25

           Сегодня я получила на руки результаты развёрнутого анализа крови. Когда я прочла то, что там было написано, поняла: нужно спешить жить. У меня нашли cancer. Я перечитывала слова на простой белой бумажке сотню раз и не могла в это поверить. В тот момент я ощутила себя маленькой песчинкой в мировой куче песка-жизней. Я приняла решение сделать много тех дел, которых требовала моя угнетённая душа. Мудрость сшита нашими улыбками и скроена теми ночами, в которых мы видим своё детство и себя в лучах заходящего солнца. Всякий раз, когда я заходила на электронную почту, я ожидала письма от тебя. Но в ящике не было ничего, кроме спама и контрольных работ моих учеников. Моя работа преподавателя в частной школе Белграда всегда мне нравилась и приносила особое удовольствие. Когда я ходила каждое утро на занятия к своим ученикам, ко мне в душу влетало особое настроение. Сочетание полноты жизни и ощущения своей полезности, как единицы социума. Я открывала вновь созревшее утро чашечкой свежезаваренного кофе и особой пульсацией времени.  Время сулило мне нечто незабываемое. Нечто такое, что я ещё не смогла забыть. Я ещё не смогла это вспомнить. Ибо то, что должно было случиться, имело форму птицы с белыми крыльями, которая уже летит ко мне сквозь пелену будущего.
 Через несколько дней после получения результатов анализа крови, я всё же решилась написать тебе письмо. Я озаглавила его как
                Простые истины
           Милый мой! Прошли дни моей надежды. Искра моего огня угасает. Я решилась написать тебе письмо. Долго думала. Часто сидела ночью перед распахнутым окном. Тогда ещё лунный свет обливал моё лицо молочным туманом покоя. Но покой никак не хотел селиться в мою простуженную душу. Я знала давно, что свет в окне наших чувств угас и в нём живут только серые тени наших прошлых поступков. Это меня отрезвляло. Да, именно отрезвляло. Я всегда старалась думать, что наша любовь – это вино моей будущей жизни. Ошиблась. Душа моя разделилась на две. Не выдержала той грусти, которую мне дарят твои молчаливые приветы. Я не могу знать, где ты, что с тобой, какой цвет предпочитают твои мысли, когда ты думаешь обо мне. И думаешь ли ты вообще обо мне. Трудность перевода мыслей в действия всегда тебя угнетала. Осенью ты обычно приходил ко мне и просил, чтобы я играла тебе на пианино. Помнишь? Я всегда тебя обнимала, смотрела в твои грустные глаза и целовала твои уста, подёрнутые гримасой нестерпимой боли. Садилась за пианино и впускала тебя в мир музыки… Ты расслаблялся в моих объятиях и в объятиях композиций Листа. Ты чувствовал, как в твоё крепкое тело вливается моё женское время. Лишь женские минуты, находясь у мужчины внутри, могут сеять зёрна особой глубины. Зёрна той бесконечной радости, которая разрывает все страхи мирские. Только лишь женские секунды, опускаясь в мужской грот души, превращаются в бурные реки. Они текут по артериям и венам. Чистота воды звенит в летней прохладе. Водяные ноты исполняют особую симфонию. Музыка растекается на многие километры памяти, и таким образом получается, что звуки превращают мужские помысли в сплошной канат умиротворения.
         Пишу тебе письмо, а сама ловлю себя на одной-единственной мысли: а что, если высота моего взгляда не долетит до твоего сердца? Но я верю в то, что в нас заложен механизм, который защищён от коррозии слов и выцветания нашего особого состояния. Того состояния, когда вся Вселенная умещается в одном лишь человеке: твоём любимом мужчине. Нам обоим нравился бирюзовый. Помнишь, как я тебе подарила икону? Лик Божией Матери с Младенцем. Она держала своего Малыша на светлом бирюзовом фоне. Тогда ты сильно обрадовался и сказал мне, что теперь у тебя есть своя личная икона, которой можно говорить всё то, что ты говорил своему электронному дневнику. Это изображение стало для тебя символом моей защиты. Ведь Господь вселяет в нас столько силы, сколько мы и не можем себе даже представить. Мы с тобой часто ходили в храм и молчали об одном и том же: чтоб нам была ниспослана свобода от своих чёрствых мыслей. Чтоб Небо одарило нас непреходящим светом тепла. Тогда наши сердца сияли по-особенному. В нас проникала темнота особой градации. Мы чувствовали себя защищёнными детьми. Ведь, как известно, лишь в темноте собственных ошибок можно увидеть свет. Тот свет, который выведет всех нас на общую дорогу прозрения. Это обязательно случится! Когда наступит такой момент, каждая душа покинет свои земные тени, обернётся в последний раз по оси своего однородного неба и пустится в путь. К бескрайнему Дому Любви.
         Я перестала записывать рассказы, которыми плодоносит моё сердце. Меня кружат в танце последние, чётко очерченные, минуты моей жизни. Если ты, король моих мыслей, прочтёшь моё письмо, знай: я давно попрощалась с мечтами. Когда ты почувствуешь, что воздух в тебе поменял свои цветовые и звуковые оттенки, то можешь быть уверен: моя любовь к тебе достигла цели.
         Я написала это письмо в день своего рождения. Когда мама ещё была жива, она рассказывала мне, что когда я появилась на свет, где-то далеко мирно играла волынка и все её звуки были обёрнуты в тихий плеск морских волн. Тогда песочные валуны на морском берегу закручивались в причудливые завитушки восточных рисунков. Свой двадцать пятый день рождения я начинаю с новости, которая оглушила меня своей безысходностью. CANCER. Мои шаги кто-то зарисовывает чёрным фломастером. Теперь время свернулось в тугой клубок шерстяного ожидания… Ожидания? Ну, нет! Я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы не упасть в пропасть отчаяния!