Кузьминки и дребезжащий холодильник

Москва не может быть любимым городом. Моим, во всяком случае. Если ты вырос в райцентре, московский масштаб давит на голову и не даёт вздохнуть. Но вполне возможно полюбить небольшой московский уголок. С радостью возвращаться туда. Считать его своим. Подозреваю, что и для москвичей коренных объять любовью весь мегаполис – тоже дело безнадежное. Вот и появляются «Ах, Арбат, мой Арбат», «Здравствуй, здравствуй, мой сретенский двор и т.д. Опасаюсь, что с недавних пор у меня тоже появился любимый московский уголок.  Вроде бы ничего особенного: советские типовые многоэтажки, бульварчик, круглая стекляшка, где я покупал пепси-колу…
******
Я неделю жил в Кузьминках. Станция метро Кузьминки. И гостиница – Кузьминки. Каждому советскому человеку было известно, что Кузьминки – спальный район. Множество лимитчиков тут получили жильё в очень даже привлекательных по тем временам четырнадцатиэтажных домах. Один из них со временем переделали. Получилась недорогая гостиница. Я поселился на восьмом этаже в одноместном нумере. Нумер одноместный, а санузел – один на три комнаты. Собственно, это раньше была трёхкомнатная квартира, выдающейся советской планировки. На ресепшене мне сказали, что я один во всей трёшке – соседей – никого, чему я несказанно обрадовался, т.к. офисная работа за день выматывала. Хотелось тишины и покоя. Благостно омывшись в ванной без шторки, но  с диким напором извергающей поток вожделенной влаги, я по лужам проследовал в комнату.  Мелкие неудобства не в счёт: дребезжащий холодильник «Смоленск» - вон из розетки, Московская Летняя не протухнет.
…Сон мой прервался около четырёх утра. Ритмично скрипела кровать в соседней комнате. Натурализма звуку придавало то, что кроватка была прислонена к стенке. Я мог буквально осязать колебания пространства. Особого колорита добавили характерные стоны и всхлипы, начавшиеся минут через десять после начала процесса. Впервые в жизни я стал молчаливым свидетелем чужой радости особого рода. Не скажу, что это противно, но о здоровом сне речи уже не шло.
Часам к шести заскрипели двери, зашумела вода, защёлкали замки.  К моему официальному  пробуждению в 6.30, ночные гости растворились в пространстве. 
Вернулся в вечеру.  Опять достатый офисной требой. В «хилтоне» моём обнаружилась странность: дверь скрипящей комнаты распахнута настежь, а равно и окна, и балкон.  Не преминул донести об этом горничной, которая в очередной раз заверила, что это всё можно закрыть и никого не ждать – одиночество моё ночное гарантировано.
…Сон мой прервался около четырёх утра. Ритмично скрипела кровать в соседней комнате. Натурализма звуку придавало…   Вторая серия ничем не отличалась от предыдущей. В голове роились мысли о привидениях. Начались стоны. Нет,  привидения так не стонут. Перспектива еженощного бдения нарисовалась с удручающей безысходностью. Взгляд остановился на молчащем холодильнике. Аккурат возле смежной стенки.  Снизошло вдохновение. Я отодвинул холодильник, наклонил его, прислонил к стене и врубил самый холодный режим. Недра «Смоленска» заурчали, наружу вылезло бесстрастное дребезжание металлических конструкций  и передалось той самой стене. Дуэт кровати и холодильника продолжался не долго. Партия кровати закончилась досрочно. Охладившись до заданного предела, замолчал и холодильник. Робкие попытки возобновить телодвижения за стеной, вновь оборвал безжалостный «Смоленск», с новой силой изливший вибрации в злополучную стену. Естественно, о сне я не вспоминал, но мысли о том,  что мои ночные бдения отмщены дёшево грели душу.  В размышлениях об адекватности возмездия, меня застал рассвет.
Следующей ночи я ждал с интересом. Однако вечер принёс нестерпимую ясность перспектив. Вернувшись, я обнаружил в скрипящей комнате небольшого размера благообразного парнишку спортивного телосложения. Он вежливо поздоровался.  Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: этот скрипеть не будет. Он и не заскрипел. А следующим вечером я допоздна гулял на Патриарших. Видимо, в ожидании приключений.