Медлительность

          В детстве мама твердила мне, что я ужасно медлительна.
          Я слышала это каждый  божий день. Или мне сейчас кажется, что я слышала это каждый божий день.  Я не понимала, что значит медлительна, если в школе я учусь на одни пятерки, а по физкультуре быстрее меня бегает только одна девочка.  Так или иначе, вероятно,  тогдашний темп моей  жизни не соответствовал маминой скорости, о чем я регулярно ставилась в известность. Постепенно осознание своей  медлительности прочно укоренилось в моем сознании как некая ущербность, с которой надо непрерывно бороться, и которую уж совершенно точно необходимо постоянно учитывать.
          И я учитывала...
          Была зима. Снежная и холодная, как все зимы нашего детства. Дом наш был совсем недалеко от школы, даже не нужно было переходить дорогу. Зимой физкультура была раз в неделю, два последних урока, на которых мы вместе с нашим физруком Антониной Клеменьтевной вставали на лыжи и шли  через поле в лес. Те, кто жили подальше, вынуждены были к восьми утра тащить на себе лыжи, ботинки, сумку со спортивным костюмом вместе с портфелем и сменной обувью. Те же, кто жил ближе, имели счастливую возможность утром топать в школу налегке, а на последней перемене сбегать домой и переодеться. Одним из таких счастливчиков и была я.
          И вот как-то раз, только-только начались наши мучения с лыжами, случилась со мной такая история.
          Приготовила я все заранее, с вечера. Утром, заправив кровать, разложила на ней свой лыжный костюм, лицом вниз. Шерстяные носки. У двери уже стояли расшнурованные лыжные ботинки с вывернутыми наружу языками. К стене, стреноженные, прислонены лыжи с продетыми в них палками. На бабушкином трюмо – пара варежек, лыжная шапочка и шарф. Все продумано, приготовлено и лежит так, чтобы не терять ни одной драгоценной секунды при переодевании. Все продиктовано тем, что время для меня, как известно, течет несколько иначе, чем для всех остальных нормальных детей, чего я, естественно, сама не замечаю, но обязана учитывать. 
          И вот, вылетев из школы в распахнутом пальто, я мчусь к дому... Лифт ползает где-то на верхних этажах... Время-не-ждет... пулей на четвертый этаж, ключ в вытянутой руке... Дома никого, и слава богу - никто не видит как я сбрасываю в прихожей в разные стороны сапоги, бегу в комнату, на ходу срывая фартук и расстегивая сзади пуговицы на школьном платье (кто только выдумал делать их на спине). Платье шиворот-навыворот летит в какой-то угол. Хватаю свитер. Быстрее. Быстрее, копуша! Сверху лыжный костюм... Быстрее... Носки... Ага...  Обратно в коридор... Одевай ботинки, копуша... Быстрее... Давай же... Ты можешь делать все быстрее?... В кого ты такая медлительная?.... Варежки!... Лыжи не забудь!
          Торопливо захлопываю дверь, замок защелкивается сам собой, хоть немного экономя мое безусловно вышедшее за все мыслимые пределы время. Лифт по-прежнему невесть где. С грохотом сбегаю по лестнице, рискуя сломать эти самые лыжи на поворотах. Не так страшно сломать лыжи, как опоздать...  Бегом, бегом к школе....
          Прибегаю... Черт... Никого... Неужели?.. Уже ушли... Черт... Черт!!!..  Еще бы... Столько собираться!.. Да кто ж тебя столько ждать будет, черепаха?... Копуша.... Догоняй их теперь... Чего стоишь?.. Давай быстрей... дуй за ними, дура...  Бросаю лыжи в снег, дрожащими пальцами развязываю веревки, предусмотрительно завязанные бантиком... ботинки в крепления... палки в руки – бегом!
          Вы когда-нибудь бегали на лыжах на скорость?... Сейчас уже вообще мало кто ходит на лыжах, а тогда это было чуть ли не единственное развлечение в выходные дни – полгорода вставало на лыжи и через поле направлялось в лес. Там были свои вехи, свои дистанции. Поле – три километра. По лесу до железнодорожной линии – еще два. Дальше до Большой Поляны – два километра. Потом последний рывок – и Белая Церковь. Финиш. Всего десять километров. Дальше дороги просто не было. К слову, мы с родителями не раз доходили до этой самой Белой Церкви, где с гордостью выпивали  из  прикованной цепью к колодцу медной кружки совершенно ледяную воду. И само собой, десять километров назад. И всю дорогу ты то и дело слышишь «Лыжню!» и уступаешь тем, кто одержимо мчится  по лесу неведомо куда неведомо зачем...
          Одержимость... Это самое походящее слово, когда бежишь на лыжах... В голове ни одной мысли, кроме «быстрей, быстрей... раз-два.. раз-два...» Главное не сбить дыхание... и не останавливаться, не думать об усталости...  Если снег легкий и наст крепкий, ты  скользишь легко и быстро... Именно так я бежала тогда на лыжах – легко и быстро, не думая ни о чем, кроме класса, который судя по всему ушел уже очень далеко... Так я пересекла продуваемое всеми ветрами поле... Промчалась мимо замерзшего озера и влетела в просеку.... Три километра позади...  И в первый раз остановилась перевести дух...
          Сердце гулко колотится... Немного колет в боку и под ключицей... Зубами стягиваю влажную рукавицу, горячими пальцами загребаю снег... ем его... от снега ломит зубы...  он исчезает, не утолив жажды... словно испаряется... Постепенно чувствую, что ветер и холод начинаю пробираться сквозь трикотажный лыжный костюм к влажной спине... Нельзя стоять... Беги дальше...
          Впереди, прямая как стрела, просека...  Пустая...  Господи... неужели они уже дошли до линии?... Как же они так успели?... Не может быть... Или может?... Впереди безлюдная просека... Позади такое же безлюдное поле и заледеневшее озеро.... Никого... Наверное все-таки они уже дошли до линии... Черт... холодно так стоять... Ладно... Тут до линии всего два километра... Давай!
          Я снова бегу... Но уже не так стремительно, не так одержимо... Смотрю по сторонам... Слева лес... и справа лес... Где-то стучит дятел...  Высоко в соснах шумит ветер... Потрескивают деревья... Но в целом – тишина...  И все, конечно, очень красиво, если бы... не так безлюдно... Я приближаюсь к линии, уже всем существом чувствуя, что кругом – никого... Нет никого ни впереди меня, ни позади... И я, тринадцатилетняя девочка,  сейчас  в лесу совершенно одна... в пяти километрах от ближайшего жилья... в будний день...
          Не зная, что делать, я  медленно продолжаю двигаться к железке... Я не могу не замечать, что лыжня передо мной   явно еще не хожена сегодня... Но как же так?... Где же ты могла разминуться с ними?... Есть, конечно, еще один маршрут, через лес, но мы с классом пока ни разу там не ходили...  Может что-то изменилось, и они и вправду пошли через лес?.. Тогда, чтобы с ними встретиться, мне надо дойти до линии, пройти вдоль нее еще полкилометра и свернуть в лес... Получается, все равно надо дойти до линии... А вот и она... Дошла…
          Просеку пересекала узкоколейка... Я стояла на пересечении двух просек... В полной тишине... Совершенно растерянная,  ничего не понимающая и дрожала от холода...  Куда же они делись?.. Слезы наворачивались на глаза, но плакать было глупо... Надо было принимать решение...  Страшно было одной идти лесом... И я решила возвращаться назад... Пусть ставят мне прогул...
          Я развернулась и пошла назад... Я не спешила, потому что просто-напросто устала и берегла силы для рывка через поле... И вот, пройдя  где-то с километр, услышала  я позади  какой-то звук...  Скрип лыж по снегу и чье-то шумное хриплое дыхание... Оглянулась... И увидела... нечто ужасное... Прямо на меня   по просеке несется голый мужик... Копна черных волос клубом развевается над ним...  Он приближается ко мне  со страшной скоростью...  изрыгая на бегу какие-то нечленораздельные лающие звуки... И самое страшное – в руке у него вместо палок – топор...
          Мамааааааа... С криком я бросилась от него... Я бежала изо всех сил... лыжи наезжали одна на другую...  только бы не сломать их... За мной гналось чудовище, и никто на свете  не мог мне помочь... Никто на свете даже не знал, где я нахожусь... ни мама, ни бабушка, ни дедушка... Его хриплое дыхание прямо у меня  за спиной... Его лыжи вот-вот наедут на мои... Мамааааааааааааа... Я рухнула в сугроб, выставив вперед палки, зажмурив глаза..... Все... Конец...
          Я забилась в снег... кричала ли я или нет – не помню... Думаю, вряд ли... Съежившись и зажмурившись, ждала, когда обрушится топор...  В голове билась только одна мысль – что же теперь будет с мамой и бабушкой?.. Они не переживут....
Но ничего как будто не происходило... Я приоткрыла глаза... Тяжело дыша, мужик стоял прямо надо мной...  Огромный... Мускулистый... Тело блестит от пота... Правда, он все-таки был  не совсем голый. На нем были черные трусы...  Он стоял надо мной, ощерившись, как воплощение кошмара... С огромной африканской копной черных  мелким бесом волос... С ужасным, каким-то неправдоподобным лицом... В левой руке топор...  А правую он протягивал ко мне... ладонью вверх... 
          Я не видела этого жеста... Я смотрела только на топор... И когда он наклонился, я  завопила от ужаса... Тут только он проследил направление моего взгляда и, видно, понял, наконец,  какими глазами я  смотрю на него... Он резко выпрямился...  Помялся... Что-то сказал, чего я от страха не разобрала...  опять протянул руку...  Я еще глубже забилась в снег... Тогда он заржал как жеребец... Махнул рукой... Вернулся на лыжню... и помчался дальше... своей дорогой...
          Не знаю, сколько еще я просидела в том сугробе...  Время  совсем остановилось...  Но все же через какое-то время я выбралась из него... Лыжи были целы, только отстегнулись во время падения... Ослабшими дрожащими ногами я встала на них...  в снегу нашарила  палки... и неуверенными деревянным шагами побрела к выходу из просеки, до которого оставалось всего ничего...
          Уже у самого выхода я услышала голоса... смех девчонок...  крики мальчишек и бодрый голос Антонины Клеменьтьевны... Наш класс только-только пересек поле и с шумом приближался ко мне... Я со слезами бросилась к ним и вцепилась в Антонину Клеменьтьевну, которая никак не ожидала увидеть меня здесь, одну в лесу...  Колючий ком стоял в горле, и я ничего толком не могла объяснить... Ни про свою медлительность... ни про свой марафонский  забег... ни что со мной случилось только что... ни почему я вся в снегу, почему дрожу и размазываю слезы...
          Подружки мои, интуитивно поняв, что меня надо как-то отвлечь, стали рассказывать мне как их только что насмешил Генка, наш городской сумасшедший. Этот Генка, говорят, когда-то служил на Байконуре, и там с ним вроде как  случился несчастный случай – обгорел во время пожара. Его спасли, и даже делали пересадку кожи на лице, но вот навсегда у него нарушилась терморегуляция организма. Жарко Генке теперь всегда и везде, и не может он носить никакой другой одежды кроме трусов. Ни зимой, ни летом. А так он мужик здоровый и сильный. И совершенно безобидный. Все давным-давно привыкли, что ходит один такой  голый чудак по городу, но помятуя его трагическую историю, никто не смеется над ним, кроме глупых школьников. 
          Про Генку я, конечно, слыхала. И как-то  раз даже видела его издалека... Но несмотря ни на что,  еще долго после того случая меня трясло от одного только воспоминания о нем.
          А в тот раз, когда мы уже возвращались назад,  увидела я  снова этого Генку на самой  середине озера.  Он заканчивал рубить прорубь... Тем самым топором...  Морозы стояли сильные и за ночь прорубь полностью замерзала. Поэтому-то и бегал он каждый день  на лыжах с топором вместо палок.
          И вот увидели мы, как Генка, такой маленький издалека, положил топор рядом с прорубью, спокойно снял трусы, бросил их рядом на лед, выпрямился во весь свой рост...   и повернулся в нашу сторону… Сложен он был абсолютно атлетически... Смуглый...  С безумной шевелюрой...  Помахал нам... и солдатиком прыгнул в прорубь...
          Впоследствии физрук наша, Антонина Клеменьтьевна, все же выудила из меня объяснение, каким это образом я оказалась впереди класса почти на сорок минут.  Не вдаваясь в подробности моего ориентирования во времени, она нашла для себя в этой истории нечто полезное – а именно недостающего участника   для городской лыжной эстафеты. 
          А мама моя до сих пор не знает, что приключилось со мной однажды в  морозный зимний   день. Рассказывать ей об этом не было никакого резона.  Во-первых, потому что, как водится, влетело бы мне по первое число, потому что, конечно,  головой надо думать хоть иногда. А во-вторых, с того самого дня поняла я, что никакая я не медлительная, и что если надо, могу и не такие рекорды побить. Но главное, что время действительно течет для всех людей по-разному...
          Особенно когда мечтаешь....
          Особенно когда тебе только тринадцать лет....

(фото скачено в интернете)