The Wall

Выдалось ясное и прохладное утро. Я неспешно брел по осеннему парку, лениво зачерпывая носком ботинка землю, оставляя  на ее месте существовать рваные куски почвы, так же, как и раньше.
Впрочем, ничего не изменилось со вчерашнего дня, более того, ничего не изменилось за месяц:
Небольшое кафе на улице Мак-Дугал продолжало существовать, в воздухе все так же пахло миндалем и прелой осенней листвой, дамочки прогуливались в окружении своих кавалеров, а проститутки с 42-ой улицы продолжали работать, не сдвигая ног. Все как прежде, все так же, как и месяц назад.
Все продолжает существовать вне временных границ, календарных дат, вне политической обстановки в стране. Все продолжает существовать, как  и раньше, как и всегда.
Относительность существования повисла в воздухе сомнением, пустыми разговорами с незнакомыми людьми и просмотром бейсбольного матча по телевизору вечером. В одиночестве.
Когда по утрам ты с красными от недостатка сна глазами пытаешься перевернуться на другой, менее затекший бок, когда вливаешь в себя литры назальных капель, испытываешь тошноту, при чистке зубов, когда касаешься верхних десен щеткой и в зеркале вместо ныне улыбчивого человека наблюдаешь мужчину средних лет, с отросшей щетиной, плавно переходящей в бороду и, в общем-то, похожего на дерьмо с роем мух, тогда-то ты понимаешь всю соль своего положения, понимаешь, насколько тщетно человеческое бытие, насколько уровень твоего одиночества повысился по сравнению со вчерашним днем. Ты закрыт ото всех, твоя стена, будто не может рухнуть, твоя стена — ты сам.