***

Она не подошла к телефону, лишь молча, выслушала автоответчик: « Привет дорогая! Если не против, мы можем отдохнуть сегодня в кафе. Конечно же, Эрмитаж, наш столик на семь…
В твоем распоряжении – час...»
Его взгляд не был утомленным, как с недавнего времени она стала замечать все чаще и все
безразличнее. Всего лишь наблюдая и замечая детали она делала тонкие выводы под влиянием общего впечатления, никогда ни о чем, не спрашивая его. Мужем он становиться не желал и после нескольких лет совместной жизни и, не подавая надежд они все же не рвали ставшими привычными отношения двух обособленных от мира, время от времени
скучающих по ласке людей.
Ей казался нереальным свет встроенных в стол маленьких тусклых лампочек, точечно расположенных по периметру стеклянной столешницы.
Он поднял бокал и сквозь него стал задумчиво рассматривать ее, сидящую напротив, великолепную и надменную, так и оставшуюся закрытой для него женщину.
Она ожидала его решимости и даже не строила догадок относительно того что он мог и хотел ей сейчас сказать. Слишком скучной казалась любая тема и слишком надоевшим само звучание простых слов.

    Он не знал, что и в ней звучит та же мелодия-дуэт влюбленного саксофона и призрачной челесты.

Она не видела его глаз .Подойдя к нему со спины она обняла его, обвившись тонкими руками, он подхватил ее на руки и понес ее, целуя и жадно впитывая  запахи  ее кожи и волос.
- Джейн, ты вспомнишь эти минуты когда-нибудь…когда меня уже не будет … рядом,-
Он задыхался от волнения и нежности трепетно танцующих у него в груди.
- Я не забуду этих мгновений, они-то и есть все то, для чего и  ради чего была придумана жизнь, что ждало нас все это время до и что останется после…Ты веришь мне, Джей?
-Я не могу не верить,- чуть помедлив ответил он, вглядываясь в ее лицо. Не верить тебе-это сомневаться в самом себе, ведь ты это я и даже больше, чем я ... Ты-это мы…
- Да, я это – мы…-она загадочно улыбнулась и опустила глаза.
     С лица Джея стекали капли ледяного дождя и он, чуть приоткрыв рот пытался выдохнуть из себя нечто горячее, нещадно обжигающее его душу или то неведомое,
не поддающееся осмыслению, чувство в сердце, которое посредством боли и радости повелевало им, ломая и вновь  восстанавливая.
 Ему казалось, что с черно-синих небес льется не дождь, колкий и жалящий холодом, а слезы счастья, безумных надежд и отчаянья. 
      Сомкнулись веки и он, не пряча горя,  заплакал от глубины и неимоверной силы тоски.
- Джей… - потянулась к нему , обеспокоенная и потрясенная Джулия.
-Ты будешь видеть меня всякий раз, когда на Землю прольется дождь, подобный этому и
ты ощутишь его вкус на твоих губах, как я ощущаю сейчас вкус уходящего в прошлое будущего…-Джей, ты вернешься на Землю вместе со мной, мы вернемся, мы сможем, ты веришь?
- Я верю. Ты вернешься со мной, я знаю. – он склонил голову к ее плечу и понял, что у них есть только этот, короткий в вечности, но долгий   в безмерности страдания миг любви и скорби и его плечи стала сжимать какая-то неимоверная тяжесть и боль.
 Он осторожно опустился на колено и бережно положил подругу в траву. Они лежали
рядом и беззвучно  говорили робкими прикосновениями губ, сбивчивым дыханием, блеском глаз и кроткими движениями рук.
В волосах Джулии  запуталась листва, опавшая под порывами ветра. Он подумал, что и их , словно выцветшую листву несет ветер судьбы и только дерзкая  безудержность полета искупит то ,что было потерянно в ночи.
  Внезапно дождь утих и мятая мокрая зелень зарослей вокруг отсвечивала  красноватым блеском., отражая лучи прожекторов. Длинные заостренные концы трав были подобны обнаженным клинкам и капли стекающие с них на землю казались кровью, щедро питающей собою почву.
-Джей! Ты не останешься здесь! Мы будем вместе…
-Если мы  –будем вместе - это значить одно…,- он с трудом произнес то, что не мог бы допустить даже в сознании…Это будет означать , что здесь останешься  и ты!

       Она зарыдала глухо и тяжко. Он обнял ее и прижал ее вздрагивающие хрупкие плечи к своей содрогающейся груди и пульсирующая боль, сообщаясь, перетекала из одного сердца к другому, отзываясь дрожью в озябших пальцах скованных трепетом нежности рук.