Здравствуй, боженька!

   Весна ворвалась в приоткрытую створку окна бурно и стремительно. Она уже почувствовала свое неодолимое превосходство перед лениво и неохотно уходящими в небытие заморозками. Сонное царство природы вдруг очнулось, заверещало, застрекотало, загомонило. Дождь прерывистый и теплый, словно нежные пальчики ребенка, забарабанил по стеклам. Весна напоминала маленького шаловливого щенка, столько в ней было живой энергии, звонкой манящей радости, отчаянного жизнелюбия. Душа насыщалась свежестью и негой и очень хотелось жить! И гром не пугал, а лишь подогревал восторг и упоение...
   Помню, как в один из таких чудесных весенних дней, я сидела на крохотной кухоньке за столом и как-то уж слишком долго и пристально вглядывалась в окно, за которым хорошо была видна соседняя крыша.
Бабушка испуганно одергивала меня и говорила, что если так долго смотреть
в одну точку, можно ослепнуть.
И тогда я тихонько спрашивала:
- А скажи, бабушка, ведь правда, что боженька живет во-он на той крыше?
- Правда, - отвечала серьезно бабушка.
- И как же можно его увидеть? - настойчиво спрашивала я.
- Чудачка, - качала головой бабушка - ты никогда не сможешь его увидеть, потому что он не открывается человеческому глазу.
- А-а-а…- разочарованно мотала я головой – как жаль, а я хотела с ним подружиться.
Но лишь только бабушка отворачивалась, чтобы заняться какими-то делами по дому, 
я украдкой вновь вперяла взор в соседнюю крышу. В ее причудливом чердачном окошке виднелись таинственные очертания неведомой сказки... И я ждала боженьку изо дня в день, из года в год, не теряя надежды, что когда-нибудь наступит счастливый день, и я его встречу, и обязательно подружусь с ним.

Летела бабочка на пламя.
Ее не мучил страх и ужас,
мечты о славе не терзали,
и не смущал поток раздумий
о смысле жизни...