Кронос

«Одеяло убежало, улетела простыня, и подушка, как лягушка, ускакала от меня. Я за свечку – свечка в печку…»

Меня прерывает звонкий голосок Андрейки:
- Мама, а что такое печка?

Начинаю объяснять. Слов, как обычно, не хватает, поэтому в ход идет пластиковая доска и синтетический мел. У нас нет бумаги и карандашей: все, сделанное из натуральных материалов, тут дороже золота. Рисую, как могу. Честно говоря, художник из меня тот еще.
 
- Вот это труба, - говорю. – А внизу такое место, похоже на коробку, - это для дров.
- А что такое дрова?

Никогда не думала, что настолько трудно будет объяснять стихи, которые мы знали наизусть с детства. Для ребенка, выросшего на Земле-5, в таких стихотворениях слишком много незнакомых понятий. Наконец кое-как объяснила про дрова. Трудно еще рассказывать про огонь:  слишком дорог здесь воздух, чтобы его сжигать.

 Ребенок капризничает, ему явно надоело играть в объяснялки. Он хитро смотрит на меня и просит:
- Ма-ам, расскажи про Землю. Про ту, которая настоящая.
Звучит почти как «расскажи сказку».

- На Земле, Андрейка, такое синее небо, иногда на нем видно солнышко, а бывает, что набегут тучи – и дождь, дождь… Идешь, а трава под ногами зеленая, птички поют…
Вот про небо и солнышко он уже не спрашивает, что это такое. Видел на фотографиях. Наконец Андрейка засыпает, и на лице у него улыбка: может, снится настоящая Земля? А что? Ему ведь уже два года было, когда мы переселились в колонию.

Смотрю на него и думаю, как же он похож на отца. Тот все мечтал о космосе, о небе. Вот и домечтался. Когда на Земле стало совершенно негде жить, потому что население увеличилось до критических размеров, было построено несколько планет-спутников.

Земля-1 стала научной базой. Но ученые там не живут постоянно, а работают по два-три года, так что колонией это еще не было. Земля-2 создавалась как космопорт. Там тоже люди живут не постоянно, а работают вахтовым методом. А вот Земля-3 уже заселялась как колония. Это и стало началом Великого переселения. Конечно, людей нужно было не только вывезти на спутник, но и обеспечить всем необходимым. А кто ж будет такие деньги тратить впустую? Мировое правительство и тут проявило смекалку и рассчитало свою выгоду. Для каждого спутника была определена своя специализация. У нас, например, синтез биоактивных веществ. Вся Земля-5 - одна большая лаборатория. Процесс тонкий, потому под него и гравитация подстроена, и освещение. О людях как-то меньше всего думали, когда это создавали. По крайней мере, о тех людях, которые переселились на Землю-5.

***
- Мама, я решил, кем буду! – Андрейка влетел в комнату, сияющий, веселый.
Я посмотрела на сына: да, годы идут, уже четырнадцать лет парню, а в шестнадцать лет у нас уже работать начинают. Правда, бледненький он, так у нас детки все такие – солнышко сюда не доходит, потому что излучение экранировать приходится. Вот и живем под куполом и с искусственным освещением.

- И кем ты будешь, сынок? – спрашиваю. Кем у нас можно стать? Только лаборантом, техником или, если повезет, в начальство выбиться, но там все места лет на сто вперед расписаны.

- Я буду рейнджером! – говорит Андрейка и смотрит на меня – обрадуюсь ли?
У меня внезапно темнеет в глазах, к горлу поступает тошнота. Наверное, я бледнею, хотя при нашем цвете лица, скорее, зеленею уже. Андрейка сразу подхватывает меня:
- Мам, тебе плохо?

Да, мне плохо, я ложусь – так легче справиться с предательской слабостью. Но стараюсь успокоить Андрейку:
- Да ничего страшного, сынок, просто я сегодня устала на работе. Принеси мне воды.
Он мчится за водой, старательно поддерживает стакан и смотрит на меня глазами брошенного щенка. А я не знаю, что ему сказать. У меня ощущение дежавю. Вот с таким же восторгом в глазах двенадцать лет назад пришел с работы мой муж. Еще с порога он радостно закричал: «Маша, собираемся! Представляешь, нам разрешили выезд на Землю-5!»

Тогда правительство здорово раскрутило это дело с переселением. На Земле было невозможно найти жилье, работу. За считанные годы мы превратились в нищих, почти бездомных людей, живущих в комнатушке на сороковом этаже. Общежитие типа муравейника. Шум, очереди в места общественного пользования, ожидание выселения на улицу в любой момент.  Денег  и работы не предвиделось: казалось, что выхода нет, ведь таких, как мы, было слишком много. Потом просочилась информация, что правительство запускает программу переселения на спутники. Для того чтобы получить там место, не требовалось особого образования: работа была простой, хоть и монотонной. При этом выплачивалось огромное по тем временам и условиям единовременное пособие по переселению. Правда, потом мы обнаружили, что почти все деньги уходят на оплату жилья и еды на самом спутнике, но тогда… Тогда нам казалось, что нашей семье невероятно повезло. Андрейке было в то время всего два года. Муж сказал:
- Поедем, поживем там лет десять, заработаем денег и вернемся. Будет на что жить, Андрейка сможет получить образование. Знаешь, я всегда верил, что у нас все будет хорошо.

Никто из переселенцев тогда не знал, что обратно нас не ждут. Не то чтобы колонистов не пускали на Землю – просто ни у кого из переселенцев так и не получилось накопить достаточной суммы для возвращения домой. Кстати, не все из прибывших на спутник, смогли адаптироваться к новым условиям. Мой муж, например,  сгорел буквально за два года. Врач, осматривавший его, сказал:
- Вашего мужа нельзя было пускать сюда! Преступная халатность! Кто выписывал медицинское заключение? Вы можете подать в суд, и вам обязаны оплатить дорогу домой, на Землю.

Вот тут я узнала, что муж, чтобы попасть на спутник, подкупил врача и получил справку, разрешающую переселение на Землю-5, хотя уже был серьезно болен. Его невозможно упрекнуть – он спасал нас с Андрейкой от безысходного голода и бродяжничества. Все равно на настоящей Земле будущего у таких, как мы, уже не было. И никто не знал, что, переехав на Землю-5, мы поменяли один ад на другой. В суд, конечно, подавать было не на кого. Формально нам никто ничего не был должен. Да и возвращаться нам было некуда и не на что.
И вот теперь Андрейка, глядя на меня такими знакомыми карими глазами, совсем как у отца, заявляет, что идет в звездный десант….

- Сынок, - говорю, - не надо тебе в солдаты. Ты же понимаешь, что в войнах нет никакой романтики. Зачем тебе это?
Андрейка сел, в глаза мне смотрит:
- Мам, там очень много будут платить, я узнавал. За пять лет мы сможем накопить денег на то, чтобы вернуться на Землю. А по условиям контракта, я имею право на возвращение с семьей. Мы с тобой сможем снова ходить по траве, смотреть в небо, ты у меня поправишься - я тебе обещаю… Помнишь, как ты рассказывала? Небо синее-синее, трава зеленая, и дождь шумит-шумит…

***
Два года я пыталась уговорить сына остаться на спутнике. У меня больше никого не было в этом мире. Возможно, я уже жила прошлым и не хотела перемен, а сыну хотелось прорваться в будущее, которое точно не могло появиться на этом безжизненном, похожем на фабрику спутнике. И он улетел…

***
Я смотрю на фотографию в синей, как земное небо, рамке: оттуда мне улыбается Андрейка. Не поднимается у меня рука сменить синий цвет на черный. Где-то в самой глубине души еще живет надежда – ведь мне пришло извещение не о гибели сына, а лишь о том, что он пропал без вести при высадке на Венеру. Это позволяет мне верить в то, что Андрейка все же смог вырваться хоть куда-нибудь из этого тусклого фальшивого мира. Порой соседка Лиза начинает ворчать о том, что военное ведомство экономит на таких, как я, не признавая солдат погибшими, чтоб не платить положенную в этих случаях компенсацию. Но я запрещаю ей об этом говорить: в конце концов, деньги мне теперь уже не помогут, а вот надежда на то, что сын еще жив, позволит дотянуть недолгие годы не в глухом отчаянии, а в ожидании: вдруг когда-нибудь мой сын вернется и заберет меня домой?

Но с тех пор, как Андрейка улетел с Земли-5 , я не смотрю на небо… Ведь теперь и там расселилось человечество - безжалостный бог, пожирающий детей своих.