Как вам это понравится, 2-1

АКТ ВТОРОЙ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Арденнский лес.
(Входят старый герцог, Амьен и другие вельможи, одетые охотниками.)

СТАРЫЙ ГЕРЦОГ:
Ну, что, товарищи и братья по изгнанью,
Как вы находите сегодняшнюю жизнь
В сравененьи с роскошью былого бытия?
Не кажется ли лес приветней, безопасней
Коварного и лживого двора?
Здесь только кара нас Адамова терзает,
Когда Земля сезоны обновляет:
Как плетью, хлещут северные ветры, 
Морозы тело рвут клыками ледяными,
Но я, дрожа от стужи улыбаюсь,
И заявляю, не кривя душой:
«Здесь места лести нет, здесь – истинная правда,
Дающая понять, что я такое, и чего я стою».
Мы осознали вдруг,
Что и в несчастье есть отрада,
Как в яде – избавление от мук,
Как в говоре листвы – живая речь,
Как музыка – в свирели ручейка,
Как в камне – воплощение легенды,
Как в благородстве – вечное добро.
Я перемен иных и не желаю.

АМЬЕН:
Вы хоть и изгнанный, но – господа помазник,
Коль так легко умеете творить из будней праздник.

СТАРЫЙ ГЕРЦОГ:
А не пойти ли нам охотою заняться?
Хотя и жаль глупышек пёстрых этих,
Беспечных обитателей пустынных городов,
Где мы в границах их владений
Разим  рогатых в круглые бока.

ПЕРВЫЙ ВЕЛЬМОЖА:
Вот так и Жак, в унынии томясь,
Клянётся, полагая, будто власть,
Которую над лесом обрели вы,
Ничем не разниться от власти брата,
Вас изгнавшего из дома.
С Амьеном мы за ним сегодня наблюдали:
Он возлегал под сенью тени,
Где дуб, склонившись над ручьём,
Свои столетние ладони омывал.
Туда же и стрелою раненный олень
Пришёл свои страдания омыть.
Он так, мой государь, стонал,
Так телом, бедный, напрягался,
Казалось – лопнет , как пузырь.
По морде скатывались слёзы,
Похожие на крупные алмазы.
Мохнатый дурень, стоя над ручьем,
На пару с Жаком слёзы лил,
Ручья лесного умножая воды.

СТАРЫЙ ГЕРЦОГ:
Какой же речью выразился Жак?
Какую он мораль прочёл при этом?

ПЕРВЫЙ ВЕЛЬМОЖА:
И несть числа сравнений той морали:
Сначала сожалел о слёзах,
Впустую вылитых в ручей,
И приговаривал при этом:
«Ты, бедный мой олень,
Подобно людям, завещаешь всё
Тому, кто без того богат».
А в той связи, что брошен он
Мохнатым табуном без помощи
И дружеской поддержки,
Жак тихо прошептал:
«Нередко друг уходит,
Когда беда приходит».
Когда ж вдали оленей резвых
Стадо промелькнуло,
То Жак вослед  воскликнул:
«Бегите мимо, жирные бизоны,
Вам недосуг банкроту пособить»!
И что ни слово, то – упрёк,
Нацеленный на город, на страну,
На суд, дворцовые интриги,
На нашу жизнь и быт в лесу,
Где мы, тираны, истребляем всё,
Что мать-природа зверю подарила.

СТАРЫЙ ГЕРЦОГ:
И вы оставили его в таком расстройстве чувств?



ВТОРОЙ ВЕЛЬМОЖА:
Да, государь.
Оставили философа в слезах
На пару с плачущим оленем.

СТАРЫЙ ГЕРЦОГ:
Прошу меня к нему сопроводить.
Люблю поспорить с ним в печальные моменты,
Когда его одолевает буря дум.

ПЕРВЫЙ ВЕЛЬМОЖА:
К нему немедленно сведу вас.

(Уходят.)