Где летом холодно в пальто.. глава 19

      Вроде-бы все прошло гладко, но всю зону окутала дымка, которая дрожала от напряжения.  Через месяц такого режима мы привыкли к нему. Все стали гораздо осторожнее. Все прекрасно понимали, сейчас будут цеплять за каждый чих.
      Боксёр в перерывах, когда не употреблял наркотик, пил водку. Хлебник его, Гузя, не употреблял ни то, ни другое. Но как ни пародоксально, администрация начала с Гузи. В течение полугода он получил два БУРа, практически один за другим. 
      Основания были смешные. В первый раз из-за отсутствия бирки на фуфайке, на которой должна быть нанесена информация о зеке, то есть ФИО и номер отряда. Почему смешное? Да потому, что никто из блатных не носили бирки. Второй ПКТ за нарушение формы одежды. Оперативников не устроил цвет спортивного костюма. Было ясно, что администрация сделала выбор в пользу Студента.
      Боксёр это тоже понимал и пустился во все тяжкие. Пил по страшному. Однажды ворвался к нам на барак, дабы самолично спросить с Афгана, он для него стал как кость в горле. На сходняке он проиграл Студенту, но зло затаил на Афгана с Врачём.
      На их счастье, они были на другом бараке. Он долго смотрел на меня мутными от водки глазами. В эти секунды я принимал для себя непростое решение. В состоянии, в каком находился Боксёр, он не представлял для меня особой угрозы. Но поднять руку на него означало, что дальнейшая моя судьба может пойти по непредсказуемому сценарию. Но и быть боксёрской грушей я тоже не собирался.  
      Было дико страшно, но внутри просыпалось то самое чувство, которое не давало мне малодушничать весь мой долгий срок. Мы сидели друг напротив друга. Он то закрывал глаза, то снова пялился на меня. Я видел, что он сжимает кулаки. В момент, когда шныри занесли стол на котором были чай и какие-то сладости, Игорь наконец-то взял себя в руки и произнес:
    -…Малой, к тебе вопросов нет.

      Он встал и пошел прочь, попутно зацепив стол, из-за чего все содержимое опрокинулось на пол. Он пошел по пустой жилой секции к выходу. Все местные жители,   узнав, что на бараке пьяный Боксёр, улетучились кто куда.
      Это была моя последняя встреча с Боксёром. Спустя час он дико изобьет двух зеков на четырнадцатом отряде. Избив, он пообещает им вернуться. Ребята, не долго думая, заточат ложки и загонят себе в живот на высоту спичечного коробка от пупка.
      Это старая зековская уловка. Вроде бы говорят, что на этой высоте нет никаких жизненно важных органов. Соответственно, когда прибежал войсковой наряд и увидели два проникающих ранения в брюшную полость, их сразу госпитализировалим в санчасть, а оттуда, машиной скорой помощи, на вольную больницу. Еще через десят минут за Боксёром пришел весь офицерский состав колонии, кто находился на данный момент в здании. Он сознательно шёл на все это, так как понимал, что Слуцкий в ближайшее время все равно избавится от него. 
      В тот вечер зона, в буквальном смысле, перекрестилась. Еще через месяц первым уедет на крытую Гузя, а Боксёр получит ПКТ по максимому, то есть полгода. В зоне установилось затишье.  

      К Славе на свидание приехала сестра и попросила его передать просьбу знакомых. Просьба заключалась в том, что к нам на зону должны были привезти молодого парня. Его родители достаточно обеспеченные люди, но как часто бывает в таких семьях, дети проводят свои дни в поисках приключений. Славина сестра работала с матерью этого парня и поэтому родители обратились к Славе через сестру. 
      Через неделю Слава забрал его уже с карантина. Этапник был настолько прибит своим положением, что мне показалось, что первую неделю он вообще не разговаривал, только ел и спал. Потихоньку, спустя время, он начал приходить в себя. Вот так неожиданно у нас появился новый хлебник. Искуственный блатной. Хотя всем было понятно, почему он с нами, но все равно, это уже особый статус.
                                  
      Прошел очередной Новый год. Я с нетерпением ждал января, так как хочется быстрее переступить этот праздник и влиться в новый, очередной год в колонии. Месяца два прошли очень спокойно, это порой даже настораживало. Когда все хорошо, начинает приходить ощущение, что Господь дает передышку перед каким-либо серьезным испытанием. И это испытание не заставило себя долго ждать.
      Год назад, в нашу колонию приехала первая делегация сектантов. Они договорились с администрацией о предоставлении им клуба и проведении лекций среди осужденных. Большинство, придя как обычно в воскресение на просмотр кинофильма, были вынуждены полтора часа слушать это западное учение-ересь. Большинство, конечно, восприняло всё, как очередной прикол. Посмеялись, пообсуждали и разошлись по баракам. Но какой-то процент осужденных зацепился за этот страшный крючок. На этот крючок попался мой старый знакомый Володя, с которым мы хлебничали в самом начале моего срока. Его психика была склонна к фанатизму.

      Разочаровавшись в блатной лагерной жизни, он подался в проповедники нового учения и стал одним из лидеров в новой секте. За год они превратились из маленькой кучки  полоумных, которые вечерами выкрикивали бессвязные слова в локальном секторе, (это было по их словам общение с духами), в хорошо организованную организацию.
      К лидерам этой организации на краткосрочные свидание каждый месяц приезжали наставники. Они передавали литературу и всячески помогали. Через полгода Вова, придя на длительное  свидание, заявил не чаявшим в нём души матери и отцу, что с этого дня они для него брат и сестра.
      Мать, всю жизнь, проработавшая в торговле, обросшая связями, деньгами только для того, чтобы у Володи все было хорошо, была, мягко сказать, шокирована. Двое суток он призывал их покаятся и готов был выслушать их исповеди. Родители покинули длительное свидание в полуобморочном состоянии.

      Я несколько раз общался с Володей. Странное чувство при общении с сектантами. Возникает ощущение, что они, как Кай в сказке «Снежная королева». Смотришь им в глаза, а они как будто заледенели. Явное бесовское наваждение. Они пустили в душу беса и глаза перестали отражать душу. Их ряды пополняли все больше зеков с поломаной психикой.
      В один из вечеров, я пошел в гости к Камилю и засиделся у него допоздна. «Зацепились» с ним играть в нарды на отжимания. Отжимались поровну, и я не заметил, как время уже подходило к ночной проверке. Камиль позвал своего завхоза и отдал указание проводить меня до моего отряда.
      Когда мы стали подходить к моему локальному сектору, я увидел, что дверь локалки открыта. Наверное, уже контролер пошел считать, подумал я. Поднявшись на барак, я понял, что произошло что-то ужасное. Подойдя к своему углу, я увидел следующую картину: была невероятная суматоха, разрывали простыни, кто-то кричал, кто-то стонал.
      Протиснувшись сквозь толпу, первым я увидел Афгана, который перематывал сам себе живот и грудную полость куском простыни. В этой суматохе я успел выяснить, что какой-то придурок среди ночи прошел к нам в угол и нанес ножевые ранения троим, Моряку не успел.  Кто-то из раненых закричал и началась паника.

      Ранеными, кроме Афгана оказались Врач и недавно заехавший парень, за которого так старательно просила родня. Нападавший действовал очень грамотно. Он подходил к каждому, будил, теребя за плечо, а потом наносил удар ножем.
      В зонах доказано на практике, что если ударить спящего, от неожиданности он может заорать и поднять шум. Если человека разбудить и в ту же секунду вогнать в него нож, он просто не поймет, что произошло и в первые секунды наступит безмолвное замешательство. 
      С Афганцом и Врачём так и произошло. Когда он подошел к этапнику, погоняло которого было Толстый и стал его будить, тот долго не просыпался. И он пырнул его ножем практически спящего. Тот  заорал и криком разбудил пол барака. Сразу же включили свет и несколько зеков попытались скрутить нападавшего. В другой руке у мстителя была арматура. Ударив нескольких человек железным прутом, он успел проскочить в локальный сектор. 
      Видно на воздухе, к нему вернулось понимание и осознание, что он натворил. Он бросил нож и прут на землю и что есть силы стал молотить кулаками в железную дверь локального сектора. В это время контролеры шли делать ночную проверку. И они спасли его от неминуемой смерти. В ту секунду, когда они открыли дверь, он буквально впрыгнул им в обьятия с криком:
     -Я блатных зарезал!.

      Сзади уже неслась толпа, готовая его разорвать на части. Как окажется позже, этот человек был одним из сектантов. На следствии он покажет, что через месяц после вступления в секту в голове у него каждый день начнет звучать один и тот же голос:
     -Вся власть от дьявола, иди и убей блатных. От них исходят все беды.
Он месяц боролся со своей душой, которая твердила ему обратное, что он не судья и не имеет права отнимать то, что он не давал, а именно жизнь. Но, в конце концов, бес победил и человек встал на тропу, ведущую в никуда.
      Первым потерял сознание от потери крови Толстый, Афган держался лучше всех. На барак прибежали зеки - санитары. Врача и Толстого погрузили на носилки, а Слава пошел самостоятельно.                                          
      В зону вызвали скорую помощь со свободы. Надо было срочно везти ребят с ножевыми  ранениями. Я стоял возле санчасти и смотрел, как из-за ворот промышленной зоны выезжает машина скорой помощи.
      Память опять меня вернула в тот роковой день, когда я преступил закон.

                              

      .......Потерпевший очнулся и пошёл справлять нужду. Он шел, сильно покачиваясь, то- ли от водки, то-ли от последствия глубокого нокаута.
      Он исчез в темноте. Прошло минут десять, он не появлялся. Я решил пойти посмотреть, что с ним. Может, он вообще уже ушёл. Я нашёл его лежащим навзничь на земле. Он лежал, как подстреленный, широко раскинув руки.
      Если бы я тогда знал, что дороги каждые секунды, я, наверное, действовал бы порасторопней. Я с трудом поднял его и подтянул с помощью товарища к скамейке. Он то приходил в сознание, то снова проваливался в небытие.
      Я уже начал понимать, что это не просто нокаут, это уже гораздо серьёзней.
Неожиданно появился наряд милиции. Оказывается, первый, кто попал мне под руку, недолго думая, побежал жаловаться в милицию. Вся проблема была в том, что у него была повреждена челюсть. И он долго мычал и показывал жестами, недоумённым милиционерам, что произошло, и куда надо бежать. Ребята милиционеры   были мне хорошо знакомы. И поэтому они спокойно поинтересовались, что произошло.

    - По-моему я переборщил, вызывайте по рации скорую…
. Я стоял   и смотрел, как из-за угла Торгового центра выезжает машина скорой помощи. Врач бегло осмотрел потерпевшего, и сказала:
    - Надо срочно в областную больницу, подозрение на перелом затылочной кости. Помогите мне его погрузить.
Мой товарищ, который начал драку, как-то неуверенно стал бормотать:
    - Ну,…я помогу погрузить в машину, но в больницу не поеду, уже поздно, а мне завтра рано вставать надо…
    - Давай грузи, и в больницу поедешь, куда ты денешься. Вместе назад вернёмся… сказал я.
      Мы с трудом заволокли неудобные носилки в такой же неудобный салон скорой помощи. Носилки положили по центру между двух скамеек.Сели с товарищем друг против друга и машина тронулась. На каждой кочке машину безжалостно трясло, потерпевший лежал  и постанывал. Где-то на середине пути, его состояние резко ухудшилось. Он вдруг резко выгнулся и затих, как при приступе эпилепсии. Было похоже на судороги. Мне очень не хотелось, чтобы они были предсмертные. Я заколотил в окошко разделяющее, кабину водителя и салон скорой. Машина остановилась. В салон неспеша поднялась медсестра. Пожилая, замученная женщина.
    - Делайте, что-нибудь, мне кажется, он начинает умирать!
    - А что я сделаю? Загляните в мой чемоданчик, там йод и нашатырь, и всё!

      Всё это происходило в середине 90-тых годов в полностью нищей стране, которую, не стесняясь, грабили власти и бандиты.Повезло ещё, что нашёлся бензин. А то порой люди вызывали врачей, а потом сами заправляли машину бензином.
      Она прощупала ему пульс и порекомендовала мне делать массаж сердца.
     -Будем надеться, что до больницы дотянет. А там, по крайней мере, есть хоть какое-то оборудование. 
      С этими словами медсестра покинула салон и машина тронулась дальше. Я долго не мог расстегнуть пуговицы на его куртке, скорей всего от волнения. Потом просто взял и резко  рванул,  пуговицы разлетелись по салону. Я старался изо всех сил, мял его грудную клетку, пытаясь завести уже затухавшее сердце. Остановившись на минуту перевести дух, я присел на скамью. В эту секунду он умер. 
      Всё произошло довольно таки буднично. Он на мгновение открыл глаза и тут же взгляд его угас, а глаза так и остались смотреть в одну точку. Я сначала не понял, что произошло. Потом, когда до меня стало доходить, я судорожно стал нащупывать у него  артерию на шее. Через минуту тяжело опустился на скамью... Всё тщетно, реанимировать не удалось.
      Приятель сидел напротив и тупо смотрел на происходящее. Мне почему-то пришло  в голову закрыть умершему глаза.И проделал это с точностью, как показывают в художественных фильмах…

      Мы не доехали до больницы каких-то пару километров. Машина  въехала во двор больницы. Вышел заспанный врач. Осмотрев потерпевшего, он сказал:
   -  А зачем вы его нам припёрли? Везите в ментовку, ему врачи уже не нужны, пусть менты его оформляют.
      Начали появляться мысли о побеге. Сейчас в милиции начнется… Мой приятель это тоже понимал и сидел, поёрзывая на скамейке, и поглядывал в окно.
    - Димон, давай остановим водилу и махнём. Менты сейчас примут нас и уже потом не спрыгнем с этого карнавала…
      Я сидел молча и смотрел в одну точку, а точнее на лицо погибшего. Бежать, а какой смысл? От себя не убежишь…
      Хотя я всё-таки попытался в отделении милиции как-то уклониться от ответственности. Но это уже было скорее проявления малодушия, нежелание мириться с тем, что придется отвечать по всей строгости.
      Ночь я провёл в так называемом «стакане», с утра начались допросы. Я всё признавал, всё подписывал. Сопротивление было бесполезно. Днём отвели в местное отделение ИВС (изолятор временного содержания)

      Начинались предновогодние дни и персонал уже начинал отмечать. От всех котролеров несло перегаром. Какой то плюгавый мужичок нацепил на себя тельняшку и попытался мне вручить швабру:
    - Ну чё, салага, схватил в зубы тряпку и прошвырнулся быстренько по коридору. Через пять минут проверю, чтобы всё блестело, ты меня понял?!
      Я посмотрел на него, как на идиота. Я был ещё человеком с воли и  не понимал, что  попал в царство безумцев. Жалких и никчемных людей, которые одевали милицейские погоны, чтобы вымещать всю злобу на таких как я.
    - Сам мой, салага…
      Он от такого ответа аж поперхнулся, в первые секунды растерялся и куда- то исчез. Потом я догадался: он сходил в каптёрку, где остальные его братья пили водку. Для храбрости он выпил стакан водки и вернулся ко мне.
    - Душара, ты вообще хоть знаешь, сколько полосок на тельняшке?
Теперь я всерьёз начал задумываться, что с головой у него явно не в порядке.
     -Ну что ты молчишь? Не знаешь?! Так я тебя, сука, отвечу-три! А почему три?
А потому что третья от крови и пота. Ты, наверняка, слюнтяй, купил себе белый билет, а я падла за тебя два года в «десантуре» третью полосу на «тельник» себе зарабатывал!

      То, что он не был в десантных войсках, было понятно. Я встречал таких героев, которые врали, а потом сами в это и верили. Да так, что и не переубедишь.
      Он попытался меня ударить в солнечное сплетение, но его действия были настолько нелепы и смешны, что я даже усмехнулся. Мой мозг ещё был вольный и я верил, что могу контролировать ситуацию и в любой момент дать ему затрещину, чтобы он  отстал. Поэтому и улыбался.
      На самом деле я уже был невольником страшной системы и на самом деле играл с огнём. Но пронесло, он ушёл, видимо, к своим товарищам жаловаться, а меня пристегнул наручниками к дико горячей батарее. В итоге все обо мне дружно забыли и я просидел в полусогнутом состоянии более пяти часов.
      Спасло то, что за мной пришёл следователь и меня повезли на  медицинское освидетельствование  раны на левой руке, которая служила одной из улик в моём деле. Кабинет врача находился в одном помещении с моргом. Следователь сказал:
    - Пойдём, посмотришь на дело рук своих…

      Мы прошли в полутёмную комнату, он подошёл к огромным выдвижным ящикам. До меня стало доходить, что это огромные холодильные камеры.
Он выдвинул одну из таких камер, там лежал мой потерпевший. Синий и страшный.
    - Ну, как?- спросил следователь
    - Да никак…- ответил я.
      Чувств и эмоций ноль, как будто это происходит не со мной. Стоп кадр, жизнь остановилась... Как дальше жить я себе не представлял. Жизнь поддерживалась только какими-то далёкими, глубинными резервами. Я что-то подписывал, что-то отвечал, меня куда-то водили. Я был не с ними.
      Погибший явился ко мне в первую ночь. Я ещё не спал, только начинал проваливаться. Я очутился на огромном складе, который был весь заставлен ящиками.  Стоял и разговаривал со своими знакомыми ребятами, за моей спиной была стена из пустой тары. 
      Вдруг ребята стали пятиться назад. В их глазах был такой ужас, мне сразу стало понятно, что пришёл он. Все поразбежались, я остался один на один с ним. Я обернулся, мне не было его видно, но я чувствовал его присутствие там, за ящиками. Он просто стоял и смотрел на меня. Наверное, сам ещё мало понимая, что произошло и где он оказался…