Купчино, могила Волынщика. Гл. 1

Цикл – «Купчино».
Жанр – детектив, с лёгким налётом мистики.
Вторая книга цикла – «Купчино, могила Волынщика».



КУПЧИНО, МОГИЛА ВОЛЫНЩИКА




      От Автора

      Порой, в нашей жизни реальность отступает на второй план. Медленно отступает, трусливо отползает и, в конечном итоге, скрываясь в густом тумане, пропадает…
       А что же (кто же?), тогда выходит на первый план? Ну, из упомянутого выше густого тумана?
      Они и появляются – непонятные образы, полуразмытые силуэты и смутные фантомы, навеянные старинными сагами и древними легендами. Появляются и, корча язвительные физиономии, начинают дурить – всем подряд – головы…
      
      Автор




      Пролог

      Сон был чётким и цветным, но – при этом – мрачным и тревожным. А ещё очень-очень холодным, прямо-таки ледяным.
      «Бр-р-р!», - внутренне передёрнулся Пашка. - «Самый натуральный колотун. Озноб пробивает до самых пяток…. Хотя, разве можно говорить о пятках – применительно ко сну? Здесь гораздо более уместны другие термины и фразы. Например: - «Потусторонний холод, пронизывающий каждую клеточку его бессмертной Души…». Ладно, пожалуй, перетерплю. Не буду отвлекаться от просмотра…».
      По низкому-низкому небу ползли, постоянно наслаиваясь друг на друга, рваные тёмно-серые облака, подгоняемые устойчивым северо-восточным ветром. На западе, у самого горизонта, наблюдались пухлые тёмно-синие тучи. С той стороны – время от времени – долетали грозные раскаты далёкого грома, а из пухлых туч изредка срывались вниз изломанные блёкло-жёлтые молнии.
      Свинцовые волны неизвестного морского залива размеренно и упрямо бились о буро-жёлтые скалы.
      «Солидные скалы», - машинально отметил Сомов. - «Скалистые-скалистые все такие из себя. Снизу искусанные – за многие сотни тысяч лет – морскими злыми волнами. А сверху изрезанные и истрёпанные регулярными ветрами. Природная эрозия, мать её…».
      На высоком обрыве, по-хозяйски нависая над морем и скалами, располагался солидный, явно средневековый замок. Нижний ярус крепостного сооружения был сложен из светло-серых разноразмерных валунов, а верхний – из желтоватых каменных блоков и красно-бурого кирпича. 
      Крепостного сооружения? Да, создавалось устойчивое впечатление, что данный замок – в первую очередь – являлся крепостью, контролирующей вход в полукруглую уютную бухту, в которой наблюдалось несколько заякорённых морских судов.
      «Непонятные кораблики. Неуклюжие и какие-то допотопные», - подумал Пашка. - «А сама местность, прилегающая к замку-крепости, очень…м-м-м, неуютная и загадочная. Чётко ощущается некая мистическая аура. Лёгкая туманная дымка стелется и тут и там. Не удивлюсь, если из-за ближайшей скалы покажется самый натуральный Призрак. Ага, замелькали, выходя из тумана, непонятные грязно-серые пятна…».
      Он подумал и проснулся.


      Глава первая, плавная и сентиментальная
      Питерская осень   

      В спальне царственно властвовал призрачный светло-серый сумрак, из которого на Сомова смотрели-таращились два огромных ярко-изумрудных глаза. Внимательно так смотрели, изучающее, недоверчиво и слегка вопросительно.
      «Может, ледяной сон ещё не закончился?», - тут же надоедливо зашелестел в голове встревоженный внутренний голос. - «Или же всё гораздо хуже? Типа – сон был вещим? То бишь, коварный Призрак, всё же, выбрался из-за желтоватой приземистой скалы, а потом ловко «перескочил» – вместе с тобой, братец – из сонной субстанции в реальную? «Перескочил», а теперь нагло и беспардонно таращится? Такое, как утверждают высоколобые очкастые эксперты, работающие на телевизионном канале ТВ-3, случается. Причём, по их авторитетному мнению, сплошь и рядом…».
      - Как же мне надоели эти дурацкие бредни о всяких потусторонних явлениях и прочих глупостях, - тихонько пробормотал Пашка. - По весне мерзавец Сидоров старательно изображал из себя Привидение. Напялил, понимаешь, белый балахон, пошитый из старых простыней, забрался – в рассветный час – на плот и давай усердно рассекать по местному пруду. В то памятное утро, как раз, над водой тревожно клубилась метровая полоса густого тумана, поэтому с берега плот был невидим. Уже к обеду по нашему доверчивому Купчино поползли упорные слухи, мол: - «По водной глади пруда, на берегу которого находится кирпичный завод, самые натуральные Приведения – целыми стаями – разгуливают. Зубами скрежещут, утробно воют, нагло улюлюкают и грязно матерятся. Не к добру это, граждане и гражданки. Быть беде. Конец Света, так его и растак, приближается…». А теперь, значит, и собственный внутренний голос завёл ту же самую надоедливую волынку? Бред законченный, мать его…. Зелёные внимательные глазищи? Это, надо полагать, проголодавшийся Аркаша забрался на прикроватную тумбочку. Кыс-кыс-кыс.
      - Мяу!
      - Тише, Аркадий. Сашенцию разбудишь. Тише…
      Котёнок, послушно замолчав, спрыгнул с тумбочки.
      - Цок-цок-цок, - чуть слышно, удаляясь, пропели острые коготки кошачьих лап, встречаясь с дощечками паркета.
      Через минуту со стороны кухни донеслось жалобное монотонное мяуканье.
      «Этот шестимесячный хвостатый деятель теперь не успокоится», - печально вздохнул опытный внутренний голос. - «До тех пор, понятное дело, пока не налопается от пуза. Многократно проверено. Прожорливый и упрямый – до полной невозможности…. Так что, друг Пашенька, надо вставать. Сон? В следующий раз, Бог даст, досмотрим. Говорят, что вещие сны любят возвращаться…». 
      Сомов уселся на кровати, поднялся на ноги, обернулся и шёпотом подытожил:
      - Теперь понятно, почему недавний сон был таким холодным. Это моя обожаемая супруга всё одеяло натянула на себя. Форточка была приоткрыта, а октябрьские ночи, они, как известно, не отличаются избыточным теплом. Впрочем, нынче обижаться на Александру нельзя – пятый месяц беременности, как-никак…
      Он, предусмотрительно поместив подошвы босых ног в мохнатые домашние шлёпанцы и набросив на мускулистый торс фланелевую футболку, проследовал на кухню, плотно прикрыл за собой дверь и, первым делом, накормил Аркадия.
      - Ур-ур-ур, - жадно поглощая кусочки говяжьего сердца, благодарно урчал чёрно-белый котёнок.
      Пашка сварил в медной турке крепкий кофе, наполнил до краёв, не добавляя молока и сахара, фарфоровую чашечку, закурил первую утреннюю сигарету и, опустившись на табуретку, включил телевизор.
      С тихим потрескиванием ожил прямоугольный экран монитора.
      - Как и ожидалось, ТВ-3, - отхлебнув из чашечки кофе, недоверчиво хмыкнул Сомов. - И за что, интересно, Санька обожает этот подозрительный телевизионный канал? Переключить? Оставить? Как думаешь, Аркашка?
      - Мяу, - ловко запрыгивая на кухонный стол, отозвался котёнок.
      - Ладно, так и быть, оставлю…      
      По ТВ-3 шла псевдо научно-популярная передача, посвящённая всяким и разным аномальным явлениям. За длинным офисным столом – друг напротив друга – расположились молоденькая сексапильная телеведущая и бородатый дядечка среднего возраста.
      - Значит, уважаемый Василий Васильевич, вы утверждаете, что так называемые…э-э-э, вещие сны существуют на самом деле? - игриво поводя развратными глазёнками, томно промурлыкала шатенка. - То есть, они не являются плодом воображения…м-м-м, особо впечатлительных и мнительных обывателей?
      - Существуют, - хмуро глядя в сторону, заверил бородач. - И этому уникальному явлению существует масса неопровержимых подтверждений. Например, воспоминания известных и знаменитых людей, зафиксированные в письменном виде. Разве такие знаковые личности, как Наполеон, лорд Байрон, Сергей Есенин и Максим Горький не являются общепризнанными авторитетами, не способными на глупое и пошлое враньё?
      - Являются-являются, - заверила телеведущая. - И, что характерно, общепризнанными авторитетами…. Значит, вещие сны – это далёкие отголоски реальных событий? Подсказки, являющиеся продуктом деятельности головного мозга конкретного индивидуума?
      - Зачем же всё так упрощать? - презрительно поморщился Василий Васильевич. - Отголоски реальных событий? Продукт деятельности человеческого головного мозга? Фи. За семь вёрст отдаёт банальностью и недальновидностью…. Подсказки? Вот, здесь я полностью согласен с вами. Да, именно подсказки, но только Сил потусторонних, нездешних, Высших. О чём именно подсказывают эти неведомые Силы? Конечно, о скором Будущем конкретного индивидуума. Но далеко не всегда напрямую, а слегка завуалировано. Ну, это как любезное предложение – разгадать некий занимательный ребус. Мол, если ты умный, достойный и дружащий с философией, то непременно разгадаешь. А если туповатый, недалёкий и самовлюблённый, то, понятное дело, нет…   
      - Да что же это такое? - нервно туша в раковине-пепельнице, купленной во время июньской турпоездки в Таиланд, сигаретный окурок, возмутился Пашка. - И здесь те же самые бредни о потусторонней мистике и вещих снах? Они, затейники хреновы, все сговорились?
      Он, предварительно переключив телевизор на какой-то нейтральный канал с беззаботными песенками и допив кофе, вылез из-за кухонного стола и занялся приготовлением полноценного субботнего завтрака – у супругов Сомовых был запланирован выезд на дачу Пашкиного приятеля: сбор яблок, калины и японской айвы, а также воскресный поход за грибами.
      «Сами-то грибы самоцелью не являются», - понятливо вздохнул сентиментальный внутренний голос. - «То бишь, глубоко вторичны. Соберём корзинку – пожарим и съедим. Ничего не найдём – ни капли не расстроимся. Главное, что беременным барышням, по утверждению мудрых докторов, очень полезны пешие прогулки по свежему воздуху. А по задумчивому осеннему лесу, наполненному разноцветными листьями и живительным озоном, вдвойне…».   
      Себе Пашка поджарил «королевскую» яичницу из шести яиц – с беконом, колбасой и сыром. Для жены же сварил овсянку с сухофруктами и сделал лёгкий фруктовый салатик – из мелко нарезанных яблок, моркови, хурмы и фейхоа. Естественно, что майонез и магазинная сметана, вредные для здоровья беременных дам, в салат не добавлялись, а были успешно заменены на однозначно-полезное оливковое масло.
      Он разложил трапезу по тарелкам и наполнил пузатые стеклянные бокалы апельсиновым соком.
      - Мяу! - старательно расправив правой лапой реденькие усы, заявил котёнок Аркаша.
      - Думаешь? - засомневался Сомов. - Считаешь, что пора будить хозяйку, пока каша не остыла? Ну, не знаю, право. Рассердится ещё, не дай Бог. Тогда, блин горелый, только держись…
      - Не рассердится, милый, - заверил ангельский голосок. - Не переживай. Я уже проснулась.
      Дверь распахнулась, и в кухню вошла Сашенция – растрёпанная, румяная, сонная, милая, в обворожительном полупрозрачном пеньюаре.
      Вошла, звонко чмокнула мужа в небритую щёку, ласково погладила котёнка по чёрно-белому загривку, после чего уселась на табурет – напротив телевизора.
      - Вот же, мягкий стул, - меняя тарелки местами, недовольно забубнил Пашка. - Нет же, надо упрямиться.
      - Прекрати, пожалуйста. Я нигде не читала и не слышала, что табуретки беременным противопоказаны…. О, какой чудный салатик! И кашка. Ароматная такая…. Она, что же, сварена с черносливом, изюмом и сушёными яблоками? Подполковник, ты – настоящее чудо. В том смысле, что самый идеальный муж на свете.
      - И это только начало. Когда родишь мне наследника, то…. Или же наследницу. Или обоих сразу…
      - То – что?
      - Пока, извини, ничего не знаю про конкретные мероприятия. Врать не буду, - сознался Сомов. - Но, клянусь честью офицера, придумаю что-нибудь эдакое. Однозначно – сногсшибательное и заковыристое. Штатским гадом буду.
      - Верю, любимый, - мимолётно улыбнувшись и вяло берясь за ложку, заверила Александра. - Очень вкусно…. Слов нет. Спасибо, искусный кулинар в погонах, огромадное…   
      «Что-то не так, братец», - помолчав, объявил внутренний голос, обожавший прямолинейный логические построения. - «Санька, поверь мне, чем-то расстроена. Или же встревожена. Крохотные, едва заметные морщинки залегли в уголках губ…».
      - Что случилось? - присаживаясь на соседнюю табуретку и торопливо отодвигая в сторону пепельницу, спросил Пашка. - «Дозорные» неприятности образовались?
      - Какой же ты у меня наблюдательный, - похвалила жена. - Настоящий природный сыщик. Ничего не утаить…. Нет, с купчинским Дозором моё беспокойство никак не связано. Более того, я ещё позавчера – по настоянию Трофима Ивановича – все дела и полномочия сдала-передала Ирке Хрусталёвой. Мол: - «Негоже беременной женщине заниматься нервной деятельностью…». В редакции у нас неприятности. Мишка Волынщик пропал.
      - То есть, корреспондент Михаил Волынов?
      - Ага, он самый.
      - Пропал – это как?
      - В четверг не явился в редакцию, хотя давали зарплату вместе с квартальной премией, а Волынщик вечно нуждался в деньгах. Его мобильный и домашний телефоны до сих пор не отвечают. В понедельник же с утра Мишка должен сдать три готовых статьи. А если, не дай Бог, не сдаст? Что тогда делать? Как номер выпускать? Главный редактор, наверняка, с ума сойдёт и всем выест печёнки… 
      - Подожди, подруга сердечная, - задумался Сомов. - Волынов, как мне помнится, он же насквозь положительный? Не пьёт, не курит и регулярно посещает спортзал?
      - Что-то вроде того.
      - А ещё у него очень симпатичная девушка, то бишь, гражданская жена? Ну, такая высокая и симпатичная блондинка, с ногами от плеч?
      - Высокая, спорить не буду, - насмешливо фыркнула Сашенция. - Симпатичная? Ну-ну, не сказала бы. Чисто на любителя. Нос длинный. Глаза водянистые. Грудь полуторного размера. А ноги, на мой частный взгляд, избыточно тонкие и худые. Мымра законченная, фифа надутая и курица самовлюблённая, короче говоря…. Мишка с Веруней разругались вдрызг ещё две недели тому назад. Она даже, собрав чемоданы-баулы, к маме переехала. Куда-то на Гражданку.
      - Вот, и разгадка хвалёного ребуса, - всерьёз принимаясь за поглощение «королевской» яичницы, криво усмехнулся Пашка. - Жил-поживал себе молодой человек, не отягощённый вредными привычками и ведущий здоровый образ жизни. А потом, чисто случайно, поссорился с любимой девушкой, и она – в конечном итоге – его бросила. Парнишка очень переживал, но крепился – как мог. День крепился, второй, неделю, полторы….   
      - Почему ты замолчал, обожаемый и всезнающий муж? Что дальше-то случилось?
      - Как это что? Классический долгоиграющий запой, понятное дело. И пьющему русскому человеку, от которого ушла любимая, трудно выбраться из запоя. Чего же, спрашивается, ждать от хронического трезвенника? Вот-вот…. Так что, Санечка, не волнуйся понапрасну. Найдётся твой коллега. Никуда не денется.
      - А если, всё же, не найдётся?
      - Тогда пусть в понедельник господин главный редактор газеты «Новейшие новости» напишет – на моё имя – заявление о пропаже сотрудника. Будем искать…

      Минут через тридцать-сорок завтрак был успешно завершён. Супруги Сомовы помыли посуду, переоделись в удобную одежду-обувь и, прихватив вещички, покинули квартиру. Пашка тащил две объёмные полосатые сумки с вещами и продуктами, а на долю Александры досталась пластмассовая «переноска» с котёнком.
      Дело приближалось к полудню. На улице потеплело до плюс десяти-двенадцати градусов по Цельсию. Из низких серых туч, медленно и плавно кочевавших на север, лениво капал мелкий дождичек. Купчинские газоны сделались пёстрыми от опавшей листвы. 
      - Неудобно как-то получается, - шагая в сторону автостоянки, ворчала Сашенция. - Едем на чужую дачу, с хозяевами которой я даже не знакома. Что из того, что они в отъезде? Неудобно. Так не делается…
      - Удобно-удобно, - заверил Сомов. - Артём Белов мне – как брат. А я, соответственно, ему. Боевое братство, зачастую, бывает крепче самого кровного родства.
      - А где вы с ним познакомились?
      - В российской армии, естественно. Вернее, в российском батальоне, входившем в состав специального корпуса ООН, который – в свою очередь – располагался на алжиро-ливийской границе.
      - В состав миротворческого корпуса ООН? - уточнила любопытная Александра.
      - Не угадала, красавица купчинская. Корпус был насквозь боевым, секретным и тайным. Как выяснилось, и такие бывают. Мол, большая политика – дело тонкое. А местами и откровенно-грязное.…Вот, там мы все и перезнакомились – во время серьёзных воинских кувырканий: я, Тёма Белов, Гришка Антонов, Санька Романов, Егор Леонов, Лёха Никоненко, Горыныч…
      - И чем же вы, бравые – во время кувырканий в знойных песках Сахары – занимались?
      - Так, ерунда ерундовая, - ставя сумки рядом с автомобилем, легкомысленно передёрнул плечами Пашка. - Патрулировали вверенную территорию на предмет выявления-нахождения подлых ливийских лазутчиков. Летали на вертолётах вдоль границы. Немного постреливали и метали гранаты. Иногда пробивали узкие проходы в бескрайних минных полях. Ещё по мелочам всякого. Дурака валяли, короче говоря…. Всё, заканчиваем болтать. Оперативно загружаемся в автотранспорт и следуем по намеченному маршруту…. Рядовая Сомова!
      - Я!
      - Занять заднее сиденье. Задача – неустанно и разносторонне развлекать котёнка. Дабы он, мордочка голосистая, не отвлекал надоедливым мяуканьем шофёра, то есть, меня, от выполнения прямых должностных обязанностей.
      - Есть!
      - Молодцом…
      Старенький светлый «Опель» по Софийской улице выехали на Кольцевую трассу и влились в общий плотный поток. Пашка сосредоточенно вертел-крутил автомобильную баранку, а Сашенция старательно развлекала испуганного котёнка всякими несерьёзными разговорами.
      Через полчаса машина – перед синей стрелочкой с белой надписью: - «Токсово, 22 километра» – съехала с Кольцевой. За автомобильными стёклами замелькали современные высотные дома, элегантные коттеджи и скособоченные допотопные домишки.
      - Новое Девяткино, - изредка поглядывая на дорожные знаки, комментировала Александра. - Кузьмолово, Токсово…. Ага, свернули на грунтовую дорогу. Куда ведёт этот извилистый просёлок?   
      - В садоводческий массив, - откликнулся Сомов. - Наше садоводство – последнее…
      Мало того, что садоводство было последним, так ещё и нужный участок оказался крайним, вплотную примыкающим к серьёзному, слегка заболоченному лесу. 
      «Опель», притормозив, плавно остановился возле покосившегося хлипкого забора.
      - Прибыли к заданной точке, - торжественно объявил Пашка. - Десантируемся согласно штатному расписанию…
      Дача Белова оказалась скромной – маленькая бревенчатая избушка, покрытая чёрным допотопным рубероидом, древняя кирпичная труба, старые металлические бочки под стоками крыши. А, вот, сад был просто замечательным – аккуратно подстриженные кусты, ухоженные цветочные клумбы и старые фруктовые деревья с толстыми, тщательно побеленными стволами. На некоторых яблонях, не смотря на октябрь месяц, висели крупные желтобокие и красно-розовые яблоки.
      - Какие шикарные декоративные многолетники! Вереск, гортензия, магнолия, барбарис, чубушник, - принялась восторгаться впечатлительная Сашенция. - Цвета листьев – просто закачаешься. Полный пастельный набор: фиолетовый, сиреневый, пшеничный, светло-жёлтый, янтарный, блёкло-изумрудный, нежно-лазоревый.…Ой, беседка! Симпатичная такая, резная, густо-увитая тёмно-зелёным плющом. А что это такое, рядом с беседкой? Неужели, деревенская банька? Здорово…. Он кто – Артём Белов? В том смысле, кем сейчас трудится?   
      - Не трудится, а служит. То бишь, до сих пор состоит в славных Рядах. Кажется, возглавляет один из супер-секретных отделов доблестного российского ГРУ. Причём, деятельность данного отдела напрямую связана с постоянными зарубежными командировками.
      - Наблюдается чёткая нестыковка.
      - Мяу, - поддержал из «переноски» Аркаша.
      - Какая? - забеспокоился Сомов. - В чём именно?
      - Ну, как же. Человек занимает такую ответственную должность, а его дача, отнюдь, не напоминает благоустроенный коттедж. Самая натуральная хижина, не более того…. Впрочем, милый, у нас и такой нет. Не смотря на то, что ты являешься подполковником российской полиции и возглавляешь УВД Фрунзенского района.
      - В ближайшие два года будем пользоваться этой фазендой. Тёмный разрешил…
      - Какой ещё – «тёмный»? - подозрительно прищурилась Александра.
      - Прозвище такое, армейское насквозь. Артём – «Тёмный».
      - А у тебя какое было прозвище?
      - Конечно же – «Сом». Нравится?
      - Ага…. Т-с-с. Говори, пожалуйста, тише.
      - Почему? - перешёл на шёпот Пашка. - Что случилось?
      - Ничего. Просто…. Тишина кругом – чуткая и удивительная. Практически абсолютная…
      - И это – совершенно нормально. По-другому, просто-напросто, и быть не может.
      - Почему – не может? - тревожно округлила глаза Сашенция.
      - Поздняя питерская осень. Дачники и пенсионеры, испугавшись приближающихся холодов, разъехались по тёплым и удобным городским квартирам. Не удивлюсь, если сейчас в этом садоводстве, вообще, никто не живёт. Кроме нас, понятное дело.
      - Ой, слышишь? Словно кто-то – длинно и печально – вздохнул.
      - Она и вздохнула, поздняя осень, - печально улыбнувшись, пояснил Сомов. - Вновь навалилась осень. Гуляют дожди по проспекту. Капли стучатся в стёкла таинственной чередой. И опавшие листья, унесённые ветром, к нам возвратятся снежинками – ранней зимой…. Всё, любимая, заканчиваем со слюнявой гражданской лирикой. Переходим к важным текущим делам.
      Они закончили и перешли. Отомкнув замки, вошли внутрь дома. Пока Александра разбирала вещи и раскладывала продукты по полкам однокамерного холодильника, Пашка загрузил в камин сухие дрова и разжёг огонь. После этого, слегка перекусив и прихватив из сеней плетёные корзины, они – втроём – отправились в сад. Супруги Сомовы собирали «Антоновку», «Зимний ранет», японскую айву и калину, а котёнок – в это время – увлечённо охотился за шустрыми синичками и овсянками, беззаботно копошившимися в ветвях кустарника.
      Когда кампания по сбору урожая была завершена, Сашенция решила слегка прибраться в доме, а Пашка отправился протапливать баню. Потом, понятное дело, была собственно банька (не без сексуальных вольностей и штучек), отдых, приготовление ужина, разговоры, ужин, разговоры, штучки и вольности, ну, и так далее…    

      Наступил поздний осенний вечер. В топке камина, загадочно мерцая и таинственно подрагивая, дотлевали угли. На широкой каминной полке, свернувшись уютным чёрно-белым клубочком, тихонько посапывал уставший за день котёнок Аркаша.
      Супруги Сомовы, крепко обнявшись и рассеянно наблюдая за мерцанием ярко-аметистовых углей, расположились на стареньком продавленном диване.
      - Зачти, мечтательный подполковник, тематический стишок, - умиротворённо вздохнув, попросила Александра.
      - Пожалуйста, прекрасная королева моего глупого ментовского сердца, - согласился Пашка. - Слушай…

Сентябрьский ноктюрн – в полночной тишине,
Уже давно звучит. И капли – на стекле.
И струями дождя весь Белый Свет – умыт.
И старый толстый кот – на тёплой печке – спит…

Мой старый верный кот, остались мы – одни.
Лишь робкие огни – моргают нам вдали.
Да жёлтый листопад – как жёлтая метель,
Плетёт в который раз – из грусти – карусель…

С кем – там – теперь она? Звучит простой вопрос.
Быть может, влюблена? В том мире – что из слёз…
В том мире – что из вьюг. В том мире – что из снов.
Из призрачных разлук и полевых цветов…

А здесь – повсюду – дождь, тумана – пелена.
Да старый добрый кот – мурлычет, как всегда…
Но это – не беда. На перекрёстке бурь
Играет нам сентябрь – нехитрый свой ноктюрн…

Сентябрьский ноктюрн – в полночной тишине,
Уже давно звучит. И капли – на стекле.
И струями дождя весь Белый Свет – умыт.
И старый толстый кот – на тёплой печке – спит…

И струями дождя – весь Белый Свет умыт.
И чистая Душа – в груди – тихонько спит…

      - Конечно, вынужден сразу же извиниться. Во-первых, уже октябрь на дворе. Во-вторых, наш кот Аркадий ещё молод. В-третьих, ты влюблена именно в меня.
      - Не извиняйся, подполковник, - томно потягиваясь, сладко зевнула Сашенция. - Хорошее стихотворение. По крайней мере, чётко передаёт сегодняшнее настроение и замечательно описывает всякие ощущения-впечатления…. Ой, что это? Стук какой-то за окнами.
      - Ерунда, не бойся. Это просто спелые яблоки опадают с уставших веток на осеннюю землю.
      - Я и не боюсь. Здесь очень хорошо. Всё вокруг, как любят писать в толстых книжках, пропитано покоем…
      - Покой – субстанция неверная и мутная, - нахмурился Пашка. - С философской точки зрения, я имею в виду. Мол, любой покой – рано или поздно – заканчивается. И ему на смену – всегда и непременно – приходит череда всяких и разных событий. Как правило, неприятных, мрачных и бестолковых. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Ладно, любимая, давай готовиться ко сну. Завтра, как-никак, идём за грибами…


      Глава вторая
      Нехорошая посылка