьме, а там, где светлее всего.
Искренне – когда-то Ваш, а теперь ничей
Ричард Уотерс».
Даты не было. Ян снял очки, недоуменно потряс головой, снова нацепил их на нос и перечитал письмо. Ничего нового, понятно, не усмотрел – просто страничка, коряво исписанная, с пожеланием послушать джаз и заказать девочку. И чего ради такое держать в сейфе?.. Бредовую мысль прогреть письмо утюгом или протравить нашатырем на предмет надписей симпатическими чернилами пришлось отринуть сразу – репортер написал именно то, что хотел написать. Закажи, видишь ли, девочку, да и джаз послушать не забудь, особенно трубу! Завещание, икс его матрицу!..
Несколько фраз, правда, напрочь вываливались из контекста, ни с чем не вязались, да и вообще выглядели порядочной бредятиной. «Я ей о вас рассказывал»… Представить Дика, откровенничающего в постели со шлюхой о случайном, по сути, приятеле-неудачнике не выходило ни в какую. «Саид тоже знает» - Саид много чего знает, благодаря чему, похоже, и угодил в подвалы ДСК, но почему «тоже»? Кстати, «если его к тому времени выпустят» – прямое указание на время: писано уже после того, как Саида забрали, то есть, вчера днем или сегодня ночью… И уж вовсе ни в какие ворота не лез финальный пассаж о поджигателях. Спьяну, что ли, Дик этакое «завещание» составлял – или вовсе в какой-то момент до «белки» докушался?..
По какому-то внезапному наитию Ян поднялся с кресла и протянул листок Андерсу:
- Капрал. Я бы хотел знать, что вы можете сказать об этом письме – с учетом специфики вашей… подготовки.
Эсбешник, или кто он там на самом деле, отреагировал странно – для начала ввинтился взглядом в зрачки господина консула, словно примериваясь ловчее в мозг забраться. Яна от этого взгляда – очень характерного! – просто в озноб взяло: так смотрел на него, помнится, приглашенный для помощи следователям СБ «щупач» из И-группы. Просто смотрел – и заставлял пойманного на горячем аналитика Административного корпуса Цвирковского, по совместительству работающего на подпольную группу Дженсена, буквально выворачиваться наизнанку, выбалтывать все, что оному аналитику известно. Да не просто так выбалтывать, а с удовольствием, не за страх а за совесть, буквально с ума сходя от желания поделиться с добрым и таким внимательным «щупачом» всем, что имеет…
Впрочем, то, что Яна в итоге не поставили к стенке или не угробили в автокатастрофе, означать могло только то, что выболтал он в итоге далеко не все. «Щупач» схалтурил… или, может быть, сам не хотел, чтобы эсбешникам досталась полная информация о группе. Но как бы то ни было, ощущения, испытанные во время «сеанса», а в особенности – после, по новой повторять не хотелось напрочь. Ян напрягся, готовясь к неизбежному: легкий звон в ушах, вкрадчивая, ласково забирающая тебя в ладони эйфория, мир наполняется зыбким, обманным жемчужным светом – и тебя попросту несет, тошнит правдой… Было ясно, что капрал, наплевав на пресловутый Оранжевый код и субординацию как таковую намерен вскрыть новоиспеченного начальника до донышка и узнать, чем оный начальник дышит – и поделать с этим Ян не мог ничего, разве что из последних сил сопротивляться, даже зная, что это бесполезно. Вот, вот сейчас…
Ничего не произошло. Точнее, ни звона в ушах, ни эйфории или каких-то еще признаков воздействия Ян не ощутил. А вот Андерс определенно что-то почувствовал: льдистые глаза на миг потемнели, как от боли, судорожно дернулась щека – да и вообще выглядел он так, словно на бегу впечатался в невесть откуда взявшуюся бетонную стенку. В его взгляде, сменяя друг дружку, мелькнули недоумение, ярость, затем что-то вроде опасливого уважения – и капрал, отведя глаза, послушно принял письмо из рук Яна.
Вся пантомима длилась от силы секунды полторы, но Яну и этого хватило, чтобы понять: обломался капрал по полной, словно на какую-то защиту напоролся… Вот только никакой защиты от И-воздействий у администратора Цвирковского не было, хоть ты тресни – ну просто совсем никакой, да и взяться ей неоткуда…
Андерс, кажется, даже не озаботился прочесть письмо – он держал его двумя руками на отлете, откинув голову и прикрыв глаза, жесткое лицо словно оплыло, нижняя губа отвисла, породистый нос сморщился, словно невесть чего унюхал… Выглядело это странно и неприятно: представить так укурившегося в полное стекло эсэсовца…Слава богу, хоть продлилось недолго – капрал резко выдохнул, открыл глаза и, снова нацепив маску Образцового Служаки, вопросительно глянул на босса.
- Доложите результаты, - холодно приказал Ян. Он и не представлял, что способен на такой тон, но, видать, очень уж перепугался. – И в дальнейшем, - он еще подбавил в голос металла, - настоятельно советую вам, Андерс, воздерживаться от… экспериментов.
- Так точно, господин консул, - кивнул капрал. Вид у него был какой угодно, но только не виноватый. – Все, что я могу сказать – это то, что писавший не находился ни под гипнозом, ни под воздействием каких-либо препаратов, включая алкоголь. И еще – он считал этот текст важным. Крайне важным, господин консул.
- Благодарю, капрал, - нейтрально произнес Ян. – Хорошая работа…
Он почему-то чувствовал себя самозванцем, актером, да еще и плохим, играющим чужую, скверно выученную роль – и понимал, что от этакой неловкости его вот-вот понесет почище, чем от любого И-воздействия…
Спас его запиликавший на запястье коммуникатор – кто-то пытался связаться с ним по служебному каналу Управления. Так и есть, его долбаное превосходительство генерал Белл…
- Слушаю вас, - с надлежащим вниманием сказал Ян в динамик.
- Где вы находитесь, Цвирковский?
- В коттедже Уотерса. Полагаю, мне лучше пожить здесь какое-то время в связи с… последними событиями.
- Ладно, ладно, - досадливо и поспешно согласился Белл. – Телохранитель с вами?
Ян отметил про себя, что по имени или по званию генерал Андерса называть избегает.
- Да, господин генерал. Он вам нужен?
- Нет, - с плохо скрытым отвращением уронил Белл. – Просто пусть будет при вас постоянно. Вам же рекомендую находиться там, где вы сейчас находитесь и не соваться на улицу без крайней нужды – в городе введено военное положение. Да! В ближайшее время вы мне понадобитесь для работы над коммюнике. Материалы я вам передам по сети.
- Да, господин генерал, - Ян постарался не выдать удивления. – Могу я что-то узнать о причинах, по которым это самое военное положение решено ввести? Мне по должности придется давать какие-то объяснения на этот счет.
- Черт бы вас подрал, Цвирковский, вы же дипломат! Придумайте что-нибудь. И не забудьте сказать мне, что именно придумали – мне ведь тоже придется давать какие-то объяснения.
- Простите?..
- Я знаю только то, что написано в моем приказе: обеспечить режим военного положения в Форт-Лоде всеми наличными силами, - чувствовалось, что генерал и сам крепко озадачен – паузы в его речи стали вдвое длинней обычного. – Я даже не знаю, кто именно до этого додумался – но отданный мне приказ заверен Оранжевым кодом. Не подчиниться я не могу. Так что думайте, Цвирковский, думайте. Думайте, как мы с вами объясним это туземным властям.
Окончание текста удалено. О появлении в электронке (платно или в свободном доступе) сообщу дополнительно.
Год зимы, общий, исправленный
© Copyright: Михаил Сухоросов, 2012
Свидетельство о публикации №212101401663
Свидетельство о публикации №212101401663
Рецензии