На кладбище

2000

На кладбище тесно - нищий угол, металлические, из прутка, оградки, крашеные поверх ржавчины серебрянкой. На кладбище сыплются лёгкие семена с жёлтых травин в человечий рост и с бурых деревьев - осень, зрелая осень. Где - заросла могилка, где - вычищена, где столик сел и расщепился, а где - и вовсе ничего нет, заборчик один, да обильный почерневший бурьян поверх всхолмления, кого-то забыли... а кто-то существует ещё в бытие своих потомков - самым краешком, но существует.
Наши мертвецы так же усталы и немстительны, как и живые, они не будут никого преследовать - новые похороны не по карману живущим, и это понимают наши мертвецы.
Уходишь по тесному проходцу и не оглядываешься, потому что там стоит мёртвая твоя бабушка и машет угловатой рукой, и смотрит вслед слепыми глазами. Надгробие её обтёрто тряпкой, могилка выметена, подкрашены бронзой буквы. До свидания, бабушка! И долго ещё дорожка идёт мимо тесных, как те же могилки, коллективных садов, что - при кладбище, с будками-домишками, хмурыми парниками и брошенными на зиму кучами дерьма, и по ней, по дорожке, провожают тебя мелкие ангелы - кладбищенские собаки, потрюхивают рядом и друг за дружкой, тряся штанами. Скорбные их морды вопросительно взглядывают: не бросишь ли чего? не перепадёт ли на халяву? Ну, а не бросишь - и так ладно. Сядут посреди дорожки - чесаться и ждать других, живых и незапасливых.