Ах, почему ОН не один, или Испытание выбором. 22

   Часть двадцать вторая.

   Лошадь нетерпеливо перебирала ногами, видимо, не понимая, почему мы стоим, если дом уже в пяти-семи ее шагах… А, в самом деле, почему? Дмитрий по-прежнему крепко прижимает меня к себе одной рукой, хотя в этом нет никакой необходимости. Нехорошо, если кто-то застанет нас так. Умом-то я это понимаю, но так не хочется терять ощущение близости. Близость… Мне кажется, что я чувствую тепло его большой и сильной руки даже через шубу и рукав его пуховой куртки. Опять мои выдумки? Пусть…  Иногда так хочется верить в сказки… Ну да, моя телевизионная влюбленность – блажь, имеющая к настоящей любви весьма опосредованное отношение. Но ведь и такие разные по сути слова как блажь и блаженство имеют все же один корень.
 
   Ну, вот и все… Дверь демьяновского дома распахнулась, явив нам знакомую долговязую фигуру. Марат, Марат… Марат. Его появление было, пожалуй, лучшей развязкой затянувшейся мелодраматической мизансцены. Пока он шагал к нам навстречу по хорошо утрамбованной снежной дорожке, я не сводила взгляда с его рук. Чего бы, казалось, интересного в его руках? Да и рук-то я видеть не могла под рукавами толстого свитера. Но поднять глаза, и взглянуть ему в лицо я была не в силах, понимая, как легко ему будет прочитать в них, что творилось сейчас в моей душе. Хотя столь явное нежелание встретится с ним взглядом было, наверное, не менее красноречиво. Однако неспешность, с которой он приближался, была мне на руку. Я успела затолкать романтические грезы в самый дальний уголок подсознания, где им и подобало находиться.
 
   - С благополучным прибытием, - в интонации и легком поклоне, в котором он склонился, сквозила ирония.
   - Привет, - делая вид, что ничего не заметила, ответила я.
   - Желаете спешиться?
   - Желаю.
   Марат протянул ко мне руки. Наклонившись, я обхватила его за шею, но не готовый к тому, что я вдруг навалюсь на него всем весом, он слегка покачнулся.
   - Ого, - выдохнул он. – Не думал, что такое эфемерное создание имеет вполне реальную массу.
   - Почему это эфемерное?! – возмутилась я вместо извинения за неловкость.
   - Мадемуазель... Невинный каламбур... Не более...
   Он улыбнулся, но и улыбка его мне не понравилась.
   - Мадемуазель только что из-за стола, - в тон Марату вставил Дмитрий. – Трапеза была сколь продолжительной столь и обильной.
   - О! Это все объясняет!
   Я отпустила Марата, пытаясь вновь сесть прямо, что было довольно опрометчиво с моей стороны.  Не сумев правильно рассчитать силу, так сказать, своего порыва, я вместо того, чтобы снова надежно водрузиться на лошадь,  стала  крениться на бок, причем,  в противоположную Марату сторону. Он попытался схватить меня за руку, но не успел, так как я машинально вскинула руки вверх, что, впрочем, не помогло мне обрести равновесия, и я продолжала почему-то очень медленно  крениться в том же направлении. Объемы лошадки позволяли мне еще некоторое время плавно с нее сползать, но  падение вряд ли можно было задержать надолго.
   - Держи же ее! – крикнул Марат Дмитрию, который почему-то не торопился предотвратить падение.
   Вернув мне вертикальное положение, Дмитрий, придерживая меня, руку не убрал. Правда, на сей раз его объятие было не таким крепким как прежде. 
   - Хочешь, мы еще часок покатаемся?.. Пока мадемуазель  не обретет прежней легкости.
   - Нет уж! Довольно с нее!
   - Нет, так -  нет.
   Дмитрий склонился ко мне так, что его щека соприкоснулась с моей. Хорошо, что я в этот момент взглянула на Марата. Иначе «поплыла» бы я опять в  призрачный мир грез, из которого (при частом посещении) не так легко выбраться; некоторым так и вовсе не удается.
   - Перекинь обе ноги на одну сторону.
Смысл его слов дошел до меня не сразу. Я хоть и смотрела, не отрываясь, на Марата, но горячее дыхание и близость  обветренных губ Дмитрия все же слегка замутили мое сознание.
   - Что? - переспросила я, переводя взгляд на него.
   Он улыбнулся. Я хорошо знала эту улыбку по крупным планам телевизионных трансляций. Светящиеся хитрой веселостью глаза и чуть-чуть приподнятая нижняя губа. Двусмысленная такая улыбочка – не простая.
   - Ноги перекинь на одну сторону. Я помогу тебе слезть.
   - А, ну да.
   Я сделала, как он велел. И он, обхватив меня двумя руками за талию, приподнял и передал Марату, который тут же меня подхватил и,  не опуская на землю, понес к дому.
   - Марат, я умею ходить. Честное слово.
   Он, никак не отзываясь на мои слова, продолжал нести меня на руках.
   - Марат!..
   Лицо его выражало абсолютное спокойствие. Видимо, он был уверен в правильности своих действий.
   Я взглянула через его плечо на Дмитрия.
   Он вскинул руку в этаком приветственно-прощальном жесте и улыбнулся. Теперь улыбка была другой, незнакомой.
   - Я -  в конюшню. Увидимся.
   Я кивнула ему в ответ.
   - Не дергайся, – недовольно пробурчал Марат. – В переноске тяжести я пока не профи.
   - Я не настаивала на том, чтобы ты меня тащил.
   - Извини. Я не это хотел сказать. Разумеется, ты – не тяжесть, и, следовательно, я тебя не тащу.
   - Зачем ты это делаешь?
   - Реализовываю свою давнюю мечту…
   - А если серьезно?
   - А если серьезно… Праздная публика, коей в этом доме на данный момент скопилось довольно много, некоторое время с большим любопытством наблюдала за вашим с Савельевым восседанием на лошади, гадая, что именно заставляет вас так долго не двигаться с места?
   - Ставки делали?
   - Могло бы и до этого дойти…
   - Чего ж ты медлил?
   - Я?.. Хорошенькая постановка вопроса…
   У порога Марат поставил меня на ноги.
   - Значит так. Всем мило улыбаешься, в дискуссии ни с кем не вступаешь.
   - Хочешь, чтобы меня приняли за дурочку?
   - Тебе не все равно?
   - Не очень, знаешь ли, приятно.
   - Ерунда. У них своя жизнь – у нас своя. Не думаю, что им любопытно вникать в суть твоей личности.
   - Мы можем уехать?
   - Судя по всему, нас никто не собирается здесь задерживать, но есть одна проблема.
   - Какая?
   - Весьма существенная.
   - Не тяни; мне и так не по себе.
   - Думать надо с кем развлекаться, когда и где.
   - Ты о чем?
   Марат выразительно на меня посмотрел, но ответить не успел; дверь распахнулась, и мы нос к носу столкнулись с дочкой хозяина дома.

   Даша Демьянова была из тех девиц, которые не задумываются о смысле бытия. Она шагала по жизни легко, полагая, что проблемы возникают только у неудачников, которых она не то чтобы презирала (любые чувства, в том числе и презрение она испытывала лишь к когорте избранных), а, в принципе зная об их существовании, предпочитала не замечать. При этом она была вовсе не глупа. Получив пристойное образование в области классического искусства, она могла  довольно свободно рассуждать о   живописи, скульптуре и даже немного об архитектуре. Впрочем, рассуждениями все и ограничивалось. Занятия сколько-нибудь серьезного или постоянного она не имела. В ее среде для девушек это очень распространенное явление. Чтобы как-то обозначить свою профессиональную причастность они, как правило, представляются моделями или дизайнерами интерьеров. По крайней мере, и то и другое им хорошо знакомо. Их фотографиями пестрят все глянцевые и не только издания - разве не модели? А уж в обустройстве собственного жилья они просто доки! Но Даша в отличие от многих действительно в ранней юности пробовала себя в модельном бизнесе. Она мечтала демонстрировать изысканные наряды, ловить на себе восторженные взгляды, еще не понимая тогда, что мужчины и женщины различно взирали на представительниц этого сомнительного бизнеса. В России она могла позволить себе любой каприз за папины деньги. Демьянов не препятствовал, воспринимая дочкину мечту, как очередной детский каприз, блажь, которая быстро пройдет. Но это был для нее слишком мелкий масштаб. Она грезила Парижем и Лондоном. Однако там для работы на подиуме ее забраковали, сочтя ее рост не достаточно высоким, а фигуру слишком рельефной. Горевать по этому поводу она не стала, обратив свои взоры на «глянец».  Здесь не имел значения рост, а рельефы фигуры только приветствовались. В качестве фотомодели она очень быстро стала популярной, ведь главное в этой профессии была даже не фигура, а лицо. И надо признать, эта составляющая ее внешности была абсолютно безупречна. Фотографы, сотрудничавшие с самыми престижными модными журналами,  чуть ли не в очередь выстраивались, дабы заполучить ее.  Но это была работа! Не столь утомительная, как  рассказывают, состроив капризные гримаски, представительницы этой профессии, но все же работа со всеми вытекающими последствиями.  А именно: график, режим со многими ограничениями и т.д. и т.п. … Очень скоро Дашенька утомилась и решила взять тайм-аут. Ощутив свободу, она облегченно вздохнула. Благоразумно взвесив все за и против, она решила, что тщеславие в большей степени было уже удовлетворено, а зависимость от фотосессий ей порядком наскучила. К тому же отец стал все чаще выражать свое неудовольствие ее образом жизни, а от его настроения напрямую зависело ее материальное содержание. Слегка поломав голову над этой проблемой, Даша сообразила, что пребывание в столь любимой ей столице Соединенного Королевства в  глазах папочки можно оправдать и иначе,  тем более, что к тому времени и в настроениях ее окружения произошли перемены: стало модным козырнуть своей принадлежностью к престижному зарубежному учебному заведению.  И Дашенька принялась изучать историю искусств, в чем весьма неплохо преуспела; впрочем, об этом уже упоминалось выше.
Но все эти подробности ее биографии я узнала гораздо позже.


   Продолжение следует...http://proza.ru/2012/10/15/942