лоад оф

я разорвал ее платье, и сунул в трусы свои черные пальцы. они были в саже и пели. пели так благостно, будто давно вожделели, хотя все это ***ня. позавчера я **** моллюсков, и знаешь - это довольно весело. я купил небольшой пакет мидий и начал представлять себе, что каждая просит сожрать ее и кончить непосредственно рот.
я заигрывал с ними.
говорил комплименты, трогал их, переливал с маслом из одной руки в другую. они даже не сопротивлялись. тогда я засунул член в этот пакетик и начал ****ь их. все так скользило, как будто кто-то переборщил со смазкой, или хорошо возбудился.
я сын сатаны.
я сын сатаны.
я засунул пальцы ей внутрь, и ворочался около точки джи. глаза были полны зла, по телевизору шли мультики Ральфа Бакши, я даже больше интересовался ими, чем этой сукой, но и зов траха тоже сладко звал меня. меня хотелось разорвать ее. я орал и кричал. вены на лбу набухли как спанч боб от воды. предплечья сочились кровью, как от хорошей интенсивной тренировки. ее волосы между ног кололи мне руки, образуя собой такую небольшую щетину. она стонала. не знаю от чего, и она точно не волк, а если и волк, то с человечьей ****ой - что довольно странно.
я закурил.
втягивал дым до самого нутра и издавал ебнутые звуки ртом. я наклонился к ее влагалищу, приоткрыл пальцами половые губы и впустил туда изрядный довесок дыма. он вышел как изо рта Черчилля. такой едва виднеющийся, без запаха и даже без намека на смолу. голос внутри головы вещал - ПОРВИ ЕЕ, УБЕЙ СУКУ, УБЕЙ!

я достал из заднего кармана складной нож и порезал ей запястья. Она вскочила и отпрянула от меня, не понимая что происходит. Это завело меня больше и я вошел в кураж. я бегал за ней по квартире и резал куда только успевал достать мой нож. всего-то 8 сантиметров хорошего швейцарского металла, и кровь по всему полу. ей уже тяжело было бегать и орать. она упала на кухне, как раненная лань. и скулила. я бешено начал считать сколько порезов я ей нанес. после десяти мне надоело считать, и я начал разглядывать ее. она смотрела на меня и плакала от страха. глаза были какие-то непонятные. Я изобразил гримасу ученого и произнес - Успокойся детка, это просто музыка навеяла.

на телевизоре начался рестлинг. там был рыжий огромный чувак, ирландец. с рыжей бородой и весь бледный, как блюдце из гжели. он меня раздражает. я представляю себя Дамером, и то как я ловлю его за *** и начинаю отсасывать. он охуевает от моего языка, его тело начинает забирать. он дрыгается, напрягает ноги и выкрикивает названия приемов из рестлинга.
потом я замедляю все действо и откусываю ему член.
он стоит, ноги трясутся. он начинает плакать. я вижу его юбке с маленьким огрызком торчащим из под полы. кровь капает маленькой струйкой. ему больно и он больше никогда не будет обычным мужиком. если только с пластмассовым заменителем. я беру откушенный член изо рта, кидаю ему в лицо и ухмыляюсь. чистая победа.

сука лежит на моей кухне и орет.
раскрыв опять нож, я подобрался к ее коленям и перерезал сухожилия сзади, чтобы она не могла даже уползти. она не прекращает орать. все это меня злит еще больше. я встаю и начинаю ****ить ее ногами в лицо. на мне восьмые джорданы, с нихуевой подошвой. я бью эту суку прямо в голову. нос сдался первым: я услышал его хруст после первого удара.
губы всмятку. тушь начала течь по всему лицу. она наконец перестала издавать звуки. наверное потеряла сознание.
я лег поближе к шее, и начал жевать кожу. точнее откусывать ее куски. отвратительное занятие. представьте себе, будто вы жуете бумагу, какую-нибудь старую макулатуру. только без вкуса. будто у вас неплохой такой насморк, и вы не можете чувствовать вкуса еды. примерно тоже самое ощущаешь, когда грызешь чью-то шею.
простое тело почему-то не производит на меня никакого впечатления.
я взял ее за лицо, и ножом вырезал его. почти как у куклы. одел его на свою руку, и стал развлекать себя. как в театре марионеток.
- привет милая. не хочешь отсосать у меня ?
- с удовольствием.
и вот я - сижу на диване, в одной руке миска с хлопьями и молоком и хорошей, дорогой, серебряной ложкой.
в другой руке ее лицо. Я одеваю левую руку поглубже в плоть и начинаю дрочить себе ее лицом. превосходно.

почти как мой сдохший отец.
он всегда был против таких вещей, именно поэтому он наверное убил свою первую жену. ублюдок вырезал ее внутренности и плясал на них польку, когда "говернменты" взяли его на квартире.
три пожизненных дружок, три пожизненных.

я огромен.
как тампон твоей мамули, у которой совсем скоро будет климакс. знаешь почему она юзает тампоны ? потому что больше нет других предметов, которые она могла почувствовать бы в себе.

я бухал с Авраамом и мы говорили об Иисусе. он доказывал мне что тот - славный малый. Авраам - первый еврей, если верить заветам. Я много читаю, я много читаю. Он чешет бороду и говорит о златых вратах, и о ребятах, которые избежали потопа. Он ест лук, и заедает все это барашком, которого приготовила его же жена. мы сидим в беседке около его дома.
Он же первый кто рассказал о боге. О единой для всех штуке, которая создала все. он не любит поллитровую мышь. Он не любит ничего кроме красного вина и своих детей.
я разъебал ему череп старой греческой вазой. я бил так сильно что осколки вбивались мне в руки до самого основания. Он сказал что Рустер, это всего лишь лох с отрубленной рукой.
Мразь.
Умри.
Тебе не поможет даже глиняный голем. Я поймаю его за его глиняные яйца, раскручу и мы выебем его треугольником из меня и Несси. Да, пусть чудовища ебут чудовищ. Никаких каббалистов, сука. Никаких рабби. Никаких идишей. Никаких бейт динов.

Мы были на втором самолете в 9/11. Почему на втором ? потому что мы ждали картошку в Вендис.
Я и Зияд сидели внутри на пассажарских креслах. Веяло гнилью. То ли от чалмы, то ли от ног - я не мог разобрать. Я был в цилиндре и шикарном смокинге. На такое мероприятие не мешает хорошо одеться. мы разговаривали и ели.
потом один из них что-то сказал и Зияд кивнул мне головой, мол, следующая остановка конечная и я спрыгнул с парашютом. И приземлился только в 2008 году, на лицо черного тощего мужика, о котором ты и так знаешь.