Old Boy

OLD BOY
Show East / EGG Films, Республика Корея, 2003г
Продолжительность: 120 мин
Дальневосточный "Монте-Кристо", вызвавший плач восторга и зависти у Тарантино
Режиссер: Чан-вук Парк
Сценарий: Хван Чо-юн, Лим Чун-чун, Чан-вук Парк
Оператор: Чун Чун-хун
Композитор: Чхо Йоун-вук
В ролях: Чхой Мин-сик, Ю Чи-тэ, Ган Хе-чун и др.
Экспресс-оценка: *****

Вручая Гран-при Каннского фестиваля этому невообразимому корейскому кинокомиксу, председатель жюри Квентин Тарантино без тени лукавства и снисходительности назвал OldBoy лучшей картиной конкурса. Тонкий ценитель восточных "фильмов о мести", голливудский анфан-террибль признал, что выпускнику философского факультета Сеульского университета Чан-вук Парку удалось кое в чём его "перетарантитнить". Впервые на фестивальный экран попал такой гармоничный и гипнотический гибрид авторского кино и масс-культа, античной трагедии и японской манги.
Впервые международный успех пришел к Чан-вук Парку с политическим детективом "Объединенная зона безопасности" (2000), где идея разделенной Кореи доводилась до своего логического тупика, до кровавого и бессмысленного абсурда. Уже в этом фильме чувствовался недюжинный творческий потенциал постановщика. Политический детектив становился своего рода философским высказыванием на тему судьбы изуродованной Большой Политикой страны. OldBoy представляется таким же глубоким и своеобразным высказыванием на более глобальную и практически вечную тему. В рекламной раскрутке фильма вовсю используется мотив мести, её называют "основанной на японских комиксах по мотивам романа Александра Дюма "Граф Монте-Кристо". Но тема мести, на мой взгляд, лишь самый поверхностный слой этой многоуровневой киноконструкции.
Главный герой фильма, пьяница, бабник и преданный семьянин О Де-су (Чхой Мин-сик) однажды дождливым вечером, возвращаясь домой после дебоша, устроенного в полицейском участке, исчезает с мокрой улицы, чтобы очнуться в странной тюрьме, похожей на комнату в многоэтажке, но с глянцевыми фотообоями вместо окна и усыпляющим газом, текущим из водопроводных труб. Кто и за что поместил его сюда - не известно, как неизвестно и то, что в этой камере он проведет 15 лет. Поначалу он ведет себя совершенно по-скотски, целуя ботинок молчаливого тюремщика, проталкивающий в камеру поднос с китайскими жареными пельменями, и требуя сказать только, когда его выпустят. На шестой год О наконец приходит в себя, начинает вести счет времени и своеобразный "тюремный дневник", в котором составляет некороткий список тех, кого обидел и кто мог заключить его в камеру. Он учится убивать условного противника, чей силуэт рисует на стене и роет подкоп с помощью стальной палочки для еды. А ещё смотрит по беспрерывно включённому телевизору выпуски новостей и конкурсы красоты, узнаёт о зверском убийстве жены, которое якобы совершил он сам, и день за днём взращивает в себе жажду мщения. На пятнадцатом году заключения он, наконец, выламывает из стены первый кирпич и получает первый глоток свежего воздуха. Но в этот день его усыпляют именно для того, чтоб наутро он очнулся на свободе, на крыше типовой многоэтажки, облаченный в пижонский костюм и стильную фиолетовую рубашку. Какой-то случайный бомж вручает О Де-су сотовый телефон и бумажник с чеками на сотню тысяч долларов, а случайная юная повариха из японской закусочной забирает его к себе домой, после того, как он теряет сознание то ли от воздуха свободы, то ли от неминуемой после пятнадцатилетней изоляции простуды…
Одержимый паранойей мести и вооруженный всеми сегодняшними "хай-теками", от сотового до Интернета, О Де-су находит своего тюремщика где-то на сороковой минуте фильма. Он может немедленно расправится с ним, но тут выползает на поверхность более глубокий и значительный пласт картины. Возникает вопрос "за что?" герой терпел свои мучения. Он получает пять дней для того, чтобы понять, что месть - естественна и даже, как говорит его антагонист, "полезна для здоровья". Но совершенно бессмысленна, ибо "уничтожающий врагов своих узнаёт лишь о том, что каждый потерпевший - сам кузнец собственных несчастий". За пять дней О Де-су узнает о том, чем он навлек на себя ужасную кару и убедится в том, что он уподобился своему врагу, стал столь же низменным и порочным, как человек, которому он когда-то в далекой юности сломал жизнь своими беззаботными высказываниями, даже не задумываясь о том, что слово способно убивать и преумножать Зло, оборачивающееся против самого тебя. Чем дальше разворачивается комиксовая история корейского Монте-Кристо, тем более грустные философские цитаты лезут в голову. "Умножающий знания, умножает скорбь…" "Язык мой - враг мой…" Список можно продолжать до бесконечности. Подытоживая, скажу, что главной темой фильма, несмотря на весь виртуозный формальный антураж, является не месть, но ответственность человека не только за свои поступки, но и за слова, и за мысли. "Корни всех наших бед находятся внутри нас самих" - утверждает философ Чан-вук Парк. Каждое сказанное слово приводит к необратимым последствиям… Осознавший это, О Де-су мстит самому себе, совершая искупительную жертву размаха античной трагедии, сродни ослеплению царя Эдипа.
Возможно, все проговоренные выше философские постулаты в отрыве от киноповествования звучат набором банальностей. Но совершенная художественная форма, найденная автором для внушения этих непререкаемых банальностей зрителю, делает урок печальной и неприятной философии от Чан-вук Парка предельно убедительным. Один из российских кинокритиков, описывая самую шоковую сцену фильма, когда герой в тесном коридоре сокрушает обыкновенным молотком толпу озверевших гангстеров, назвал эстетический эффект OldBoy "внушением гуманистической философии с помощью молотка". В этом есть немалая доля истины. Автор фильма самые глубокие и самые значительные свои философские высказывания облекает в нарочитые масс-культные формы, достигая невиданного до него синтеза и взаимообогащения высокого и низкого в одном эстетическом пространстве…
Но, по-моему, пора остановится. Философская провокация корейского режиссера на то и рассчитана, чтоб пробуждать у нас утонченные размышления с помощью бульварного сюжета и плоской графики небрежного комикса. OldBoy просто обречен на то, чтоб получить в нашей "продвинутой" среде так называемый культовый статус. Поэтому новую любимую игрушку Квентина Тарантино лучше увидеть собственными глазами. И лучше сделать это на широком экране кинотеатра, где эпический по размаху комикс демонстрируется в субтитрованном виде с оригинальным звучанием гениального саундтрека Чхо Йоун-вука, которого я бы смело сравнил с такими разными, но одинаково провокационными кинокомпозиторами как Филип Гласс и Рюити Сакамото.