В одном из нью-йорков

Я понял, что Нью-Йорков много, и чтобы найти свой, недели мало; многим не хватает и жизни. Первое посещение такого места предсказуемо - ты лихорадочно выясняешь как добраться до Бруклинского моста, любуешься на самого себя на Таймс Сквер, мучительно взбираешься на Эмпайер Стэйт Билдинг и радостно плывешь к Статуе Свободы;  и, в результате, видишь лишь один Нью-Йорк - туристический. Даже если ты имеешь более или менее ясное представление о других изюминках этого Большого Черничного Кекса, у тебя просто-напросто не хватит времени, чтобы их отыскать и "выковырять".

ОБ ИСКУССТВЕ СВЯЗЫВАТЬ ЯЗЫКИ

После Финляндии здесь чувствуешь комфорт в смысле коммуникации и лингвистического взаимопонимания. Здесь никто не посчитает тебя иностранцем и чужаком лишь на основании твоего европейского акцента или даже плохого английского. С таким языком ты вполне можешь оказаться американцем. Девушка с велосипедом в метро спросила меня - не швед ли я? Ей показался мой акцент скандинавским (подозреваю, что это мои осветленные волосы отдавали шведскостью). Узнав, что я из Финляндии, она живо поинтересовалась разницей между этими странами. Вроде бы невежество с нашей точки зрения, но для молодой американки, которой еще рано путешествовать по миру, это вполне нормально. Ты можешь проболтаться в Хельсинки несколько дней и не перемолвиться ни с кем словом. В Нью-Йорке я общался на каждом шагу. Вопрос - откуда вы - здесь вполне нормален.

Рим должен был покорять народы, чтобы потом они приезжали в столицу, и учились говорить на латинском. Лондон и некоторые другие европейские столицы последовали его примеру. Америке этого не нужно. Иммиграция заложена в ней генетически. Так или иначе - империю узнаешь по языку. С кем в первую очередь  приходится иметь дело приезжему? Правильно - с обслугой, продавцами, людьми на ресепшн. Большинство из них говорит на в той или иной степени выученном английском, если вообще говорят.

Знающий хоть что-то об истории Нью-Йорка осведомлен о наличии кварталов и зон компактного проживания ирландцев, главного источника пополнения нью-йоркских копов, и итальянцев, ресурса мафии, с которой этим копы как-бы воевали. Здесь до сих пор люди помнят из какой страны Европы приехали их предки. Что уж говорить про недавно приехавших? Заглянул я в пакистанскую харчевню. Основной контингент посетителей - пакистанцы. Хозяину не нужно объяснять им, в отличие от коренных американцев, тонкости каждого блюда, и говорят они на одном языке.

Нью-Йорк - идеальное место для знакомства с культурами разных народов, особенно, если у их представителей есть взаимное к этому желание. Мой приезд совпал с Суккот - праздником кущей. На Bryant Square, в самом центре Манхэттена, я обратил внимание на суету вокруг раскинутой явно временно палатки. Молодые люди в черных шляпах держали в руках какие-то зеленые ветви и, как мне показалось, лимоны. Подходящим к ним людям они что-то подробно объясняли. Я тоже подошел, поинтересовался чем это они тут заняты? Кто-то походя посоветовал обратиться к раввину. Потом, все же пояснили в двух словах суть происходящего. Вернувшись домой, я почитал об этом празднике в Википедии и других источниках сети, окончательно удовлетворив свое любопытство.

Поскольку этот праздник длится примерно неделю, то людей с ветвями в руках я встречал еще часто. В один из дней мне случилось сидеть на скамейке возле нью-йоркского Сити Холла и вызывающего ностальгию у советского человека Manhattan Municipal Building (если не знать, что оно возведено в 1915 году, можно подумать, что его создатели скопировали одну из московских сталинских высоток). Отойдя от предыдущего собеседника молодые люди в черных шляпах подошли ко мне и поинтересовались, не еврей ли я случайно. Я ответил, что случайно нет, но мне всегда была интересна еврейская культура, получив в ответ "have a nice day sir".   

ЭТО КАК ПОСМОТРЕТЬ

Что видят обычные приезжие? Архитектуру, дизайн, уличную пластику, парки и огороды, иногда - людей, если они не законченные туристы. Но что за фасадами домов, они обычно не видят. Другими словами: купив билет на самолет, европеец оказывается в театре и когда поднимается занавес, видит декорации и актеров. Лишь немногие в состоянии прочувствовать драматургию города.  Для этого надо - либо здесь родиться, либо родиться в другом месте, но нью-йоркером в душе. Наверное, все эти разговоры про прагматизм Нью-Йорка соответствуют истине, и ленивым созерцателям вроде меня лучше ограничиться кратковременными визитами. Может лучше и не знать, кто там и что за затемненными стеклами небоскребов и проплывающих изредка лимузинов? Этот Нью-Йорк для более деятельных натур. 

Войти, скажем, в богемную тусовку этого города - это вам не в Гуггенхайм за 25 долларов заглянуть. Ладно Лу Рид, он тут все проходные дворы с детства знает. А вот какими огородами ходят приезжие: Боуи, Стайп, Боно, которые нигде кроме как в Нью-Йорке жить, по их словам не могут? Существует ли еще "Max's Kansas City", где Энди Уорхол "усыновлял" Velvet Underground, по словам того же Рида, и который упоминается в песне Леннона про усыновивший его город. А "Дакота" - это уже один из туристических аттракционов (поэтому еще не известно кто кого усыновил). И кто бы там ни жил раньше или сегодня, для всех это прежде всего дом Леннона.

По-моему, один из героев Уэльбека (то есть сам Уэльбек) обронил, что твоя жизнь не стоит ничего, если ты не написал о ней хотя бы пару строк. Передаю, как запомнил, очень приблизительно и на советский - в духе Павки Корчагина - манер. Но, тем не менее, если ты побывал в Нью-Йорке и не можешь написать о нем что-то новое - то ты в нем как бы не был. После трилогии Пола Остера и заметок о Нью-Йорке британца А.А. Гилла (только что издана его книга про этот город “The Golden Door: Letters to America”) сделать это не легко. Наверное, это хоть в какой-то мере удастся, если ты по настоящему полюбил его. Многих из тех, кто сюда приезжает, город сам по себе интересует в последнюю очередь. Большинству приезжих безразлично, что тут было и кто тут жил до них. Я даже не говорю об амбициозных молодых людях, приезжающих завоевать пресловутый "Город Желтого Дьявола". Я скорее говорю о тех, кто поселяется здесь в поисках лучшей доли или просто, чтобы выжить: нью-йоркоманов среди них скорее всего нет. Помните "I'm an alien, I'm a legal alien"?

Если посмотреть, что творится в мире в смысле небоскребостроения, то новыми высотками Манхэттена никого нынче не удивишь. Точно такие могут стоять в Шанхае и Париже. Крайслер и Эпрайр Стэйт билдинги - это нью-йоркские символы. И вообще, здания конца 19-го - начала 20-го века, из красного кирпича с пожарными лестницами, перечеркивающими фасад - такое увидишь разве что в некоторых других городах Северной Америки. И все же, прежде всего - это нью-йоркская фишка. Даже здесь никто такого больше строить не будет. Это уже музей под открытым небом. Делают Нью-Йорк Нью-Йорком и огромные дома из светлого камня, в основном довоенной и 1950-х годов постройки. Природа словно специально подкинула городу этот подарок - большие запасы этого дешевого минерала поблизости. В 1960-е стали строить из железобетона, да так крепко, что теперь при необходимости едва могут эти строения разрушить.

Напластования нью-йорков идут, конечно, и георграфически или административно. Как известно, город как пирог разрезан на части, так называемые боро. Меня интересовали в первую очередь такие богемные районы, как Гринидж Виллидж, Челси и Сохо. К сожалению оказался я там в дождливый день и мало за что зацепился глазом и запомнил (слава богу у обоих Кэнонов такой проблемы нет). Есть места, в которые я не отправился бы и под дулом пистолета - это прежде всего Брайтон Бич. На земляков-иммигрантов я могу и в Финляндии посмотреть. Естественно, не обошлось без "walking down Fifth Avenue", правда без тросточки, поскольку не англичанин. Там же в "Barnes & Noble" приобрел замечательный путеводитель из серии "Eyewitness travel". Соседняя Мэдисон авеню с ее огромными витринами знаменитых домов моды поразила. Прежде всего тем, что там нет ничего другого – ни супермаркетов, ни других не относящихся к делу магазинов: только огромные пространства, заполненные манекенами и прочими атрибутами модного бизнеса. После Мэдисон соответствующие кварталы Милана, посещенные летом, показались детским лепетом.

ДЕРЕВНЯ "НОВАЯ ВАВИЛОНОВКА" или ГОРОД-ТРУЖЕННИК

Нью-Йорк - это типичная деревня, хоть и большая. Как в каждой деревне, здесь есть место, где собирается молодежь, чтобы продемонстрировать таланты и показать удаль. Таким местом является Юнион Сквер. Я постоянно оказывался на ней, поскольку единственная станция метро, линии "L", ведущей "ко мне" в Бруклин, находится именно там. Каждый вечер площадь полна народу, но, в отличие от туристической Таймс Сквер, заполнена в основном местной публикой. Исполнители брэйк-данса по очереди пускаются в пляс под аплодисменты зрителей. Только что гармошки не хватает. Хип-хоп здесь чередуется с напевами харе-кришна. В общем весело. Поскольку приезжал я рано, чтобы выпить кофе и съесть черничный кекс в Старбаке здесь же на площади, то видел, уже начинающих просыпаться местных бомжей и прочих джанки, которые, похоже, сменили Нидл Парк на эту более просторную площадку. Деревенские дурачки любят быть на глазах народа. Если хочешь увидеть в многомилионном городе одно и то же лицо снова, просто приди на Юнион Сквер. Тогда поймешь, что ты действительно в деревне.

Нью-Йорк - город славных трудовых традиций. Беззаботно сидящие в шикарных ресторанах и парочки приятного вида мужчин фланирующих по просторным тротуарам, трогательно взяв друг друга за руку - это лишь один из нью-йорков. Рано утром в метро вы видите другую Америку – не выспавшиеся после вчерашнего трудового дня парни в заляпанных краской штанах и огромных желтых ботинках, которые я нигде кроме как в Нью-Йорке не видел. Вряд ли такие продаются на фэшн-авеню. Многие похожи на индейцев, явно латиносы, но есть и типичные англо-саксы. Глядя на них, чувствовал себя евтушенкой, на время покинувшим строителей Братской ГЭС, чтобы спуститься в нью-йоркскую подземку и написать поэму, прославляющую рабочий люд планеты.

Кстати, метро в Нью-Йорке тоже не одно. Тот, кто думает, что это только ржавые и слегка подкрашенные металлические стойки и ободранный кафель не совсем правы. Хотя, конечно, именно такая подземка в той же мере делает Нью-Йорк Нью-Йорком, как желтые такси. И все же здесь местами метро может напоминать и лондонское, и стокгольмское. Последнее, в смысле попыток использовать подземное пространство, как галерею современного искусства, хотя, в гораздо более скромных масштабах. Здешнее метро – самое запутанное в мире. Это настоящий лабиринт, из которого в ответственный момент можно просто не найти выхода. Беда еще в том, что во многих поездах если и есть схема линий, которая мало чем может помочь, то отсутствует изображение данной ветки с названиями станций. Голосовые объявления в этом случае тоже не присутствуют. Лишь отзывчивость и помощь нью-йоркцев становится спасительной нитью ариадны.

РЫБКА, ПРИПЛЫВШАЯ ИЗ БАРСЕЛОНЫ

В Бруклине я поселился, можно сказать, в галерее. Этот район называется Вильямсбург. В 1970-е годы существовала некая нашумевшая "Аркадия", где выступали перфомансные группы.  Кругом – малопримечательная индустриальная зона. Каждое предприятие - автобаза № 2 или ПМК № 3 на американский лад - окружено каменным забором. Самый подходящий холст для уличных художников.

Многие бывшие производственные помещения превращены в жилые - так называемые лофты. На Bushwick Avenue, на которую выходишь прямо со станции метро Morgan, живописное здание с фасадом из красного кирпича. "Живописное" в прямом смысле: все стены разрисованы граффити. Само здание - один из лофтов, а на первом этаже разные предприятия, предлагающие жильцам услуги. Главное - кафе "Swallow". Весь вход разукрашен разноцветными красками. Проходя поблизости ничего не разберешь. Надо, как в музее или на выставке, отойти подальше. В данном случае - на противоположную сторону улицы. Тогда увидишь, что это птичка.

Неожиданно обнаружил на стене рисунок испанца по имени Pez. Он начал заниматься настенной живописью в 1999 г. и быстро стал известным и влиятельным художником в родной Барселоне. Сперва он подписывал свои творения буквами - рez ("рыба"), а потом уж рисовал рыбку. Вскоре изображение рыбы превратилось у него в logo или эмблему и он стал сотрудничать с другими персонажами барселонского "зверинца" - Cha и Birdy (Tristan Manco. Street Logos. Thames &Hudson, 2005, p. 83).”Fish lady, oh fish lady” (“New York City Serenade” by Bruce Springsteen ). Нью-Йорк – это стихи(я), где все друг с другом рифмуется. 
 
Граффити - искусство переменчивое, часто недолговечное, в силу того, что многими оно все еще приравнивается к хулиганству. Шедевр, варварски украсивший стену, не менее безжалостно и зверски могут просто закрасить. Для города, где постоянно все меняется, граффити - подходящая живопись. Для Америки, которая внесла свой вклад в мировую послевоенную живопись 20 века, главным образом, тем, что увеличила объемы используемой краски и размеры картин по сравнению с европейскими в десятки раз, арт-экспансия на стены домов и заборов  выглядит как продолжение андеграундной традиции Поллока, Раушенберга, де Кунинга и других.

В кафе "Swallow" я раз изменил Старбаку на Юнион Сквер и не пожалел. Весьма богемное место без всякой претензии на «фэнси». Кирпичные стены завешены картинками, возможно нарисованными завсегдатаями. Вместо столов – бывшие части производственного интерьера на колесах, чуть ли не обитые по краю уголком, предназначенные для перевозки тяжелого инструмента и оборудования. Все это явно позаимствовано поблизости в промзоне. Кафе заполнено людьми, уткнувшимися в ноутбуки. Я спросил у бармена про «Аркадию». Конечно, он про это ничего не знал, но услышав о каком времени идет речь, сказал, что вероятнее всего там уже ничего такого нет.
 
Перед тем как отправиться в Нью-Йорк, я как обычно старался освежить в памяти все, что знал о нем. В частности, посмотрел фильм о Жане-Мишеле Баскиате, который есть в моей коллекции DVD. В кино безвестный еще художник спал в картонной коробке на Томкинс Сквер. Попасть в это легендарное место у меня не получилось. Зато я, возвращаясь в отель, случайно увидел работу преемника Баскиата, который поздним вечером, потряхивая баночками с краской, дорисовывал начатый ранее шедевр. Это не был Pez, и, признаваясь в полном невежестве в этих делах, предположу, что стиль в данном случае был традиционной старой школы. Кто знает, может этот живописец еще и поизвестнее. Приезжать в начале 21 века в Бруклин – это все равно, что посетить Монмартр начала прошлого.

СНИМАЙТЕ, ШУРА, СНИМАЙТЕ

“В этот город мне надо было вернуться именно так. В самолетике. В костюме и галстуке. С нетяжелой сумкой через плечо» - писал мой товарищ несколько лет тому назад. Даже сейчас, уже побывав там же, читаю это с завистью. Мне бы так! Я приехал нагруженный аппаратурой. Уже в третий раз взял с собой большую треногу и в третий раз ее не использовал. Больше брать не буду. В общем, я как всегда всю неделю занимался тяжелым трудом путешественника. Я-то выдержал, а вот самодельный ремешок, на котором висела видеокамера, и с которым я проехал за 2 года не одну страну – нет. При покупке очередной бутылки воды в одном из магазинов камера рухнула на пол. Ремешок в виде петли остался висеть на шее. Какой уж тут «костюм и галстук». Просто «репортаж с петлей на шее» какой-то. Кончилось все тем, что еще и заразу бусурманскую, прости господи, подцепил за океаном и вернулся домой с гриппом. Вот так отдохнул. Удивительно, но японское изделие падение выдержало достойно – продолжало снимать, как ни в чем не бывало.

Кстати, о съемках. Что меня очень порадовало в Нью-Йорке, так это то, что там никто не возражает против того, чтобы его фотографировали. У меня за неделю не было ни одного случая! Более того, многие с удовольствием позируют, улыбаются (к вопросу об улыбках). По своему предыдущему опыту пребывания в Северной Америке, у меня сложилось впечатление, что это самый чувствительный в этом отношении регион. Пресловутое прайвеси и т.д. Так что я пока ищу для себя объяснение этому феномену. Может быть, открытость столицы мира предполагает и открытость ее жителей объективам фото и видеокамер? А те, от кого я столько натерпелся в последнее время, просто проявляют свою провинциальную закомплексованность?
 
Нет, вспомнил - было одно возражение и настолько забавное, что о нем стоит рассказать. Думаю, это произошло в первый вечер, когда я не желая терять ни часа, прогуливался в уже спустившейся на город темноте в районе все той же Пятой авеню. И вдруг я увидел, как маленькая женщина неопределенной национальности и вида тащит тележку с огромными прозрачными полиэтиленовыми мешками, туго набитыми пустыми жестяными банками. Потом я еще много раз видел сборщиков тары, но тот первый случай как-то особенно произвел впечатление, и я схватился за камеру. Догнав передовицу шкурко-добычи, я щелкнул несколько раз и вдруг слышу - она произносит с обидой в голосе знакомые с детства слова: «Снимать-то зачем?». Знать, что я русский она не могла. Значит, дама со всеми в Нью-Йорке говорит на том единственном языке, которым владеет. А в последний день, возле гостиницы в Бруклине я случайно увидел в глубине одного из дворов тамошней промзоны пункт приема. Мужики перетаскивали с места на место все те же прозрачные мешки. Может там были и банки соотечественницы.   
 
СТАРИКИ

Для американцев-провинциалов Нью-Йорк - это заграница. Они здесь такие же туристы как и все остальные. Стоя в бесконечной очереди, чтобы подняться на Эмпайр Стэйт Билдинг, я оказался рядом с тремя пожилыми американками. Одна из них от нечего делать просматривала отснятые фотографии. "Все Большой Яблоко в одной маленькой камере", - пошутил я. Все три подруги, как по команде, громко засмеялись. Эта очередь мне запомнится надолго. Как и остальные, я не ожидал, что все это займет столько времени и нервов. Многие пали духом, некоторые - просто на пол. Лишь группа норвежцев, проявляя свойственную их нации стойкость, дружно пела народные песни. Поздно вечером добравшись, наконец, наверх я смог рассмотреть сквозь высокие щиты из стекла какие-то огоньки внизу. Врагу не пожелаю забираться на эту дуру. Интитивно я догадывался, что "Top of the Rock" Рокфеллер Центра, который намного ниже, но достаточно высокий, чтобы остальные небоскребы оказались внизу -гораздо лучше. Так оно оказалось. Забирайтесь именно туда. Это один из немногих практических советов, которые я могу вам дать в связи с моей поездкой.

Как и повсюду, самыми общительными в Нью-Йорке являются старики. Эта словоохотливость часто объясняется недостатком желающих их выслушать. Я был для них благодарным собеседником. День моего отъезда совпал с одним из национальных праздников - Днем Колумба, который в этом году пришелся на 8 октября. Накануне (а это было воскресенье) беря в автомате банка "Чейз", чьи двери всегда открыты, очередную партию долларовых банкнот, я поинтересовался у пожилого господина как работают в связи с праздником банки завтра. Он мне стал подробно объяснять ситуацию с банками. Подключилась к нашей беседе и местная старушка. Узнав, что я приезжий, она стала давать мне дельные советы как выжить в большом городе. "Никогда, молодой человек, не посещайте шикарных (fancy) ресторанов. Но если уж вам придется перекусить там, почему бы не ограничиться аппетайзерами? И потом, у нас на улицах продаются неплохие и очень дешевые закуски". Я поблагодарил мэм за ее очень полезные рекомендации и откланялся.

Направлялся я на поиски Нидл Парка ("the Needle park"). Любителям кино он может быть знаком фильму "Паника в Нидл парке" с Аль Пачино в главной роли. Это легендарное место тусовки неформалов, выражаясь по-советски, образца 1960-1970-х гг. Не думаю, что туда водят туристические группы, а это уже знак того, что место это нужно посетить. На моей карте - это пересечение 72-й улицы Вестсайда, Бродвея и Амстердам авеню. И все что там можно найти - это название Sherman Square. Этот, оказавшийся дождливым, день я решил начать с Риверсайд Парка, где, как говорят, любил сиживать Эдгар По. Вдоль реки Гудзон я дошел до указанной улицы и свернул по ней на восток. Дойдя до какой-то площади, на всякий случай спросил у собиравшегося переходить улицу древнего и явно местного старика с палкой "Где тут Шерман Сквер, плиз?"

- Шерман Сквер? Какая такая Шерман Сквер? Нет тут никакой Шерман Сквер,  - сердито сказал дед, и мне показалось, что сейчас он мне врежет этой своей палкой. Но эта сердитость, как у многих стариков, оказалась напускной. Напротив, он попытался мне помочь.
- У нее есть еще второе название...
- Может быть Верди Сквер? - подсказал старик.
- Да, точно - воскликнул я

На самом деле это две разные, но прилегающие друг к другу площади. Мой собеседник, опираясь на палку, с энтузиазмом потащил меня через улицу. Скрытое за одним из двух павильонов метро место, оказалось не столько площадью, сколько именно "сквером" в нашем понимании. В глубине его виднелась скульптура бедного Джузеппе Верди, насмотревшегося в годы трогательного союза криминала и психоделической культуры на ширяющихся напрополую молодых людей и прочие безобразия.

Даже в этот серый день площадь мне показалась симпатичной. Но дети цветов и другие любители радостей жизни выбрали ее не из-за красот. Одной из главных причин явилось ее удачное расположение рядом с ветками метро, ведущими в Гарлем и Бронкс, районы, известные, особенно в те годы, своей неблагополучностью. Теперь здесь все благопристойно. Говорят, организован ежегодный фестиваль, на котором звучит главным образом итальянская классическая музыка. То-то Верди ненарадуется!

и РАЗБОЙНИКИ

В своем эссе, предваряющем поездку, я задавался вопросом о тех опасностях, которые могут меня подстерегать в этом мегаполисе. Я вам не скажу за весь Нью-Йорк. Но в пределах той географии, которую я освоил, включая безлюдные станции метро в поздние и ранние часы, а также темные переулки Бруклина, Нью-Йорк более чем безопасен. Один из моих собеседников сказал о Вильмсбурге: если бы ты, парень, оказался здесь со своими камерами в 1980-е, к тебе просто подошли взяли их и спокойно пошли дальше. Пришлось бы еще спасибо сказать, что живой остался. В чем секрет столь радикальных перемен? Мне трудно судить. Возможно, в способности американского общества к саморегулированию. Как удалось искоренить прославленную Голливудом коррупцию в NYPD? Живых полицейских я видел не так много – регулировщицы-негритянки, да бравые парни на Таймс сквер, чья обязанность в том, чтобы фотографироваться в обнимку с туристами. Зато полицейские машины, часто без офицеров – на каждом углу. Пожалуй, их не меньше, чем «милитсии» в Душанбе.

Что касается афро-американцев, то их количество, признаюсь, явилось для меня шоком. Добираясь на метро до гостиницы в Бруклин сразу после JFK, я ощущал себя едва ли не единственным белым в толпе. Но, то ли к этому быстро привыкаешь, то ли концентрация негров зависит от района, но уже на следующий день все вошло в норму. Я встретил весьма доброжелательных представителей этой расы. Один ни с того ни с чего спросил как у меня дела (в американском контексте это означает всего лишь "привет"), просто проходя мимо. Другой, заинтересовался моей камерой, но без намерения отнять ее. Правда, буквально за несколько минут до этого, там же в Upper West Side, я почувствовал неприятный холодок на спине. Выходя из магазина, куда случайно зашел в поисках чего-то, я вдруг услышал окрик «Эй ты!». Я оглянулся. Негр стоявший возле магазина показал жестом, мол, не смей. Тут до меня дошло, что передо мной идет молодая негритянка с пышными формами. Получалось, что я вышел из маркета следом за ней. Как это связано со вскипевшей у отелло кровью не знаю. Я же говорю - деревня. Вот такая вестсайдская история с примесью Шекспира!

Наконец, чтобы закончить с не вполне политкорректной темой, должен все же вам доложить, что первый же подвернувшийся негр обул меня-таки на 30 долларов. До метро из аэропорта добираешься на небольшом поезде из 2-х вагончиков AirTrain. Перед подземкой пожелал я приобрести билет без ограничений на неделю. Возле автоматов - толкучка и суетливый, но любезный коротышка-негр. Как бы помогает. Обратился к нему. Он спросил: "Наличные или карточка?" Я грю, кэш. А ну тогда... и он порекомендовал мне уже белого паренька, который был так добр, что продал мне карту-билет. Какая-то тень сомнения закралась в меня. Все таки не вчера родился. Но негр был в униформе, при исполнении, так сказать. Карточка была в целофане и выглядела вполне. Беда в том, что чуть ли не на второй день она оказалась уже не действительной. В какой-то мере оправдывает афро-американцев тот факт, что такой же недолговечной оказалась и вторая карточка, приобретенная уже с помощью белого товарища и тоже в какой-то униформе и на этот раз из автомата. В чем там было дело не знаю, но лишь третий билет действовал безотказно и до конца.

IN MARI VANNA SANITAS

Любимое кафе Бродского "Реджио" в Гринвич-Вилледж я искать не стал. Во-первых, нет никакой гарантии, что оно до сих пор существует, во-вторых, как я уже отмечал, в день, когда я оказался в этом районе лил дождь.
Один ресторан был, правда, у меня на уме, хоть я и не гурман. И заведение, думаю, не из дешевых. Но ведь и в Нью-Йорке кушаешь не каждый день. К тому же на тот момент совета пожилой дамы из "Чейза" я еще не получил. Короче говоря, я отправился на поиски "Veritas", лучшего ресторана Нью-Йорка, по мнению Энтона Бурдена (Anthony Bourdain), телеведущего, который является не только глубочайшим знатоком мирового общепита, но еще и коренным нью-йоркером. Место это находится где-то между районами   Гринвич-Вилледж и Грэмерси, сравнительно недалеко от полюбившейся мне Юнион Сквер, между Бродвеем и Park Avenue South по адресу 43 E 20th street.
 
Найдя нужно место и даже увидев вывеску, я уселся за столик у окна и стал изучать меню. Еще входя в заведение, обратил внимание, что манера говорить и вести себя сидящей на кассе молодой женщины выдавали в ней русскую. Это всегда ощущаешь на подсознательном уровне, даже если английский близок к безупречному. Потом, начало смущать обилие русских блюд в меню. Да и интерьер и обстановка какая-то уж слишком экзотичная для "лучшего ресторана" Большого Яблока. Обслуживал меня молодой человек явно американского происхождения. Я стал осторожно задавать ему наводящие вопросы и выяснил, наконец, что "Веритас" находится по соседству, в него ведет следующая дверь, а это "Мари Ванна" (41 Е 20th street). Я смутно помнил, что читал что-то об этой сравнительно новой сети ресторанов по всему миру.

Поскольку заказ уже был сделан, и кое-что даже отведано, то перебегать за стенку я не стал. Точно уже не помню, какими разносолами меня там потчивали. Точно знаю, что побаловал себя супом с фрикадельками. С первыми блюдами в нашей терминологии вообще на западе напряженка, поэтому я и воспользовался случаем. В конце к моему обслуживанию подключилась еще одна юная особа, как оказалось в прошлом жительница Челябинска. Из-за "трудностей перевода" - по поводу неожиданно возникшей передо мной рюмки, которую я не заказывал. Жидкость не отличалась прозрачностью, а английского слова "horseradish" я не знал. Девушка пояснила, что это настойка с хреном за счет заведения. Покинув гостеприимную "Мари Ванну", я все же заглянул в соседнюю дверь. Оказалось, что "Веритас" начинает работу лишь с пяти часов пополудни. Знать не судьба в этот раз, решил я, и двинул дальше.

НА ПРОЩАНИЕ

Поскольку, как я уже отметил в начале, нью-йорков много, то узнать их все за короткую поездку невозможно. Пробежать галопом по всем обязательным для туристов местам можно. Мне это почти удалось. Правда, я почему-то с самого начала исключил из этого списка Ground Zero. Но убедился, что работы по возведению нового гиганта близятся к завершению. Для поездки к Статуе Свободы я тщательно подбирал день. Мне хотелось отправиться туда в солнечную погоду. Все получилось как в сказке. Сплавал я на знаменитый остров в самый жаркий, "июльский" по нашим меркам день. Кстати о погоде. Одним из стимулов отправиться в эту поездку был фильм "Осень в Нью-Йорке", трогательная драма, по-моему с Ричардом Гиром в главной роли. Я ожидал чего-то похожего. Но никакой золотой осени в начале октября еще нет. Все зеленеет и пахнет как в разгар лета. Птицы щебечут в кронах деревьев. Но погода в этом городе резко меняется на протяжении недели. Как-то под вечер, помню, было даже довольно холодно, и дожди не редкость.

Чисто лингвистически, в контексте русского языка, Нью-Йорк, как, скажем, и Санкт-Петербург, ассоциируется с маскулинностью. Однако, певица Сьюзан Вега сравнила этот город с женщиной ("New York Is A Woman"). Герой песни, парень из провинции, для которого знакомство с прелестями этой леди заканчиваeтся драмой. Срок его деловой поездки истекает в выходные, а его ночные круизы по барам столицы мира так и не помогли ему найти тот Нью-Йорк, который он знал по кино и телевизионным программам. Наверное, после очередной порции виски, парню кажется, что Нью-Йорк лежит перед ним, как женщина, готовая отдаться. Но реальность далека от этого.

"She's happy that you're here but when you disappear
She won't know that you're gone to say goodbye"

Будь я помоложе, эта песенка могла бы быть про меня. К счастью или сожалению, времена моих "круизов" давно закончились. Если и посещаю рестораны, то больше в дневное время. Впрочем, про рестораны я уже написал.
Нью-Йорки Берроуза и Синатры, Гинзберга и Мадонны. Копни я в сторону Дилана, и вовсе увяз бы...

В общем, Нью-Йорк оказался не Большим Яблоком, а огромным многослойным тортом, который я преподнес себе аккурат к дню рождения. Небоскребы Манхаттена ни чуть не хуже свечек. 55 высоток там явно наберется.

Октябрь 2012