Пусть плачут те... часть1

«Так-с. Ну и с чем мы добрались до очередного дня рождения?!
А ни с чем. И похвастаться то нечем.
Разве, что изменилась последняя цифра, что особо-то и не радует. 
А что может радовать? Подумаешь, на год старее стала.
Ну, а если разобраться, то до этой даты еще целых полтора дня жить.
И это у нас получается воскресенье, а  сегодня – пятница.
А поскольку Олюшка завтра уедет в свой холодный Норильск, и дни рождения заранее не отмечают, то решено просто «почаевничать» с девчонками сегодня. 
Как закон  - сбор у Анны».


 Аня была мне не просто подругой, а еще доводилась дальней родственницей. И хотя они с Олей были на несколько лет старше меня, мы очень-очень-очень давно дружили.
Олиного мужа, после института направили на работу в Норильск и подруга, как «жена декабриста» последовала за ним. Но расстояние не погубило нашей дружбы. Каждый год Оля с детьми и мужем приезжала к родителям, и мы встречались. Но в этот раз подруга приехала одна.


Анин дом был уже  недалеко, осталось перейти проезжую часть, потом свернуть за угол, и я на месте.
Размышляя, я посмотрела на светофор и, увидав, что загорелся разрешающий «зеленый» собралась поставить ногу на «зебру». Не успела я произвести эту манипуляцию, как передо мной, нарушая все правила, прямо на пешеходном переходе, остановилось «нечто» серебристого цвета. С тонированными стеклами.

 Внутри меня все оборвалось. Я выругалась про себя, но взглянув на светофор и заметив, что «зеленый» еще горит, обошла эту «субмарину» и направилась дальше.

Мысли переключились на водителя.
«Он что, свои права за редиску купил? И где в данный момент носит нелегкая сотрудников ДАИ?
Вот если бы я переходила дорогу на «красный», то инспектор обязательно появился, чтобы прочитать мораль (это в лучшем случае), а в худшем – прощай купюра.
Ну, да шут с ним, с водителем. Может ему плохо стало? Ничего ж не случилось и, Слава Богу».

И я зашла в Анин двор.

Подруга, заметив меня из окна кухни,  послала своего старшенького открыть дверь подъезда. Во многих домах уже стояли домофоны, только жильцы их дома, почему то, не хотели такого «новшества». Поэтому без ключа и предварительной
договоренности к подруге можно было и не попасть.

- Привет, мать – Никита гостеприимно открыл мне дверь подъезда. – Заходи. Ольга ваша уже давно пришла, а отца в булочную погнали.

- Зачем? – спросила я, подымаясь по ступенькам впереди Никиты. – Ведь я же сказала, что сладкое сама привезу.

- Не знаю, мам. Я на кухню уже и не захожу.

Никита, старший сын Ани, называл меня матерью или мамой по привычке, потому что в детстве его частенько «подкидывали» мне и он считал моего сына своим родным братом. Слово «крестная» его коробило и ассоциировалось с крестной феей.

 - Я же не Золушка – смеясь, говорил он.- Ну не могу я тебе «Выкать» и «Крестной мамой» называть. Хочешь, по имени буду?

- Да называй, как хочешь. Не в названии дело, а в отношении.

 Вот так и повелось.

Последние четыре года Никита на «зимнее время» перебирался ко мне. И в институт добираться близко, не надо вставать в несусветную рань и нестись через весь город на занятия, и в соседнем доме жила девочка, с который мой двадцатидвухлетний крестный сын давно встречался. В общем, и куме спокойно, что дитя по ночам не шастает, и мне не скучно.


 С мужем мы разошлись давно и не мешали жить друг другу. От брака остались тяжелые воспоминания и еще сын Ромка.

 Маме моей бывший  зять не нравился патологически (еще бы, ведь он был старше меня на девять лет) и она находила прелесть и радость в том, чтобы высказывать ему свои претензии в глаза. В свою очередь зять тоже не платил ей горячей любовью. Даже мой папа не мог их помирить.  А он в этом деле мастер.  Раздельное проживание тоже ничего не дало. Мама наведывалась чуть не каждый день с проверками. Уговоры и скандалы не помогали. Оставался один выход – заграница. Но я не уверена, что и это бы сработало.

Наконец мое терпение лопнуло.

Мне было тяжело жить между двух огней, потому, что виноватой всегда получалась я.  В итоге мне их перебранки надоели до такой степени, что я, забрав сына, ушла, подав на развод с одним, и свела общение до минимума с другой.
Мама добилась своего.

Моя жизнь потихоньку наладилась.

Мама так и не призналась, за что она люто ненавидела своего зятя.

Не знаю, вырос ли бы мой сын порядочным человеком, если бы я не решилась на отчаянный шаг. Не скрою, было очень тяжело. По мимо основной работы, я хваталась за любую подработку. Сын это видел и научился считать и экономить деньги еще в школе.

И на свою квартиру и на то, что в ней я заработала сама.

Ромка вырос, по примеру мамы рано женился и смылся жить к теще, с которой у него полная любовь и взаимопонимание.

С женой и ее родными моему сыну повезло. Сваты – золотые люди, хозяйственные, добрые, рассудительные.  И дочерей своих, так воспитали. За что им огромное спасибо и низкий поклон.

 Две их старшие дочери со своими семьями жили в Испании, при любой возможности навещая родителей.

 Невестка моя - самая младшая в их семье. Родители после свадьбы попросили детей немного пожить с ними, чтобы дом не пустовал.  «Немного» переросло в пять лет, и никто уже никуда уходить не собирается. И внучка уже там растет, на радость всем.

Как говориться, все счастливы и довольны.

 Я благодарна Богу, за то, что мой ребенок  вырос порядочным человеком, женился по любви и живет в окружении любимых и любящих людей.

 И поскольку мой сын жил с любимой женой у любимых тещи и тестя, мой крестный сын временами обитал у меня, скрашивая мой досуг и нянча моего кота.
 

Мы подошли к дверям квартиры и я, толкнув не запертую дверь, сразу попала в объятия Ольги.

-Маришка, я тебя целый год не видела, соскучилась. Как ты похудела! Замуж не вышла?

- Ну что я тебе плохого сделала? Подруга называется.

- Да шучу я, шучу. А приятеля завела?

 - Ольга, мы же с тобой две недели назад  созванивались. С тех пор ничего не изменилось. Да и какие приятели по нашей жизни. На себя времени не хватает.

- Ой-ой. Совсем бабкой заделалась. Ты еще себе галоши, красненькие внутри, купи и халат байковый, задрипанный.

- Да ну тебя…

Мы прошли на кухню.

 Аня стояла возле плиты и что-то помешивала в кастрюльке. Поскольку мы виделись с ней чаще, чем с Ольгой, то вторая подруга была в курсе моей личной жизни и не задавала ни каких вопросов.


Я выложила коробки из пакета и присела к столу.

- А чего ты так похудела? Не болит ничего? – спросила Оля.

- Это все благодаря Викусе – со вздохом ответила я.

- Какой Викусе? Вашей Викусе? Она вас, что, всех объедает? – глаза подруги расширились от удивления.

Аня засмеялась.

- Викуся, почти ничего не ест. Она дышит и полнеет – ответила за меня Аня.


 К слову, Викуся или Виктория Викторовна это наш лаборант, молодая симпатичная женщина, двадцати девяти лет. Природа наградила ее обаянием, умом, легким характером, но с фигурой Викуси обошлась по-скотски. При росте волейболистки Вика имела вес борца сумо. И очень переживала. Она начинала курить, думая, что похудеет. Мы таскали ей всяческие диеты, и она их усердно соблюдала. Вес падал, но стоило ей съесть хотя бы маленькую печенюшку, все возвращалось на свои места.

Мы с девчонками из лаборатории, а нас – четверо, начали худеть с Викусей, «за компанию», исключив перекусы и сладкое. Стали ходить с Викусей на фитнес и в бассейн. Дело сдвинулось с мертвой точки, у Вики был заметный результат, а уж о нас и говорить не приходилось. Все-таки коллектив – великая сила.


- Ну, понятно, Викуся дышит калорийным воздухом, а ты чего дошла? – спросила Ольга.

- Я не дошла, я нормальная. Я в группе поддержки Виктории. Как говорит Ромка: -  «Фитнес и бассейн рулят».

Ольга покачала головой.

- Девчонки, милые, может помочь чего? – спросила я, переводя разговор на другую тему.

- А мы уже закончили. Сейчас Алик придет, и сядем – ответила Аня. – Да, как там поживает твой воздыхатель?

- Ну, ну, какой воздыхатель? – заинтересовалась Ольга. – Почему я не в курсе? Почему я не знаю? Так вот чего мы о фигуре заботиться стали…

- Да знаешь ты его – ответила ей Аня. - Это Гордеев. Это только наша Маша никого в своем городе не знает. Жила, как в аквариуме… Ранние браки некоторым высушивают мозги.

- Анна – не выдержала я. – Я убью тебя когда-то. Какие мозги? Какие воздыхатели? Какие женихи? Я уже не в том возрасте, когда романчики заводят. Я уже мемуары пишу, да носки теплые вяжу – к старости готовлюсь.  Ольга посоветовала халат байковый купить. Поздно глазки мужикам строить.

- Глазки мужикам строить никогда не поздно – авторитетно заявила Аня и посмотрела в сторону хлопнувшей входной двери.

Алик вошел с огромным тортом и пакетом в руках.

- Ну, девчонки помогайте, налетайте. Разбирайте, стол скорее накрывайте – пропел он.

 Мы быстренько все разложили, что нужно было порезать – порезали и уселись вокруг стола на кухне.

- Ах, девчонки, как же я за вами соскучился – произнес Алик. – И чего мне на вас на всех жениться нельзя? Был бы у меня свой гарем.

- Ага – поддакнула мужу Аня. И ехидно добавила: - Алик, а ты в курсе, кто гарем обслуживает? Евнухи. Так что если будешь выступать, я тебе кое-чего откручу, и
заправляй тогда своим гаремом.

- Ну вот, уже и помечтать нельзя – пробасил Алик. – Сплошное угнетение. Ну, наливаем, кто что пьет.


- Тебе чего? – спросила Ольга, держа в руках бутылку вина.

 Я покачала головой.

- Ой, горе ты наше – произнесла подруга, вспомнив, что я уже не пью. – Тогда тебе компот. Давай стакан. У всех налито? Хорошо. Тогда поехали.

Ольга поднялась и, откашлявшись, торжественно произнесла:

 - Тост номер один: «Пусть плачут те, кому мы не достались  и…»

Закончить тост ей не дала трель дверного звонка.

 Мы переглянулись.

 - Кто там еще на запах прибежал? – поднялся из-за стола Алик и, передав свою рюмку Ане, направился к двери. Ольга присела, не выпуская бокала из рук.

 Мы прислушались.

Замок щелкнул и раздался громкий голос Алика:

- Гордеев?! Ух ты! Ты ли это?! Сколько лет, сколько зим?! Каким ветром?

Я подскочила и уставилась на подруг.

- Вы  и его пригласили?! - прошептала я.

- Ты что с ума сошла? Давай на балкон – возмутилась Аня.

Я выскочила на балкон и стала за шторой.

 - Да ты проходи, не стесняйся – гремел на всю квартиру голос Алика. – У нас
гости, присоединяйся.

Сквозь щель мне было видно, как Гордеев зашел на кухню следом за Аликом.

«Ну, все – подумала я. – Мой крестник сирота. Сначала я хотела прибить Аню за язык, а теперь убью Алика за действия».

Алик прошел и сел на мое место спиной к балкону. А Гордеев сел на место Алика, и я могла лицезреть его, во всей красе.
 А красоты у него было – хоть отбавляй. Столько же и глупости в придачу. Беда
Гордеева была в том, что он имел длинный язык, как я выяснила. После Новогодней вечеринки, когда я проснулась дома у Гордеева, я вообще перестала пить. Даже пиво.

Я не помню, что было и было ли что-то вообще. Но наверно все-таки было, потому что Гордеев раззвонил всем, что мы того… встречаемся. Теперь, на протяжении нескольких месяцев, я старательно избегала общения с ним, чем только раззадоривала его. Как говорила Анна: «Нет ничего желанней недоступного». Скрываться от Гордеева было нетрудно: Сашка наладчик, и постоянно в командировках.


Я прислушалась к разговору.

«- Девчонки, - пробасил Алик. – Это Гордеев. Кто не знает – знакомьтесь, кто не помнит – вспоминайте.

- Да помним мы Гордеева, помним. С АСУ, параллельный поток – сказала Ольга. И добавила: – Знаменитый Александр Гордеев. КрасавЕц и балагур, душа компании. Девчонки штабелями, штабелями…  Эх! Сколько лет прошло. У тебя, поди, дети взрослые уже…  А к нам зачем?

- Я тут проезжал и увидел Маринку – произнес Гордеев, обращаясь к Алику. – Пока развернулся, а ее и след простыл. Досадно.  Потом вспомнил, что она к вам могла направиться, и решил попытать счастья.

- Нашу Марину? – переспросил Алик. – Нет, не было ее, брат, не было. А чего сразу не остановился, раз такая нужда?

- Я и так на свой риск на «зебре» тормознул, прямо у нее перед носом, но она мимо проплыла. До меня потом дошло, что стекла тонированные и разглядеть она меня не могла».


- Попала ты, тетка – вдруг раздалось над моим ухом. – Двумя ногами в шоколадный ряд.

Я чуть не подпрыгнула от страха и неожиданности на месте. Никита стоял у меня за спиной и тоже подслушивал. Как же я забыла, что кухня и комната мальчишек были соединены общим балконом. Я показала крестнику кулак, и мы стали вместе подслушивать дальше.

«- А зачем тебе Маринка? – спросила Аня.

 - У нас наметилась коллективная вылазка на природу и Палычи предложили пригласить Марину».

 - Пипец, убейте меня – прошипел мне на ухо Никита. – Слышишь, мам, тебя твой начальник уже сватает. Наверное, надоела, избавиться от тебя хочет, а может с Днем рождения поздравить… – и, дернув меня за руку, показал глазами на открытую балконную дверь своей комнаты.

Я на цыпочках направилась следом за ним.

- Хочешь смыться? – спросил крестник, прикрывая балконную дверь. Я кивнула.

- Пошли!

 Чтобы пробраться к входной двери, все равно приходилось проходить мимо кухни. Никита став в проеме кухонных дверей, поздоровался со всеми и сказал:

- Мама, я в магазин. Ничего не надо?

 Сидящий спиной к двери Гордеев даже не повернул головы в его сторону. Я спокойно прошмыгнула, помахав девчонкам рукой, сунула ноги в шлепки, схватила свою сумку и вместе с Никитосом вышла за дверь.

 Да. День, на редкость, удался.

- Мать, скажи, ну почему у тебя все не как у людей? – спросил крестник,
спускаясь по лестнице. -  Я краем уха слышал о вашем знакомстве. Отпад. Теперь
понятно, почему ты пить бросила. Прикинь, проснулась, а на пальчике кольцо и у Ромки новый папка, как его там… Гордеев. Слушай, неужели он, и правда, такой языкатый и противный? Чего ж ты от мужика так бегаешь, ей богу, как малолетка. Ну не нравится – отшей.  А как по мне, так вроде он ничего. Нормальный и серьезный. Хочешь, мы с Ромкой, поговорим с ним?

- Да уж спасибо! Он мне как-то не мешает. Главное, на глаза не попадаться. А так, жить можно…

- Какая ты жестокая, крестная мать. Ну, пожалела бы мужика.  Видишь, искал тебя, на природу вывезти хотел. О здоровье твоем беспокоится…

- Зимой будешь ездить через весь город…

- Молчу – молчу…

- Ладно, сейчас машину поймаю и домой, что бы со своим счастьем еще раз не встретиться. 

Я вышла на дорогу и стала останавливать проезжающие мимо машины, в надежде добраться хотя бы до центра. Проезжающее мимо такси не остановилось, зато затормозил следующий за ним « NISSAN».

 - К центру подвезете? – спросила я у водителя. Он кивнул. – Ну, пока, привет родителям – это уже Никите.

 И сев, я захлопнула за собой дверцу.

Я думала о том, как лихо сбежала от Гордеева, о том, что надо позвонить Ане и поблагодарить Алика…

 - В центр или домой? – вдруг услышала я голос водителя.

 - Домой – автоматически ответила я. – На Строителей.

 А потом удивленно глянула на лицо водителя. Он улыбнулся уголком рта. Я не знала этого человека. А вообще, чему удивляться, если я не знала и половины своих соседей по дому.

 Остальную половину пути, я тщетно пыталась вспомнить, где я сталкивалась с этим человеком и откуда он знает, где я живу.

Дохлый номер. Склероз с рождения

Мне остановили недалеко от дома. Я полезла в сумку за кошельком.

- Не надо – просто сказал незнакомец.

- Но как же…

 - Да просто так. Всего хорошего.

- Ну и Вам тогда огромное спасибо и счастливого пути.

 Я аккуратно прикрыла двери автомобиля и пошла к своему подъезду. В сумке закурлыкал телефон. Никита.

- Мам, ты где? – вопрошал крестный сын.

- В своем подъезде, домой поднимаюсь. А что?

- Ты хоть знаешь к кому ты села?

-  А мне зачем? Это важно?

- Это же Клен. Сам Саня Клен.

- Ну и что? По мне хоть он Вася Акация. Главное, я уже дома.

- Ну, ты даешь! – удивленно сказал крестник. – Из огня да в полымя.

- Не говори загадками. Что не так?

- Ладно, приеду, потом расскажу.

Если разобраться, ни о каких Кленах я не слышала. Я не сидела у подъезда с соседками по дому, и не прогуливалась вечерами с целью кого-нибудь разобрать по  костям. Иногда я выезжала к сватам, иногда к подругам, а все остальное свободное от работы время я занималась любимым делом – писала. Поэтому слово «клен» было для меня пустым звуком. Ну, подвез человек, денег не взял и спасибо ему преогромное.



« Просто супер, что День Рождения, только раз в году» напевала я, поднимаясь на второй этаж, перефразированную мной же, песенку.

Никого нет?

Отлично!

Можно и через ступеньку, пока никто не видит.

 А вообще я День Рождения отметила просто замечательно. Утром заскочила к родителям. Мама попыталась прочесть торжественную речь вперемешку с нравоучениями.

 Ха! Не тут то было.

 Папик не зевал, быстренько перевел разговор в нужное русло и я, оставив тортик, смылась.

 Теперь Светке, моей младшей сестре, отдуваться за двоих. Но она молодец. Не то, что я. Близко к сердцу ничего не принимает. «У меня, говорит, клапаны в ушах, так что мамины лекции мне до лампочки. Я уж такой глупости, как ты не совершу». И правильно. На чужих ошибках учатся.  Поэтому мама и зять, Светкин муж, были вежливы и очень аккуратны в обращении друг к другу, потому что когда сестричка открывала рот, тошно становилось всем.

Так вот, после посещения родителей, я вернулась домой, подхватила сумку с продуктами и, вызвав такси, отправилась к сватам и детям. У нас намечался именинный шашлычок.

Что ж я зря в субботу на рынок моталась и мясо мариновала?

 Посидели у сватов на славу.
 

Так, перепрыгивая через ступеньку, добралась до кабинета Палыча. Хорошо, хоть никто не видел моего подъема, а то подумали бы, что у меня, после выходных,  крышу снесло.

Палыч или Илья Павлович, пухлый лысоватый мужчина, под полтинник, мой начальник и как выяснилось, большой друг Гордеева, восседал у себя за столом.

- А, Мариш, приветствую. Как выходные провела? Лес цел? Деревья на щепки не разобрали? – хитро улыбаясь, спросил он, когда я заглянула к нему в кабинет.

 - Какой лес? Какие щепки? – не поняла я. – Я вчера у сватов была целый день.

 -А-а. А я-то думал?! – протянул Палыч.

- Чего ты думал? – поинтересовалась я. Вообще с Палычем мы давно на «ты».

- Ни чего, ни чего – быстро ответил Палыч. И добавил: - Мариш, в общем, с прошедшим тебя.

Палыч выложил на стол коробку конфет и букет роз.

- Спасибо, Палыч! Ты же знаешь, я не люблю такие мероприятия.

- Да не за что. Мариш, еще мне нужна твоя помощь, как друга, как женщины.

 Под «помощью» у Палыча могло подразумеваться все что угодно. А после Нового года я вообще ко всем его предложениям относилась с подозрением.

- Палыч, ты же знаешь, я после того случая не пью, по вечеринкам не хожу и с подозрительными личностями стараюсь не общаться.

- А я тебе не наливаю и не зову ни куда – ответил Палыч.

- Тогда что? – спросила я.

Палыч печально посмотрел на карниз над окном. Оборванная штора держалась на двух крючках.

 - Мариш, такое дело – стушевавшись, сказал он. - Зацепил, нечаянно и оборвал, а Ивановна уже отказывается вешать.

«Еще бы не отказываться – подумала я. -  Ты ж эту штору обрываешь аккуратно три раза в неделю. А бедной Ивановне приходится со стремянкой в кабинет бегать»

- Палыч, я не достану – сказала я, прикидывая расстояние до карниза. – Тут метра три с половиной, а то и четыре будет. Потолки высокие.

- Маришенька, а я тебе стол подвину, а сверху стульчик поставим. Полезь, зацепи, а то, ей Богу, как в сарае.

- Ладно – вздохнула я. – Давайте.

 Мы с Палычем подвинули высокий стол, поставили сверху стул. Для удобства Палыч придвинул мне еще один стул к столу. Я залезла, подняла руки,  и начала одевать петли шторы на крючки.

 В кабинет заглянул Серега из ОКИ. Отдел контрольных испытаний у нас расположен на первом этаже, как раз под кабинетом Палыча.

- Ага, Палыч – заметив меня, пропел Серега. – А я-то думаю, что это тут за грохот. А ты знаешь, что эксплуатировать людей нельзя?

 - Знаю. Я Марину не эксплуатирую. Это так, чисто дружеская просьба.

- Знаем мы твои просьбы. Чего ж сам не полез?

- Сережа - строго сказал Палыч. -  Ты у себя в лаборатории капитальный ремонт потолка хочешь? – Серега замотал головой. – Вот потому-то и не полез.

 Серега взял стул сел на него верхом и принялся мучать Павловича новым оборудованием.

- Карташов, не тошни, ка получим, сразу выдам, персональный прибор. Можешь даже имя на нем свое выгравировать, как на именном наградном пистолете. Можешь даже  застрелиться из него.

Я закончила со шторой и стала слазить со стула.

Тут дверь  распахнулась, и в кабинет зашел Гордеев. Я поспешила быстро слезть со стола, чтобы смыться. Но поторопилась и, не нащупав ногой твердой поверхности, соскользнула и грохнулась вниз, подвернув ногу.

Сразу захотелось закричать: «Карнавал, карнавал, сколько звезд!», по количеству искр в глазах, но почему-то вышло: « Ой, нога, нога!»

Сергей, вскочив со стула, подбежал ко мне, а следом за ним и Гордеев.

- Марин, ну что ж ты так неаккуратно, попросила, я бы помог – запричитал Серега.

- Какой гад стул отодвинул? – прорычала я.

 Сергей моментально заткнулся. До него дошло, что он поспособствовал моему падению. Нога в суставе стала опухать. Палыч глотал сердечное.

- Сергей, ты на машине? – спросил Гордеев. – Повезли ее в травмпункт.

 Вдвоем они помогли мне добраться до машины.


- Ну, что ж, перелома нет и ладненько – произнес дежурный врач, разглядывая рентгеновский снимок. – Но болеть будет не меньше. Так что милая покой ножке, тугая повязка и через день к своему травматологу.

 Просто замечательно. На улице лето, а я хромая и с перебинтованной ногой.

 Домой я уже добиралась сама, соврав Сереге и Гордееву, что мне предстоит сделать какие-то важные анализы. А это займет уйму времени. Гордеев порывался остаться, еле отделалась.

 Ну не смогла я ему сказать: «Гордеев, на фига ты всем раззвонил про Новогоднюю ночь?».

 Не могу.

Потому, что…потому.

Дома, устроившись удобно на диванчике, я собралась подремать.

 Не тут то было.

Палыч и Сергей, чувствуя себя виноватыми, названивали через каждые полчаса, думая, что от их звонков нога заживет быстрее, и надоели хуже горькой редьки.



Через день, утром, в ожидании такси, с перебинтованной ногой, я, сидела на лавочке, возле подъезда. Сегодня надо было на прием к врачу. Перспектива торчать полдня в поликлинике совсем не радовала, особенно, если вспомнить про очередь.

- Бандитская пуля? – вдруг услышала я голос над собой.  Я подняла голову и увидела стоящего возле лавочки мужчину. Присмотревшись, я узнала в нем водителя, который на прошлой неделе подвозил меня домой. Я улыбнулась.

- Наверное, от мужиков бегала? – он присел со мной рядом.

- Или за ними – добавила я.

 - А что с ногой?

- Плохо бегала.

- Ты - Марина? – спросил он, бесцеремонно переходя на «ты». Я кивнула. – Гуляешь или ждешь кого-то?

- Такси – ответила я.  – В больницу надо.

- Так в чем проблема? Давай отвезу.

- Спасибо. Я еще за прошлый раз Вам должна – улыбнувшись, ответила я.

- А ты копи, долги, копи – смеясь, сказал он.

Что-то в этом человеке было знакомым и в тоже время настораживало, что я не могла сказать ему «ты». Может его повелительный тон, может его манеры, а может его одежда. Но я чувствовала, что он какой-то… другой. «Мутный» - как сказал бы Никита.

- Но, знаете, я уже вызвала такси…

- Какое? – спросил он, доставая мобилку. – Сейчас отменю заказ.

Потом, протянув мне руку, помог подняться. Мне стало неловко.

- Да ты не бойся, я не кусаюсь. И вообще, соседей бы не мешало знать.

 Я вопросительно посмотрела на него.

- Я Саня – продолжил он, видя мое недоумение. – Живу в соседнем доме. Твой племяш к девчонке моих соседей бегает.

 Просто замечательно. Мой бывший муж - Саша, Гордеев - Саша и этот Саша. Такое ощущение, что в тот период запрещали давать другие мужские имена. Короче, плюнь и в Сашу попадешь

  Но с другой стороны мне сразу стало легче. Значит не маньяк.

Но легче не значит спокойней.

 Я исподтишка рассматривала его. Симпатичный, даже слишком.  Везет мне на симпатичных мужиков. Высокий, крепкий. Коротко стриженные светлые волосы, на висках  седина, прямой  нос, серые, почти стальные глаза.  И все равно, что-то в лице его было такое, что не давало расслабиться. Что-то властное, даже хищное…


 Я похромала к кабинету травматолога. Саня за мной.

Травматолог и хирург у нас в одном лице. Это, наверное, самый любимый кабинет бабушек и дедушек. Зная нашего врача, они приходят иногда к нему просто посоветоваться. Окинув взглядом очередь, я поняла, что, до обеда,  на прием не попаду.

 Саня улыбнулся, видя мою растерянность. Ни слова не говоря, он открыл дверь кабинета и вошел. Через минуту выглянула медсестра и жестом пригласила меня зайти. Я похромала в кабинет. Было стыдно.

 Ну не приучена я без очереди …

 Получив направление на больничный лист,  мы вышли из кабинета.

- Спасибо, Саша. Я бы, наверное, весь день здесь торчала.

- Да не за что. Марин, а поехали куда-нибудь перекусим?

 Я глазами показала на свою ногу.

- Ну, мы же не танцевать едем, а кушать.

И я согласилась. Мне и в голову прийти не могло, что это начало моего нового романа…


 Мы заказали столик в летнем кафе. Я ограничилась салатом и соком, памятуя какие в кафе цены. А мой новый знакомый уплетал что-то конкретное…

 После завтрака Саша отвез меня к дому и помог выйти.

- Ну, строго выполняй указания врача, выздоравливай. Спасибо за прогулку. Пока - и укатил.

Ну, пока, так пока.

 Странное у меня выдалось утро.

 Этот незнакомый мне Саша, которому я благодарна за фокус с поликлиникой. Мы ни о чем конкретно не разговаривали. Я ничего о нем не знаю. А может и не надо? 

Как говорят – знание увеличивает печали. Помог человек по-соседски. Но вот что-то внутри меня подсказывало, что это не конец.

Далеко не конец.


Пять дней я держала ножку в горизонтальном положении, пила таблетки и делала компрессы. Вела себя как примерный пациент. А все потому, что была занята написанием нового романа. Я не стала говорить своим ничего про ногу, объяснив, только, что не могу приехать, так как слишком много работы. А сама тем временем удобно умостившись на диване и пристроив ноутбук на коленях, стучала по клавиатуре, набирая текст.

И вот на пятый день, я, хромая, вышла из квартиры, и стала спускаться вниз, по ступенькам, держась за перила. Навстречу мне кто-то поднимался. Я остановилась пропуская.

 – Ну и любишь ты копаться – вдруг раздался рядом веселый голос. Я подняла голову. Рядом со мной на ступеньке стоял Саша.

- Ой, здравствуй – Я решила тоже не выкать. – В гости к кому-то?

- Ага, К вам, дамочка.

 - А нас нет дома – улыбаясь, ответила я.

- Ты в больницу, вообще-то собираешься? – поинтересовался Саша.

 - Уже иду.

- Идет она. Я тебя полчаса под подъездом жду.

- Зачем? – задала я суперумный вопрос.

- А ты что на такси собралась или пешечком?

- Саша, ты извини – сказала я. – Но я не могу навязываться. Ты меня и так дважды выручил…

- Не выдумывай, поехали. Или тебя к машине отнести?

- Ты что? – возмутилась я. – Я и сама дойду.

- То-то же – произнес Саша, спускаясь следом за мной.


Когда выезжали со двора, я увидела, как в наш двор въезжает серое «нечто», так похожее на машину Гордеева.


После посещения врача Саша предложил немного прокатиться. В принципе, дома меня, кроме кота, никто не ждал и я согласилась. Мы чудесно беседовали и замечательно провели время.

«Да, первое впечатление обманчиво - подумала я. – Очень даже милый человек».

- Саша, можно один вопрос?

- Пожалуйста.

- А почему «Клен». Это, извини, кличка?

- Маринка, клички бывают у собак. А это – «фамилие такое» - ответил он голосом кота Матроскина. – А если серьезно – это фамилия моего деда. Клен.

Я прикусила язык.

- Знаешь, Мариш, я хочу тебе кое-что предложить. Но не сейчас. Когда выздоровеешь – сказал Саша, подвозя меня к дому.

 - Что? – полюбопытствовала я.
 - Это потом – хитро улыбаясь, ответил Саня.

« Ну, вот, час расплаты, пожалуй, и наступил – подумалось мне.

 Интересно, что ему от меня надо?

Деньги?

Нет. Деньги ему не нужны. Это факт. Да у меня их и нет.

 Секс?

 Но для этого я стара. У него женщины, пожалуй, моложе меня будут. 

Ну,  киллеры и диверсанты  тоже отпадают.

 Вот головоломка. Ладно, буду ждать».


 Отек сошел, и я уже подумывала о том, как бы выйти на работу. Саша, вероятно, был в отъезде и не появлялся. А может просто потерял интерес к соседке со странностями.

 Зато появился Палыч с новостями.

Во-первых, получили новое оборудование. И Сереге был выдан персональный прибор.

Во-вторых, Палыч сменил шторы на жалюзи и был доволен. А в-третьих, Гордеев уехал в командировку, в Мариуполь. На целый месяц.

  Но про Гордеева было сказано, так, как-бы, между прочим. Я пропустила эту новость между ушей, и Палыч, видя мою спокойную реакцию, продолжил, что Гордеев передавал мне привет с пожеланием скорейшего выздоровления.

- Спасибо – ответила я.

Тогда Палыч осторожно завел разговор, что Гордеев – хороший мужик, и я ему очень нравлюсь.

- Я поняла – ответила я. – Но нет.

- Но почему  - спросил мой начальник.

 Да потому, что, как сказать другое, когда перед глазами стоит улыбающаяся физиономия Гордеева. А я, в чем мама родила, на его кровати. И ни фига не помню.

 Обалдеть.


 Не зря говорят: Как новый год встретишь, так его и проведешь. А встретила я его, не дай Бог, никому так встретить.

Это было как раз перед Новым годом. Мы собирались на вечеринку, которую устраивали дома у Палыча. Я должна была прийти на нее со своим бойфрендом (как принято теперь говорить), с которым встречалась почти год.

 Но вот, перед самым Новогодним праздником, мой друг сделал мне «подарок», сказав, что у нас все кончено, так как он помирился с бывшей женой. Это было сказано мне по телефону, когда я, у Палыча, в нарядном вечернем платье, с открытой спиной, купленном в бутике за бешеные деньги, нервно бегала от окна к окну и, с тревогой, выглядывала знакомый силуэт.

Я послала этого друга подальше, не забыв пожелать счастья в Новом году. Обидно было до чертиков. А сама собралась уходить домой, и уже стала одеваться, но тут появился Гордеев. Нас представили друг другу.

- Александр Гордеев – назвался он. И поинтересовался, почему я хочу уйти. А узнав причину рассмеялся.

- Может Вам повезло больше, чем ему.

Отчасти, он оказался прав. Мой бывший бойфренд недолго задержался у бывшей жены и сделал попытку появиться после Нового года, но был с позором изгнан. 

Мы с Гордеевым, на той вечеринке, много пили, беседовали, и много танцевали. А потом целовались у Палыча на балконе…

Поздним утром я проснулась у Гордеева дома в одном «ха-ха». А он сидел рядом тоже не больно-то одетый и наблюдал за мной.

Да Бог с ним, проснулась да и проснулась. Я бы и еще раз так проснулась. Тем более что Гордеев красивый мужчина и мне понравился, до замирания сердца.

 Но через день все были в курсе, где я ночевала, и какие-то странные подробности, о которых даже я не знала.  Кроме него сказать об этом было некому. Гордеев своим языком разрушил все.


- Ладно, Палыч, проехали про Гордеева. Пусть он хороший мужик, я не спорю. Но я для него плохая.

- Чем?

- Достал ты. Ты не мальчик, и я давно не девочка. Хорошо. Слушай.  Вот скажи, к примеру, как бы ты относился к женщине, которую видишь впервые и которая, нажравшись до поросячьего визга, рассказывает тебе о, только что бросившем ее, любовнике. А потом тебе приходится тащить к себе домой, чтобы она проспалась и не портила праздник другим. И как должна чувствовать себя эта женщина?

- Вообще-то, вы пошли кота  Гордеевского смотреть и тебя никто не тащил. Но об этом знал только я.

- Кого? – взвизгнула я. – А, значит под предлогом просмотра кота, я залезла к Гордееву в кровать. Господи, да кто я после этого?

- Ты, Маринка - дура – ответил за Господа Палыч. – Много думающая одинокая    дура.  Да сотня баб, проснувшись у мужика, не придало бы этому значения. А ты раздула из мухи слона. Гляжу я на тебя и диву даюсь…



Я засиделась допоздна, когда раздался звонок.

- Приветствую – Сашкин голос с хрипотцой я узнала бы из тысячи.

- Привет – ответила я.

- Не спишь, вижу свет в окне.

 - Да вот, засиделась.

 - А к тебе можно?

Я промолчала, зная, чем это «можно» может закончиться.

- Ладно, Марин, открывай, я уже поднимаюсь.

- Хорошо – ответила я.

 Сняла старую любимую ночную рубашку и переоделась в шелковую пижаму, подаренную мне Ольгой ко Дню рождения. Поправила волосы и подошла к двери.

Саша вошел с одинокой красной розой в руках.

 Я не стала выпендриваться и подвинула ему Ромкины шлепки.

 Не нравится мне, когда по квартире ходят в уличной обуви. Полы мою руками, сама хожу босиком. Так что нечего заразу с улицы таскать.

 Сашка улыбнулся, но шлепки переобул. Я прошла на кухню, он за мной.

- Кофе будешь – спросила я.

- Вообще-то, Мариш, я бы и пожевал чего-нибудь. Только с дороги.

Я достала из холодильника курицу, сыр, кетчуп. Пока курица грелась в микроволновке, нарезала хлеб. Потом села напротив Саши налив себе чай. Саша ел не спеша. Я украдкой посматривала на него. Уставший. Под глазами залегли тени. Наверное, мало спал.

 - Что? -  спросил он, заметив, что я наблюдаю за ним.

 - Нет, ничего - ответила я.

- Мариш, можно я у тебя посижу немного? Домой идти неохота и далеко – улыбаясь, спросил он.

- Посиди – ответила я, прошла в комнату и включила телевизор.

 Саша устроился на диване и стал смотреть какую-то программу, а я вернулась на кухню, чтобы убрать со стола.

Когда, через десять минут я заглянула в комнату, Саша крепко спал, подложив под голову подушку-думку. Я тихонько выключила телевизор и свет, оставив только подсветку в прихожей. Потом прошла в Ромкину спальню, взяла плед и положила на край дивана. Расстелив Ромкин диван, я легла, и немного покрутившись, заснула.


- Марин - вдруг услыхала я над собой голос.

 Я открыла глаза. Небо светлело. В голове мелькнуло – опять выспаться не дали.

А потом вспомнила, КТО у меня ночует. Саша стоял в проеме двери.

- Я тебе испортил ночь -  улыбаясь, сказал он и, присел на край дивана.

- Если честно, то да. Я так хотела поспать.

- Сильно – сильно хотела спать? - спросил он, наклоняясь надо мной.

- Ну как сказать…

 Саша не дал мне договорить. Его губы нашли мои.

- И сейчас еще хочешь – спросил он через время, устроившись у меня под одеялом.

Джинсы и джемпер были небрежно брошены на стул рядом с моей пижамой. Нежно, кончиками пальцев, он проводил по моей груди.

- Я хочу не просыпаться – хрипло ответила я.

Мы провели в кровати все утро. Лежали и разговаривали. Я, удобно устроившись у него под бочком, положила голову ему на плечо.

-  Саш, скажи, вот ты такой видный, интересный. Мог бы завести семью.

- А у меня есть семья – ответил Саша и неприятный холодок пополз по моей спине.

- Но зачем тогда это – спросила я, подразумевая наши отношения.

- Они далеко. У меня молодая жена и дочь в Германии. У жены там бизнес и возможно бойфренд: какой–нибудь «бюргер», а дочь в школе.

 - А ты?

 - А что мне там делать? Маришка, не бери близко к сердцу. Мне хорошо с тобой, уютно. Мне спокойно, ты рядом, но в своей жизни я ничего менять не хочу. Пока.

 Легко сказать не бери близко к сердцу. «Значит, носить статус любовницы»  – с горечью подумала я.

 Но Саша был таким нежным, что вскоре осадок прошел.

- Марин, а поехали ко мне – предложил Саня.

 - Как поехали – не поняла я.- Ты же в соседнем доме живешь.

 - На машине. Она у тебя под домом ночевала.   


 Саша гостеприимно распахнул передо мной двери своей квартиры.

- Добро пожаловать в мою берлогу – произнес он.

«Ничего себе берлога - подумалось мне. - У иной хозяйки похуже».

 Саша, подняв жалюзи, открыл окна.

- Ну, так и живу.

-  Миленько и чудненько сказала я - осматривая его трехкомнатную «берлогу». 

Гостиная, спальня, кабинет. Ничего лишнего. Правда, в спальне не кровать, а «сексодром». Кухня и ванна - так вообще чудо техники. В общем как говорит папа: «кто при немцах жил…».

- Марин, у меня к тебе одна просьба будет. Но после сегодняшней ночи я даже не знаю, как и сказать.   Не могла бы ты наведываться сюда, пока я буду в отъезде.

-  А ты уезжаешь? - спросила я.

- Да я постоянно мотаюсь туда-сюда. Бизнес. Такая штука. Неделю там, неделю здесь вот и катаюсь. 

Я засмеялась.

-  А подумать можно?

 - А ты уже согласилась.


Я попросила Сашу, что бы он хотя бы не забирал меня с работы. Не хотелось расспросов и шушуканья коллег. Хватило Гордеева.

И понеслась кафешно-цветочная неделя.

 Еще через пару дней Саша сказал, что ему надо уехать дня на три и спросил, что бы я хотела получить из поездки.

- Привези ка мне, батенька, цветочек аленький – смеясь, сказала я.

- Так, ты конкретней выражайся – тебе розу алую или мужика волосатого? - стал уточнять Саша.

- Сам решай.

 - Ну, с розой и не знаю, как быть – дефицит. А мужика волосатого я тебе и сейчас предоставить могу - и он крепко сжал меня в объятьях.


- Маришка -  позвонил он мне с дороги. – Я не закрыл окно на кухне. И еще, я на письменном столе оставил деньги. Забери.

 - Зачем?

- Ну, к примеру, скажем так, это зарплата. Сторож звучит не красиво. Вот, пусть будет проверяющий.

 - Ой, не ломай язык. Скажи проще – горничная.

- Но, если тебе нравится это слово – пусть будет так. Целую свою сладкую горничную.

Я положила трубку и долго еще улыбалась. Конечно, было приятно. Но в том, что наши отношения долго продлятся, что-то не верилось. Может быть, виной было то, что я еще не оправилась от предательства предыдущего бойфренда.

 А может быть что-то еще.

 Не знаю.
 

После работы, зайдя к себе, я взяла ключи от Сашиной квартиры и пошла с проверкой к нему.

Так и есть окно на кухне было открыто. Хорошо, что сегодня не было дождя, а то его шикарный ковер был бы залит. Я закрыла окно и заодно проверила остальные окна. Все в порядке. Проходя мимо кабинета, я увидела  на краешке стола, купюры. Но поборов любопытство прошла мимо. Это были чужие деньги. Я направилась к входной двери, вышла и, замыкая дверь, вдруг услышала, как за спиной щелкнул замок соседской двери.

 Я обернулась.

 На пороге соседской квартиры стоял Никита и расширенными от удивления глазами смотрел на меня. Погрозив крестнику пальцем, я стала спускаться вниз.

 Никита догнал меня, когда я вышла из подъезда

- Мам, что ты там делала?

- Работала – не соврав ответила я.

 - Мам, ты что? Это же Клен!

 - Никита, что не так? Ты можешь толком объяснить, кто такой Клен? Что ты при его имени чуть в обморок не падаешь? Что я такого плохого сделала? Объясни?

 - Я не могу – покраснел Никита.

- Ну, если не можешь, зачем тогда затеял этот разговор.  Иди, Тебя Леночка ждет. Кстати, ты где, сегодня, ночуешь? Если у меня – долго не шляйся. Мне рано вставать и я выспаться хочу.    

- Хорошо, мам – лицо крестника просветлело. – Я дома сегодня.


На следующий день ко мне на работу примчалась Анька. С оговоркой, что якобы носила документы в профком и забежала по дороге.

- Что, уже носишься? Газель ты наша – попыталась пошутить она, припоминая мне недавнишнюю травму.

 Но меня не провести.

- Тощая корова, еще не газель – парировала я. - Выкладывай, что случилось.

- Ладно, не буду ходить вокруг да около. Вчера Никита сказал, что видел тебя выходящей из квартиры Клена. Ты, якобы, там работаешь.

-  Ну и что?

 - Как что? Ты нормальная? Ты знаешь, кто он такой?

Я тупо уставилась на нее.

 - Моя подруга – овца. Это факт – вынесла свой вердикт Анька. – Это от того, что ты в восемнадцать лет замуж вышла. Учиться надо было, а не лететь за первого встречного.

 - Спасибо, Анечка, теперь буду знать, кто я. А ты в курсе, что с кем поведешься – так тебе и надо?

- В курсе, в курсе.

 - Ну ладно, давай ближе к теме. Так кто такой Клен, что мне не стоит с ним общаться?

Теперь замялась подруга.

-Ты, что, совсем не помнишь Клена?

Я замотала головой.

- Марина, очнись, да в семнадцать лет за ним все девчонки бегали, кипятком ссали. Глаза друг другу выцарапывали. У него тогда были светлые волосы до плеч, а пел он как. Я уж и не помню, на какого он артиста или певца был похож, но с девственностью расстаться помог многим.

- Аня, когда вы справляли по Клену малую нужду, мне было только четырнадцать, и я носила школьную форму.

- Но, тем не менее, замуж ты вышла сразу после училища, за человека, старше тебя на девять лет.

- Учти, по любви. Ромка родился через год. Ладно, давай ближе к теме. Кто такой Клен?

- Ну как бы тебе сказать.  Во времена нашей молодости он был еще тот огурец. Но с законом ладил.  А сейчас он бизнесмен. И как видно, неплохо идут его дела.

- Я знаю, что он бизнесмен. Еще что?

- Ну, он женат второй раз. Где его первая жена и кто, я не знаю. А вот вторая жена – какая-то модель, молодая. Одногодка твоего Ромки. Но живет где-то за границей. И дочка у него в этом браке. 

-  И это я тоже знаю. Что еще?

- Ну, а теперь между нами. Он совладелец какого-то предприятия. Точно не знаю какого, но думаю мутного. Молодых девах там пруд пруди. Ты моей соседки Люськи дочку знаешь? Нинку? – я кивнула. -  Вот она там частенько крутится. А Нинка еще та «козабля».

- Кто? - не поняла я, услышав странное слово.

- Кто-кто, Кобылица в манто. Слово раздели пополам и узнаешь кто. Это ее Никита так называет.

- Ну и что?

- Да я не знаю, что. Я ж тебе говорю, Нинка еще та «простиГосподи». Но вот поверь, я пятой точкой чувствую неприятности. А я редко ошибаюсь.

- Анечка -  поспешила я успокоить подругу. - Ты спроси сначала, чем я занималась у Клена?

- Ну и чем?

- Почту забираю, цветочки поливаю, пыль гоняю – деньги лишними не бывают.

- Так он, что, тебе платит?

 - Ну конечно – ответила я, вспомнив о купюрах, лежащих на столе. Я не собиралась их брать, но подружку надо было как-то успокоить.

 - Ну, тогда я ничего не понимаю…

 - Я тоже Аня – вздохнула я. – А если серьезно, и отбросить все несущественное, чем Клен вам плох?

- Непутевый он – вздохнула подруга. -  Несерьезный. Кобель. А это не излечимо…

- Ясно. Не твой тип мужчины.

- Причем тут тип. Ты его поддатым видела?

Я покачала головой. Мне казалось, Клен вообще не употребляет спиртного.

- Значит, тебе просто повезло.

Я вообще не видела, что бы Саша  пил что-то крепче сока или кофе. И улыбнулась при воспоминании о нем.

 - Погоди. Не нравится мне этот взгляд. У вас там не роман, часом? – насторожилась подруга и потом добавила: - Конечно, Маринка. Это твое дело, ты взрослая уже, но я бы не советовала. Присмотрись к нему хорошенько. Я его еще по институту помню. Хищник. Самый настоящий. Господи, кому я это говорю?

-  Действительно. Это вы у нас образованные. А мы неучи. Три класса церковно-приходской школы. Где уж тут в мужиках разбираться… Ладно, подруга, обещаю, глупости не делать.

 - Вот и умница. Постарайся. Мне же тебе слезы разочарования вытирать…


Аня, успокоившись, ушла. Я была не в обиде на подругу за такие слова. Потому что это была правда. Аня всегда была моим утешителем. Но в голове засели другие слова Аньки.

Хищник.

И действительно – как это слово подходит Сашке.

Напористый. Бесцеремонный. Всегда добивается своего.

 Красивый и опасный, как лев или ястреб.

Нет, больше похож на ястреба.

С таким рядом забудь про спокойную жизнь. Все время надо быть в напряжении.

 А собственно говоря, что мне с ним рядом делать?

Я даже не могу дать определения нашим отношениям. И если я действительно привяжусь к нему, а это у меня отлично выходит, мне конец. Я это понимаю.

Вот и сейчас, где он, с кем? Кто его знает.

 Эх, Аня, Аня, и так не спокойно на душе.

 Не пойму, что мне надо и чего я хочу.

 А вот, к примеру, если бы Гордеев ввалился ко мне среди ночи? Как бы я отреагировала?

Выгнала бы.

 Ага. Два раза.

Не ври себе.

 Фиг бы ты его там выгнала.

Затащила бы в постель и заставила повторить все, о чем он так рассказывает
всем,  от «а» до «я».  И на камеру сняла, в подтверждение…

 Я поймала себя на том, что сижу и улыбаюсь неизвестно чему.   

 А если серьезно, действительно, не мешало бы Гордеева отловить и выяснить,
зачем он так сделал. Но Гордеева здесь нет и «непонятно-кто-мне» Клена тоже.

 А я сижу как Василиса Прекрасная над пробирками.   


Саша приехал через три дня поздно ночью и сразу ко мне.

- Ты хоть бы предупредил, что едешь - сказала я. – А вдруг у меня крестник ночует?

- Не беда. Отправились бы ко мне.

- Одно «но». Я не люблю спать не дома.

 - А мы бы и не спали – смеясь, сказал он.

И снова началась бешеная неделя, а ночами я прижималась к Саше и его объятия были той стеной, той оградой, через которую не моли просочиться беды и неприятности. И все свое свободное время он посвящал мне.

Через неделю Саша собрался в свою длительную поездку. На целый месяц.
Я уже привыкла к нему, но в голове держала мысль: «Это не твое. Это не твое. Будь готова ко всему».

 Зачем я это делала – не знаю.


 Я проводила его. Первые несколько дней я просто заходила в его подъезд и проверяла почтовый ящик.  Я знала, что в квартире все в порядке. Стопка купюр на столе подросла, но я упорно не брала деньги. А Сашка, смеясь, упорно добавлял к этой кучке, банкноты.

 Саша не звонил. Я сама просила его не звонить мне.

 Пролетела неделя.

 Я подумала, что не мешало бы проветрить комнату и погонять пыль, собравшуюся неизвестно откуда. Взяла ключи и пошла к нему.

Из Ленкиной квартиры доносилась громкая музыка.

«Развлекается молодежь» – подумала я, вставляя ключ.


Запах табака шибанул в нос, только я открыла двери. Накурено – хоть топор вешай. Негромкая музыка из гостиной.

Я забеспокоилась.

Саня никогда не позволял себе курить в квартире.  И ни у кого, кроме меня не было ключей.

На всякий случай я не стала закрывать входную дверь, оставив себе путь для бегства. Подошла к гостиной и тихонько потянула двери на себя.

На полу в беспорядке валялись женская и мужская одежда. 

На диване в обнимку с двумя «полуобнаженными моделями» сидел Саня.

С одной из девушек он страстно целовался, а второй, это была Нинка, ощупывал «прелести» свободной рукой.

В данный момент все это напоминало сцену из какой-то дешевой порнухи.

Вдруг Нинка, увидав меня, ойкнула и попыталась подняться.

Сашка оторвался от своей новой пассии и, повернув голову в мою сторону, сфокусировал на мне свой взгляд.

Он был в стельку пьян.

Наконец он рассмотрел меня.

Пьяно улыбаясь, он приложил палец к губам и произнес:

- О! Какие люди… к нам в гости…

Клен меня не узнал.

 Выглядел он в этот момент просто омерзительно.

Я развернулась и пошла на кухню.

Нинка, накинув рубашку, выскочила за мной.

- Ой, Марина, извините, я не знала что он с тобой…

- Давно он такой - спросила я, проигнорировав ее слова.

- Мы здесь со вчерашнего дня. Он подобрал нас с Анжелкой у кафе. Ехал откуда- то, веселый такой. Предложил нам с ним поехать.

- А вы? И ничего, что вдвоем? Групповуха вроде. Он же ни какой… - мне стало смешно, от мысли, что могли получить две куклы от вусмерть пьяного мужика.

- А что мы. Он же платит. Его бабки. Это сейчас его развезло, а до этого он был очень даже ничего. У него же, когда чуть примет, крышу сносит, и он кидается на все, что шевелится. Он же ненасытный. Ты что, не знала? Марин, я честно, не думала, что у вас отношения. Я бы никогда…

- Да нет у нас никаких отношений – ответила я раздраженно.  Мне стало противно – и я добавила: -  Я просто у него работала.

  Нинка, далеко не дура, все поняла и не стала задавать никаких вопросов.

- Нина, проследи, чтобы все было в порядке, хорошо? – сказала я, собираясь уходить. И вдруг заметила  на столе Сашкин телефон. Я взяла его, глянула на Нинку и, найдя свой номер, удалила его из памяти.

- Я ничего не видела – быстро сказала Нинка. – А за все остальное не переживай.  Не в первый раз. Он же бешенный. Если что не так, и голову снять может. А что сказать, если спросит о тебе?

 - Скажи, что горничная ушла и передай ему это – я протянула Нине ключи. - Да и вряд ли он вспомнит, что я заходила. Только ключи отдай, когда он трезвый будет.

- Хорошо, Марина – ответила она. – Можно правду? - Я кивнула. – Я была в шоке, увидев тебя здесь. Поначалу сама черти что подумала. Он же  … кобель – добавила она, замыкая за мной входную дверь.


Я вернулась домой с ощущением, словно меня макнули головой в унитаз, да еще и в общественном туалете.

Разделась и стала под душ. Только голову мыла, раз пять, не меньше. Когда уже от мочалки начало болеть кожа, я подумала: «Причем здесь мое тело, если мозгов нет. Предупреждала меня Аня - не связывайся. Овца она и в Африке овца.  Хоть бы, заразы какой, не набраться.

 Теперь на глаза Клену попадаться нельзя.

А может, это было сделано специально, чтобы отвязаться от меня?

Но зачем так? Можно было просто не появляться.

А может у него тактика такая?

Не знаю.

Но знаю одно, что у кого-то из нас, с головой не в порядке.

А может он вообще никуда не ездил, а просто снимал девочек и весело проводил время?

 НЕ-ЗНА-Ю.
 
Чувствуя, что дома сидеть не могу, я позвонила Никите.

- Ты где сегодня ночуешь?

- У Лены. Ее родители в отъезде.

- Хорошо, тогда я поехала к твоим, с ночевкой. Кота я покормила. 


 От Ани мне на работу добираться ближе, чем от дома. Я сложила сумку, проверила все и, вышла, заперев за собой дверь.

- Анечка - я позвонила ей, садясь в автобус. - Ты меня в гости случайно не ждешь?

- Что, правда, приедешь?

- Да.

- И на ночь останешься?

- Ага.

- Тогда я ставлю картошку жарить.

- Жарь. Хрен с ней, с фигурой.
 
Мы с подругой, проводив Алика на работу, засиделись допоздна.

Слово за слово,  под жареную картошечку и малосольные огурчики, я рассказала Ане о своем неудачном романе.

- Ну, собственно говоря, я нечто подобное и ожидала с его стороны. Ох, Маринка, Маринка, говорила тебе - не связывайся. Не для семьи этот человек. Он, наверное, за наглостью стоял, когда Бог порядочность раздавал. Что ж ты у меня такая невезучая?  Ну ладно, не переживай сильно. Не тот человек, что бы за ним страдали.

 - Да я и не переживаю, просто противно как-то.

- Скажи, а почему ты так агрессивно настроена против Гордеева.

 - Трепач.

- Сашка Гордеев не трепач. Я это точно знаю.

- Да? Но откуда тогда все знают, в каком виде я проснулась у него.

- А что говорит сам Гордеев?

- А он ничего не говорит. Я с ним не разговариваю. И не спрашивала его.

- Ну и глупая. Прежде чем обвинять человека, узнала бы все хорошо. А то, блин, Клен для нее хороший, а порядочный Гордеев – плохой.

- С Кленом покончено. Получился не роман, а как его… афоризм какой-то.


Все последующие дни, я была как на иголках. При телефонных звонках меня передергивало и бросало в пот. Даже Палыч заметил это.

- Марин, чего тебя колбасит? Такое ощущение, что ты от банковских долгов бегаешь?

- Нет Палыч, все нормально, просто нервы не в порядке.

Палыч наклонился и спросил:

- Как там поживает твой друг?

- Как-то поживает – раздраженно ответила я.

Но Сашка не звонил.  И это радовало. Значит, кроме как в телефоне, он мой номер не зафиксировал нигде.

«Наверное, не отошел еще от любовных утех - думала я.- Хоть бы извинился, что ли. А вообще мне его извинения, как зайцу стоп-сигнал. Пусть перед своей женой извиняется. Так. Все, Проехали.

 А может, ему плохо или он уехал куда-нибудь? – пронеслось в мозгу.

 Я сказала, Проехали».

 Что там Нинка говорила, что Клен бешенный, если что не по нем. Вот этого и надо опасаться.

 Клен не звонил и не беспокоил. За неделю все мои страхи и переживания улеглись. Похоже, его не было в городе.

 Постепенно я уверилась, что мой «кленовый роман» подошел к концу.



 Так, Ключи в руках, кошелек в сумке. Что-то забыла. Господи, телефон

 Я снова открыла двери и вошла в комнату. Взяла телефон, потом передумала и положила его на место.

 - Остаешься за старшего – сказала я коту. - Телик не включать, девок - не водить - и вышла, напоследок глянув в зеркало.

 Подхватив сумки с банками, я направилась вниз. Сегодня был важный день, я направлялась к сватам и детям, помогать делать заготовки на зиму. Я была рада
этой поездке: когда находишься возле позитивных людей и настроение подымается.

Я вышла из подъезда и увидала «хвост» отъехавшей газели.

 Супер. Следующую маршрутку ждать минут сорок. А не хочешь ждать, тогда с двумя пересадками придётся добираться. Я вздохнула в раздумье и тут обратила внимание на серебристое «нечто», стоящее возле подъезда.

Все бы ничего, но рядом с машиной стоял улыбающийся Гордеев.

 Сердце почему-то подскочило к горлу. Я задохнулась и почувствовала, что краснею.

Чего бы придумать, чтобы не выглядеть глупо? Но в голове ничего не складывалось.

- Ну, здравствуй, беглец – улыбаясь, сказал Гордеев.

- Здравствуй - ответила я.

- Куда собралась? – спросил он.

В голове моментально что-то щелкнуло, и я решила использовать Гордеева, раз уж не удалось уехать автобусом.

- К родственникам. По делам.

- С хрусталем? – улыбаясь, спросил Саша, глядя на сумки с банками.

 Я вздохнула, глядя на свою поклажу.

 - Отвезти?

- Если можно – скромно потупив взгляд, ответила я.

- Ну, а почему нельзя – произнес довольный Гордеев и, взяв у меня сумки, поставил их в багажник. Потом открыл для меня дверцу и жестом пригласил
садиться. Я не стала церемониться. Саша сел и завел двигатель.

- Куда едем? – спросил он.

Я назвала адрес, и, мы выехали со двора.

 Всю дорогу Гордеев молчал. Сначала меня это обрадовало, А потом я забеспокоилась. Может он задумал чего? Месть какую, или пакость? Я глянула на него, но лицо Саши было спокойным и, он вел машину, никуда не сворачивая.

Вскоре мы выехали за город и заехали в частный сектор.

Подъехав к воротам Гордеев посигналил.

 Людмила, моя сваха открыла калитку, обрадовано ойкнув.

- Ромчик! – крикнула она во двор – мама приехала. Здравствуй, Маришенька.
Здравствуйте – это Гордееву. – А Рома собирался тебя встречать, переодеваться пошел.

 Гордеев открыл багажник и достал сумки с банками.

 - Да вы проходите, проходите – щебетала сваха. Я, глянув на Гордеева, собралась забрать сумки, но он, опередив меня, вошел в калитку.

- Ты куда? – прошипела я.

- А меня не ты пригласила – ответил он и направился следом за Людочкой.

« Ну, что ж - злобно подумала я. - Пусть идет. Пусть посмотрит, что я не такая, как он рассказывает. Что у меня взрослый сын и я уже бабушка. Может, поумнеет».

 После приветствий и знакомства, где я Гордеева представила просто, как «Гордеев», я отправилась переодеваться. Я собралась помочь родственникам с заготовками на зиму.

 Каждый год в сезон овощей я приезжала к сватам, а не помочь было нельзя, сын и сват регулярно таскали мне баночки с вкусностями.

- Людочка, что надо делать с помидорами? - спросила я, поправляя халат.

- На морс перекрутим – ответила сваха.

 Сват установил мне соковыжималку на столе возле летней кухни, и я занялась помидорами. Соковыжималка гудела, руки работали, сок стекал в емкость. А в голове творилось непонятно, что.

«И зачем я потащила Гордеева с собой? Теперь, наверное, новую гадость про меня будет рассказывать.

 Что-то его не видно. Наверное, уехал, пока я переодевалась? И правильно, что ему здесь делать? Это мои родственники, мой колхоз».


 Задумавшись, я не заметила, как сунула крупный помидор. Помидор лопнул, и сок с семечками брызнул мне в лицо. Я вытерлась тыльной стороной ладони и продолжила работать дальше.

- Марин, да передохни, что ты как автомат – крикнул сват из кухни. – На веранде компот в холодильнике.

 Я вытерла руки и, пройдя на веранду, застыла в дверях.

 Возле стола стоял Гордеев, в выданном Людмилой фартуке и ловко орудуя ножом, разрезал сливы, отделяя их от косточек и слаживая половинки в контейнер для заморозки.

« Ишь ты, как у него ловко получается. Мои сливы только на повидло бы и годились. А вообще-то он ничего. Красивый. Паразит» – подумала я.

И тут Гордеев заметил меня

- Сачкуешь? – спросил он.

- У меня законный перерыв.

- Ага, И масочка из помидоров – добавил он, отложил нож, вытер руки, взял салфетку и подойдя ко мне вытер останки убитого помидора у меня со лба. Потом повернулся и, как нив чем не бывало, продолжил работу.

 Я оторопела.

« Ничего себе» - подумала я. Мне даже расхотелось пить.

 Я вернулась к своей соковыжималке. Но теперь все мысли были о Гордееве. Что это с ним? Ведет себя так, словно я ему и не интересна. А вообще-то он прав.
Сколько можно бегать за такой лахудрой, как я. Так и жизнь кончится. И мне тоже надо прекращать со всеми романами. В молодости не получилось незачем сейчас начинать. Хватит с головой «кленового романа» – уже разозлившись на себя, подумала я.
 

Наконец то мы победили овощи, фрукты и сваха пригласила всех за стол. Мы уселись, Саша оказался возле Людмилы, а я сидела возле сына и невестки. Людмила и Гордеев весь ужин о чем-то шептались и весело смеялись. Уже вечерело, когда мы засобирались домой.

- Марин - сказала у ворот Люда, провожая нас. – Ну, наконец-то тебе счастье улыбнулось, Какой мужчина у тебя хороший, хозяин.

 Я задумалась над ее словами.  Один хозяин уже был.

 А собственно, чем Гордеев отличается от Клена?

 Да ничем, тоже разведенный. И, наверное, такой же кобель.


- Замечательные люди, твои сваты, вот уж действительно, с такими рядом и работая, отдыхаешь. А сват – молодец, в машинах здорово разбирается. Повезло тебе – Сказал Гордеев, когда мы почти подъехали к моему дому.

- Это сыну моему повезло – ответила я.

- Гордеев - вдруг решила спросить я. – А где твоя жена? Наверное, тоже за границей?

- Почему за границей? – не понял Гордеев.

- Так где? Куда делась?

- А где вы, блин, деваетесь, когда с жиру беситься начинаете? – зло сказал
Сашка и вцепился в руль.

- Извини - произнесла я, немного помолчав.

- Да что извиняться. Она жива, здорова, здесь живет, со своей первой любовью. И сын тоже с ней. Им там сытно и уютно.

Саша еще что-то хотел сказать, но промолчал.

Я тоже.

Он остановил машину у моего подъезда.

- Спасибо, Гордеев – сказала я. 

- Пожалуйста. Марина! А, ладно… - и он, хлопнув кулаком по рулю, уехал.

 «Вот бестолочь» - ругала я себя, почему я нормально не спросила про тот вечер?

Почему не пригласила его на чай? Выяснила бы все.  А так, как дебилка, с бухты-барахты брякнула непонятно что про его жену.

 Я поднялась домой.

 Странный все-таки этот Гордеев, как можно быть таким языкатым и таким порядочным одновременно?

Уж кто-кто его хорошо знает, так это Павлович.

Нет, до завтра я не доживу, если не узнаю…

 А ведь еще не поздно...

И сунув ноги в шлепки, я помчалась к Палычу.


Палыч с Катериной были дома.

- Не ждали? – спросила я, когда он открыл мне дверь.

- Проходи, ты же просто так не являешься.

- Палыч, у меня к тебе разговор есть серьезный. Помнишь, ты мой должник за
ногу?

- Выкладывай.

- Палыч, между нами, что ты знаешь о Гордееве.

- Я уже тебе говорил – он порядочный человек.

- Ясно. А где его семья?

- Марина, Саша был женат. У них рос сын. Сашка хороший специалист и всегда прилично зарабатывал. Семья жила в достатке. Потом пришли 90-е. С работой и зарплатой проблемы. Но Юлька, жена его бывшая привыкла жить на широкую ногу и ни в чем себе не отказывать.  Первый раз они поругались из-за шубы, да? – он глянул на жену. Катерина кивнула.

- У Саши были деньги и не малые, матери операцию хотел сделать, сустав заменить, она почти не ходила – продолжила вместо мужа Катерина. А Юлька выгребла все и тайно купила себе норковую шубу.  Мать в больнице, за операцию платить надо, а денег нет. Сашка в шоке. Хорошо, друзья есть – выручили. И Юлька молчит, не признается. Это уже когда Саше в банке сказали, что жена деньги с карточки сняла, тогда она призналась, что шубу купила. А потом пошло-поехало. Хахаля себе нашла. А чего ж пальчики в золоте, одета с иголочки, слово «работа» ей не известно было. Развелись, ушла Юлька к хахалю. И пацана натравливала, дескать, дядя - хороший, а отец – ничтожество. Но хахаль Юльку сразу раскусил и не дал погубить свои накопления. И вот решила она вернуться к Сашку. Да не тут то было. Гордеев - гордый и подлости не простил. А Юлька побегала, побегала,  нашла себе какого-то начальничка и обсасывает его потихоньку. И пацан весь в маму, лодырь несусветный. Я его видела. Захребетник.

- Так что зря ты о Саньке плохо думаешь – добавил Палыч. – Не такой он человек.

- Может и так. Только уже ничего исправить нельзя. Выходит, прошляпила…

- Вот смотрю, Маринка, взрослая женщина, а умом ребенок. Может, позовем Сашку?

- Да я час назад с ним рассталась. Мы к моим сватам ездили.

- Ну, что?

- Что-что, ничего…

- Зря, Маринка, поговори с ним.


Прошло три недели  после того, как за моей спиной захлопнулись двери квартиры Сани Клена. Я уже успокоилась. Немного.

 Во вторник, ближе к полуночи в мою квартиру раздался звонок.

 Визитер был настойчив и не отрывал палец от кнопки звонка.

 Я встала и тихонько прокралась к двери и, заглянув в глазок обмерла.

 На площадке перед дверью стоял Клен.

 Наконец ему надоело звонить и он, как все порядочные люди решил постучать.

 Среди ночи.

Я не открыла.

На шум выглянул мой сосед по площадке. Он пришел со второй смены и еще не ложился. Клен извинился и спросил, не видел ли кто меня. На что мой сосед (я мысленно пообещала ему бутылку коньяка) ответил, что вероятнее всего меня вызвали на работу. Клен, извинившись еще раз, ушел.

Мне предстояло еще объясниться с ним.


Через несколько дней я все-таки столкнулась с Кленом,  у своего подъезда.

 Машина Сани стояла на подъездной аллее, а сам он сидел на лавочке возле подъезда в ожидании меня.

 Как всегда с розами.

- Ты где пропала? – спросил он поднимаясь. – Я приезжал, тебя не было дома.

Я промолчала.

- Я только что вернулся – продолжил он. – Совсем замотался. Дела.

 Я смотрела на него и пыталась понять, как в одном человеке могло уместиться сразу две личности: один Клен элегантный, галантный – мечта любой бабы и второй Клен, которого я видела три недели назад – мягко говоря, последний кобель.

- Мариш, прости, не мог позвонить. Видимо по ошибке, случайно, стер номер твоего телефона.

« Стер бы ты его, если бы твоя мобилка, «случайно», не оказалась на кухне, и я не подсуетилась» - подумала я.

- Бывает – наконец выдала я, Говорить то надо что-то.

- Поехали ко мне? – предложил Клен. – Я скучал по тебе.

- Саша, а оно тебе надо? – наконец не выдержала я.

- Я соскучился, поехали – он попытался меня обнять.

- Саша, ты извини – я отстранилась. – Но я так не могу и не хочу. Я, случайно, зашла к тебе и видела твои «дела» и «развлечения». Это не мое. Да и мне не сравниться с твоими пассиями. Я уже стара для этого. 

- Ах, вон оно что -  сказал Саня. – А я-то думал.  Ты ревнуешь?

- Упаси Господь! Саша, это смешно. Кто я тебе? У тебя есть законная супруга, пускай она и ревнует. Мне не шестнадцать лет, что бы заниматься подобными глупостями. Так что нет, я не ревную и никуда не поеду.

- Марина, а ты в курсе, что мне неизвестно слово «нет»?

- Да я что-то слышала об этом, но на меня это не распространяется.

- Почему? – Клен оторопел от моей наглости.

- Саша, давай на чистоту. Если бы я была тебе нужна и у тебя были ко мне какие-то чувства, стал бы ты размениваться? Я сомневаюсь. А так, я для тебя очередное развлечение, вроде твоих молодых кобылок.

- Марина, это не так. Мне жаль, что ты это видела. Жизнь сыграла со мной плохую шутку.

- Да причем тут жизнь…

- Короче, Мариш, давай сделаем так: ты ничего не видела, я ничего не делал. Поехали, посидим в кафе, поговорим.  Начнем все с начала. Ты мне нужна.

Я горько усмехнулась.

- Марина… - голос Клена напоминал  рык льва.

 Я молчала, думая, если я сейчас уступлю, то ничем не буду отличаться от «козабли» Нинки и ее подружки Анжелы. Предательская слезинка обиды покатилась по щеке.

 Клен подошел ко мне, взял за подбородок и, приподняв мою голову, заглянул в глаза.

- Я понял. Ни чего не говори. Ты сейчас обижена. Но учти, я умею долго ждать. И я буду ждать. Я не буду тебя беспокоить. Пока. Но знай – ты мне нужна. В ближайшем будущем я смотаюсь к дочери, решу там проблемы, а потом тебе от меня не отвертеться. Я понял - я хочу быть с тобой рядом. Человек, который передал мне сегодня ключи от квартиры, сказал, что я сделал огромную глупость, которая по своей уникальности тянет на «Гран–при». Теперь я и сам это вижу, но не знаю, получится ли все исправить?!

Я улыбнулась уголком рта.

- Пожелай мне счастливого пути и легкой дороги.

- Счастливого пути тебе, Саша – прошептала я.

 Клен наклонился и коснулся губами моего виска, потом развернулся и, не оборачиваясь, пошел к машине. У меня защемило в груди. Я чувствовала, что вижу его в последний раз.

Я, чтобы не кинуться за ним, быстро зашла в подъезд и уже не пряча слез, стала подниматься по лестнице.

«Глупая, чего ты ревешь? Радуйся, что все так закончилось. Вспомни Клена и его кобылок».

Но, почему-то, плохое не помнилось, а вспоминался Саня с розами, Саня у меня на кухне и ночи любви и страсти, проводимые с ним. И от этого я ревела еще громче.

 Клен, Клен, что ты наделал. Оказывается, я к тебе успела привыкнуть. Вот, дурацкая натура. Словно кошка – погладили, приласкали и я растаяла.

 «Так, быстро перестала реветь – говорила я сама себе. – Все равно из вашей связи ничего путевого не получилось бы. У него законная жена и ребенок. А тебе бы достался титул – любовница. ЛЮ-БОВ-НИ-ЦА. Причем перезрелая. И все».

Тогда, чего я реву?

 Наверное, от своей неустроенности, от отсутствия любви.

Но, милая, какая любовь в твои годы?

Ботики «прощай, молодость», халатик вельветовый и клубок ниток со спицами, чтобы носочки теплые вязать».

И представив себя в таком наряде, я впервые за все время не улыбнулась.


На работе, все валилось из рук.

Нет, не из-за Клена. Просто день выдался такой нескладный. Вместо сахара в кофе положила соль, разбила колбу с реагентом.

 Кое-как дотянув до перерыва, я села собраться с мыслями и стала думать, что же мне делать дальше. Как говорят было густо – стало пусто. Вот эту пустоту я и хотела заполнить

Тут дверь приоткрылась, и в лабораторию заглянул Серега из ОКИ.

-Сидишь? – улыбаясь, спросил он.

- Угу.

- Мечтаешь?

-Угу.

-Небось о Гордееве…

- А тебе то что?

- Да видел я, как ты шуры-муры разводила, а потом смылись с ним…

И тут меня осенила догадка.

- Серега, гад ползучий, так это ты всем раззвонил про нас?!

- А что?

- А сам тогда чем занимался?

- Ну, я. это… - замялся Серега.

- Ну, все, Карташов, тебе не жить – я вскочила со стула. – Я, значит, бегаю от Гордеева. Обвиняю его во всех смертных грехах. А он ни сном, ни духом. И теперь мне придется извиняться перед человеком!

- Ой, подумаешь, ничего страшного…

- Сейчас тебе будет страшно, звонарь трепливый!

Серега выскочил за дверь, я за ним. Быстрым шагом он пошел по коридору, я не отставала. На его счастье по пути оказался мужской туалет. Серега шмыгнул туда и закрыл за собой дверь. Не тут то было. Я стала под дверью, в ожидании.

Ждать в одиночестве долго не пришлось. В конце коридора показалась наша Викуся.
Заметив меня, она направилась в мою сторону. Увидев меня стоящую под мужским туалетом, Вика очень удивилась.

- Что, опять женский не работает? – «тихо», на весь коридор, спросила она.

- Нет, я ожидаю.

- Кого?

- Карташова.

- Зачем он тебе?

- Надо. Морду набить хочу. За язык длинющий.

- Ух ты! А мне можно?

- Присоединяйся.

Вика стала с другой стороны двери.

- Между прочим, Марин, это Карташов всех оповестил про тебя и Гордеева. Ты не переживай. Этому никто не придал значения. Все знают Серегин язык. Серега видел, как ты с Сашкой уходила, а потом взял бинокль Палыча и пытался сквозь шторы рассмотреть, что делается в Гордеевской квартире…

- Ах, твою мать, так он еще и вуаерист  - возмутилась я.

- Ага – продолжила Викуся. – Мачо хренов.

- Погоди. Ну ладно у меня есть причина, а ты-то чего злишься?

- А мне его тоже прибить хочется – ответила Вика.

- За что?

- Ладно, Мариш, ты свой человек – расскажу. Пригласил он, значит, меня на свидание…

- Кто? – не поняла я.

- Карташов.

- Карташов? – переспросила я и представила задохлика Серегу рядом с дородной Викторией.

- Ну да! Я баба одинокая, красоты редкой – мне можно. Так вот, собралась я, пришла. А этот гад пол вечера какому-то козлу рассказывал, как машинку стиральную отремонтировать, а вторую половину – стишки похабные читал. Где ж ему на бабе напрягаться. У него ж ни сил, ни здоровья. Дышит через раз, и пупочная грыжа с арбуз…

Я согнулась пополам от смеха.

Серега приоткрыл дверь и зашипел:

- Вика, зараза, а ночью?

- А что, ночью что-то было? – удивленно произнесла Викуся.

После ее слов у меня начался истерический хохот, и пропало всякое желание мстить.

- Ладно, Вика, он твой. Добивай – сказала я и пошла к себе.


В конце рабочего дня я заглянула к Палычу.

- Палыч, ты был прав. Перед Гордеевым надо извиниться.

-Эх, горе ты мое - вздохнул Палыч. Поехали со мной.

Я шла следом за Палычем и думала, что сказать Гордееву.


 Палыч припарковал свою машину и зашел вместе со мной в Сашин дом. Мы поднялись по лестнице, Палыч позвонил. За дверью раздался шум, и Саша открыл дверь. Он был в фартуке и с шумовкой в руке.

- Санек, а мы к тебе в гости – сказал Палыч.

- Это просто замечательно – ответил Гордеев. – Проходите, у меня как раз пельмени домашние. Сам налепил.

Палыч подтолкнул меня и сказал:

- Ну, вы тут пока подготовьте, а я за Катериной схожу. Без нас не начинать – и стал спускаться вниз.

Я стояла в прихожей и не знала, что делать и говорить. Все слова улетучились куда-то.

Саша снял фартук, и подошел ко мне.

- Саша, ты прости, я не знала… Я думала… Ну, в общем…

Он не дал мне договорить. Подойдя ко мне, он тихо прошептал:

-Я верил, что ты придешь. Я очень долго тебя ждал…


У Палыча хватило совести отозваться через час. Как-бы невзначай он спросил у Саши, чем он собирается заняться вечером. На что Гордеев ему ответил, что вечером он занят, так как едет знакомиться с моим котом.




- Мариш, это тебе Нина передала. Сама знаешь от кого. Он не смог дозвониться – сказала Аня и протянула мне конверт.

Я вышла на кухню и, распечатав письмо, достала сложенный вчетверо лист бумаги.

Руки, почему-то начали дрожать, на глаза попадались отдельные слова. Я собралась и прочла письмо полностью.

«Здравствуй красная роза!

Как бы мне хотелось написать «моя», но не могу. Не имею права.

Я сглупил, не разглядев в тебе человека, которого искал всю жизнь.

И за это жестоко наказан Небом.

Выяснилось, что для того, чтобы быть счастливым, не нужна красота, молодость и
много бабок, а нужен человек, для которого хочется эти бабки зарабатывать и, который для тебя будет самым красивым. Находясь от тебя за тысячу километров, я тоскую по тебе, как не тосковал ни по ком.

 Я проклинаю себя за тот день.

Надо было не отходить от тебя ни на шаг, не оставлять тебя ни на секунду. Но я думал: «Куда ты денешься?». И спокойно уехал.

А ты, оказывается, делась.  Исчезла.

Я пока останусь здесь, потому, что очень нужен своей дочери.

Но знай, если судьба подарит мне еще один шанс, я его не упущу.

Говорят, что надежда умирает последней. Я буду надеяться.

Клен».


- Что? – Аня зашла на кухню.

Я протянула ей письмо. Подруга быстро пробежала его глазами.

- Не ожидала я от Клена такого. Поздно спохватился, просрал свое счастье –
вдруг зло бросила она. И добавила:  - Не показывай его Гордееву. Не надо.

- Я сама знаю, что не надо. Гордеев мне дорог. Я люблю его. Ладно, пошли к
гостям.

 Мы вернулись в комнату.

- Так. Быстренько все уселись за стол – крикнула Аня. – Саша, Палыч, ребята. Сколько можно ждать?

Мужчины вернулись с лоджии и присоединились к нам. Когда все расселись, Ольга, специально приехавшая с мужем по такому случаю, поднялась и сказала:
- Тихо, тихо! Повторять не будем, зачем мы сегодня собрались. И поэтому следующий тост: «пусть плачут те, кому мы не достались…». А, в общем, Гордеевы, за вас. Горько.

И мне действительно почему-то пока было горько.

Пока.

продолжение  http://www.proza.ru/2012/10/20/1454

14 октября 2012г.