Тот самый плод

***
Стояла осень, ветер гонял желтые листья по тротуарам, но кое-где они всё еще оставались зелёными.
Этот день был пасмурным и холодным.
Добежав до машины, я распахнула бежевое короткое пальто, и быстрее захлопнула дверцу.
Мой огромный Митсубиши не спеша тронулся, отъехав от дома, в котором текла моя жизнь.
Внутри своей машины я чувствовала себя как под плащём-невидимкой – я людей вижу, а они меня – нет.
Очень приятно скрыться от чужих глаз, когда по лицу твоему размазана тушь и текут слёзы.
Офис  располагался в центре города, где дома из красного кирпича обрамлялись чёрными перилами балконов, и замыкались большими кованными воротами с охранником на въезде.
Я  подъехала, назвала свою фамилию, въехала во двор престижного многоквартирного дома.
Из машины выходить не хотелось. Там, снаружи, холодный ветер, а у меня и так в душе воет вьюга.
Очень хотелось курить, но я собралась с силами, выбежала из машины, и проскочила в подъезд.
Поднявшись на последний этаж одиннадцатиэтажного дома, я нажала звонок у кованной металлической двери с вензелями.
Перед тем как дверь открылась, я успела размазать слёзы платком поперёк лица.
-  Лиза! Проходите! – мне открыл высокий мужчина 45 лет в клетчатой жилетке поверх светло-коричневой рубашки.
Я перешагнула два порога, и вошла в ярко освещённый коридор.  Мужчина тут же приглушил свет, наверно, заметив, мою растёкшуюся тушь и красные глаза.
-  Хотите чаю? – он старался делать вид, что не замечает моих слёз.
Я кивнула.
Мы сидели друг напротив друга в удобных мягких креслах, а посередине стоял маленький кофейный столик. В комнате не было исскуственного света, он проникал через большие окна комнаты и падал на светлые стены цвета слоновой кости. Вдоль правой стены стоял белый изящный шкаф с книжными полками. Нас окружали известные люди, которые смотрели на нас с глянцевых чёрно-белых постеров, а воздух очищали крупные комнатные растения.
Приятный запах зелёного чая заполнял пространство комнаты.
Мне становилось тепло и уютно. А мужчина напротив смотрел на меня сквозь маленькие круглые очки в блестящей оправе, и молчал.
Он подождал, пока я успокоюсь. Он знал, что обстановка этой комнаты действует на людей успокаивающе.
-  Максим Ефимович, - я начала разговор, - ничего не двигается с мёртвой точки. Я раздавлена!
Я сидела, утонув в кресле, и держала в правой руке чашку горячего чая.
Максим Ефимович молча, смотрел на меня.
-  Я пыталась поддакивать, но это его ещё больше злит! – я сделала глубокий вдох, - Он же не дурак, и он знает, что я хожу к вам.
Мужчина допил чай и поставил чашку на стол, а затем вернулся в прежнее положение. Он по-прежнему молчал.
-  Он снова и снова начинает высказывать мне, что я слишком часто требую внимания, лезу в его жизнь и не даю покоя. Но, ведь, мы же живём вместе! Мы – семья! – я снова перевела дыхание, и продолжила, - Не знаю, что могло произойти с ним, чтобы он так начал себя вести. У меня тысячи догадок! И все они роятся в моей голове как пчёлы!
Когда я закончила свою тираду, воцарилось молчание. Мне кажется, я даже слышала, как крутятся шестерёнки в его голове.
-  То есть, - заговорил, наконец, Максим Ефимович, - вы продолжаете писать ему смс каждые пятнадцать минут и спрашивать, чем он занят, или не изменяет ли вам? – он всем корпусом наклонился вперёд ко мне.
Мне от его поведения в первые дни знакомства становилось не по себе. Но теперь, когда прошло уже полгода, я привыкла. Мне от общения с ним легче.
Моя поддержка, мой тыл, моё плечо. Я постепенно слезала с таблеток, потому что был он.
- Да, так оно и есть, - подтвердила я, - Сначала, когда мы с вами обговорили этот момент, я с энтузиазмом приняла новую перспективу. Но потом, я стала страдать ещё больше. Мои навязчивые мысли наполняли меня, и я словно корчилась в дикой агонии. Стоило мне написать ему, всё затихало. Но это затишье перед бурей, как я чувствую. Это как бросать курить. Уговорить себя выкурить «ещё одну», «последнюю», а потом жить в тихом ожидании лучшего момента для того, чтобы бросить курить, и корить себя за слабую волю.
- И занятия живописью вас в достаточной мере не отвлекают от мыслей о ваших с Сашей отношениях?
Я посмотрела прямо в его глаза. Они были серыми. Уголок рта еле заметно улыбался.
Он всё время советовал мне переключиться.
-  Нет. Кругом всё напоминает о них. Куда бы я ни пошла – везде слезливые песни о любви. В журналах, в книгах – везде – всё о нём! Больнее всего, что я чувствую себя отвергнутой.
Мы ещё около получаса беседовали с Максимом Ефимовичем, а потом я отправилась к парикмахеру.





***
Максим Ефимович был моим психотерапевтом. Мы встречались раз в неделю – больше он не разрешал.
Я ждала нашей встречи с нетерпением, особенно, когда краски наших взаимоотношений с Сашей сгущались.
Я работала дистанционно, из дома, поэтому для меня было глотком воздуха – выйти куда-нибудь. Саша же всё время отсутствовал, и мы виделись в основном по вечерам.
Когда его повысили, работы у него прибавилось. Вечером он приходил уставший и без сил. Я была вынуждена оставить его в покое.
 Секс у нас был только по выходным. Поэтому мне пришлось стать завсегдатаем секс-шопов.
Он возвращался поздно, и большая часть вечера у меня оставалась свободной.
Я шла в бар. Не надраться, не подцепить какого-нибудь красавчика. Меня возбуждало другое.
Надев откровенный наряд, я сидела за барной стойкой. Спустя некоторое время меня начинали атаковать подпитые мужчины разных мастей. Ноги у меня были что надо! И, пофлиртовав с ними, я отшивала одного за другим разными способами – то напрямую, то насмешками, то давая несуществующий номер телефона, то одаривая поцелуем, назначала встречу через несколько минут в другом конце бара, а сама исчезала.
Так я развлекалась.
У меня всегда было чувство собственной неполноценности. Максим Ефимович говорит, что его мне, отчасти, внушили родители.
Дело в том, что в подростковом возрасте я была довольно толстой девочкой. Некоторые из моих подружек уже в 10 лет гуляли с мальчиками. Мне же такое только снилось.
Когда мне исполнилось 14, я похудела и превратилась в леди, и у меня появился парень, во мне затеплилась мысль о том, что я не настолько плоха. Но мне приходилось это подтверждать каждый раз, когда заканчивались очередные отношения.
Перед тем, как я познакомилась с Сашей, у меня были очень тяжёлые отношения, которые опустошили мою душу. После них мне пришлось восстанавливаться довольно болезненно. Тогда я ходила на психологические консультации к другом специалисту.
Но я бросила терапию души и подлатала себя своими же психологическими защитами.
Я что-то вынесла из тех отношений. Что-то очень тяжёлое. То, что я до сих пор тащу с собой на этаж своей самоактуализации, и никак не достигну цели из-за такой ноши, возможно, совсем не нужной. Чемодан без ручек – нести тяжело, а бросить – жалко.



***
Последние несколько сеансов я приезжала к Максиму Ефимовичу в слезах и с размазанной тушью. Он, наверное, уже привык к такому.
Я вышла из машины у его дома, и уже собралась входить в подъезд, как увидела своего терапевта, показавшегося из-за двери.
-  Здравствуйте! А, что, сеанс сегодня отменяется? – я взволновалась.
Он улыбнулся и сказал:
-  Нет. Просто мы сегодня с вами переместимся в другую обстановку.
Максим Ефимович зашагал к своей машине. У него был новенький Фольксваген чёрного цвета.
Мы сели в машину и поехали по направлению к Набережной.
Меня переполняло чувство предвкушения чего-то необычного, волнующего и нового.
Мой водитель всю дорогу молчал, и, глядя на меня, улыбался.
Приехав на Набережную, я увидела, что одно летнее кафе ещё осталось на своём месте. Вдоль кованной изгороди, которая стояла почти на границе воды и суши, стояли столики, за которыми сидели люди, укутав ноги в клетчатый плед, попивая что-то из дымящихся чашек.
Было пасмурно, и казалось, что скоро пойдёт дождь, но он всё никак не начинался.
Мы присели за один из свободных столиков. Подошёл официант и подал нам меню и тёплый плед.
Я заказала глинтвейн, а Максим Ефимович грог.
-  Почему вы привезли меня именно сюда? – спросила я, сделав первый глоток.
-  Мне здесь нравится. Я часто привозил сюда жену.
Немного помолчав, я спросила:
-  А где сейчас ваша жена?
Я думаю, он мог предвидеть мой вопрос.
Мы никогда за полгода терапии не говорили о его личной жизни.
-  Умерла два года назад. Сын вырос и живёт отдельно. У него своё дело и своя семья, - он говорил это, смотря мне в глаза и грустно улыбаясь.
Я впервые почувствовала в нём что-то человеческое. До этого для меня он был словно робот без чувств.
Выглянуло солнце.
-  Мне всегда было интересно, как люди, а особенно психологи, переживают потерю столь близкого человека. У меня никто, слава богу, пока не умирал.
Отпив ещё глоток, я почувствовала во рту что-то маленькое и твёрдое. Гвоздика. Аккуратно выплюнула и положила на салфетку.
-  Да, просто жил дальше. Много работал. Ничего особенного. Говорил об этом со своим терапевтом. Ко мне часто приходили люди с подобными ситуациями, и я помогал им через это пройти.
Он посмотрел на водоём.
Было около четырёх вечера. Солнце ещё играло бликами на воде.

***
Я снова вышла «на охоту».
В баре сегодня было не очень многолюдно.
Заказав себе водку с апельсиновым соком, вот уже час я сидела в одиночестве. В зале играл саксофонист, чёрт бы его побрал! Опять эти сопли-слюни.
Я надиралась.  Вечер уныло перетекал в ночь. Я оставила телефон дома.
На мне была красная юбка-футляр с разрезом на правом бедре и короткая кожаная косуха.
-  Разрешите составить компанию? -  я обернулась.
Сзади меня стоял Максим Ефимович.
Глаза мои округлились, а затем я улыбнулась и кивнула ему на стул.
-  Странно вас здесь видеть, - сказала я, вынимая трубочку из нового коктейля.
-  А мне странно видеть вас в этом наряде, - он показал рукой на мой наряд и оглядел с ног до головы.
-  Я, кажется, не говорила вам, что обычно сижу в этом баре, - я подняла бровь. Мне стало интересно, как он тут оказался.
-  Вы думаете, я за вами слежу?! – он рассмеялся, слегка запрокинув голову, -  Мы выпивали здесь с другом, который приехал из Москвы ненадолго. Он перебрал и ушёл, а я чувствую, что свою норму ещё не выпил, - Михаил Ефимович улыбнулся, сверкая белыми зубами.
К саксофонисту присоединился пианист, и они заиграли что-то весёлое и зажигательное.
Мой психотерапевт пригласил меня на танец. Мы дико скакали по танц-площадке в толпе.
Спустя три мелодии я попросила тайм-аут.
-  Я немного выдохлась, - сказала я, пытаясь отдышаться.
-  Давайте выпьем чего-нибудь, - Максим Ефимович заказал два виски с колой.
- Вот это я потрясла конечностями! – мне было хорошо.
Алкоголь немного выветрился. Мы вышли на улицу.
В баре было слишком накурено, чтобы насладиться процессом курения самой. Ночной воздух казался слишком чистым и прозрачным.
Я затянулась Мальборо.
-  Давненько у меня не было столь потрясающего вечера! – сказал мой спутник, - я очень давно не ходил на танцы.
-  Да, я думаю, вам тоже будет полезно отвлечься от своей работы. Я поражаюсь, как вы сами с ума не сходите. Люди ежедневно вываливают на вас тонны грязных подробностей своих никчёмных жизней. А вы всё пропускаете через себя и находите для них решение, - я стряхнула пепел.
Вдоль узкого тротуара горели фонари и встречались редкие прохожие. Время было за полночь.
-  Много лет прошло с моего первого сеанса. Как у медиков, полицейских и людей подобных профессий, у меня развилась толстокожесть, беспристрастность. Только чёткий анализ. – он не курил и стоял в паре метров от меня.
Мы вернулись за барную стойку.
Я не волновалась уже за то, что Саша места себе не находит от того, что я оставила телефон дома и не даю о себе знать. Мосты развели, и сегодня я уже домой не попаду. Надеюсь, меня не выгонят отсюда до утра.
Мы закинулись ещё выпивкой.
-  Пожалуй, я пьяна больше вас, - я попыталась встать на ноги, но пошатнулась. И уцепилась за куртку моего спутника. Он удержал меня рукой.
-  Вам вызвать такси? – он усадил меня обратно на стул.
-  Мне некуда ехать. Мосты развели, -  закрыв глаза, я облокотилась на барную стойку.
Максим Ефимович, немного подумав, ответил:
 -  Пошли.
Он потянул меня к выходу. Там он поймал такси, и мы уселись на заднее сидение.
Я была мертвецки пьяна. Куда он меня вёз, я понятия не имела. Да, это было уже не важно.
Ни разу в жизни я не позволяла себе такого по отношению к моему мужчине. Я здесь, пьяная и довольная, а он там, места себе не находит, рвёт и мечет.
Такси ехало не долго, как мне показалось.
Меня вытащили из машины и занесли в подъезд. В лифте меня стошнило.
Максим Ефимович нёс меня на руках. Мы зашли в квартиру, и я услышала, как захлопнулась дверь.
-  Простите меня, - он опустил меня на что-то мягкое.
-  Ничего.
-  Вы…спасибо, вам…
Я отрубилась сразу же, как только произнесла последнюю фразу.

Утром я очнулась в светлой комнате на большой кровати одна. А напротив стоял диван, на котором лежал мой психотерапевт. Он уже проснулся, смотрел на меня и улыбался.
-  Доброе утро, Лиза! – он потянулся и встал.
На нём были только светло-голубые трусы. Мой взгляд, естественно, остановился на его члене, спрятанном за этим маленьким клочком ткани.
Я посмотрела на себя. На мне были только трусики, и я спала, раскрывшись.
Он раздевал меня пьяную. Он  видел меня голую. Меня это немного взволновало.
-  Доброе утро, - я стала искать взглядом свою одежду.
Максим Ефимович вышёл, чтобы дать мне спокойной одеться.
Он угостил меня завтраком, и я ушла. Мы почти не разговаривали.
Домой я вернулась, когда Саша уже уехал на работу.
Я позвонила подруге Марине, собрала необходимые вещи, и ушла от Саши.

***
До следующего сеанса оставалось два дня.
Я всё время теперь думала не о Саше, а о том, что произошло со мной вчерашней ночью.
Что-то оборвалось. Мне полегчало. Принять решение о расставании с Сашей было не сложно. Как будто груз с души свалился. Я оставила свой чемодан без ручек.
Работа шла легче. Я почти закончила проект торгового центра.
Мне нужно было найти квартиру. Не жить же всё время у Марины с её мужем и маленькими детьми.
Долго я не выбирала. Попался идеальный вариант недалеко от центра. В свои 25 и с моей профессией я могла позволить себе оплачивать квартиру одна в центре города.
А ещё я думала над тем, что скажу Максиму Ефимовичу на следующем сеансе. Как описать мои новые ощущения и найти им объяснение.
Мне было немного стыдно за то, что он видел меня в таком виде.

***
Входя в квартиру моего терапевта, я смутно припоминала, как он нёс меня на руках и положил в кровать. А потом этот завтрак.
Я сняла пальто и села в кресло.
-  Итак, как прошла ваша неделя? Что вы мне хотите рассказать? – Максим Ефимович сидел, положив нога на ногу. На столе дымился чай.
Я рассказала ему про свою новую жизнь.
-  То есть вы сами нашли решение вашей проблеме, - он расслабил позу.
-  Видимо, да. Мне предстоит поговорить с Сашей. Но я не хочу ничего объяснять. Мне хорошо, я поправила волосы.
-  Значит, вы пока не готовы для этого разговора.
-  Да. После того вечера в баре…, - я запнулась и густо покраснела, - я чувствую всё по-другому.
Мы смотрели в глаза друг другу.
-  Ну, пожалуй, пойду, - я встала и взяла пальто.
Время сеанса ещё не истекло, но я почувствовала какую-то неловкость. После такого обычно перестают ходить к данному терапевту.
Он тоже встал и подошёл ко мне. Я держала пальто в руках.
В его глазах читалась какая-то нерешительность. Он сделал шаг вперёд и споткнулся о край шкуры белого медведя, растянувшегося на полу. Но не упал. Я попыталась его поддержать, и его руки оказались в моих руках.
Максим Ефимович поднялся. Он был совсем близко ко мне. И я не выдержала.
Я впилась поцелуем в его рот и обхватила шею. Он ответил взаимностью. Нас захватила страсть, сдерживаемая долгое время.
Я расстёгивала его ремень и стягивала брюки. Он был твёрд. Наше дыхание сбивалось.
Я повалила его на кресло у окна. Мы неистово целовались. Мои руки скользили по его стволу.
Мы сползли на пол, на  пушистую шкуру белого медведя.
Максим Ефимович задрал мне юбку и ласкал меня под трусиками.
Долой одежду!
Он крепко сжимал мои упругие груди и гулял по ним языком.
Когда мы оказались голыми, он лежал на мне. Его член входил в меня медленно и напористо.
Мы занимались любовью около часа.
Когда всё закончилось, мы были без сил.
-  Я никогда не спал с клиенткой, - сказал он, распластавшись по ковру.


8 октября 2012