О свободе

( посвящается Николке ).


Он жил. Жил, вот уже целых двадцать лет. Жил серой и однообразной жизнью. Жил.., а может, вовсе и нет. Может это была только иллюзия жизни? Может ему только казалось, что он живёт? Он сильно ущепнул себя за кожу на запястии левой руки, - больно. Опять больно.
В последнее время он чаще всего испытывал именно это чувство. Чувство боли. Оно тяжолым, лохматым, грязным комом давило в груди, где-то в области сердца;пронзительной, огнянной молнией стучало в висках; и ржавыми кандалами сковывала конечности. Боль... "Значит я всё таки живу" - подумал он и отрешонно посмотрел по сторонам. Вокруг никого не было. Пустая, разбитая колёсами машин сельская улица с одноэтажными покосившимися от времени обшарпаными домами по сторонам и хмурое небо октября, приветствовали его своей безмолвной серой улыбкой. Он съёжился. "Что я здесь делаю? В чём моя задача?" - мысли завладели его пространством.
Он здесь родился и вырос, закончил школу и поступил в областной институт. Жизнь шла по стандарту газетной передовицы, прописаной для него стереотипным текстом типографии под названием "СЕМЬ Я". Здесь всё про него знали; и знали что, где и когда с ним должно было произойти. За исключением быть может точностей сроков. Точностей, но не давностей.
Он всегда был послушным и прилежным человеком. Слушая чужое мнение, не мог противоречить. Так он и жил, выпускаясь страница за страницей.
В детстве он был светлым и общительным мальчиком, ничего не стеснялся, знакомясь со всеми подряд, и всегда, всегда улыбался. С ним было просто. Но время шло, и он учился думать и понимать. Учился, только не в тех классах.  Всё происходящее вокруг было не для него. Об этом можно было судить по отсутствию у него остаточных полученных знаний. Он изучал, выдавал (потому, что это было кому то нужно) и забывал. Оставались только навыки, необходимые для повседневной серой жизни. Потом он узнал предательство, зависть, лож, обиду, а после - непонимание. Он испугался, увидев как огромен и страшен окружающий его мир. Этот мир вызывал желания нагнуться, спрятать глаза и подчиныться, безраздельно подчиняться, покорившись судьбе.
Стереотипами этого мира были психологический гнёт и лисий обман. Общество разделилось на сильных и слабых рабов, теранящих друг друга, развращалось и тем самым вгонялось в полную зависимость от предложенных стериотипов. Люди не понимали, что являются всего лишь рабами из которых одни ездили на мэрсэдэсах, считая себя "крутыми" презирая всех вокруг; а другие ездили на велосипедах и ненавидели первых. А стериотипы правили и потешно наслаждались,как и им казалось грандиозной игрой. (Ещё бы они ведь тоже искренне считали себя творцами этого мира. Богами - если хотите).
Он не кого не винил. Он сам тогда, как и все вокруг типографии с их обслуживающим персоналом и начальством, не понимал стереотипности мира. Он просто стал чувствовать себя здесь абсолютно чужим. Его чувства, и тогда ещё догадки, на уровне чувств, не понимались абсолютно ни кем. Больше того, они просто не воспринимались ни кем. Казалось, что у людей искуственно заблокировали канал чувствительной памяти, заменив его каналом эмоций и инстинктов. Глаза людей с которыми он говорил отображали иронию, сочувствие к его болезненной фантазии и желание "отремонтировать" его. Или просто считали его придурком. И он замолчал. С каждым днём всё больше уходя в себя, и привыкая к одиночеству. У него не было друзей, только знакомые. Он стал познавать мир глядя на него со стороны.
Он трехнул головой, сбросив с себя остатки тяжёлых мыслей и направился к своему дому с облупившейся краской и проржавевшей крышей. Дому, который он тогда считал своей тюрьмой, не зная всей обширности и грандиозности этого стереотипа. (Вряд ли кто сможет оценить всю бесконечность этого понятия. Оно не поддаётся физическому представлению. Только чувствам...).
Как вдруг его внимание привлекло какое то движение в траве, у полусгнившей ограды. Он подошёл ближе и увидел чёрную птицу. Птица "хромала" на крыло и пыталась удрать от него путаясь в зарослях сухой травыи и кустарника. Но... Он схватил её в ладони, поднял и стал внимательно рассматривать. Это была довольно крупная птица, сантиметров двадцать от хвоста до кончика клюва, не известной ему породы. Она сильно обхватила когтистыми лапами его пальцы и пыталась кусать его клювом. "Что с ней случилось?" - подумал он, - "Сломала крыло? Или это только птинец, покинувший дом ещё не научившись летать?". Может так оно всё и было. "Что птица делает здесь?" - подумал он, - "Уже поздняя осень и холодно, а скоро и вовсе выпадет снег; наступит зама? Ей нужно лететь в тёплые края, чтобы выжить". Он занёс птицу в дом где жил с бабушкой и дедушкой. Птица не сдавалась, продолжая вырываться из его рук. Он боялся сильно сжать её, чтобы не повредить; и в тоже время ослабляя хватку, приосвобождая её она сама могла нанести себе травму в попытках освободиться. На вид она была совсем здоровой, просто не умела летать, заваливаясь на один бок. Он смотрел на неё и в его груди начало зарождаться новое, неизвестное ему чувство. Находясь в его плену, птица не выказывала не грамма страха. Она гордо смотрела ему прямо в глаза своими чёрными, кристально чистыми, блестящими глазами; царапалась и кусалась. Он пытался её успокоить, говоря, что не сделает ей ничего плохова, только посмотрит, что с ней случилось. Но птица не поддавалась, отчаянно борясь за свою свободу. Странно, но он отчотливо, на уровне подсознания понимал, что птица хочет сказать ему. С зарождением у него чувства и после пересечения взглядов, у них появилась какая-то внутренняя, очень тонкая связь.
И он понимал, что птица требует от него свободы. Он не умел отказывать. Пойдя на луг, подальше от постылой "цивилизации" он выпустил её. И искренне надеялся, что там на улице произошло какое то недоразумение, а здесь на лугу птица обязательно полетит; туда в тёплые края, подальше от холодов, домой, к свободе... Но птица не полетела. Она поскакала по лугу в сторону кустов. Он какое то время обезкураженно смотрел ей в след, не понимая, что происходит. "Может так её и оставить, раз она этого хочет; может порода этих птиц вообще не летает" - успокаивал он себя. А потом горечь разочарования подступила к горлу и он чуть не плача побежал за ней, накрыв её курткой почти у самых кустов. "Нет теперь я просто не могу оставить тебя" - говорил он птице - "Ты же погибнеш. Неужели ты этого не понимаеш".
Ему нужно было совсем скоро уезжать на учёбу. Он уезжал, учился, а на выходные приезжал домой. Так было каждую неделю. Но теперь у него была птица. Он дал обещание, что она будет жить. И чувство ответственности росло в нём с каждой минутой. "Ты поправишся и весной я отпущу тебя на волю. Нам с тобой нужно переждать холода, и дождаться весны." - говорил он. "Вот где только тебя держать"...




Продолжение следует.

14\10\2012 г ---- ??\??\???? ?.